Однажды на Диком Западе
Со мной все согласились.
– Да, а то камнями нас сильно побило.
Так что, обговорив с шефом это дело, на военном заводе были заказаны метровые стальные щиты и каски по моему эскизу. У соседей было несколько раненых полицейских и даже один убитый ножом. В процессе драки от прилетевших камней несколько наших полицейских получили травмы. В бою ребята прикрывали друг другу спину и бок, идя шеренгой и разгоняя разошедшихся рабочих.
Со мной разговаривал босс отдела.
– Хм, вижу, что ты не зря тренируешь моих парней. Обяжу всех проходить твой курс.
– Думаю, что от стариков будет мало толку, а вот весь молодняк на тренировки загнать обязательно надо, господин капитан.
– Выпишу премию. Кстати, когда у тебя следующий бой?
– В следующее воскресенье на Манхэттене. Приходите, там можно заработать хорошие деньги у букмекеров. Говорят, контора Принса ставит 1 к 3 на Бешеного.
– Ты надеешься выиграть?
– Я надеюсь не только выиграть, но и заработать денег.
– Мы с моим замом будем. Не подведи, ведь я поставлю свою месячную зарплату.
– Я тоже, босс.
Прошло дней десять с того дня, когда я выступил миротворцем, поэтому страсти улеглись. Об угрозах, которые я экспромтом выдал Баунти, не обговаривая их со стачкомом, боссы завода подзабыли, так что пришло время о них напомнить. Я не хотел никого взрывать со смертельным исходом, но серьёзность намерений требовалось показать.
Вечером я собрался пойти погулять.
– Мик, ты куда?
– Мади, хочу подышать свежим воздухом.
– Может, пройдёмся вместе?
– Нет, сегодня я пройдусь один.
Мой путь лежал в респектабельный район Астория, где жили "богатенькие Буратино". Перемахнув через забор и попав во двор усадьбы фабриканта Бифа, я нос к носу столкнулся с тремя подбежавшими псинами типа черных терьеров. Эти "друзья человека", утробно рыча, дружно накинулись на меня. Первая получила удар ногой в грудь, отчего отлетела, упав на землю – в спецназе учат, как надо отбиваться от крупных собак. Вторую и третью я зарезал ножом, защищаясь от зубов рукой с накрученной на неё старой толстой курткой, которую прихватил из дома именно для этой цели. Первая близко не подходила, но громко облаивала меня, поэтому пришлось метать нож, проткнув ей горло, а вторым ножом добить раненое животное.
В спальне жена растолкала спящего мужа.
– Джордж, собаки лают. Что там во дворе?
– Спи, дорогая. Небось, самка мимо пробежала, вот они и нервничают.
– Джордж, они кого-то поймали.
– Я хочу спать. Если поймали воришку, то он сам виноват в этом. Подождав реакцию хозяев на лай собак, но ничего не дождавшись, я прошёл в сарай, где стояла пролётка, на которой Джордж Биф ездил на работу. Закрепив бомбу под тарантасом, установил систему поджига из коробка спичек, закреплённого на оси и спичек на бомбе. Пролётка начнёт двигаться, ось крутиться и головки спички загорятся от трения с тёркой спичечного коробка. От них воспламенится порох, засыпанный в металлическую трубочку, и добежит до основного заряда. В итоге произойдёт небольшой взрыв. Осуществив задуманное, я ушёл домой. Дома меня дожидалась Мод, а Дженни ночевала у матери.
– Мик, у тебя на брюках кровь.
– Пойду, застираю.
– Я сама. Ты не ранен?
– Это кровь собак, со мной всё норма.
Джорджа разбудил приходящий утром конюх.
– Мистер Биф, горе.
– Что такое Уилл?
– Ваши собаки убиты.
Джордж тут же вспомнил ночной разговор с женой.
– Идём, посмотрим.
