Че, любовь к тебе сильнее смерти! Писатели и поэты разных стран о Че Геваре

«В каждом из нас есть доля тщеславия, – писал потом Че. – И я в тот день почувствовал себя счастливейшим человеком на земле». С этого момента для всех, кроме самых близких друзей, он превратился в команданте Че Гевару.

Среди подчиненных Че быстро прославился как суровый командир, требующий неукоснительного соблюдения дисциплины. «Все относятся к Че с великим почтением, – писал о нем один из партизан в своем дневнике, – Он жесткий, сухой и временами язвительный… Когда Че отдает приказ, то сразу видно, какое уважение он внушает людям. Все подчиняются ему мгновенно».

Однако та суровость, с которой он обращался со своими подчиненными, не распространялась на крестьян и даже на пленных солдат противника. Так, узнав, что военные мстят мирному населению за каждую атаку повстанцев, убивая крестьян и сжигая их дома, он принял решение эвакуировать местных жителей перед своими акциями, чтобы избавить их от зверств военных. А при абсолютной безжалостности к предателям, шпионам и трусам, Че Гевара относился с уважением к врагам, проявившим в бою бесстрашие и отвагу.

Тем временем Фидель назначил командиром передового взвода Че Камило Сьенфуэгоса. Выбор оказался удачным, поскольку бесшабашность Камило несколько уравновешивала суровость Че. Они оба испытывали друг к другу уважение и товарищескую приязнь, и вскоре Че сошелся с Камило так близко, как ни с кем другим.

А если мы заглянем на несколько лет вперед, то увидим на столе в кабинете Эрнесто Че Гевары в Гаване рядом с бронзовым бюстом Симона Боливара и барельефом Ленина портрет Камило Сьенфуэгоса…

Но вернемся в октябрь 1957 года. В это время Че Гевара решил начать создание инфраструктуры для обеспечения потребностей партизан. С помощью строительства дамбы на реке Омбрито они стали налаживать выработку гидроэлектроэнергии; в декабре вышел первый номер партизанской газеты «Кубано либре»; были организованы госпиталь, ферма, шорная и сапожная мастерские; повстанцы стали изготавливать мины и гранаты, получившие название «спутник» в честь советских космических аппаратов… И, главное, начала свою работу радиостанция «Радио Ребельде».

Эрнесто Че Гевара и Алейда Марч

А, кроме того, не забудем, что практически с первого дня своего нахождения в повстанческой армии и до последнего дня жизни Эрнесто Че Гевара в свободное от военной работы время учил бойцов читать и писать, а с теми, кто уже усвоил азы грамматики, занимался французским языком и другими предметами…

Между тем линия фронта расширялась, а над территорией Сьерра-Маэстры уже был установлен практически полный контроль со стороны партизан.

Постепенно Че стал не только главным поверенным во всех делах Фиделя, но и фактически главой штаба. Когда Че не было рядом, Фидель в письмах и записках обсуждал с ним военные и политические планы и финансовые дела.

При одном из наступлений противника, когда положение повстанцев стало весьма суровым, Эрнесто Че Гевара написал в своем дневнике следующий примечательный текст: «Я почувствовал кое-что, чего не ведал раньше: стремление выжить. В следующий раз надо это подправить».

Мало кто в подобной ситуации отнесся бы к себе столь же критично, но Эрнесто Гевара, преобразившись в Че, бросал вызов даже инстинкту самосохранения…

Примечательно также и то, что особенно требователен и строг он был к тем своим подчиненным, в ком видел задатки «истинного революционера».

Че был не такой, как все, и его бойцы это знали. К себе он относился требовательнее, чем к другим. А поскольку Гевара жил наравне со всеми, отказываясь от положенных ему по статусу особых удобств и сражаясь так же, как все, с одинаковой степенью риска, то заслужил огромное уважение и преданность.

