Биармия: северная колыбель Руси

Отдав приказание, сам же Одд побежал в лес, быстро вырубил огромную дубину и вернулся к своим людям. Когда толпа биармийцев начала наступать на викингов, то во главе них Одд увидел своего старого знакомого – виночерпия. Викинг успел спросить у него, что же тот поддерживает не своих земляков, а людей, у которых находится в плену. Виночерпий ответил, что, зная о замыслах норманнов, хочет сделать так, чтобы скандинавам было лучше. А предложение заключалось в том, чтобы снова устроить торг и норвежцы продали бы биармийцам оружие, в первую очередь, боевые мечи. Но Одд и его сподвижники наотрез отказались от такой затеи. Тогда виночерпий прокричал им, что в таком случае они вынуждены защищать свою жизнь и богатство, принадлежащее предкам жителей Биармии.

Удивительно, но не верящий ни в бога, ни в черта, больше всего Одд боялся, как видно из саги, чтобы ни один из павших в бою не попал в руки биармийцев, т. к. те, по мнению всех скандинавов, славились своим колдовством и чародейством. Поэтому предводитель викингов приказал трупы погибших не оставлять на поле боя, а забирать с собой и затем бросать в реку.

И начался страшный бой. Обладая огромной силой и гигантским ростом, Одд бесстрашно бросился в толпу и стал размахивать своей дубиной, сокрушая вокруг себя бедных биармийцев. Не выдержав такого яростного натиска, двиняне вынуждены были отступить. Как отмечает сага, очень жестокий был тот бой, много народу пало на поле сражения. Кончился он тем, что биармийцы, не имея такого сильного оружия, как длинные мечи викингов (недаром наивные туземцы просили их продать для своей защиты), обратились в бегство.

Одд еще долгое время преследовал несчастных и убивал всех, кого настигало страшное оружие норманна. Затем вернулся к своим и распорядился разделить добычу. Требовалось отделить серебряные монеты от присохшей земли. На кургане, который они грабили, некогда было этим заниматься, в котомки грузились драгоценности вместе с землей, а теперь в спокойной обстановке можно было завершить раздел добычи.

Проснувшись утром, викинги не обнаружили своих судов, – они ушли в неизвестном направлении, видно, испугался Гудмунд и дал распоряжение подальше уйти от места сражения. Одд посчитал, что поступок напарника можно расценивать двояко: либо он где-то скрывается, либо просто струсил и предал своих земляков. Однако викинги не могли поверить таким суждениям. Для того чтобы еще раз удостовериться в своих словах, Одд решил проверить и побежал в лес. Выбрав высокое дерево, он быстро взобрался на него и развел костер прямо на верхушке. Дерево внезапно вспыхнуло, и так ярко, что озарило округу на большое расстояние. А через некоторое время к берегу, где столпились норвежцы, быстро подошли две лодки, посланные с морских судов викингов, ставших опять на рейде напротив огромного костра.

После этого Одд Стрела с напарниками взошли на свои корабли и немедленно отплыли с богатой добычей, а затем благополучно добрались до исходной точки своего путешествия в Биармию – самый северный район Норвегии – Финмарк.

Позднее у некоторых исследователей возникло суждение, что Оттар и Одд один и тот же человек. Однако это ошибочное мнение опроверг еще в начале прошлого века писатель Тиандер, утверждая, что эти два путешествия относятся к разным эпохам.

Во-первых, Оттар непосредственно побывал в Англии и жил при дворе короля Альфреда Великого – это исторический факт, в саге же об Одде Стреле ничего подобного не говорится. Во-вторых, хотя король прямо не высказывается, но из его записок явствует, что именно Оттар первый побывал в Биармии. Наоборот, в саге об Одде повествуется о виночерпии, который был родом из Норвегии и задолго до похода известного викинга прибыл в Биармию, а затем оказался захваченным в плен. Значит, не всегда скандинавы так победоносно завершали свои путешествия, а иногда терпели поражения и попадали в плен, стало быть, биармийцев не следует представлять такими слабыми и беспомощными, какими их изображают скандинавские саги.

