Древоходец. Книга третья. Заповедник цивилизаций

Глава 1.

Город Либорг постепенно приходил в себя после эпидемии чумы, только вот ни училище целителей при городской лечебнице, ни школа мэтра Гарвила свою работу ещё не возобновили.

Дежурства Древоходцев в «чумном» лагере значительно сократились по причине почти полного отсутствия заражённых детей, и впервые, почти за всё время своего пребывания в княжестве Либоргском, Костуш оказался предоставлен самому себе.

Проживать в своей части купленного дома на улице Парусной ему не хотелось: родственники соседа-Волита, оккупировавшие и дом, и садик, и даже погреб, съезжать пока не собирались, а находиться в центре вечно кипящего котла из криков детей, бурных разборок женщин и бухтения мающихся от безделья мужиков было тяжело.

Во время своего первого путешествия на планету Хоре, он обещал ювелиру Гобусу, из города Булун, вернуться через два месяца с партией необработанных жёлтых гранатов.

Эпидемия чумы нарушила планы Костуша, однако сейчас появилось свободное время чтобы наведаться к Гобусу и выполнить своё обещание. Кроме того, Костуш решил наконец-то исполнить свою мечту и посмотреть другие доступные для него миры.

В Либоргском княжестве из-за эпидемии остановили работу все шахты добывающие драгоценные камни, но вместе с тем практически полностью прекратился вывоз, отчего и у добытчиков, и у перекупщиков сохранились большие запасы необработанных гранатов, только вот конторы, проводившие операции с камнями, сейчас также не работали.

Да ещё и наличных денег на руках у Костуша оставалось сейчас совсем мало, явно недостаточно для закупки крупной партии камней, поэтому сначала решил обратиться в имперский банк, где на счету держал свои сбережения, благо после достижения шестнадцати лет, он имел полное право распоряжаться своим счётом самолично без опекуна.

Костуш предполагал, что снять со счёта золотые монеты вряд ли удастся: из-за перекрытия дорог подвоза монет в банк не было, впрочем, для закупки большой партии его устроили бы и имперские бумажные банкноты.

Ограничения ещё действовали и, как доказательство, что незаразный, пришлось предъявлять охранникам банка справку от мэрии, подтверждающую статус Древоходца, после чего его пропустили.

Неожиданно для себя, прямо в банке, ему удалось купить необработанные жёлтые гранаты. Некоторые из клиентов оставляли камни в залог под полученные кредиты. У некоторых время залога вышло и банк распродавал камни.

Костушу позволили даже поторговаться. Получилось не только снизить цену, а ещё бонусом выбить из банка немного наличных монет.

Довольный выгодной сделкой, Костуш направился к своему дому на Парусной, чтобы собрать вещи перед отправкой на планету Хоре.

Стоило войди во двор, как женщина, хлопотавшая у летней печки, сразу, перекрикивая гомон детей, сообщила, что его ждёт письмо, принесённое посыльным аж из самого княжеского дворца.

Женщина хотела отправить кого-нибудь из крутящейся рядом ребятни за Волитом, но тот, видимо, ждал у окна появления Костуша, и сам уже торопливо спускался с крыльца, а подойдя, передал запечатанный конверт.

Волит молча встал напротив, при этом вся его фигура выражала великую скорбь творческой натуры, истерзанной длительным воздержанием. При взгляде на Костуша, в глазах поэта мерцала робкая надежда.

Если бы он вслух озвучил свои надежды, возможно, получил бы отказ, но такой: молчаливо-печальный образ, действовал сильнее, чем любые слова. Костуш, наощупь нашёл в кармане пару серебрушек и сунул их в руку Волита.

Преображение оказалось стремительным: взгляд поэта стал решительным и целеустремлённым, а дальше произошла почти мгновенное перемещение Волита за пределы двора, и только стук калитки подтвердил, что этот процесс был материальный, без задействования высших сил.

Костуш прошёл в свою комнату, где прочитал письмо. Это было приглашение на деловую встречу от Линшица – главы княжеских Древоходцев. В письме он сообщал, что для Костуша есть высокооплачиваемая работа и предлагал как можно быстрее подъехать к нему.

Пренебрегать приглашением от Линшица не стоило, и Костуш, убрав в сундук мешочки с камнями, сразу, не переодеваясь, отправился во дворец, благо для посещения банка выбрал свою лучшую одежду.

