Древоходец. Книга третья. Заповедник цивилизаций

Если раньше, чтобы привлечь внимание к важным сообщениям, они писали их на листке, а затем зачитывали, словно на камеру, то сейчас всё упростили. Достаточно мысленно было дать команду: «Передовица!» – команду предложил Костя, и важная информация выплывала первой, не теряясь среди других событий.

После идеи меняться друг с другом местами проживания, «передовица» от Кости закончилось, дальше пошли воспоминания, про подготовку к контрольной по алгебре.

Усваивать алгебру за десятый класс советской средней школы, Костуш предпочитал во сне, и «отключил» считывание памяти Кости – теперь они научились и так делать.

«Передовица!» – в свою очередь произнёс Костуш и начал наговаривать сообщение:

– Насчёт временной подмены тебя для спасения ребёнка на Земле, – придумал правильно, – начну искать тебе спокойное место чтобы отсидеться.

А вот заменить меня в княжестве Либоргском не получится: ты забыл про печать ученика – мэтр Гарвил сразу поймёт, что печати на тебе нет, так что закатай губу, и учись, мальчик, учись усердно: скоро выпускные экзамены.

Продиктовав сообщение, Костуш засмеялся: если поначалу ему очень хотелось вернуться на Землю, то постепенно поостыл, а тем более не имел ни малейшего желания перенестись сейчас на Землю и оказаться в шкуре ученика выпускного класса, потому как все знания, добытые дублем-Костей усиленной зубрёжкой, Костуш предпочитал усваивать во сне.

Посетители задержали Гобуса, отчего ужин проходил поздно. Детей уже уложили спать, жена ювелира поужинала вместе с детьми, а сейчас только проследила за подачей блюд и затем оставила их вдвоём.

За ужином обсудили вопрос о судьбе купленных Костушем рабов. Гобус согласился и Хойеру, и Ягуса отправить на свою молочную ферму, где управлял его родственник.

Костуш ещё попросил обеспечить своих новых подопечных необходимой одеждой и обувью, а перед отправкой на ферму выделить по пять золотых каждому.

– Куда девке-то пять золотых? Я за неё саму на рынке отдал меньше золотого! – удивился Гобус, но больше обсуждать не стал, махнув рукой.

Дальше Гобус предупредил, что его новому рабу – Ягусу, обязательно требуется пригляд.

– По молодости и неразумной горячности может отправиться мстить своим обидчикам, а если что натворит – вина за преступления раба ложится также и на его хозяина, то есть на тебя.

– А если дам ему свободу? – поинтересовался Костуш.

– По законам герцогства, в течение трёх лет после покупки, не имеешь право его освободить. Убить – пожалуйста, освободить – нет.

– Я с ним поговорю, постараюсь убедить быть благоразумным.

– Поговори, поговори, только я бы на твоём месте подстраховался. Надсмотрщики за рабами у нас там на ферме ребята опытные – могли бы за ним первое время присматривать, а, в случае чего, быстро найти и вернуть обратно, только, сам понимаешь, бесплатно они этого делать не будут.

Костуш согласился оплатить «за пригляд», а дальше спросил, как там поживают женщина с ребёнком и девочка, отправленные туда раньше.

Гобус ответил, что всё у них хорошо: крыша над головой есть, какой-никакой работой их обеспечивают. Ещё Гобус рассказал про здорового мужика -кузнеца, который заявился на ферму вместе с женой. Кузнец сказал что хочет встретится с Костушем и пока поживёт там.

– Значит Здоровяку удалось не только убить барона, но и вызволить жену, – с уважением к этому большому, молчаливому человеку подумал Костуш.

Прежде чем идти спать, Гобус напомнил про завтрашний ранний подъём и поинтересовался: не надумал ли Костуш подольше задержаться в Булуне – очень уж много людей, хотят воспользоваться его услугами.

Костуш ответил категорическим отказом: «Отпрыгаю обещанные два дня и всё – очень много своих дел».

Разбудили Костуша действительно рано. Умывшись и быстро перекусив, нашёл охранника и попросил проводить его к своим рабам.

При его появлении Хойера проснулась сразу, Ягус же продолжал спать.

Хойера, по просьбе Костуша, стала трясти Ягуса за плечо, парень очнулся не сразу, а когда пришёл в себя, смог хоть и медленно, но вполне осмысленно отвечать на вопросы.