В-третьих, как-никак записки короля Альфреда являются историческим документом, а сага все же представляет собой поэтическое произведение, созданное народом и, как известно, не всегда следовавшее исторической хронике, т. к. в них содержалось много фантазии и выдумок.

И главное, у Оттара и Одда цели поездки были абсолютно разные: если первый путешественник оказался в Биармии в поисках новых мест ловли китов и охоты на моржей, то второй со своими людьми шли на север, преследуя одну цель – грабить местное население. Это обстоятельство еще раз подчеркивает, что события, связанные с поездкой Одда, происходили значительно позднее времени оттаровского путешествия, – они совершались в разгар эпохи грабительских набегов викингов.

Тиандер правильно подметил, что Оттар довольствовался только тем, что охотился на моржей (а это было целью второй его поездки) в пределах Биармии, тогда как Одд и его люди ни о какой охоте не помышляли и, предварительно ограбив финнов из Финмаркена, учинили грабеж священного кургана биармийцев на Северной Двине.

В чем причина такого положения? Основным источником доходов для норвежцев во времена Оттара служила ловля китов и скотоводство. У того же Оттара в хозяйстве содержалось помимо 600 оленей, 20 голов крупного рогатого скота, 20 овец и 20 свиней. Тут уж не до грабежей, как бы свой скот прокормить.

Главным видом морского промысла норвежцев в те времена являлась ловля китов, которые, как указывает Альфред, достигали длины свыше двадцати метров. Но постоянная охота скандинавов на этот вид млекопитающих, как на основной источник жира, употребляемого в пищу и применяемого для освещения помещений, привел к тому, что уже в XIII веке отмечалось почти полное отсутствие китов у берегов Северной Норвегии. Нужно было найти новые места их ловли. Это, вероятно, является одной из причин поиска Оттаром других мест охоты на морского зверя и, как следствие, открытие норвежцами богатой рыбой, зверьми и птицей страны Биармии.

* * *

А был ли Оттар первооткрывателем северных морей? На этот вопрос можно ответить категорически – нет. Норвежцы задолго до Оттара были знакомы с водным путем, ведущим к устью Северной Двины, причем в IX веке плавание Оттара не было каким-то необычайным событием. Ему больше «повезло»: он вошел в историю, как первооткрыватель неведомых северных земель и морей, – просто на его жизненном пути повстречался такой любознательный человек, как король Альфред Великий.

Кстати, известный норвежский ученый Тормод Торфей (Torfaues) в XVIII столетии утверждал, что норманны еще в III веке открыли путь в Биармию. Но этот вопрос очень спорный, и утверждения Торфеуса остаются недоказуемыми, и, тем не менее, все же его нельзя безоговорочно отрицать.

Доказательством того, что торговые отношения норманнов с жителями побережья Белого моря существовали задолго до посещения этих берегов Оттаром, служит торговля скандинавов так называемым «рыбьим зубом»: иначе откуда могли появляться в Норвегии моржовые клыки, если не из Биармии. В те времена Гренландия, Исландия и Шпицберген еще не были открыты норманнами. Вероятней всего, собираясь в это путешествие, Оттар уже мог знать о существовании северной страны, откуда поступали моржовые клыки, мамонтовая кость и другие товары.

Известный полярный капитан Ф. Нансен придерживался аналогичной точки зрения и в начале прошлого столетия вполне определенно заявлял: «Приходится сделать вывод, что норвежские охотники за моржами уже очень давно занялись поисками лучших, сулящих более богатую добычу лежбищ и направлялись с этой целью в восточные районы Северного Ледовитого океана, изобиловавшие этими животными. В этом направлении плыл и Оттар… Вполне вероятно, что уже задолго до него охотники за моржами бывали в этих водах».