У трактира удалось нанять извозчика, быстро доставившего его к западным воротам княжеской резиденции.

Дежурный гвардеец проводил к небольшой постройке на территории дворцового парка, где, недалеко от «Волшебной поляны», располагались княжеские Древоходцы.

Линшиц встретил его широкой улыбкой и, усадив за стол, стал объяснять суть своего предложения.

Да, чума отступила и в большей части империи, и в их княжестве, однако у народа степи эпидемия всегда развивается по-иному сценарию.

Если в княжествах и в империи болезнь, переносясь от одного человека к другому, через три-четыре заражения теряет свою активность, то со степняками такого не происходило, и единственный существующий у них метод борьбы с чумой – это быстро разбегаться по степи, делясь на маленькие семейные группы.

Если чума зацепила, то семья вымирала, зачастую, полностью, если нет, то так и жили небольшими группами в изоляции до самой поздней осени, пока эпидемия не затухнет сама собой.

– А почему у степняков эпидемия развивается по-другому? – поинтересовался Костуш.

И вновь услышал про великого учёного по имени Готес, того самого, который создал артефакт, ментально связывающий ученика с учителем. Он же скрестил двух копытных: лошадь с верблюдом, получив в результате ковера.

Где-то лет сто назад, мэтр Готес пытался создать лекарство от чумы по приказу правящей тогда императрицы, и, конечно, в первую очередь, для защиты семьи самой императрицы. Кое-что сделать ему удалось.

Готес разработал снадобье для её уже взрослого сына. Лекарство было строго индивидуальным, подобранное конкретно для старшего сына императрицы, но принц, приняв лекарство, всё же заразился и заболел чумой.

Несколько человек из окружения тоже заболели, однако чума у заразившихся от принца протекала в облегчённой форме. Приближённые все выжили, и, мало того, сами никого не заразили.

История эта широко известна и сейчас учёные империи считают, что чума быстро затихает там, где живут люди родственные по крови принцу, а вот среди степняков близких по крови принцу мало, поэтому правило трёх-четырёх заражений на них не действует

– Значит мэтру Готесу надо было создать лекарство для как можно большего числа разных людей! – сказал Костуш, поняв суть рассказа.

– И дураку понятно! – ответил Линшиц. —Только вот уже сколько лет учёные стараются, и в империи, и в других государствах – всё без толку. Всё же Готес был гений!

– А сам мэтр Готес почему не создал?

– Так пока разобрались, Готесу уже давно голову отрубили в наказание – принц-то умер.

– Поспешили, их императорское величество!

– У той императрицы не задержишься, у неё и прозвище было: «Гневная» – заметил Линшиц.

После этих слов он встал со стула и подошёл к стене, на которой висела карта.

– Ладно, хватит истории. Я вот что хотел тебе предложить: к завтрашнему дню, степняки свезут своих больных чумой детей к трём «Волшебным полянам».

В степи «Волшебных полян» совсем мало, а эти три все рядом с рекой Арма, правда, между ними, даже по прямой, больше ста километров, а по реке так и все двести.

Линшиц стал показывать карте.

– Это вот территория степи, – он обвёл значительный участок. —А это река Арма, – Лившиц указал на волнистую голубую линию.

Река Арма рассекала степь почти на две равные части, три отметки с «Волшебными полянами» находились рядом с её берегами. Действительно, таких отметок на пространствах степи было совсем немного.

– Выбери эту, – сказал Линшиц, указывая пальцем на точку, удалённую от остальных двух. – Там больше всего платят за прыжок.

– И сколько?

– Всё зависит от веса ребёнка. Если под тридцать килограммов – сто золотых заполучить легко!

–Конечно, сто золотых – это здорово, только чего так много -то?

– Чтобы утащить от этой поляны ребёнка, даже маленького, даже годовалого, нужно потратить, как минимум, триста пятьдесят – четыреста дар, а Древоходцев, способных пропустить через себя пятьсот дар, во всей империи от силы человек семьдесят, может и того меньше.

– Не понял, почему на одного ребёнка так много требуется: целых пятьсот дар?

Линшиц с удивлением посмотрел на Костуша.

– Ты действительно не знаешь?

Костуш развёл руками.

– Да кто же тебя натаскивал, как Древоходца? – Линшиц покачал головой.