Он смотрел на трёх здоровых псов, кем-то зарезанных ночью. И этот кто- то не просто так залез в его усадьбу. Грабитель? Но он даже не попытался проникнуть в дом.
– Кто же ты и чего тебе надо?
И тут Биф вспомнил о предупреждении стачкомовцев. Он тут же отдал распоряжение.
– Садовник, выкопай ямку и похорони собак, а я позову жену, пусть простится с ними. Гард, запрягай экипаж, едем на завод.
Садовник принялся копать яму, а конюх запряг лошадей в пролётку и вывел их, держа за узду, во двор. Во дворе причитала жена, а рядом стоял озабоченный хозяин поместья.
– Джордж, нужно вызвать полицию.
– Не нужно, Сесилия, она ничего не решит.
– Сэр, ваш экипаж готов. Мы можем ехать.
Биф уселся на заднее сиденье, кучер сел на козлы, садовник закрыл ворота, и экипаж тронулся. Когда он набрал скорость, раздался взрыв, и снизу пролётку охватило пламя. Лошади, испугавшись, понеслись вперёд, так что кучер еле-еле смог их остановить.
Днище брички занялось огнём, вокруг бегал конюх, не зная, что делать, а Биф причитал: «Чёрт подери, меня хотели убить, это всё реально!»
– Сэр, я вызову полицию.
– Никого не надо вызывать, туши бричку, а я возьму извозчика.
Биф прибыл на завод и вызвал к себе в кабинет управляющего Баунти.
– Ричард, все оказалось серьёзно. Нужно выяснить, кто хотел меня убить.
– Я конечно, не великий знаток покушений, но мне кажется, что вас хотели предупредить, а не убить.
– Почему ты так думаешь?
– Вы платите деньги рабочим, поэтому должны остаться в живых. Если предупреждение не поможет, тогда они пойдут на более решительные меры.
– Где их требования, Ричард?
Баунти поднялся и достал из сейфа листок с написанными требованиями. Биф пробежался по ним беглым взглядом.
– Что там говорил этот, как его?
– Кирк.
– Да, по поводу того, что надо обязательно удовлетворить, а что так, для объёма написано.
– Вот позиции, о которых он сказал мне в приватной беседе.
– Хорошо, зови комитетчиков, будем решать.
Из цехов были вызваны пятеро активистов. Хозяин кабинета грозно спросил: "Кто главный?"
– Я, Дик Берк.
– Я обдумал ваши требования, затем прошёлся по цехам, посмотрел, как вы работаете. Погано работаете, стыдно смотреть. Но я понимаю, что работать тяжело. Поэтому я решил облегчить ваш труд. С завтрашнего дня рабочий день будет короче на полчаса, оплата будет не четыре, а пять долларов в час, два раза в год вы сможете иметь оплачиваемый отпуск по целой неделе. Вы понимаете, что будете бездельничать дома, но получать за это деньги? Если вы заболели и доктор справкой подтвердит это, то неделю можете лечиться, а я снова буду платить вам 25 процентов зарплаты. Но за такие условия вы у меня будете работать на совесть. Идите и объявите эту новость всем.
Когда рабочие ушли, Биф обратился к Баунти.
– Через неделю увеличим размеры штрафов и, Ричард, придумай парочку новых.
Как-то поздно вечером я возвращался с работы домой, вдруг услышав позади себя пыхтение и шаги. Я сделал шаг в сторону и развернулся.
В метре от меня шёл Койот.
– Не ждал?
– Молодец, шустрый малый. Твою бы энергию, да на пользу людям – цены бы тебе не было.
– Я следил за тобой и хотел убить издалека, но тогда бы ты не почувствовал того, что должен!
– А что я должен почувствовать?
Почуяв издёвку, он оскалился.
– Ты должен почувствовать боль и бессилие. Молись, падаль!