В этой связи приведем предположение ученого Коля, высказанное им в 1869 году: «Норвежцы с древнейших времен охотились на моржей в Северном Ледовитом океане». Действительно, тысяча лет назад район распространения моржей был значительно шире, они обитали на Груманте (Шпицберген), Матке (Новая Земля), других островах полярных морей. Водились они и в Белом море, особенно много лежбищ обладателей «рыбьего зуба» было на острове Моржовец (отсюда такое меткое поморское название острова) и восточном побережье Мезенского залива. Кстати, известный знаток животных А. Брем утверждал, что во времена Древнего Рима моржи обитали даже на побережье Шотландии, что вызывает, конечно, глубокое сомнение. Авторы этой книги пока не сталкивались с фактами, подтверждающими торговлю «рыбьим зубом» с островов туманного Альбиона, заготовленных шотландцами или бриттами. Моржовые клыки, как известно, обычно всегда поставлялись только с полярного Севера.

Если уйти еще дальше в глубину веков, в доисторические времена, то можно найти следы связей древних скандинавов с аборигенами побережья Белого моря.

Известная исследовательница памятников мезолита и неолита на территории Архангельской области М. Е. Фосс (1899–1955) в своем фундаментальном труде «Древнейшая история Севера Европейской части СССР» отметила идентичность кремневых орудий, найденных на Беломорском побережье и в других районах северной части Европы. Например, на острове Олений в Кольском заливе найдены наконечники стрел, которые точно повторяют форму наконечников, имеющих происхождение с побережья Белого моря, в частности Зимней Золотицы, где была, как известно, доисторическая «фабрика» производства кремневых изделий. Поэтому она сделала следующий вывод: «Возникает предположение о том, что беломорское население имело сношение с населением, жившим у Кольского залива, через горло Белого моря, а затем по северному побережью Кольского полуострова».

На наскальных рисунках неолитических времен, обнаруженных на Карельском берегу Белого моря и на побережье Онежского озера, высечены изображения больших лодок, в которых могло уместиться до 24 человек. Хотя М. Е. Фосс допускала передвижение людей только через горло Белого моря (на Терский берег и Мурман), можно сделать предположение, что уже в те времена древние люди заплывали и дальше, т. е. проходили на судах вдоль всего Кольского полуострова до его северной части, а может даже до Скандинавии. «Найденные наконечники стрел на Зимнем берегу, – утверждала М. Е. Фоос, – близки по типу к шведским. Племена, населявшие различные области Севера, находились в сношениях между собой». Значит, если следовать логике, то должна была существовать и обратная миграция древних рыболовов и зверобоев с норвежских и шведских берегов на Белое море.

Итак, Оттар был не единственным первооткрывателем Биармии. Вслед за ним в Белое море направился целый ряд норвежских мореплавателей, кто для торговли, кто просто для грабежа – в те времена это было обычным явлением.

* * *

Тем более, наступили времена набегов сильных и могучих скандинавских морских воинов – викингов. К началу так называемой эпохи викингов на Скандинавском полуострове (в Швеции, Норвегии), Дании стали образовываться первые «дружинные» государства, объединяющие вокруг себя дружинников-викингов, которые помогали выполнять избираемому королю (в латинских текстах rex, в скандинавских konung), кроме военной, все другие государственные функции: сбор податей, суд и административное управление.

Почти все IX столетие Норвегию раздирали междоусобные войны, брат шел на брата, сын на отца, отец на сына – много крови пролилось, тогда для решения вопроса обычным делом считалось убийство родных соперника, поджог дома или судна. Пик походов викингов падает как раз на IX столетие, из письменных документов тех лет известно, как страдали страны Западной Европы и Средиземноморья от викингских набегов. Этими страшными событиями наполнены саги того времени.