– На Древоходца меня никто не натаскивал, – ответил Костуш. – Кто будет натаскивать? Мастер Ярич как-то дал брошюрку, там всё больше: сколько брать накопителей на килограмм веса ребёнка – и всё. Да и к кому мне в школе мэтра Гарвила обращаться, кого спрашивать? Разве только дебила-Бубка – у нас в школе, кроме меня, только он может прыгать с детьми.

– Выходит, ты даже не знаешь, что расход дара, при переносе ребёнка, зависит от плотности поля? – продолжил допрос Лившиц.

– Я не совсем понимаю, о каком-таком поле ты говоришь?

– Ты хотя бы слышал, что моим Древоходцам, отправленным во время чумы в княжества Верхнерульское и Древленское, при переносе ребёнка такого же веса, приходилось тратили гораздо больше дара, чем нам здесь в Либорге?

Костуш тяжело вздохнул:

– Что-то такое слышал, но как-то …без внимания.

– Ну ты и дремуч! – выказался Линшиц. – Объясняю: в этих княжествах «Волшебных полян» намного меньше, чем у нас и на перенос ребёнка, они затрачивали на 20–30 процентов больше дара, чем в окрестностях Либорга.

В степи же полян совсем мало, вот и выходит расход до пятьсот дар на ребёнка.

А то, что не всякий обычный Древоходец способен пропустить через себя даже двести дар, хотя бы это ты знаешь?

Костуш это знал хорошо, но вопрос оставил без ответа.

Услышанное заставило его серьёзно задуматься. Они с дублем-Костей планировали что, когда подрастёт объём хранилища, Костя сможет переносом лечить на Земле безнадёжно больных детей, а оказывается всё зависит от плотности поля. Понятно, на Земле, где всего семь полян на всю планету, затраты дара на перенос будут огромные. И теперь встаёт вопрос не столько: когда Костя на Земле сможет переносить детей, а сможет ли вообще это делать.

Рост хранилища у дубля-Кости идёт очень медленно и, возможно, так никогда и не достигнет нужной величины для пропускания большого объёма дара.

– Что молчишь? О чём задумался? – прервал его размышления Линшиц.

– Это касается только детей, а простые предметы, животные, сам Древоходец – с ними как?

– Зачем тебе животные? Или надумал у степняков овец воровать? – захохотал Линшиц, а отсмеявшись продолжил:

– На перенос простых предметов: одежды там, или ещё чего – расход дара, считай, и не увеличивается. На животных вырастает, уже заметно. Самое сложное – это перенос ребёнка с повреждённым мозгом.

– С повреждениями мозга и здесь затраты сильно возрастают, – заметил Костуш.

–Здесь сильно, а там, бывает, вообще, вытащить невозможно.

– А на переход самого Древоходца? С нами как?

– Да, никак: расход на Древоходца, что здесь, что там – всё одинаково. Мы для «Волшебных полян» всё равно, что предметы, как полено деревянное.

Линшиц опять подошёл к карте.

– Забирать, ты понял откуда, а переносим обычно, или в Никос, или в Лореток, – он показал на два города, стоящих на границе между степью и империей. – Там, после сдачи ребёнка, и получишь расчёт.

Картинки полян тебе давать, или, как слышал, тебе без надобности?

– Дай, на всякий случай.

–Хорошо, только не бесплатно.

– Тогда не надо, – улыбнулся Костуш.

– Надеялся бесплатно получить, а затем загнать? – Линшиц тоже засмеялся. – Нет, не выйдет – они у меня подотчётные.

– Ты будешь прыгать вместе со мной? – поинтересовался Костуш.

– Нет, мне нельзя. – Линшиц опустил глаза. – Один из больших вождей отдал приказ меня убить. Особо-то никто специально за мною не охотится, но и дразнить, залезать туда не стоит.

– Прямо убить! Расскажешь почему, или…?

– Да ничего такого непорядочного за мною нет: степняки пригласили нас, сильных «Древоходцев», дежурить на игрищах.

Они же из своих детей с малолетства воинов воспитывают.

Есть у них состязание на лошадях. Участвуют, в том числе, и мальчики от восьми до десяти лет. Какая команда первой свой жезл в круг воткнёт – значит победила. Скачут, друг другу мешают. Травмы получают часто, вот нас заранее и зовут. Редко, когда без пострадавших обходится, и не только переломы, бывало, и насмерть убиваются.

