Тридцать девять с небольшим. Книга первая

Си

Рабр сидел на кровати, находясь в состоянии понедельник. Это когда душа ещё в воскресенье, а тело уже в понедельнике и нужно некоторое время, чтобы им встретиться. Рабр, ничего не понимая, моргал глазами и пытался понять, где он. Только во второй раз перезагрузив оперативную систему и прогнав прочь ночные видения, он осознал суть бытия со всеми вытекающими.

Утро было. Энергия солнечным светом и веселым пением птиц врывалась через окна в комнату бурным бодрящим потоком, призывая скорее вставать с кровати и отправляться на утреннюю пробежку, но наш герой усилием воли подавил это желание.

Список самых главных желаний Рабра, как в общем и всех мужчин, был коротким и состоял из трёх пунктов: поспать, поесть и совершить подвиг. Ох, нелегко мужчинам – пока первые два выполнишь, на третье сил не остаётся. Вот и наш с вами герой, воинственно урча животом, смело ринулся навстречу второму подвигу!

На кухне происходили события, не удивившие Рабра. Мистер Бу был занят готовкой завтрака, а Мистер Пиу, раскрасневшийся от праведного негодования, маршируя от одного угла к противоположному и размахивая руками, читал лекцию об эксплуатации одних людей другими. Мистер Бу внимательно слушал, явно сопереживая угнетённым и продолжая готовить завтрак. Пышные, дымящиеся оладьи, ароматный травяной чай и сочные жареные грибочки…

– Да, такая борьба против угнетателей по мне, – думал Рабр, уплетая за обе щеки.

Даже мистер Пиу умолк, изредка прикрывая глаза и блаженно постанывая, – видимо, эта самая борьба выжала из него все соки. Но делу время, а плотно покушать – это вам не глупости какие-то, и так как наши герои к любой работе относятся серьёзно, из-за стола они выходили немного уставшие и слегка покачиваясь.

Совершив недолгие сборы, путники вышли во двор. Для пущей секретности в последний момент перед стартом вскрыли тайник с картой в дупле старого тополя. Из неё узнали, что их путь лежал через лес на южной стороне склона к следующей точке, которая к неудовольствию мистера Пиу была просто точкой, представьте себе, – вот просто ткнули пером в карту и всё! Эту возмутительную оплошность он не мог не исправить и таинственно и для создания большего эффекта, многозначительно подняв палец к небу, проговорил шепотом: «Точка Си». Мистер Бу, внимательно изучив маршрут к дому хранителя портала, пообещал проводить путников, так как хорошо знал эти места и, немного засмущавшись, сообщил, что оказывается есть у него к хранителю одно старое дельце. Возражений не последовало, на том и порешили.

Солнышко ярко светило, перед путниками открывался шикарнейший вид на долину внизу. Постояв минуту, подумав каждый о чем-то своём и бегло проверив, не забыл ли кто чего важного, выдвинулись в путь. Тропа, плавно огибая огромные каменные глыбы, заросшие свисающими ветвями кустарника, достаточно полого спускалась вниз. Чуть сладкий аромат горных трав немного пьянил, заставляя думать о чём-то хорошем. Мистер Пиу, не нарушая идиллии, рассказывал мистеру Бу что-то еле слышно, плавно рассекая руками чистейший горный воздух. Рабр наслаждался относительной тишиной, размышляя о том, что их ждёт в других мирах. Он помнил из рассказов дедушки, которые слушал с широко открытыми ушами в детстве, что в других измерениях всё совсем по-иному, как будто перевёрнуто с ног на голову. В некоторых, вы не поверите, мой дорогой читатель, уничтожаются целые расы, ведутся непрерывно войны, ради наживы обманывают друг друга. Есть мир, где, по рассказу дедушки, одни держат в рабстве других, всячески над ними издеваясь. «А как же добро? – с округлёнными от негодования и удивления глазами спрашивал маленький Рабр. – Всё относительно, – с грустью говорил дедушка, – главное, придумать благую цель, а дальше можно ради неё делать всё, что хочешь». Ребёнок так и не понял тогда, как с хорошей целью можно делать плохое, ведь для жителя Города у Большого Дуба это было до такой степени не совместимо с реальностью, что со временем Рабр начал воспринимать эти рассказы скорее как интересные, нежели как правду. С возрастом появлялся некоторый запас житейского опыта, и истории деда начали обретать более реальные очертания, но всё равно многое в них было под вопросом.