Хотя традиционная дата начала эпохи викингов обозначается исследователями 8 июня 793 года, т. е. со времени, когда викинги напали на монастырь Святого Кутберта на острове Линдисфарне у восточного побережья Англии, однако автор популярнейшей книги позапрошлого столетия «Походы викингов», шведский ученый Андерс Стринггольм (1786 г.р.) эту дату относит к 753 году. Именно тогда викинги, или норманны, впервые появились у берегов Англии и ограбили остров Танет, или Тинет.

Считается, что эпоха викингов завершилась во второй половине XI века, в год гибели норвежского конунга Харальда Сурового Правителя в битве у английского города Стамфордбриджа в 1066 году.

Почти три столетия викинги внушали ужас народам прибрежий стран Западной и Северной Европы, Африки, Средиземноморья и, конечно, Белого моря. Задолго до VIII века корабль стал высшим символом боевого духа викингов. Неудивительно, что повсюду в Скандинавии судно являлось эмблемой викингов, т. к. жизнь этих пиратов зависела главным образом от корабля, который мог доставить их в любую точку морей-океанов. Их благополучие и зачастую жизнь зависели от этих неприхотливых плавательных средств.

Флотилии судов несли рослых рыжеволосых воинов, издававших боевой клич, приводивший в трепет всех живущих на побережье и островах от севера до юга, где они сеяли смерть и разрушения. Корабли викингов появлялись всегда неожиданно на горизонте и приближались к берегам так стремительно, что прибрежные жители даже не успевали собрать самое необходимое, и им приходилось убегать сломя голову, спасаясь от нападения жестоких варваров.

Западные летописцы приписывают викингам чрезвычайную отвагу и быстроту своих наступательных операций; удивляясь их великому искусству управлять судами, утверждают, что ни один народ не мог с ними состязаться на море. Их суда были одинаково приспособлены как к весельному, так и парусному ходу.

Хотя следует сразу отметить, что парус появился на судах скандинавов, начиная с VII столетия, до этого их флот был исключительно гребным. Давая описание кораблей Севера, Корнелий Тацит в своем труде «О происхождении германцев» еще в I веке отметил: «Среди самого Океана обитают общины свионов; помимо воинов и оружия, они сильны также флотом. Их суда примечательны тем, что могут подходить к месту причала любою из своих оконечностей, так как и та и другая имеют у них форму носа. Парусами свионы не пользуются и весел вдоль бортов не закрепляют в ряд одно за другим; они у них, как принято на некоторых реках, съемные, и они гребут ими по мере надобности то в ту, то в другую сторону».

Норманны были искусными мореплавателями, прекрасно умели пользоваться приливом и отливом для входа в реки стран Европы. Особенно были поражены жители Парижа одной характерной картиной, когда однажды увидели, как суда викингов передвигаются по суше. Один летописец рассказывает, что переправляясь по Сене, не доходя столицы Франции, норманны сноровисто вытащили свои суда из воды и поволокли их посуху, обходя город, на расстояние более полукилометра, потом опять спустили на воду выше Парижа и проследовали далее по Сене для захвата города Шампани. Парижане с удивлением взирали на это зрелище, и западный летописец упоминает о нем, как невероятном и неслыханном событии. Хотя, как мы сейчас знаем, у северных народностей, в том числе и наших предков – русов-славян, это было обычным явлением – перетаскивать лодки посуху – через волоки, чтобы сократить путь.

Что же означало слово викинг (vikingr)? По одной версии, как утверждают ученые, оно происходит от норвежского вик (vic) – залив, т. е. его можно перевести как люди заливов. По другой версии, слово викинг исследователи образовывали от названия конкретной местности Скандинавского полуострова – Вика (Vicen), прилежащего к Осло-фьорду в Норвегии. Однако, такое словосочетание, якобы образованное от указанного наименования норвежской области, позднее не выдержало критики, т. к. стало известно, что жителей Вика называли не викингами, а совершенно другим термином – vikverjar. Другое объяснение, что это слово образовалось от древнеанглийского wic, обозначавшего торговый пункт, укрепление, также было отвергнуто учеными.