Древоходцев в тот раз человек десять дежурило и всем пришлось прыгать с покалеченными. Вождь Кызыл мне своего сына привёл: мальчик во время соревнований неудачно упал с лошади.

Я же взял другого ребёнка: тот выглядел намного хуже сына Кызыла: весь в крови, без сознания, с пробитой головой.

Сильных Древоходцев, способных прыгнуть с крупным ребёнком в тот момент кроме меня не было, и я обещал вождю сразу вернуться за его сыном, – Кызыл согласился подождать.

Переносили мы всех покалеченных в одно место, на одну поляну. Сразу обратно прыгнуть не смог – ждал, пока точка освободиться, а затем появился Древоходец и рассказал, что сын вождя неожиданно умер.

Кызыл сбесился – с кинжалом заставлял оставшихся Древоходцев прыгать с трупом сына. Они и с живым, таким тяжёлым, прыгнуть бы не смогли, а уж с мёртвым … Сам знаешь: если ребёнок только что умер с его телом не переместишься.

Линшиц сделал паузу, посмотрел на Костуша, а затем спросил: «Или тоже не знаешь?».

– Да знаю, знаю! – ответил Костуш. – С трупом можно прыгать позже, как тело остынет, только бесполезно – уже не оживишь.

Линшиц кивнул и продолжил:

– В тот раз Древоходцы предупредили: Кызыл ждёт меня на поляне, ждёт, когда вернусь, и, похоже, хочет убить. Считает виноватым в смерти сына: якобы, если бы я забрал сразу его, а не другого мальчика, то сын бы остался жив.

Может и так, а может и нет. Если у его сына сильно пострадал мозг, я бы тогда тоже не смог бы с ним прыгнуть – кто знает? Судя по неожиданной смерти, быстрее всего, так оно и было.

Возвращаться, понятно, не стал, а позже узнал, что Кызыл отдал своим воинам приказ, меня убить, если встретят, но охоту и премию не объявил.

Линшиц из шкафчика достал бутылку вина и две чашки, похожие на пиалы. Ножом срезал сургуч с пробки и разлил по пиалам.

– Это вино очень ароматное и его лучше всего пить из таких чашек. Пей мелкими глотками и наслаждайся вкусом и запахом.

Костуш немного отпил – действительно, вино было очень интересным с ароматом вишни.

– Если переносить придётся в город Лореток – там его и делают. Напьёшься вволю!

–Кто-нибудь, кроме меня, от княжества ещё будет? – спросил Костуш.

– Нет, только ты. Из мощных, из «тяжеловозов» больше под рукой никого нет, а княжеский дом настаивает: надо обязательно принять участие.

И у империи, и у нас сейчас сложные отношения со степью. Поговаривали, что республики натравливали степь на нас. Чума, конечно, степняков задержала, а сейчас, пользуясь отсрочкой, стараются наладить отношения.

От нашего княжества кроме тебя больше никого, но от империи обещали с десяток, хотя по нашим границам чума ещё косит людей.

– С накопителями хотя бы поможешь, а то я даже не знаю, где сейчас их взять? – обратился Костуш.

– Стекляшек дам, опять же не бесплатно. Кстати, бери побольше: в местах, куда надо притащить ребёнка, с плотностью поля тоже не очень, если прилетишь пустой, придётся долго сидеть рядом с деревом, набирать дара, а накопители, даже стекляшки, там намного дороже, чем здесь.

На следующий день, обмотавшись несколькими поясами со стеклянными накопителями, Костуш переместился в указанную Линшицем крайнюю точку по реке Арма.

Покинув «Волшебную поляну», Костуш вышел на проходящую рядом дорогу и сразу уткнулся в конную повозку, рядом с которой стоял, наклонившись мужчина, судя по одежде: кожаная жилетка, шаровары и круглая шапочка – степняк. Сейчас он устраивал на сиденье девочку, лет девяти-десяти.

Неподалёку стоял ещё один человек и ему явно было плохо, и, чтобы не упасть, он держался за ствол невысокого дерева.

Костуш сразу понял, что это Древоходец получивший откат. Такое бывает, когда Древоходец пытается задействовать очень большой объём дара для перемещения, а когда прыжок срывается, тогда вот и происходит откат.

Костуш сам несколько раз переоценивал свои силы и зарабатывал откат, и как следствие: слабость и головокружение. Такое состояние обычно продолжалось недолго – максимум через полчаса-час, Древоходец приходит в себя.

