Николай II. Святой или кровавый?

Или другой малозаметный, но значимый показатель: телефон. По данным 1909 года, на каждые 100 жителей приходилось абонентов в Соединенных Штатах 7,6, в Дании – 3,3, в Швеции – 3,1, в Норвегии – 2,3, в Швейцарии – 2, в Германии – 1,5, в Англии – 1,3, а в России – 0,1

. Приуроченный к трехсотлетию дома Романовых, изданный в 1913 году шеститомник «Три века» сообщает, что «всего телефонов за последнее время в мире исчисляется почти 11 236 тысяч, и из этого количества 68,2 %, то есть 7660 тысяч, приходится на Соединенные Штаты, 8,9 % – на Германию, 5,7 % – на Англию и 1,5 %, то есть 172 900, на Россию»

. Это, конечно, мелочь – но мелочь показательная.

Еще хуже обстояло дело в сельском хозяйстве Российской империи. По данным переписи 1897 года, в деревне жило 87 % населения России («промышленно развитой» страны, ага!). Основу аграрного сектора составляли почти 20 млн мельчайших крестьянских хозяйств, о которых сторонники «потерянной России» говорят с умиленным придыханием, как о селянской идиллии. Вот только три четверти этих хозяйств по статистике являлись бедняцкими – большинство их не способны были прокормить даже себя, не то что кормить страну. Их агрокультура была на уровне Киевской Руси: соха, лошадь, трехполье. Елена Прудникова пишет:

«Землю эксплуатировали хищнически, до такой степени, что в начале ХХ века урожай в нечерноземных губерниях был сам-3 – сам-4 (то есть на каждое брошенное в землю зерно собирали два или три. – Прим. ред.). Если переводить на центнеры, то урожай колебался с 3–5 до 10–12 центнеров с гектара. В Германии в то же время средний урожай был около 24 центнеров, и русские крестьяне в северо-западных губерниях покупали немецкий хлеб – он был дешевле русского!»

Да, именно так: не меньше половины крестьян аграрной страны вынуждены были покупать хлеб! Практически все зерно, предназначавшееся на продажу, выращивалось в крупных современных хозяйствах. Сто миллионов русских крестьян не могли прокормить даже себя, не то что Европу.

К началу ХХ века положение крестьянства стало катастрофическим.

«Ряд официальных (!) исследований с несомненностью установил ужасающий факт крестьянского разорения за 40 лет, истекших со времени освобождения. Размер надела за это время уменьшился в среднем до 54 % прежнего (который тоже нельзя было считать достаточным). Урожайность уменьшилась до 94 %, а в неблагоприятной полосе даже до 88–62 %. Количество скота упало (с 1870 года) в среднем до 90,7 %, а в худших областях до 83–51 % прежнего. Недоимки поднялись с 1871 года в среднем в пять раз, а в неблагоприятной полосе и в восемь, и в двадцать раз. Ровно во столько же раз увеличилось и бегство крестьян с насиженных мест в поисках большего простора или за дополнительными заработками. Но и цена на рабочие руки в среднем почти не поднялась, а в неблагоприятных местностях даже упала до 64 %.

…Показательно, что смертность в российской деревне была выше, чем в городе, хотя в европейских странах наблюдалась обратная картина»

.

Неудивительно, что голод в Российской империи был постоянным явлением. «Новый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» (1913 год) сообщает:

«После голода 1891 года, охватывающего громадный район в 29 губерний, нижнее Поволжье постоянно страдает от голода: в течение ХХ века Самарская губерния голодала восемь раз, Саратовская – девять

. За последние тридцать лет наиболее крупные голодовки относятся к 1880 году (Нижнее Поволжье, часть приозерных

и новороссийских губерний) и к 1885 году (Новороссия и часть нечерноземных губерний от Калуги до Пскова); затем вслед за голодом 1891 года наступил голод 1892 года в центральных и юго-восточных губерниях, голодовки 1897?го и 1898 годов приблизительно в том же районе; в ХХ веке голод 1901 года в 17 губерниях центра, юга и востока, голодовка 1905 года (22 губернии, в том числе четыре нечерноземных, Псковская, Новгородская, Витебская, Костромская), открывающая собой целый ряд голодовок: 1906, 1907, 1908 и 1911 годы (по преимуществу восточные, центральные губернии, Новороссия)»

.