Ягус помнил всё, что вчера внушал ему Костуш, – поверил, что будет свободным и повторив сейчас это вслух, начал громко рыдать.

Костуш не очень разбирался в психиатрии, но знал: слезливость наступает, когда психический кризис начинает затухать.

Пообещав Ягусу зайти ближе к вечеру, Костуш, вслед за охранником, вышел на улицу, где его уже ждал целый поезд из колясок.

Прежде чем отправиться к «Волшебной поляне», осмотрел всех детей: у мальчика инфекционное поражение лёгких, у девочки – сильный ожёг лица, а последним был племянник Гобуса, с родовой травмой ножки.

Дети весили в пределах пятнадцати-двадцати килограммов, и не должны были забрать много дара при переносе.

Кортеж тронулся, и покатился к выезду из города. Когда проехали центр, начались дома с палисадниками, и почти каждый из них имел перед входом большую клумбу с совершенно незнакомыми Костушу цветами.

Проехав городские ворота, некоторое время тряслись по выложенному камнем тракту, знакомому Костушу по первому посещению города Булун, затем свернули на дорогу из щебня.

Ехать стало комфортней – не так тряско, правда иногда встречались глубокие ямы, объехать которые было сложно из-за высаженного по обочине густого кустарника, мешающего объезжать ямы.

С одной стороны дороги простирались засеянные чем-то поля, а с другой подходили сады с плодовыми деревьями, за которыми иногда просматривались небольшие каменные домики.

Несколько раз Костуш видел летяг, но вопреки россказням, ничем предосудительным они не занимались, а сновали вверх и вниз около деревьев собирая небольшие жёлтые плоды.

У Костуша возникли подозрения, что таких милых и симпатичных существ просто оговорили, как обычно любят сочинять гадости про ярких и красивых женщин.

Ехал Костуш в двуколке, управляемой нанятым Гобусом проводником, хорошо знающим дорогу к этой «Волшебной поляне».

Костуш был очень доволен, что с ним в двуколке не было родителей, всю дорогу «грузивших» бы его рассказами о болезнях чада. Проводник же только поздоровался, а всё остальное время молчал.

Щебёнка закончилась, пошла накатанная грунтовка, где Костуша укачало, и он заснул, а проснулся только уже на подъезде к «Волшебной поляне».

В отличие от места силы ближайшего к городу Булун, здесь никакой охраны, никаких смотровых вышек не было, да и дороги к поляне, как таковой, тоже не было – просто просека в лесу и заросшая травой тропинка, по которой нужно было идти уже пешком, огибая поваленные деревья.

Двуколка остановилась около первого поваленного дерева, постепенно подтянулись остальные коляски и выстроились в линию на просеке.

Все вышли и собрались около Костуша. Кто-то предложил растащить деревья, на что Костуш ответил, что ждать, пока освободят дорогу, не будет. Очерёдность: когда и с каким ребёнком он будет перемещаться – все знали.

Первым в списке был племянник Гобуса. Мальчика взял на руки его отец, и, вслед за проводником и Костушем, отправился к «Волшебной поляне», за ним шёл ещё один мужчина – встречающий, который сразу поинтересовался: сколько ему примерно ждать, на что Костуш ответил: «Надеюсь не долго, но точно сказать не могу».

Достаточно высокая трава затрудняла ходьбу, но зять Гобуса отказался кому-либо передавать ребёнка и пронёс сына до самой поляны.

Первое перемещение Костуш решил выполнить только на внутреннем резерве, не активируя амулеты–накопители: так он мог точнее определить расход дара на прыжок.

Переместившись, оценил состояние резерва: потратил около ста пятидесяти дар, это процентов на пятнадцать – двадцать больше, чем потратил бы на такой перенос около города Либорга, и всё же вполне достаточно, чтобы хватило сделать ещё четыре прыжка сегодня, и четыре завтра, о чём сразу сообщил встречавшему его Гобусу.

Ювелир был не один: с ним рядом стояла полноватая женщина, видимо сестра Гобуса – она же мать перенесённого ребёнка.

Когда, после прыжка, Костуш шёл с поляны, держа мальчика за руку, сестра Гобуса, увидев их, запричитала: «Сыночек всё равно хромает!».

– Он всю свою жизнь хромал, вот и привык, – ответил Костуш, – и обернувшись к ребёнку прикрикнул: «А ну нормально иди, прекрати притворяться!».

Напуганный строгим окриком, мальчик зарыдал, но дальше пошёл уже не хромая.