По мнению автора книги «Походы викингов» А. Я. Гуревича, наиболее приемлемой считается гипотеза шведского ученого Ф. Аскерберга, который производил термин викинг от глагола vikja – поворачивать, отклоняться. Он полагал, викинг – это человек, который покинул родину, как морской воин, пират, для грабежа и разбоя в других странах. Ученый особенно подчеркивал, что в древних источниках отличали морские поездки скандинавов – если с целью грабительских набегов, то это называлось «отправиться в viking», при этом строго отличали от обыкновенных торговых поездок скандинавов.

Западные летописцы называли скандинавских пиратов – норманны, что переводится как северные люди. Автор «Славянской хроники» Гельмольд сообщал, что войско норманнов состояло «из сильнейших среди данов, свеонов и норвежцев». Данами и свеонами называли в древности предков датчан и шведов. Адам Бременский называл данов и свеонов также норманнами, он писал о «пиратах, которых датчане называют викингами».

В общем, викингами или норманнами тогда называли всех скандинавов (кстати, это слово являлось собирательным названием народов Норвегии, Швеции, Дании и части Финляндии) в период с середины VIII века до злополучного для них 1066 года. Стать викингом означало собраться в поход на своем судне за богатой добычей и славой, чтобы позже воспеть свои подвиги, битвы и сражения в не умирающих веками народных песнях-сагах.

Как же становились викингами? Будем справедливы, конечно же, не все население скандинавских стран участвовало в пиратских набегах на приморские государства, большинство простых людей, живущих в эпоху викингов, обеспечивали себе пропитание мирным трудом – животноводством, земледелием, охотой и рыболовством. Они ходили в море, ловили рыбу, били морского зверя – китов, моржей, тюленей, собирали ягоды, грибы, получали мед, яйца и тем самым зарабатывали себе на пропитание. Из старинных норвежских произведений, например, из одного из них под названием «Ригстхула», известно, что фермеры, не покладая рук, работали на своих землях, обеспечивая себя рыбой, мясом и одеждой. Они «приручали быков, ковали орала, рубили дома и сараи для сена, мастерили повозки и ходили за плугом», валили лес и расчищали его от камней для будущих посевов, строили не только пиратские драккары, но и небольшие маневренные суда для ловли рыбы и торговых поездок.

Становились викингами представители высшего сословия, аристократии, особенно младшие члены богатых семей, которым могло ничего не достаться из наследства. Для таких людей стать викингом означало уйти в далекий поход за богатством под предводительством своих местных вождей, часто обыкновенных авантюристов, жаждущих славы и большей власти.

Еще со времен великого переселения народов, относимого историками к VI столетию, существовал следующий обычай: в неурожайные годы или в случае большого увеличения населения, когда земля не могла прокормить всех жителей, избиралась по жребию часть молодых людей, которые были не женаты и еще не обзавелись собственным хозяйством. Они высылались за пределы страны для поиска в другом месте пропитания, жилья и обретения новой родины.

Например, в трактате, приписываемом аббату Одону (942 г.), упоминается обычай датчан, по которому из-за недостатка земли значительная часть их населения, по выпадению жребия, каждые пять лет покидала родину, чтобы искать себе новые земли и больше не возвращаться. Более подробно об этом обычае рассказал Дудон (Dudo Sanquintinianus), написавший целый трактат о нравах и деяниях первых нормандских князей около 1015 года. Дудон, приведя вначале рассказ о Скифском море (Scithicus pontus), острове Скандия (Scanzia insula), готах-гетах, далее поведал: «Эти народы возбуждаются горячительным излишеством и, растлевая как можно больше женщин чрезвычайно возмутительным образом, производят бесчисленное множество детей в браках, так постыдно заключенных. Когда это потомство вырастает, оно заводит споры из-за имущества с отцами, дедами и между собой, так как численность его очень велика, а земля, ими занимаемая, не может их пропитать. Тогда это множество юношей бросают жребий, кто из них, по древнему обычаю, должен быть изгнан в чужие края, чтобы мечом завоевать себе новые страны, где они могли бы жить в вечном мире. Так поступали геты (Gete), они же и готы (Gothi), обезлюдив почти всю Европу, до тех пор, где они остановились ныне…