Это не говоря о ежегодном, обыденном весеннем голоде бедняков, который имел место в России повсеместно. И о постоянном, из года в год, хроническом недоедании абсолютного большинства населения.

22 марта 1901 года в Петербурге был издан доклад в соединенном собрании Общества русских врачей, Общества детских врачей в Петербурге и Статистического отделения Высочайше утвержденного Русского общества охранения народного здравия «Смертность в России и борьба с нею». О питании народа там говорится следующее:

«Как известно, около 78 % населения России принадлежит земле, пропитывается ее плодами и составляет главную платежную силу государства; между тем земля эта дает в среднем крестьянину для пропитания зачастую значительно менее необходимого.

Чрезвычайно обстоятельно разобран этот вопрос в недавно вышедшем труде П. Лохтина „Состояние сельского хозяйства в России сравнительно с другими странами. Итоги к XX веку“. СПб, 1901.

По вычислениям автора, в среднем за 16 лет, Россия потребляет хлеба и картофеля 18,8 пуда на человека (от 13 в неурожаи до 25 в урожаи), тогда как в других странах количество потребляемого одним человеком хлеба не падает ниже 20–25 пудов, и физиологическая норма для человека при умеренной работе не может быть ниже 17,2 пуда. Поэтому цифра 18,8 пудов на человека в России, исключив из них около 10 % на отруби и сор, оказывается недостаточной для прокормления даже самого крестьянина, не говоря уже о скоте его, между тем как, по вычислениям проф. Лензевитца, немецкий крестьянин потребляет пищи, в переводе на хлеб, около 35 пудов, следовательно, вдвое более нашего русского. Если же принять во внимание сверх того расход из 18 пудов на прокорм лошадей и скота владельцев, горожан и войска, на производство спирта и т. п., на потери пожарами, то для личного потребления остается только около 16 пудов, купить же где-либо невозможно, так как хлеба в государстве более не имеется. Что же говорить про неурожайные годы, а между тем в течение 16 лет население голодало 6 раз, на границе голода было 4 раза и имело некоторый излишек в запасе на время всего от 1–2 недель до 3 месяцев только 6 раз…

Совершенно аналогичные этому данные относительно недостаточности питания крестьянина находим в трудах д-ра Почтарева и д-ра Грязнова.

По данным д-ра Грязнова, вся пища крестьян состоит из ржаного и редко ячменного хлеба, картофеля и черной капусты, причем хлеба в день приходится 2,8–3,5 фунта на взрослого человека. Мяса приходится на человека (включая детей) в год 14–16 фунтов.

По вычислениям же д-ра Почтарева, каждый работник в исследованном им Духовщинском уезде сверх уродившегося хлеба только для одного прокормления должен заработать на стороне 17 руб. 26 коп., не говоря о том, что еще сверх того должен заработать для уплаты податей 15 руб. 61 коп., в силу чего и приходится, за невозможностью столько заработать, впадать в недоимки, за которые приходится платиться продажей скота. Удивительно ли после этого, что, по данным д-ра Святловского, 35 % хозяйств не имеют ни одной коровы, а в 25 % нет никакой рабочей скотины.

Конечно, после всего сказанного станет понятным, что население, существующее впроголодь, а часто и вовсе голодающее, не может дать крепких детей…»

О детях чуть позже, а пока приведем в качестве резюме мнение известного русского публициста ХХ века, эмигранта и монархиста Ивана Солоневича:

«Факт чрезвычайной экономической отсталости России по сравнению с остальным культурным миром не подлежит никакому сомнению. По цифрам 1912 года народный доход на душу населения составлял: в САСШ 720 рублей (в золотом довоенном исчислении), в Англии – 500, в Германии – 300, в Италии – 230 и в России – 110. Итак, средний русский еще до Первой мировой войны был почти в семь раз беднее среднего американца и больше чем в два раза беднее среднего итальянца. Даже хлеб – основное наше богатство – был скуден. Если Англия потребляла на душу населения 24 пуда, Германия – 27 пудов, а САСШ – целых 62 пуда, то русское потребление хлеба было только 21,6 пуда – включая во все это и корм скоту. Нужно при этом принять во внимание, что в пищевом рационе России хлеб занимал такое место, как нигде в других странах он не занимал. В богатых странах мира, как САСШ, Англия, Германия и Франция, хлеб вытеснялся мясными и молочными продуктами и рыбой – в свежем и консервированном виде.