– Ну вот и проверим, – с веселой уверенностью сказал себе Рабр, отбросив тяжёлые мысли в сторону, и бодро зашагал по дорожке.

Так, в весёлой беседе, подкреплённой вкуснейшим обедом, приготовленным мистером Бу у чистейшего горного ручья, под пенье птиц и рассказы  мистера Пиу, незаметно для самих себя путники прошагали весь день до вечера. В час, когда день устало присаживается на краю земли, болтая ножками, и говорит о том о сём с ночью, не торопясь отодвигается в сторону, уступая ей дорогу, наши путники подходили к месту, в котором, если верить карте, жил хранитель портала в другой мир.

В этом месте дорожка сужалась. Плотно обступив путников, как могучие исполинские стражи, и усиливая вечерний полумрак, нависли над дорожкой вековые ели. Путники остановились. Что-то невидимое смотрело из мрака, вызывая неприятный озноб. В звенящей тишине, как выстрел, проугукал филин, сидящий на ветке. Его большие глаза-блюдца, не мигая, изучающе смотрели на путников. Мистер Пиу нервно икнул, в воздухе незримо витала опасность. Хранитель горы стоял, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь составить, по-видимому, сложное для него предложение. Дальше, мой дорогой читатель, пойдут сцены, содержащие в себе элементы насилия и нецензурную брань, так что, дабы не нарушать душевного равновесия, можете прочесть главу до конца с закрытыми глазами.

Вдруг из лесной чащи с еле слышным свистом вылетел предмет и ударил мистеру Бу точно в лоб. Картинка пришла в движение, филин, ещё больше выпучив свои глазищи, непрерывно ухал, хлопая крыльями; ели зашевелились в бешеном танце, мистер Бу упал как подкошенный, Рабр развёл руки в стороны и только начал говорить какое-то заклинание, как получил толчок веткой в спину и, словно вернувшись из долгого путешествия, поспешил обнять родную землю в кустах рядом с тропинкой. Мистер Пиу в лучших традициях сельской драки с боевым криком «Понеслась!» – (дальше по тексту идёт та самая нецензурная брань), прыгая из стороны в сторону, наклонив голову вперёд в стиле «мельница» начал наносить сокрушительные удары руками, которые должны были ложить противников пачками, но, к сожалению, уходили в пустоту. Писарь дрался, как дикий вепрь, то и дело меняя угол атаки, но в итоге чуть позже прилёг рядом с Рабром, сваленный ударом еловой ветви. Мгновенно всё стихло, воцарилась звенящая тишина. Из леса на тропинку, не издавая ни звука, вышло невысокое существо и не спеша, чуть косолапой походкой, направилось к поверженным путникам.

Глава 8

Лис

Окончив смену, Лис, так называли его друзья в тайне от зелёных за огненно-рыжие волосы, как всегда, шёл домой по оживлённой улице. Этот месяц он работал в ночь, каждую бесконечную ночь. Весь мир от накопленной усталости сливался в один серый тоннель, и даже для ненависти почти не хватало сил, но он оберегал и хранил её, как мог, глубоко в душе, очень глубоко. Для неё в закоулках разума специально была отведена потаённая комната, освещённая колеблющимся пламенем свечи с маленьким зарешечённым окошком и массивной деревянной дверью, обитой коварным железом. Лис посещал её, как только ненависть начинала затихать и тонуть в ежедневной монотонной серой рутине. Он приходил домой, закрывал дверь на мощный деревянный засов и представлял мир без мерзких дымр, цветной мир, где все свободны и занимаются любимым делом, где каждый может идти куда хочет и с кем хочет.