– Эй, уважаемый! – обратился к нему степняк, укладывающий девочку. – Ты какой вес берёшь? В девочке двадцать семь килограммов – сможешь? Если получиться – сто пятьдесят золотых заплачу!

– А мне только сто двадцать обещал! – нашёл в себе силы высказаться получивший откат Древоходец,

– Говоришь, будто бы за сто пятьдесят тебе удалось бы прыгнуть! – возразил степняк, и вновь обратился к Костушу:

– Ну как, согласен?

– Хорошо, могу попробовать! – ответил Костуш.

– Попробуй, попробуй уважаемый, а то боюсь девочка вот, вот умрёт. Я её семью хорошо знаю родители у неё люди обеспеченные, и потому смело повышаю цену.

Костуш передал бумагу, выданную Линшицем, подтверждающие его статус, а степняк написал расписку, по которой в городе Лореток, должны выдать деньги.

Девочка действительно еле дышала, что заставило Костуша буквально бегом отправиться к точке отправки.

От огромного объёма дара, проходящего через его тело, Костуша поначалу даже стало корёжить, но затем всё успокоилось и начался перенос.

Увидев, что Костуш с девочкой исчезли с поляны, степняк с Древоходецем обменялись репликами:

– Ты обманул его с весом девочки на четыре килограмма, – я был уверен, что не вытянет, – сказал Древоходец.

– Я тоже подумал: на вид слабоват, не матёрый, такой не сможет. Только вот девочка точно умирала – надо было использовать любой шанс и, видишь, всё получилось!

– Кто хоть он такой?

Степняк достал бумагу и зачитал вслух: «Костуш, ученик мэтра Гарвила из города Либорга», а свернув бумажку добавил:

– Он ещё молодой – есть куда расти. Надо запомнить его имя.

Оказавшись на «Волшебной поляне» рядом с городом Лореток, Костуш, взял девочку за руку и повёл её по дорожке к большому синему шатру, стоящему на некотором отдалении.

Девочка крутила головой во все стороны, но шла молча, боясь задавать вопросы незнакомцу: сказывалось воспитание в изолированной семье.

Костуш разговорить её не пытался, а сосредоточился на своём внутреннем резерве, стараясь оценить, сколько дара он затратил на перенос:

– Стекляшек накрутил на себя на пятьсот даров. Сто ушло на переход туда. Мой внутренний резерв примерно четыреста и сейчас он опустел наполовину. Получается: на перенос девочки ушло, аж, шестьсот даров!

Наверное, и на перенос детей на Земле будет уходить столько же дара, если не больше, – подумал Костуш.

Встретившие его в шатре люди, практически все были в одеждах степняков.

По большому счёту, отличить степняка от имперца, или от жителя Либоргского княжества, можно было только по манере одеваться и причёске. Ещё по говору: когда они говорили на своём диалекте, у них звук «Р», звучал, как «Г», зато переходя на имперский, они звуком «Р» рычали, произнося очень громко и раскатисто.

Девочку окружили женщины и куда-то увели.

Костуш показал расписку, его отправили к столу, где сразу же выдали деньги имперскими ассигнациями, при этом казначей громко сказал: «Первый ребёнок оттуда с весом за тридцать килограммов!».

Сам Костуш в расписке смотрел только сумму внизу, а вес девочки в тридцать один килограмм, сейчас для него явился откровением.

Услышав фразу казначея, к столу подошёл мужчина с окладистой бородой и выхватил расписку.

– Действительно: тридцать один килограмм! – подтвердил он, на степном диалекте, а затем, обращаясь к Костушу, продолжил уже на имперском, и рыча звуками «Р»:

– Понимаю, сейчас сразу обратно не прыгнешь, но мне нужно вытащить мальчика – он весит немного за тридцать. Я обеспечу накопителями и готов за перенос заплатить двести золотых!

Костуш сразу согласился. В дальнейшем они договорились с бородачом встретиться в этом же шатре через три имперских часа, а пока его проводили в небольшую палатку, где он смог немного перекусить и поспать.

Когда в условленное время вернулся в шатёр, бородач уже его ждал.