Наконец-то увидев своего ребёнка идущим нормально, мать стала вторить рыданиям сына.

Сдав ещё рыдающей матери уже успокоившегося мальчика, Костуш сразу забрал следующего ребёнка и ещё подряд три раза прыгал взад-вперёд, однако перед пятым и последним прыжком его настигло ощущение похожее на откат.

Во время эпидемии он за сутки совершал и большее количество перемещений, только вот пять раз подряд без перерыва – никогда.

Костуш решил отдохнуть, сел на поваленное дерево, дожидаясь пока уйдут слабость и головокружение. Родственники последнего ребёнка – девочки с обожжённым лицом, замерли неподалёку и с тревогой смотрели на Костуша.

Девочка, почувствовав напряжение взрослых, стала говорить, похоже, что-то успокаивающие родителям, только вот понять её, по причине перекошенного лица, могли, наверное, только родители.

Когда Костуш наконец-то встал и сказал: «Всё, я готов!», – сопровождающие родственники с облегчением вздохнули.

После переноса встречающая девочку пара, была так сосредоточена на её очищенном от шрамов личике, что Костушу удалось незамеченным проскочить мимо к приготовленной для него Гобусом коляске.

От этой «Волшебной поляны» до города Булун путь был намного короче, а совсем приятной поездку сделали корзина с продуктами и бутылка лёгкого светлого вина, которые передал ему возничий.

До лавки ювелира осталось совсем немного, когда коляску остановил один из охранников Гобуса.

От него Костуш узнал: на улице, рядом с лавкой, скопилась толпа людей и все они ждут Древоходца, надеясь договориться насчёт своих детей.

Гобус, на всякий случай, вызвал стражу, но пока толпа вела себя спокойно, стража не вмешивалась, только просила не перегораживать улицу.

– Может отсидеться в каком другом месте? – предложил Костуш.

– Мастер Гобус боится, – если не появитесь, толпа ворвётся в лавку, будет требовать Древоходца и всё там разнесёт. Он просил вас поговорить, объясниться с людьми.

Костушу ничего не оставалось делать, как согласиться.

До дома Гобуса осталось метров сто, когда извозчик заявил, что дальше не поедет – боится за лошадей и за коляску.

– Почему же их так много? – растерянно произнёс Костуш, поражённый размеры толпы.

Ему ответил извозчик:

– Да потому как в городе уже все слышали и все знают.

– Чего знают?

–Про цену твою знают! Знают, что ювелир Гобус нашёл Древоходца-юродивого, который за двадцать золотых согласился вылечить детей его родственников и его кумовьёв!

– А двадцать золотых – это что, мало?

– Вот, юродивый и есть! Пятьдесят у нас цена, а то и шестьдесят, – ответил извозчик.

Как только Костуш выбрался из коляски, извозчик за уздцы развернул лошадей и сразу уехал, а он, вместе с охранником Гобуса, пошли навстречу толпе.

На подходе то них донеслись возгласы: «Вот он! Вот он идёт – Древоходец!».

– Да какой это Древоходец? Этого мордоворота знаю – охранник он у Гобуса!

– Другой, рядом с ним!

– Тот длинный тощий малый и есть Древоходец? Да не может быть!

– Точно тебе говорю – Древоходец и есть!

Толпа вся враз загудела, метнулась навстречу и вот уже Костуш оказался в окружении мужчин и женщин, что-то кричавших ему в лицо, отталкивающих друг друга, хватающих за одежду.

Одна из женщин рухнула перед Костушем на колени, обхватив его ноги, с подвыванием закричала: «Помоги!».

Люди напирали, стараясь пробиться поближе к Древоходцу, кто-то нечаянно его толкнул, и не имея возможности устоять из-за обхватившей ноги женщины, Костуш стал заваливаться на спину, но вовремя был подхвачен охранником и не упал.

Появившейся на ступеньках лавки Гобус призвал стражников помочь Костушу выбраться из толпы.

Криками и палками городской страже удалось растолкать толпу, вытащить Костуша и доставить к входу в лавку.

Немного помятый и растерянный, Костуша теперь стоял вместе с Гобусом на ступеньках.

– Ты должен им что-нибудь пообещать, а то они не успокоятся, – прошептал ему Гобус.

– Что, что я должен им пообещать!?

– Задержись ещё на день.

– Один день ничего не изменит – такая толпа! Завтра, ладно, обещанных четырёх я смогу перенести, а дальше? У меня накопители будут пусты!