«Теперь поесть, помыться, поспать пару часов, потом на учёбу», – думал Лис, подходя к своему дому. Школу они втайне с друзьями организовали в заброшенном подвале, из старой мебели соорудили парты и стулья. Знания собирали по крупицам – что-то черпали из воспоминаний стариков, что-то то находили в ворохе мусора, вывозимого из города на холме. Лис и его товарищи с жадностью впитывали информацию, как сухая земля влагу, и бережно передавали её более молодым ребятам с горящими от любопытства глазами.

В Сером городе от администрации каждому работнику, которому исполнилось 14 лет, была положена небольшая отдельная серая комнатка. С видом на окно такой же серой комнатки. До наступления 14-ти лет они жили в интернатах, делая посильную работу. Образование, как считали дымры, было не нужно и даже вредно. «Учёба отвлекает от работы, заполняя голову ненужным хламом», – говорили они. Поэтому давали знания, необходимые для выполнения определённой операции на заводе, и не более того.

Лис из древних устных преданий знал, что его народ, называвший себя ведзы, был когда-то свободен, как и вся планета. Ведзы занимались охотой, ремёслами и возделывали землю, беря у природы только то, что им было нужно, благодаря её и оберегая.

Потом появились Они, маленькие зелёные головастики с большими выпученными стеклянными глазами. Они называли себя дымрами. Сначала их было мало, не больше сотни – на их родной планете произошёл какой-то катаклизм, все выжившие погрузились на космический корабль и отправились в межпланетное путешествие в надежде найти новый дом. После долгих скитаний от одной мёртвой звёзды к другой уже отчаявшиеся дымры нашли этот райский уголок.

Атмосфера и температура идеально подходила для жизни, и даже при первом беглом осмотре стало ясно, что под тонким копошащимся слоем местной живности покоятся огромные залежи полезных ископаемых.

Предки Лиса отнеслись к дымрам с пониманием и всячески им помогали, ведь природа давала всё, что нужно, с избытком. Зелёные были приветливы, дары и помощь принимали, но жили всегда немного обособленно. В их городке, стоящем на высоком холме, день и ночь из высоких труб шёл чёрный дым. Они что-то доставали из земли, варили в своих печах и, как оказалось в дальнейшем, делали оружие. Со временем земля вокруг мест жизнедеятельности дымров становилась безжизненной, деревья вырубались, трава чахла, словно они привезли с собой болезнь, которая убивала эту планету, расползаясь чёрным пятном. Время шло, поколения меняли друг друга, и в какой-то момент произошло то, чего предки Лиса не ожидали. Их друзья, те, кому они помогали в трудную минуту, однажды ночью напали на них – быстро, жёстко, без каких-то объяснений. Убили всех непокорных, а тех, кто остался в живых, превратили в рабов, заставив вольных ведзов работать на своих заводах, а тех, кто доживал до старости, отправляли за пределы города, на полях и фермах дорабатывать свою жизнь.

Дымры отняли у них свободу и возможность растить своих детей – их забирали сразу после рождения, присваивая номера вместо имен. Но кое-что ведзам всё-таки дали: «Чтоб лучше жить, нужно больше работать», – решили дымры, и благодаря генетическим манипуляциям у ведзов начали рождаться дети с четырьмя руками. Большинство смирилось, понурив голову, изо дня в день покорно выполняя требования зелёных, кто-то решил, что это верное решение и так будет лучше для всех. Находились даже те, кто в угоду хозяевам готов был угнетать своих соплеменников, и за это им даровали лучшие условия для жизни и убирали вторую пару рук, что делало их привилегированной кастой, стоящей выше соплеменников и совести. Они ненавидели ведзов даже больше, чем их хозяева. С каким-то садистским удовольствием, явно самоутверждаясь, они в разы перевыполняли план по сломанным судьбам и причинённой боли.