Однако обратной стороной его характера было желание тепла и покоя, что проявлялось в его нежности к домашним животным, любви к лошадям и собакам…

Один из его подчиненных, Энрике Асеведо, однажды записал:

«В Че есть нечто, интригующее меня. Уже несколько дней он держит при себе зверушку – белую мышь, которая путешествует в его рюкзаке. Когда мы отдыхаем, он берет ее и сажает себе на плечо. Она… забирается наверх, на его берет, и играет там. Когда я смотрю на него, то удивляюсь до глубины души. Я считаю его таким жестким парнем, и вдруг он поражает меня столь человеческими проявлениями. Это заставляет меня думать, что несгибаемый командир – только его видимость. Я хотел бы когда-нибудь узнать его немного лучше».

А однажды, когда измотанный Че подвешивал в лесу между деревьями свой гамак, чтобы поспать, ему пришлось прервать приготовления к отдыху и возвратиться к медицинской практике – лечить гнойную рану ноги. «Итак, – писал доктор Хулио Мартинес Паэс, – смотрите, как грозный майор Гевара старательно возится со щепкой и ниточкой, накладывая лубок птице». Оскарито Фернандес Мелл вспоминал: «Че был человеком одновременно суровым и невероятно сентиментальным».

Ближе к концу партизанской войны, когда скорая победа повстанцев становилась все более очевидной, Эрнесто Гевара занялся подбором помощников и советников в свой «мозговой центр», который станет нужен ему в послевоенных баталиях: для строительства коммунизма на Кубе необходима была революция в политической и экономической сферах.

И тогда же случилась еще одна важная встреча. Алейда Марч была молодой кубинской революционеркой, развозила оружие и бомбы, пряча их под длинными, по моде 50-х годов, юбками. «Алейда ничего не боялась, – вспоминала ее близкая подруга Мария Долорес Россел. – Она была всецело предана делу, очень серьезна, романов не заводила, на вечеринки не ходила».

…Взорвав мост и железнодорожное полотно к востоку от города Санта-Клара, повстанцы рассекли страну надвое. Че Геваре предстояло взять этот город, остававшийся последним плацдармом на пути партизан к Гаване.

28 декабря 1958 года войска Че подошли к Санта-Кларе. На одного партизана приходилось не менее десяти солдат правительственных войск. Добавьте к этому танки и авиацию, начавшую бомбардировки города.

«Через несколько часов мы установили в Центральном Университете Санта-Клары свой первый командный пункт. Потом он будет перенесен ближе в город. Тем утром я была ошеломлена, когда Че вручил мне винтовку М-1, сказав, что я ее заработала. Это было моим первым серьезным достижением в качестве бойца. Я очень хорошо знала, какими строгими были критерии Че относительно того, кто может получить оружие, а кто нет. Я испытывала невероятную гордость и удовлетворение» (Алейда Марч «Моя жизнь с Че Геварой»).

Команданте приказал возводить в городе баррикады из всего, что попадалось под руку. Никогда прежде этого не делалось, и это был настоящий успех…

Одну из основных опасностей представлял для наступающих бронепоезд с солдатами правительственных войск и военной техникой. По приказу Че Гевары ночью к железнодорожным путям подогнали бульдозер, с помощью которого были разобраны рельсы, и когда позже бронепоезд попытался прорвать оцепление, первые вагоны сошли с рельсов. Коктейли Молотова, которыми партизаны забросали состав, довершили дело. Невыносимая жара, созданная таким образом внутри вагонов, заставила военных сдаться.

«Вечером 29 декабря мы с Че вышли прогуляться вдоль шоссе. Он подвергал все тщательному анализу, так что ни одна деталь не могла от него ускользнуть, а я все записывала, как и подобает хорошему ассистенту. Он сказал мне, что нам нужно установить «Катерпиллер», бульдозер, для того чтобы разобрать рельсы, чтобы бронепоезд диктатора, прибытия которого мы ожидали, сошел с рельсов. У Че был глубокий, гортанный голос, и, поскольку уже была поздняя ночь, он говорил шепотом. Я не расслышала, что он сказал. Я понятия не имела, что такое «Катерпиллер», – он сказал это слово на английском, и я записала то, что услышала на испанском: «catres, palas y pilas» (кровати, лопаты и батарейки). Я поняла, что сделала ошибку, и, почувствовав мое замешательство, он попросил взглянуть на мои записи. «Так говоришь, ты учительница?» – произнес он, шутя. В ужасном смущении я ответила, защищаясь: «А что ты ожидал? Я не знаю, что такое ”Катерпиллер”!» Я не могла скрыть смущение, поэтому молчала. И с тех пор, когда возникала какая-нибудь похожая ситуация, он саркастически напоминал мне об этом. И спустя годы, когда я рассказала об этом случае нашим детям, они с удовольствием дразнили меня, напевая: «Кровати, лопаты и батарейки».