Я понял, что сейчас он достанет пистолет, потому что второй раз махать ножом не решится. Пистолет у него был в руке за спиной, но вот то, что он не взвёл его заранее, было его ошибкой. Возможно, поначалу он об этом не подумал, а сблизившись, решил не пугать меня щелчком раньше времени. Я качнул маятник, резко сблизившись с преступником. Пока он пытался взвести оружие, я врезал ему в скулу и сбил с ног.
Усевшись на него, захватив ему обе руки. Затем держа его за кисть, вывернул её так, чтобы дуло револьвера оказалось направленным ему в лицо.
– Отпусти, падла!
– Сейчас, выстрелю и отпущу.
Он задёргался, и я не смог взвести пистолет. Отпустив его вторую руку, стал бить кулаком по его лицу, периодически добавляя по зубам рукояткой зажатого в его кисти пистолета. Парень кричал.
– Полиция, вызовите полицию, убивают!
Впереди по дороге шла компанию парней, которые от таких криков притормозили. Я же, сильно ударив Койота, слегка оглушил парня, взвёл курок, и произнёс: «Прощай, Койот, тебе пора к тем, кого ты отправил на тот свет».
– Отпусти, Кирк, я пойду в тюрьму.
– Поздно, дружище.
Это говорилось мной очень тихо, чтобы не слышали люди, зато бандит громко кричал: «Помогите, убивают!»
Пришлось и мне закричать: «Я полицейский, это Лесли Койот, который был осуждён, но сбежал из тюрьмы. Он напал на меня. Сейчас я его арестую и отведу в участок».
Тем временем я нажал на его палец, так и лежащий на спусковом крючке. Раздался выстрел и Койот затих – пуля пробила ему лицо, выйдя с другой стороны затылка.
– Вот так. Как же хорошо, что все хотят поговорить со своей жертвой и испугать её. Но гораздо лучше то, что не у всех получается исполнить задуманное.
За уничтожение бандита, который сбежал, убив охранника, меня наградили грамотой. О новой схватке с известным бандитом стало известно в районе, так что даже незнакомый мне народ, встречая на улице, здоровался. А соседи по улице частенько рассказывали гостям.
– Это Мик Кирк, человек, который в одиночку захватил банду Лесли Койота, а затем убил сбежавшего из тюрьмы главаря.
Глава 5. На страже закона
Учитывая мою известность среди местного населения, меня всё чаще меня стали привлекать к обязанностям участкового, попутно присвоив чин капрала. Так что теперь я сам или с напарниками обходил свой участок ответственности, знакомясь с горожанами. При обходе опрашивал жильцов, которые выглядели поадекватнее, узнавая о соседях: кто буйный, кто тихий, кто пьёт, кто гоняет жену, а кто занимается тайными делишками. Всё записывалось мной в блокнот, а в участке составлялась "социальная карта" нескольких кварталов, относящихся к моей юрисдикции.
Затем с напарником обходили неблагополучные дома или квартиры, знакомились лично, а при необходимости, реально помогая. С одними разговаривал, других мог арестовать на несколько суток, которые они проводили, выполняя общественные работы, кому-то давал личные деньги на еду, а иных даже лечил, благо опыта у меня было много. Сейчас химических лекарств было мало, врачи получали образование, основанное на народной медицине, леча народ настойками, отварами или мазями из трав, так что люди нормально выздоравливали.
Сегодня мы были на дежурстве с Маккензи. Вдруг услышали крики соседей.
– Что случилось?
Доброхоты подсказали.
– Бонд опять напился и бьёт жену.
Мы зашли в дом, увидев, как пьяный мужик бьёт жену и подростка. Буян сразу получил от меня «в дыню». Свалившись и немного полежав, он пополз по полу, исчезнув во дворе. Я занялся помощью избитым, а Маккензи достал бумагу и перо, собираясь описать ситуацию.
– Как вас зовут?
– Инди Бонд.
– Часто такое бывает?
– Часто.
– Будем забирать вашего боксёра. Его осудят, он проведёт пару лет в колонии. Там перестанет пить, глядишь, ваша жизнь изменится к лучшему.