Не согласные с такими условиями жизни, доведённые до отчаяния, ведзы взялись за оружие. Но восставшие не выступили единым фронтом, многие были подавлены и не могли оказать должного сопротивления, да наверное и не хотели уже, так что восстание было жестоко подавлено двурукими. Вид номер 1 – именно так их назвали зелёные хозяева – со временем трансформировалось в более удобное в произношении видномер. Отступники гордились своим новым именем, запятнанные кровью теперь уже бывших соплеменников.

Время неумолимо шло вперёд, стирая яркие краски прошлого, притупляя острую боль, заживляя раны души. После наполненных ужасом дней восстания минуло 200 лет. Дымры успокоились – они были уверены, что залили кровью ведзов даже еле тлеющие угольки памяти о тех событиях. Но они ошибались: нужен лишь ветер перемен для того, чтоб раздуть пожар восстания.

Лоза согнулась, но не сломалась; чем сильнее натянута тетива, тем дальше полетит стрела; беды закаляют человека, как металл; лавина в горах начинается с одного камушка; сжатые пальцы образуют кулак!.. Умоляю, мой дорогой читатель, киньте в меня чем-то документальным и потяжелее – автор разошёлся, сопереживая героям книги, и сам уже не в силах остановиться!..

Глава 9

Знакомство

Три наших героя потихоньку приходили в себя. Лес вокруг жил обычной ночной жизнью, приглушённо шепча ветерком и переговариваясь голосами невидимых его обитателей. Путники лежали на земле со связанными руками и ногами. Если вам когда-нибудь, мой дорогой читатель, приходилось так же свободно и непринуждённо проводить свободное время, лёжа на спине, то вы знаете, что это самая удобная поза для созерцания звёзд. Этим собственно и были заняты наши герои, пока ещё не понимая до конца, что с ними произошло. Как раз уже окончательно пришла ночь и небо развернулось во всей своей красе, мерцая далёкими звёздами. Холодный свет Луны придавал окружающему миру загадочно-матовый оттенок.

– Ну что, юные звездочёты, пришли в себя? – прозвучал неожиданно, как гром, шепелявый голос рядом.

Троица зашевелилась, издавая мычащие звуки; в течение пары минут, кряхтя и мешая друг другу, друзья наконец-то смогли сесть. Они смотрели молча, вылупив глаза на крепкого, хмурого старика, явно давно не посещавшего стилиста. Это было видно по всклокоченным волосам с застрявшими в них веточками, по костюму, состоящему из рубахи, подпоясанной веревкой, и штанов с причудливым узором заплат, а так же обуви, не поддающейся классификации. Если коротко, то старик был одет по последнему придушенному писку лесной моды прошлого столетия.

– Ну, с этим-то всё ясно, вижу – весь в отца, – старик метнул хмурый взгляд на мистера Бу, – а вы за каким лешим здесь по ночам шлындаете?! – обратился он к Рабру и Пиу, сверля взглядом из-под густых бровей.

– Во-первых, культурные люди сначала здороваются, во-вторых, на вашей стороне был эффект неожиданности, и, если бы мы размялись, то вам бы несдобровать, сударь! – вздёрнув кверху подбородок, надменно произнес мистер Пиу.

Даже при свете звёзд было видно, как глаза лесного жителя начали приобретать форму борцовского круга; он сделал шаг по направлению к мистеру Пиу, и явно не для того, чтобы лучше расслышать, что он говорит. Рабр, опираясь на свою природную проницательность в паре со врождённым чутьём опасности (формат книги не позволяет нам озвучить, показаниями какого прибора он сейчас руководствовался), начал подозревать, что в ближайшее время их начнут бить. Уже предполагая, кто перед ними, Рабр поспешил громко вмешаться в разговор:

– Мы ищем хранителя! К Городу у Большого Дуба приближается большая беда! – выпалил он, как из пушки.

Старик остановился, с испытывающим прищуром оглядел троицу и хмыкнул:

– Что-то обмельчал нонче горожанин, раз таких сказочных богатырей послали так далеко и так надолго.