Несмотря на мое невежество, «Катерпиллер» чудесным образом появился утром, управляемый гражданским лицом, которому было поручено разобрать пути. Когда он приступил к заданию, в него выстрелили. Другой пожилой мужчина, случайный прохожий, был ранен в живот и доставлен в ближайшую больницу. С помощью подзорной трубы мы пытались определить, откуда стреляли. Были замечены черные фигуры, двигающиеся по крыше «Гранд-Отеля» (сейчас это отель «Санта-Клара Либре»), расположенный напротив парка Видаль. С этой выгодной позиции у снайперов весь город был как на ладони. Че немедленно побежал разыскать бойца из «Отряда самоубийц», приказав ему разобрать железнодорожные пути.

Вот таким образом днем 30 декабря знаменитый бронепоезд сошел с рельсов и попал в наши руки» (Алейда Марч «Моя жизнь с Че Геварой»).

«Я сфотографирую тебя для истории», – так сказал команданте Че Гевара своей будущей жене Алейде Марч. Многие его биографы склоняются к мысли, что именно тогда, в разгар боя за Санта-Клару, он понял, что любит ее. Во всяком случае, по свидетельству Алейды, когда они, смертельно усталые, ехали из Санта-Клары в Гавану, Че впервые признался ей в любви. Это случилось на следующий день после победы Революции, 2 января 1959 года.

А вот как по прошествии многих лет жена команданте рассказывает о развитии их взаимного чуства в своей книге «Моя жизнь с Че Геварой»:

«Я сидела на улице с дорожной сумкой на коленях, когда Че подъехал на джипе и пригласил меня «прострелить несколько обойм». Я прыгнула без раздумий. И это случилось: в некотором смысле, я осталась в этом джипе навсегда…

Не было времени также подумать, какое личное значение несло внезапное приглашение Че. Я оказалась вовлеченной в ситуацию, из которой, я была убеждена, выйду победителем. Случались трудные и запоминающиеся моменты, и были времена едва переносимой боли, но мой настрой всегда оставался бодрым, и я была уверена в завтрашнем дне. Несмотря ни на что, в то время я была блаженно счастлива.

Шли дни, и постепенно мой трепет перед «репутацией» Че проходил, а огромное чувство восхищения и уважения к нему росло. Он был очень умным и обладал удивительным даром вести за собой людей. От него исходило ощущение безопасности и уверенности. Благодаря этому солдаты, идущие за ним в бой, всегда чувствовали поддержку, даже в самых сложных обстоятельствах. Он без колебаний противостоял сильному противнику, потому что был невероятно храбр. Партизаны всегда могли положиться на него как на лидера с исключительным пониманием тактики и стратегии.

…Когда мы вернулись на командный пункт, я заметила, что его левая рука в гипсе. Выяснилось, что он сломал ее во время битвы по захвату казарм, пытаясь перепрыгнуть через забор. Я отдала ему свой черный шарф, чтобы он мог использовать его в качестве повязки. Спустя годы этот кусок шерстяной ткани стал значить для нас очень много. В одном из самых милых писем он вспоминает этот шарф. Находясь в Конго, Че написал для меня короткий рассказ под названием «Камень». Там в свойственной ему тонкой ироничной манере он описал шарф, «который она дала мне на случай, если я поврежу себе руку…». Но это было потом, а пока нам столько еще предстояло пережить вместе».

Принуждая к сдаче последний оставшийся в городе оплот правительственных войск, Че был верен себе, как всегда, стараясь избегать лишних потерь – как среди своих солдат, так и среди солдат противника.