– А как же мы жить будем? Он работает, а я нет.
– Парень взрослый, устроится на его место или пойдёт подмастерьем. Я решу это с заводчиками. А иначе он вас убьёт или искалечит.
– Убьёт… Как выпьет, так разум и теряет.
Тут открылась дверь, и в комнату ворвался мужик с топором.
– Всех порешу!
– Твою ж мать!
Вскочив, я схватил стул и встал, закрыв собой семью мужика и Маккензи.
– Убью!
С этим криком он замахнулся топором и ринулся на меня. Встретив пьяного ножками стула, я блокировал его руку с топором, а затем разворотом стула завалил мужика на пол. Отобрав топор, скрутил ему руки и надел наручники.
– Всё, миссис Бонд, доигрался ваш бывший муж. Ищите себе нормального, а этот лет десять в колонии гнить будет. Маккензи, оформляй нападение на полицейского.
Затем обратился к сыну.
– Теперь ты главный мужчина в семье. Приходи завтра в участок, подумаем, куда тебя пристроить. Как зовут, сколько лет?
– Джо Бонд, 15 лет.
– Джозеф, значит, к тому же, пока несовершеннолетний.
Парня пристроили на завод, где я подрабатывал грузчиком в цех покраски. Узнав об этом, Маккензи поинтересовался у меня.
– Мик, ты со всеми так возишься?
– Со всеми нормальными. Можешь помочь – помоги. В данном случае я мог помочь. А дальше парень сам выберет свою дорогу.
Пришла пора боя с «Бешеным Бизоном» Робинсоном. На поединок отправилась вся моя группа поддержки плюс полицейские, которые у меня тренировались. Пресса подогревала бой тем, что оба обещали съесть друг друга на ринге, правда, о том, что я такое обещал, сам узнал из газет. Всё же сейчас было время боев "до смерти", когда правила очень вольно трактовались бойцами и рефери. Например, никаких стоячих нокдаунов не было, упал – бой остановили, нет – получай ещё, пока не свалишься. Так что побеждал тот, кто выстоит. Тем более профи дрались за деньги. А когда на кону стояли большие по тем временам суммы, ради победы в ход шли любые грязные приёмы. Публике нравилось море крови и убийственные падения бойцов на деревянный настил ринга.
Меня напутствовал секундант в лице Паркса, и его слова воспринимались нормально и привычно.
– Мик, будь осторожен! Убей его первым.
– Стив, с ринга на своих ногах уйдёт только один – я.
В углу моего противника были аналогичные напутствия. Наш бой был завершающим, так что являлся кульминацией вечера. Я стоял спокойно, слушая своё представление, а Бешеный рыл землю копытом, то есть подпрыгивал, пробивал двоечки по воздуху, всем своим видом показывая, как он заряжен.
Ринг-анонсер зычным голосом огласил регалии Голландца, затем Бизона, которые оказались гораздо скромнее моих, потому что сейчас он не дрался со всякими отморозками из городских микрорайонов. Представление бойцов ведущий закончил словами "победит сильнейший".
Бой. С первых секунд пошла настоящая заруба. Бизон отжимал меня к канатам, пытаясь попасть мне в лицо, а его кулаки так и свистели над моей головой. Он попал мне в плечо, отчего меня развернуло, а плечо онемело. Отскочив, я обратился к судье.
– Рефери, у него в руке свинец.
– Все чисто, Голландец, я проверял.