И, видимо повеселев от своей же шутки, старик рассмеялся от души, хлопая себя по животу ладонями. Рабр и Пиу насупились и молчали. Вдруг в разговор, не побоюсь этого слова, вихрем ворвался мистер Бу. Видимо, удар шишкой в лоб включил какой-то тумблер у него в голове, и речь полилась бурным потоком. Он рассказал, что принес долг хранителю: как оказалось, отец мистера Бу взял что-то когда-то давно, пообещав при этом хранителю принести редчайшую специю под названием «слеза дракона», но, по каким-то видимо ну очень важным причинам, этого не сделал. Старик подобрел, улыбка сразу преобразила его в добродушного старичка.

– Ну а вы, богатыри, – шутливо обратился он к Рабру и Пиу, – документ предоставите?

Писарь, побеждённый, как кот после душа, но всем своим видом показывая, что боевого духа в него с бугорком наложено, надменно процедил:

– Во внутреннем кармане.

Хранитель, не стесняясь, по-хозяйски, как заправский щипач, запустил руку в карман мистера Пиу и начал доставать оттуда предметы пятой и шестой необходимости. Все, кроме писаря, с азартом ждали, когда же хранитель достанет за уши белого кролика или хотя бы голубя. Но фокус не удался и с восьмой попытки письмо было извлечено. Подсветив себе светлячком, хранитель прочёл письмо и в той же последовательности вернул все предметы в бездонный карман всё ещё хмурого мистера Пиу.

– Ну не серчайте, сынки, – по-отечески ласково, примирительно прошепелявил дед, освобождая пленных.

– Возраст, зрение не то уже, суставы крутит на непогоду, – жаловался по-стариковски хранитель.

– Мы это заметили, – пробубнил себе под нос мистер Пиу.

Скинув оковы и разминая затёкшие конечности, бывшие пленные  принялись собирать разбросанные в пылу боя вещи, а хранитель подсвечивал им светлячком, без умолку говоря с ними. Путешественники узнали, что урожай грибов нынче совсем не тот, орехов больше, но они мельче и червивые, а рыба, «Рыба-то раньше была, ооо, – хранитель развел руки в разные стороны, – а сейчас?!»– почему-то задал вопрос Рабру и, не получив ответа, с грустью опустил руки и сказал: «Вот и я думаю, не та, не та нонче рыба пошла… Ну, хватит болтать! – резко перебил он сам себя, – гости дорогие, прошу за мной», – сказал старик и направился в чащу леса.

«Даа, – с нотками грусти продолжал жалобным голосом хранитель, – вот раньше, было же время! А люди, а люди-то какие были, эээ-ээх», – вздыхал старик. Соскучившись по общению, он пытался вызвать на словесный батл гостей, но не имел в этом деле опыта, так как совы, белочки и сосны, с которыми в основном общался лесной житель, не знали значения этого слова, и попытки не приносили результата. Видя, что гости не склонны сейчас к беседе, хранитель решил отложить общение на завтрашний день.

Тем временем перед путниками в слабом свете живого фонарика, как из под земли, среди расступившихся деревьев выросла избушка. Войдя, хозяин дома усадил гостей на широкую лавку, зажёг лучину, начал хлопотать у очага и рассказывать лесные новости. А обернувшись через короткое время, увидел, что гости, утомлённые событиями дня, уснули, облокотившись на стену. Хранитель сел за стол напротив, подперев рукой щёку. Он вдруг ещё больше превратился в доброго дедушку, который с умилением смотрит на внуков, измазанных грязью и уснувших после дневной беготни. «Ох, и намаетесь, сердешные мои, – проговорил он, утирая скупую слезу рукавом, – не каждый выдержит такие испытания». И, вглядываясь в чумазое лицо Рабра, произнес с теплой улыбкой: «Весь в деда».

Затухающие угли в очаге давали еле заметные отблески на стены. Лес под пристальным наблюдением Луны жил всё той же загадочной жизнью, шурша и аукая ночными жителями. А в кузне времени, у плавильной печи, на огромной наковальне вероятности сковали ещё одно звено для цепи событий нашей повести.

Глава 10