Город был охвачен ликованием – Санта-Клара окончательно перешла в руки партизан. К тому времени команданте Че Гевара уже стал живой легендой. О его необыкновенной популярности говорит следующий шутливый диалог, произошедший тогда между ним и его другом и соратником Камило Сьенфуэгосом. «Теперь я знаю, чем займусь после нашей победы», – сказал Камило. «Чем же?» «Я посажу тебя в клетку и провезу по всей стране. За то, чтобы увидеть тебя, люди будут платить деньги. Я сколочу целое состояние!»

На следующее утро, получив соответствующий приказ, Че в сопровождении Алейды выехал во главе своего войска в Гавану – ему предстояло занять крепость Ла-Кабанья, возвышающуюся над городом со стороны порта.

Часть 5

Революциионная работа

…Его товарищи ликовали, но Че уже думал о той борьбе, которая ему предстояла в дальнейшем. Война была закончена, но революция только начиналась. Прибыв в Гавану, Эрнесто Че Гевара стал начальником гарнизона Ла-Кабаньи. Команданте открыл в крепости «Военно-культурную академию», где преподавались общеобразовательные дисциплины и проводились курсы по кубинской экономике и текущим политическим событиям; основал и помогал выпускать две революционные газеты; а в конце января возглавил Отдел по обучению революционных вооруженных сил и участвовал в создании нового аппарата госбезопасности и разведки.

В Гавану были приглашены родители Эрнесто.

Вот как описывал их встречу, состоявшуюся 9 января 1959 года, через восемь дней после официального объявления победы революции, его отец Эрнесто Гевара Линч: «Как я понимаю, ему хотели сделать сюрприз, и сын узнал о нашем приезде лишь за несколько минут до того. Моя жена бросилась к нему в объятия и не могла сдержать слез… Вскоре и я обнял сына. Прошло шесть лет с тех пор, как я в последний раз видел Эрнесто».

«Теперь я воин, работающий над укреплением правительства, – сказал отцу Че. – Что будет со мной дальше? Я даже не знаю, в какой стране сложу голову». Гевара Линч был озадачен и лишь намного позже понял значение последней реплики сына. «Прибыв в Гавану, Эрнесто уже знал, какова его судьба».

Одним из главных событий «революционного января» стала речь Че, где он назвал одной из главных задач проведение аграрной реформы и изменение системы владения землей и, главное, раскрыл свое представление о континентальной революции и призвал к вооруженной борьбе по всему полушарию.

Выступление Че, таким образом, стало не чем иным, как громким призывом к будущим латиноамериканским революционерам и скрытым объявлением войны интересам Соединенных Штатов, которые позже он назовет «главным врагом человечества».

С одобрения Фиделя Эрнесто Че Гевара встречался с революционерами из разных стран Латинской Америки, участвовал в создании тайного агентства внутри службы госбезопасности; эта подпольная организация должна была заниматься помощью зарубежным партизанским и революционным движениям, подготовкой и обучением партизан.

В феврале, в соответствии со специально созданным положением в новой кубинской конституции, Че официально был признан кубинцем по рождению, что стало вторым прецедентом подобного рода за всю историю Кубы. Этот статус наделял его всеми теми правами, которыми пользовались коренные кубинцы.

Свадьба Эрнесто Че Гевары и Алейды Марч (слева – Рауль Кастро и его жена Вильма Эспин)

В его личной жизни тоже происходят значительные изменения. «Со свойственной ему прямотой Эрнесто заявил мне, – пишет его первая жена Ильда Гадеа, – что у него есть другая женщина…Я до сих пор не могу без волнения вспоминать, как, поняв, насколько сильно я страдаю, он сказал: «Уж лучше б я погиб в бою». Она попыталась объяснить мужу, что искренне счастлива, что он остался жив. «Растроганный, он ответил: «Если так, то все в порядке… мы друзья и товарищи?» «Да», – сказала я».

Оформив развод и женившись на Алейде, он часто встречался с Ильдой, поскольку стремился как можно больше общаться с Ильдитой, которой к тому моменту исполнилось три года. Девочку привозили в Ла-Кабанью, где отца и дочь часто видели гуляющими по крепости, держась за руки…