Было ясно, что рефери в курсе того, что Бизон "заряжен", получив мзду, поэтому мне ничего не оставалось делать, как драться дальше. В конце концов, я не мальчик для битья, и в моих кулаках достаточно сил, чтобы свернуть ему челюсть. Бизон оскаливается, идя на сшибку. Я отскакиваю в правую от Бизона сторону – очень неудобное для правши направление и атакую серией. Такой приём часто использует великолепный боксёр Александр Усик. Голова Робинсона болтается от жестоких ударов. Он отступает, и я провожу апперкот, от которого у соперника вылетает каучуковый загубник, но я не останавливаюсь, а бью дальше, выбивая ему зубы. Рефери разводит нас по углам. Кровь хлещет изо рта «Бизона», который очухавшись, снова прёт на меня, как настоящий бизон. Встречаю его мощными прямыми, он бьёт в ответ, попадая мне в бровь – сильное рассечение, глаз начинает заплывать гематомой. Мы в клинче, он бьёт меня головой, разбивая мне губы. Я убираю голову, вырываюсь и ставлю локоть. Он натыкается на него зубами и тут же ему прилетает апперкот. Парень лежит на полу. Судья в ринге смотрит на судей и тут же звучит гонг. Боксёру помогают подняться секунданты и ведут в угол, усадив на стульчик. Начинают хлопотать врачи, Любомирофф возле меня, а другой врач над лицом моего оппонента.
Меня мажут вазелином, забивая кровь.
– Мик, как ты пропустил этот удар?
Пот в глаза попал, моргнул и получил. Он очень грязно боксирует.
– Мы подадим апелляцию за свинец.
– Он слабее ирландца, я побью его. Всё норма.
– Бизон, убей его, что ты церемонишься с ним.
– Не могу попасть в него, никогда не видел такую защиту.
– Применяй любые приёмы, но выиграй бой.
– Понял, тренер.
Снова бой и я обстреливаю противника с дистанции. О рвётся в клинч, но я двигаюсь, постоянно тыкая ему в лицо джеббом, а следом пробиваю тяжёлые прямые. Парень снова «поплыл», его глаза приобрели бессмысленное выражение, и я добиваю его. Снова рефери суетится, изображая бурную деятельность. Я быстро ухожу в угол. Только после 10 секунд суеты он начинает считать. Я тоже отдыхаю, пока Бизон лежит на настиле ринга. Он встаёт, я атакую, и парень вновь падает на колено от очередного хука. Он отступает, я прижимаю его в угол и расстреливаю на выбор – голова, грудь, печень или селезёнка. Гонг и Бизон очень тяжело бредёт к своему углу.
– Я не могу больше…
– Бизон, ты выйдешь в ринг и будешь драться. Или может больше в зал не приходить. Слюнтяи тут не нужны!
Он снова в центре ринга, я двигаюсь вокруг него, нанося несильные, но неприятные удары. Он ловит все их своим лицом. Затем он взрывается, накидываясь на меня, но получает прямой в челюсть, отчего обнимает меня в клинче. Я бью из-под его рук серией по животу и вовремя наклоняю лоб. Он ударяет меня своим лбом, целясь в нос, но попадает в мою лобовую кость – нам обоим очень больно.
Я отталкиваю парня и бью апперкот и прямой. Публика беснуется, видя тяжёлые удары, от которых сотрясается голова боксёра. От этих ударов парень с грохотом падает на настил, раскинув руки. Его уносят с ринга, а рефери поднимает мою руку вверх.
Я снова стою перед мистером Миллсом и его компаньонами.
– Хороший бой, Голландец. Ты не балерина, как о тебе пишут газеты, ты настоящая кувалда. Ты не разочаровал меня, и я сделал на тебе хорошие деньги, Мик Кирк. Готов ли ты встретиться с чемпионом?
– Без проблем, когда бой и, каков мой гонорар?
– Через две недели. Если победишь, будет матч-реванш. Проиграешь… Лучше не проигрывай, потому что ты мне понравился. Чемпион бил обоих твоих соперников, так что готовься к хорошей драке.