– Всё же сколько-то детей послезавтра сможешь вылечить.? Им сейчас обязательно надо кинуть кость, а то сожрут нас!

Костуш некоторое время молчал, подсчитывая в уме, затем выдал результат:

– Если эти четверо детей на завтра, будут такими же мелкими, как сегодня, то возможно в накопителях немного дара и останется, тогда послезавтра троих должен вытянуть.

Только давай сразу договоримся, – продолжил Костуш, – на последнем прыжке ты меня ждёшь с моей выручкой, и я больше сюда к лавке не возвращаюсь – останусь на «Волшебной поляне», там буду сидеть, пока не поднакоплю сил для прыжка домой.

– Как этих троих выбирать будем? – спросил Гобус. – Конечно, можно устроить торги: кто больше даст, или всё же лучше жребий?

– Не будем злить – давай жребий.

Костуш попросил всех замолчать, а когда наступила тишина, обвёл толпу взглядом: на него с напряжённым ожиданием смотрели сотни глаз. Обособлено стояли несколько людей, одетых как-то поизысканней, и, среди этой отдельной группы, он узнал рыцаря Ростана из рода Леггеров с которым вчера встретился в кабинете ювелира. Видимо, не смешиваясь с чернью, там сейчас собрались «благородные».

Костуш начал говорить, старался делать это как можно громче, отчего постоянно «давал петуха», срываясь на юношеский фальцет.

Он объяснил, что переносить детей может только благодаря амулетам-накопителям.

Запаса в амулетах -накопителях ему хватит только чтобы совершить семь прыжков: с четырьмя детьми на завтра уже определились, после чего у него останется дара в накопителях от силы на три перемещения – и на этом всё.

Так как желающих собралось много, а вылечить сможет ещё только троих, то этих троих пускай определит жребий. Ещё напомнил: если кто-то сможет предоставить заряженные амулеты – накопители, то с его ребёнком послезавтра тоже прыгнет, в добавок к тем троим, кто вытянет жребий.

Выслушав Костуша, толпа сразу загомонила, правда уже без агрессии: им оставили надежду-лазейку, и сейчас все начали обсуждать, как проводить жеребьёвку, единственно, перебивая гул обсуждения, кто-то выкрикнул:

– Какая цена будет?

– Двадцать золотых, – ответил ювелир.

Затем Гобус сунул несколько монет старшему наряда городских стражников и попросил проследить за порядком, а при этом саму жеребьёвку провести где-нибудь подальше от его лавки.

Через некоторое время гомонящая толпа, в сопровождении стражников, направилась к трактиру Добрая Кружка, рядом с которым на улице были выставлены столики со скамейками, там и решили проводить жеребьёвку.

Улица перед лавкой ювелира опустела, а Костуш, вслед за Гобусом, поднялся на второй этаж в его кабинет.

– Уф – пронесло! – произнёс Гобус и стал доставать из шкафчика бутылку с бокалами.

Костуш отрицательно помахал рукой, показывая, что не хочет пить и спросил:

– Вы такого не ожидали?

– Предполагал: может человек десять, пусть даже пятнадцать, но столько – не ожидал! Всё же очень давно к нам в город Древоходцы не приезжали.

– Мне извозчик сказал, что это из-за цены: другие Древоходцы пятьдесят – шестьдесят берут.

– Видишь ли, зачастую не так важны деньги, как упрочнение связей. Я выполнил просьбу баронессы Менеж, при этом ещё и помог нескольким авторитетным семьям, – всё это и мне, и тебе зачтётся в будущем.

Что же касается цены за перенос: сами Древоходцы получают не так уж много.

Приезд Древоходцев заказывают служители из мэрии по подписке, за что берут свой процент.

Дальше, расходы на охрану: ильхонцы, а почти все Древоходцы теперь ильхонцы, без своего отряда из дюжины вооружённых наёмников сюда не поедут.

И ещё: ильхонский Древоходец переносит только по два ребёнка в день, а то и одного, ты же мечешься, как зайчик – по пять за день. – Гобус при разговоре избегал смотреть Костушу в лицо, но, на последней фразе, осмелился поднять взгляд и улыбнулся.

– А зачем ильхонцам столько охраны? – заинтересовался Костуш.