Русский народ имел качественно очень рациональную кухню, богатую и солями, и витаминами, но кладовка при этой кухне часто бывала пуста. Русский народ был, остается и сейчас преимущественно земледельческим народом, но на душу сельскохозяйственного населения он имел 1,6 га посевной площади, в то время как промышленная и „перенаселенная“ Германия имела 1,3, а САСШ – 3,5. При этом техника сельского хозяйства, а следовательно, и урожайность полей в России была в три-четыре раза ниже германской.

Таким образом, староэмигрантские песенки о России как о стране, в которой реки из шампанского текли в берегах из паюсной икры, являются кустарно обработанной фальшивкой: да, были и шампанское и икра, но – меньше чем для одного процента населения страны. Основная масса этого населения жила на нищенском уровне. И, может быть, самое характерное для этого уровня явление заключается в том, что самым нищим был центр страны»

.

Естественно, страна с таким экономическим положением просто не могла быть социально благополучна. Ужасным было состояние здравоохранения в России. Да, русская медицина славилась учеными и подвижниками, но это касалось нескольких крупных городов, а в деревне один врач приходился порой на 20–25 тысяч человек, разбросанных на огромном пространстве. Большинство жителей империи жили и умирали, так и не соприкоснувшись с медициной. Да и в городах тоже услуги врачей были доступны далеко не всем. Отсюда и результаты.

«По данным на 1897 год смертность на 1000 человек составляла: Англия – 17,4; Франция – 19,6; Германия – 21, 3, Италия – 22,1; Россия – 31,5…

Только в двух губерниях – Эстляндской и Курляндской – смертность была ниже 20 чел. на 1000 среднего населения. В девяти губерниях – Бессарабской, Ковенской, Лифляндской, Витебской, Виленской, Херсонской, Таврической, Архангельской и Волынской – она не превысила 25; в 11 губерниях – Гродненской, Полтавской, Подольской, С.-Петербургской, Екатеринославской, Могилевской, Минской, Новгородской, Киевской, Вологодской и Уфимской – была от 26 до 28,9; в девяти губерниях – Черниговской, Донской обл., Харьковской, Псковской, Костромской, Олонецкой, Астраханской, Тамбовской и Ярославской – от 30,6 до 34,5; от 35,1 до 39,9 чел. умерших с 1000 населения наблюдалось в 15 губерниях – Казанской, Тверской, Курской, Саратовской, Нижегородской, Воронежской, Владимирской, Вятской, Московской, Орловской, Симбирской, Оренбургской, Рязанской, Самарской и Пензенской и, наконец, более 40 в Пермской, Тульской, Смоленской и Калужской губерниях…

Насколько велико число умирающих детей в России, видно из представленных таблиц… Из них видно, что из 1000 родившихся до 5 лет доживает более 700 детей только в 4 губерниях, 700 – в 7 губ., 650 – в 8 губ., 600 – в 10 губ., 550 – в 9 губ. и менее 500 человек в 12 губ…

Выше мы видели, что из детей гибнут главным образом самые маленькие, и особенно ужасная смертность оказывается в возрасте до 1 года, причем в некоторых местностях России эта смертность доходит до таких цифр, что из 1000 родившихся детей доживают до года гораздо менее половины… Если мы добавим к этому смертность детей более старших, 1–5 лет, затем от 5–10 лет и от 10–15 лет, то мы увидим, что из 1000 родившихся доживет до 15 лет весьма небольшое число детей, и это число во многих местах России не превышает одной четверти родившихся.

Таким образом, мы имеем в России несомненный факт вымирания детей, и если в настоящее время общее число населения в России не уменьшается, а увеличивается, то объясняется это значительной рождаемостью, пока еще превышающей смертность, отчего и является прирост населения, хотя, надо сознаться, есть многие местности, где замечается убыль населения от преобладания смертности над рождаемостью…»

«Следующая таблица показывает то место, которое занимает Россия среди других народов земного шара по смертности своих детей.

В 1905 году из 1000 родившихся умирало до 1 года:

В Мексике – 308 детей;

В России – 272 ребенка;

В Венгрии – 230 детей;

В Австрии – 215 детей;

В Германии – 185 детей;

В Италии – 166 детей;

В Японии – 152 ребенка;

Во Франции – 143 ребенка;

В Англии – 133 ребенка;

В Голландии – 131 ребенок;

В Шотландии – 116 детей;

В Соединенных Штатах Америки – 97 детей;

В Швеции – 84 ребенка;