Меня поздравила моя группа болельщиков, а вся команда получила тысячу долларов за бой. На тотализаторе ставки были 1 к 3 против меня, так что я, поставив 5 тысяч, увеличил свой банковский счёт на 15 тысяч долларов. Боб и Пит также ставили на меня свои карманные деньги, которые я платил им за помощь в спаррингах и работе секундантами. Лучше пусть таким способом зарабатывают деньги, чем просто просят их у меня. Они также знают, что я оплачиваю их труд, пусть и спортивный. Так что оба пацана сняли с тотализатора по сотне долларов.
У меня брали интервью спортивные репортёры.
– Мистер Кирк, как вам бой?
– Рыжий ирландец мне показался боксёром с более крепким подбородком, чем Бизон. Но в любом случае, бой был тяжёлый и более кровавый. Сегодня я одержал победу над очень сильным и опасным соперником. Я рад, что победил.
– Ваши бои очень зрелищны, много крови и ударов. К тому же все ваши финты, когда соперник промахивается, очень эффектно смотрятся.
– Я стараюсь, чтобы мои бои нравились публике. К сожалению, сейчас бокс только в стадии формирования, поэтому много излишней жестокости. Нужно, чтобы были доработаны правила, нужны перчатки на руки, защитные шлемы на голову. Все это снизит риск травм.
После репортёров ко мне подошёл какой-то клерк.
– Мистер Кирк, вас приглашает за свой столик мистер Резерфорд.
– Кто это?
– Миллионер.
Мы прошли к столику, за которым сидели деловые люди и «дорогие» дамы.
– Моё почтение, леди и джентльмены. Вы хотели меня видеть?
Меня стала ощупывать дама средних лет, трогая за руки и проведя рукой по кубикам пресса.
– Какое мужественное лицо, какие бицепсы! Я напишу ваш портрет, мистер Кирк.
– Благодарю вас, леди…
– Миссис Хант, я художница, у меня на Бродвее картинная галерея. Но иногда я пишу картины для души.
– Весьма польщён, миссис Хант.
– Мистер Кирк, меня зовут Брайан Резерфорд, я содержу атлетический клуб. Я хотел бы, чтобы вы перешли тренироваться в него и выступать за мою команду.
– Весьма лестное предложение тренироваться в зале на Манхэттене. Мистер Резерфорд, дело в том, что мне почти сорок лет. Всю жизнь я дерусь на ринге и сейчас я просто устал. Я проведу два боя с чемпионом и завершу карьеру боксёра.
– Вы собираетесь закончить боксировать? А чем планируете заниматься дальше?
– Сейчас я зарабатываю деньги для своих планов, а затем буду их реализовывать. Планирую заняться мелким бизнесом. Мистер Резерфорд, я собираюсь провести бой с чемпионом, но если мне придётся подраться ещё с кем-то, на кого мне укажут, то я буду выступать за вас. Только решите этот вопрос с моим промоутером.
– Значит, это ваши последние бои… Я хочу, чтобы вы провели один бой в моем зале с моим чемпионом.
– Через субботу у меня бой с Гризли, поэтому мне надо восстановиться. После этого, если я буду вам ещё интересен, мистер Резерфорд, обговорим ваше предложение.
– Мистер Кирк, вы помните о моем пожелании? Скажем, встретимся в эту субботу?
Я повернулся к даме, напомнившей о себе.
– В субботу у меня домашние дела, миссис Хант, а в воскресенье я буду у вас, если вы свободны.
– Вы ставите мне условия! Хорошо, в воскресенье к 12 на Бродвее в моей галерее.
– Я буду. До свидания, леди и джентльмены.
Я вернулся к своим друзьям.
– Чего от тебя хотели эти господа?
– Здесь есть какой-то бизнесмен с фамилией Резерфорд. У него атлетический клуб на Манхэттене. Он предложил перейти в него.
– Резерфорд – известный в спортивном мире меценат. Ты уйдёшь к нему?
– Нет, Стив, я подумываю о завершении карьеры боксёра. Я устал от драк и стал бояться травм. Но если что, то реши с ним этот вопрос с учётом своего интереса.