– Мальчик ещё жив! Вот он подтвердил! – бородач указал на только что прибывшего Древохолца, затем, крепко схватил Костуша за локоть и глядя в глаза, произнёс:

– Мальчика зовут Читан, – сын вождя Борута. Если удастся его спасти, клан Борута будет тебе очень обязан, а это сильный и очень влиятельный клан.

Костуш понятливо кивнул, освобождая руку.

– Мне бы накопители поменять, – напомнил он

Бородач, вывел его из шатра, подвёл к бричке, стоящей рядом со сторожкой, открыл ящик под сиденьем, выдал Костушу заряженные стеклянные накопители, а затем забрал у Костуша израсходованные и небрежно бросил пояса на пол повозки.

К «Волшебной поляне» они шагали вместе. По дороге Костуш узнал, что бородача зовут Хабек, и он представляет в этом городе интересы клана Борута.

Хабек, в первую очередь, занимался продажей скота, а помимо ещё помогал отрядам степных воинов-наёмников найти заказчиков.

Костушу же, если удастся спасти ребёнка, Хабек обещал подобрать замечательного коня, которого нестыдно было бы иметь и князю.

Под болтовню Хабека, Костуш прислушивался к себе: внутренний резерв был заполнен где-то на две трети, впрочем, Костуш предусмотрительно захватил из дома амулеты-накопители, предполагая задействовать их в случае необходимости.

Нужная поляна на реке Арма, сейчас мигала красным цветом, сообщая, что занята – пришлось ждать довольно долго, пока засветилась зелёным.

После перемещения, Костуш увидел, что рядом с «Волшебной поляной» собралась толпа людей, среди которых было много Древоходцев, готовящихся к прыжку. Ещё больше было тех из них, кто не справился с переносом, «словил» откат, и сейчас они приходили в себя, усевшись рядком на обочине дороги. Сразу за шеренгой этих «неудачников» стояли конные повозки.

На облучке одной из повозок, Костуш углядел давешнего степняка, уговорившего его утром переместиться с девочкой. Тот тоже заметил Костуша и приветствуя замахал рукой.

– Решил вернуться подзаработать? – обратился он к Костушу. – Смотри сколько вас сейчас поналетело, – кивнул он на толпу Древоходцев. – Только ты не беспокойся – мы тебе быстро ребёнка подыщем.

– Не надо мне искать: я за конкретным мальчиком, по заказу.

– И за кем же?

Костуш развернул записку и прочитал: «Читан, сын Берута».

– Тогда садись поехали, – он показал на свою повозку. – Мальчик сейчас в лагере. Он несколько часов был здесь у поляны, никто не справился – отвезли обратно. Три раза пытались с ним прыгнуть – всё бестолку, только откат получали. Ждали самого Таскана из Авварда, а он так и не появился.

– Что Таскан этот, сильный Древоходец?

– Говорят, сейчас самый сильный.

– А сколько этот мальчик-Читан весит, не знаешь?

– Да все здесь теперь знают: тридцать три килограмма!

– Правду сказал, или опять обманываешь, как с той девочкой?

– Ты обиделся? Девочка должна была вот, вот умереть, а так спасли!

– Нет, не обиделся: всё ты правильно сделал, – ответил Костуш.

Повозка, влекомая рыжей кобылкой, покатилась по дороге, а степняк продолжил разговор:

– Наверное, на сына Берута тебя Хабек подрядил?

– Да, кажется так его зовут, борода, как лопата.

– Борода лопатой – значит Хабек. И сколько обещал?

– Двести.

– Сейчас за этого мальчика и двести пятьдесят предлагали, и триста, – только всё бесполезно, никто не потянул.

– А кто предлагал? – поинтересовался Костуш.

– Да Мурок – он сам тоже Древоходец, на клан Борута работает, приехал сюда вместе с мальчиком.

– Значит, у кланов есть свои Дреевоходцы? – заинтересовался Костуш.

– У богатых кланов есть.

– Но я слышал: Древоходцев среди степняков не бывает.

– Бывают, бывают, но мало и, обычно, несильные. Я, например такой – Древоходец из степняков, а вот Мурок, он из имперцев, его Борута нанял. Только Мурок тоже не очень… С этого места может прыгнуть с ребёнком не больше восьми килограммов.

– Так ты тоже Древоходец? – переспросил Костуш.

– Мы сюда сейчас со всей степи собрались: мы же не боимся заболеть. Вот и ездим по становищам, детей собираем, к полянам привозим.