– Может раньше и стоило охрану брать побольше: поначалу, и правда, немало было поборников прошлого Святейшества среди слуг церкви, того самого Святейшества, что призывал убивать всех Древоходцев, а сейчас и сама церковь, и Орден Смотрящих, да и герцогские дознаватели этих фанатиков поистребили. Так что, теперь всё спокойно!

– Наверное не совсем спокойно: я же рассказывал, что в прошлый раз наткнулся на ловушку с самострелом на Волшебной Поляне.

– Так это же просто самострел – мало ли кто мог его поставить, – раньше-то прямо отрядами на Древоходцев нападали! Ну а сейчас, какие отряды?

Из кабинета ювелира Костуш вышел в смурном настроении: ладно придётся задержаться на день, так ему ещё и категорически запретили выходить на улицу, правда и сам Костуш не осмелился бы выйти сейчас на прогулку.

Чтобы скоротать время до ужина, пошёл проверять свои новые приобретения и поначалу отправился на кухню к котятам.

Там было всё замечательно: с котятами игрались дети ювелира, и Костуш с удовольствием понаблюдал за их весёлой вознёй.

Затем, вместе с охранником, пошёл к пристройке проведать другую свою покупку.

Ягус опять спал, а Хойера, сидя уже в новой одежде, штопала дырки на старой кофте. Рядом стояли ботинки и ещё мешок с лямками, чем-то наполовину заполненный.

Увидев, что вошёл «хозяин», быстро вскочила на ноги и сразу, заявила, показав на мешок:

– Надавали всякой всячины, а тёплых вещей не дали, даже ношенных. Как зиму переживу?

– Сама купишь – тебе пять золотых передадут.

– Целых пять золотых? – ошеломлённо переспросила она, и на некоторое время замолчала, видимо пытаясь осознать размер свалившегося богатства, а затем очнулась и затараторила:

–Да где же я там в деревне добротные вещи куплю? Их надо здесь в городе смотреть!

– Уверен разберёшься, – отмахнулся Костуш, а дальше спросил, указывая на спящего Ягуса:

– Как он?

Хойера рассказала, что с парнем намного лучше: сам ест, помылся и сам переоделся в новую одежду.

– О вас всё выспрашивал, правда плакал иногда.

Дальше Хойера, улыбнувшись своей щербатой улыбкой, добавила:

– А ещё, когда переодевалась, приметила – он на меня смотрел…, уже как мужик смотрел!

– Значит всё хорошо, значит выздоравливает, коль на женщин засматривается.

– Было бы на что смотреть, – Хойера махнула рукой, – тощая, как щепка!

– Ничего, отъешься на ферме на молоке и сыре – станешь толстой и красивой, да ещё я приеду, зубы новые выращу! Вот только придётся тебе после этого с палкой ходить.

– А почему ходить с палкой? Это что же получается: если зубы мне вырастишь, – то хромой стану? – встревожилась Хойера.

– А как же без палки? Будешь толстой красивой и с зубами, – обязательно нужна крепкая палка мужиков отгонять.

Хойера прямо закатилась от хохота.

– Надо же, какой характер: и рабыня, и вся жизнь в издевательствах, в унижениях, а как легко смеётся! – с некоторым восхищением отметил Костуш.

Будить Ягуса так и не стал, а уходя попросил Хойеру приглядывать за парнем на ферме, чтобы глупостей не наделал.

На следующий день, вставать рано было ненужно: детей для перемещения четверо, – чётное количество, а значит надо ехать на ближнюю к городу «Волшебную Поляну», поэтому разрешил себе побольше поспать, а за завтраком узнал, что Ягуса с Хойерой рано утром уже увезли на ферму.

« Отпрыгался» в этот день Костуш быстро и всю вторую половину до вечера маялся от безделья.

Гобус появился дома ближе к ужину.

Ювелир отчитался перед Костушем за часть проданных гранатов, ещё некоторое время они потратили на перевод заработанных Костушем денег в камни из запасов Гобуса.

– Я на прыжках заработаю гораздо больше, чем на гранатах, – подвёл итог Костуш. – Может ну их, – буду только детишек таскать?

Гобус был категорически против. Оно и понятно: от прыжков Костуша ювелир получил только репутационные дивиденды, зарабатывать же рассчитывал на гранатах, а поэтому Гобус начал с горячностью объяснять, что сейчас ему, дескать, пришлось быстро реализовать часть камней, чтобы вытащить для Костуша средства на оборотный капитал, кроме того: осторожничают клиенты – не знают, насколько жёлтые гранаты редки, и есть ли другие поставщики.