– Мы стали зарабатывать хорошие деньги, Мик.
– Если я проиграю, то мы потеряем хорошие деньги. Помни об этом! Пока я выигрываю у более молодых и сильных «на классе», но ведь могу попасться под один удар и тогда всё.
– А что это была за дама?
– Художница, Дженни, у неё галерея на Бродвее. Она решила написать мой «портрэт маслом». Кора, тебе будет интересно посмотреть на картины великих художников, так что идёшь со мной. Дженни, ты так же составишь Коре компанию. А сейчас, коллектив, пора домой!
Мы взяли извозчиков и катили домой с ветерком.
На наших субботних посиделках я стал рассказывать о Севере, пересказывая ещё ненаписанные рассказы Джека Лондона. Народ зачарованно слушал о сильных людях и суровом крае. После гостей ко мне подошла Мади.
– Мик, изменились твои рассказы. Что ты задумал?
– Скоро мы уедем отсюда, все или я один.
– У нас есть куча денег, и мы можем спокойно жить. Стоит ли что-то менять?
– Если есть возможность жить лучше, надо ею воспользоваться.
Вечером мы сидели с Дженни под яблоней. Она прильнула ко мне.
– Мик, обними меня.
– Наверное, пришло время, Дженни.
– Время чего?
– Время любви.
Я обнял её, и мы отправились в кроватку, где занялись ночными шалостями. Дамам пришлось соблюдать постельную очередь.
В воскресенье я поехал на Бродвей. Мне даром не нужна была эта картина, но раз дал обещание, пришлось ехать. Пока ехали, я рассмеялся: «Будет смешно, Дженни, если я заявлюсь, а мне заявят, мол, мистер Кирк, вы шуток не понимаете».
Вместе с Корой и Дженни мы приехали пораньше, чтобы погулять по галерее. В ней была выставлена весьма неплохая коллекция европейских мастеров живописи, а так же неизвестных мне американских живописцев, включая картины самой миссис Хант. Я ходил, рассказывая девушкам о жизни известных мне художников и стилях написания картин. Периодически посматривал на часы, чтобы не опоздать подойти к дежурному, стоящему в зале, чтобы он меня отвёл, куда следует. Однако в зале к нам сама подошла хозяйка галерее.
– Мистер Кирк, вы не один?
– Да, с дочерью и женой. Дочь занимается живописью с преподавателем, поэтому решил показать ей картины мастеров прошлого и нынешнего века.
От этих слов Дженни вспыхнула и улыбнулась. Раньше я никогда так её не называл.
– Очень приятно, но дочь не похожа на вашу супругу.
– У неё другая мама.
– Что же, мистер Кирк, не будем отвлекать ваших родных от созерцания картин. Если им надоест гулять по залам, напротив есть очень симпатичное кафе. Дамы, я похищу у вас Мика на пару часов.
– Вы напишите его портрет за два часа?
– Нет, милая леди, я лишь сделаю общие наброски сюжета будущей картины.
Я отправился вслед за леди, а девушки продолжили осмотр галереи. Поднявшись на второй этаж, я оказался в жилых апартаментах. Богатое убранство комнат бросалось в глаза. Пройдя через зал, а затем по очередному коридору, мы оказались в мастерской. На мольберте уже находился подготовленный чистый холст, а рядом лежали пастели и карандаши. У соседнего мольберта с пейзажем находились разведённые краски.
– Красиво.
– Я люблю пейзажи. Мик, снимите, пожалуйста, пиджак и рубашку, я хотела бы изобразить вас на ринге.
Скинув верхнюю одежду, я оказался готовым к позированию. Женщина поставила меня в центре комнаты, чтобы я был под светом лучей солнца, пробивающихся через занавески, и приступила к работе. Во время работы мы разговаривали о живописи, о политической жизни города, даже о светских сплетнях, когда, слушая её рассказы, давал комментарии поступкам героинь этих сплетен.
