Шагающий по краю

Ждал Исаак, когда свершится чудо,
Пустыни ветер словом зазвучит.
Он в тридцать семь поднялся на вершину,
Безмолвно лёг на жертвенный алтарь.
Бог есть любовь, зачем Он жертву сына
Потребовал, как требовали встарь?
В последний миг предложена замена,
Ответ небес на преданность отца.
Но как измерить испытанья цену
Страданием любимого лица,
Вместившим нежность, боль, любовь, сознанье,
Что всё вершится волею Его,
Сиянье веры, трепетность желанья,
Тщету надежды, страх поверх всего.
Над Мориа диск солнца зябко стынет.
Душа в оцепененье замерла.
Был жертвы акт исполнен, понят, принят…
Но Сарра в этот вечер умерла.

Исход

Пришёл нисан, и зябкий свет луны
В полночной тьме колышет занавески,
Трубит шофар, преграды сметены,
Рабам на волю вручены повестки.
Уже свершились казни, и в Мицраим
Возврата нет.
А будущее? Или станет раем,
Иль превратится в бред.
Но ровная симметрия долины,
Прорезанная мутной лентой Нила,
Уныла, словно кирпичи из глины,
И как спина надсмотрщика постыла.
Похлёбка с мясом, солнца злобный жгут,
С рождения исчислена дорога.
А над Синаем грозно тучи ждут,
Когда придём мы, чтоб услышать Бога.

От рабской повседневности в душе
Привычек, слов, поступков, отношений
Уводит в неизведанность Моше,
В пустыню для исканий и свершений.
Шма, Исраэль! Раздался трубный глас.
Мы Тору приняли однажды и навеки.
Но сколько рабства ещё было в нас,
Как долго оно тает в человеке.

Одни уйдут к язычникам служить,
Другие боги уведут их за собою,
Но клятвы той трепещущая нить
Оставшихся сплетёт одной судьбою.
Сквозь Вавилона блуд, сквозь Рима спесь
К печам Освенцима протянется тропинка.
Машиах если всё ещё не здесь,
Неужто непонятно, где заминка?

Борьба не кончена, ещё ярится зло,
И, значит, миру вновь нужны солдаты,
Те самые, которым повезло
Жизнь заслонить собою в сорок пятом,
На грозный суд из пекла той борьбы
Они придут, когда Ему угодно.
Ты видишь, Адонай, мы не рабы.
Мы выполнили клятву. Мы свободны?

Опять весна, опять пришёл нисан,
Вновь свет луны колышет занавески.
Кто для свободы был рождён, от сна восстань,
Ещё не все разобраны повестки!

На распутье

Опять весна, опять пришёл нисан,
Вновь Песах плавно переходит в Пасху,
И тот, кто требовал: «Иди за мной, восстань!» —
Меняет облик, излучая ласку.
Сквозь тьму веков пригрезится едва
Дрожь ночи звёздной, тихий шум Кидрона,
Оливы серебристая листва
Во рву ночном, над пропастью склонённом.
В том мире, где всесилен римский меч,
Волнуется одна лишь Иудея.
Здесь головы летят с упрямых плеч,
Когда сердца об истине радеют.
Народ жестоковыйный, вас из всех
Избрал Господь, и нам нельзя расстаться.
Ведь опираться можно лишь на тех,
Кто в состоянии сопротивляться.

Спрячь в ножны меч, кто на решенья скор,
Пройдут века, но не придёт решенье.
Не силой разрешится давний спор
Меж воздаяньем и меж всепрощеньем.
Любое чудо можно совершить,
Лечить больных и накормить голодных.
Но как рабов в свободных превратить,
От ненависти для любви свободных?
Пройдя путь крестный муки и любви,
Он ввысь ушёл, сомнений не рассеяв,
Поклявшись, что ничем не искривил