Покидая свою землю, они направляют свою волю на смертоносное нападение на народы. Отцы их гонят, чтобы они набрасывались на царей. Их отсылают без всякого добра, чтобы они на чужбине добыли себе богатство. Их лишают родной земли, чтобы они разместились спокойно в чужой. Их изгоняют на чужбину, чтобы они обогащались оружием. Вытесняют их свои люди, для того чтобы с ними делили имущество чужое. От них отмежевывается собственная родня, да возрадуются они имуществу чужестранцев. Их покидают отцы, не должны их видеть матери. Возбуждаются мужество юношей на истребление народов. Отечество освобождается от излишка жителей, а чужие страны страдают, безобразно наводненные многочисленным врагом. Обезлюживается все, что попадается им на пути. Они едут вдоль морских берегов, собирая добычу с земель. В одной стране они грабят, в другой – сбывают. Проникши в гавань мирным путем, они отплачивают насилием и грабежом» (Датско-русские исследования, К. Тиандер).

С тех пор морские походы вошли в обыкновение, когда отцы семейств отправляли взрослых сыновей «за море», чтобы они сами заботились о себе и наживали богатство. Именно оттуда у скандинавов пошел обычай – в трудные голодные годы отправлять молодежь под предводительством опытных старых вояк в морские походы для добычи оружием богатства в изобильных краях. Так родились викинги и викингские походы.

Трофеи, добытые в далеких странах, а частенько и у своих же соотечественников, в целях пополнения войска отдавались в дар молодым, крепким крестьянским парням. Чем больше было богатства у рядового предводителя викингов, тем больше была вероятность стать крупным местным вождем, а может быть, даже конунгом Норвегии.

Именно поэтому, когда были ограблены южные европейские страны, взоры викингов стали обращаться на богатые серебром, моржовой костью и пушниной северные земли, а путь туда, как мы уже знаем, был проторен.

* * *

Впервые упоминается главная река Биармии под загадочным скандинавским названием Вины, отождествляемой подавляющим большинством исследователей с Северной Двиной из-за наличия созвучных названий этой реки в русском (Двина), финском (Veina) и древнеисландских (Vina) языках, в исторических «Саге об Эгиле Скаллагримсоне» и «Саге об Олафе сыне Трюггви», сочиненных в XII веке.

В первой саге говорится о походе Эйрика Бодека по прозвищу Кровавая Секира в Биармию, совершенного им в 920–930 годах, где на берегах реки Вины проходила большая битва с биармами, и он, естественно, одержал великолепную победу. Кстати, ни в одной из саг вы не найдете сведений о поражениях скандинавов, обычно викинги постоянно громят бедное туземное племя.

Во второй саге уже его сын Харальд по прозвищу Серая Шкура в 965 году совершил поход «на север в Биармию», где «дал большую битву биармам на берегах Вины и одержал победу, перебив много народу». Не подлежит сомнению, что в этих сагах под названием реки Вины кроется Северная Двина.

Для закупки товаров, пушнины и мехов на двух кораблях в 1026 году совершил очередной поход в Биармию богатейший житель норвежского острова Биаркей Торир Собака со своими напарниками – братьями Карли и Гуннстейном. Их вояж, как известно, закончился заурядным грабежом местных жителей. Об этих событиях повествуется в «Саге об Олафе Святом», в которой представлен, наверное, самый продолжительной и подробный рассказ о путешествии и пребывании скандинавов в Биармии. Позволим себе кратко остановиться на содержании саги.