Гобус ещё некоторое время потратил на уговоры. Выдержав паузу, и, сделав вид, что до конца доводы ювелира его не убедили, Костуш всё же пообещал в течение месяца подкинуть ещё партию.

На самом деле, изображая свою незаинтересованность в дальнейшем партнёрстве, Костуш просто поднимал себе цену, – сотрудничество с Гобусом и не думал прекращать.

Костуш искал пути к освобождению от печати ученика, установленной ему мэтром Гарвилом на срок в пятнадцать лет, а здесь, на планете Хоре, печать не действовала. Кроме того, Костуш продолжал мечтать, о поместье на берегу реки, или моря с красивым садом и ласковыми рабынями, а пока единственным союзником на этой планете, способным помочь в воплощении его мечты, был Гобус, поэтому сейчас требовалось сделать этого союзника более зависимым и покладистым.

Следующим утром вставать пришлось опять рано: детей было трое – нечётное число, потому начинать прыжки надо было с дальней поляны.

Возвращаться в дом ювелира, Костуш больше не планировал: он решил оставаться на «Волшебной поляне», до тех пор, пока не наполнится резерв для перехода с планеты Хоре на планету Эре.

Гобус со своею женой также проснулся пораньше, чтобы проводить гостя.

С ювелиром вчера договорились: Костуша на поляне будет ждать один из охранников, а после заключительного прыжка, передаст коробочку с выбранными вчера драгоценными камнями и корзинку с котятами.

Попрощавшись с Гобусом и его женой, Костуш занял место в двуколке с тем же молчаливым возчиком-проводником, что отвозил его и в прошлую поездку на дальнюю поляну.

В этот раз подъехать удалось намного ближе: за прошедшие два дня на просеке, ведущей к «Волшебной поляне», родители частично растащили упавшие деревья освобождая проезд.

Костуш выпрыгнул из двуколки, прошёлся взад-вперёд, разминая затёкшие ноги.

Из других колясок тоже вышли люди и собрались около Костуша, ожидая указаний.

– Кто у нас первый? – спросил Костуш,

Отозвался длинный мужчина с густыми бакенбардами:

– Я! —ответил он, затем поправился. – То есть, мой сын!

– Не будем терять время, бери своего мальчика и пошли.

Держа на руках сына, он подошёл к Костушу, и, в тот же момент, на просеку из-за деревьев неожиданно выскочили четыре человека с луками наизготовку. На лучниках были короткие плащи, а головы сверху прикрывали колпаки с прорезями для глаз, наподобие ку-клукс-клановских.

Следом, но уже спереди, из леса вышел ещё один человек. В отличие от лучников, его лицо было открыто, а, когда подошёл ближе, Костуш сразу узнал рыцаря Ростана из рода Леггеров.

– Первой будет моя дочь, а если откажешься, я убью всех этих людей и тебя!

В это время мужчина с ребёнком на руках, до этого стоявший за спиной Костуша, неожиданно двинулся прямо на одного из лучников. Тот сразу истошно заорал:

– Ещё шаг и я стреляю!

– Стреляй, стреляй: в своего дядю, в маленького брата стреляй! Закрыл морду племянничек – думал не узнаю? А я тебя сразу узнал, по ногам твоим вывернутым косолапым узнал!

«Племянничек» начал пятиться.

Оживились и другие:

– Ясир, Ясир – снимай колпак, я тебя тоже узнала! – крикнула одна из женщин.

Чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, рыцарь Ростан, быстро переместился вплотную к Костушу, и, направив ему в лицо саблю, произнёс:

– Или ты сейчас прыгаешь с моей девочкой, или я тебя убью!

– Нельзя убивать Древоходцев – грех большой! – сказал Костуш, – Мы детишек спасаем!

– Ты нашим «святошам» расскажи про грех, – ответил рыцарь Ростан, – Они не так давно много вас-Древоходцев поубивали, говорили: «Благое дело!».

Несмотря на направленную на него саблю, Костуш чувствовал себя совершенно спокойно, – он просчитывал варианты: сможет ли всех нападающих быстро обездвижить.

От мыслей, как это сделать и с кого начать, его отвлёк треск веток, затем ругань: отступавший от дяди лучник, споткнулся, завалился на спину, а его стрела, сорвавшись с лука, со звоном вонзилась в одну из колясок и застряла, звонко вибрируя.