1
Мы изменились, а горы – все те же.
Их изменения нам не видны…
Купол Эльбруса все так же заснежен,
Звезды над ним, как снега, холодны.
Войны и голод, победы и тризны
Не переменят высокой судьбы.
Вечный покой – вот поэзия жизни,
Хоть и рождаемся мы для борьбы.
2
Увидеть Млечный путь над головой,
Базальта твердь почувствовать стопою,
Чтоб осознать, что ты – еще живой,
И все живое все еще с тобою.
Когда по кругу пенится бокал,
И песня путешествует по кругу,
Чтоб осознать, кем был ты, кем ты стал,
Пожми тебе протянутую руку.
В разверзнутую пропасть загляни,
Где звезд полет венчается рекою,
Чтоб осознать, что считанные дни
Даны тебе до вечного покоя.
Живи и пой, пока твоя звезда
В ряду других сияет добрым светом!
Не вечен ты, но это – не беда:
До смерти можно позабыть об этом.
3
В горах Кавказа, Богом избранных
Для сохраненья человечества,
Легко себя представить изгнанным
Из своего Отечества.
Легко поверить уверениям,
Что здесь твой век, иссякнув, кончится.
Но понимать, что жизнь – мгновение,
В раю земном совсем не хочется.
Вот и живем, любовью лечимся
Под пологом ковчега Ноева…
Еще – не странники во Млечности,
Уже – не пыль пути земного…
1997
«Пожелтело лето…»
Пожелтело лето.
Побелела осень.
Снег, рожденный где-то,
Бьется телом оземь.
От зимы падучей
Есть одно спасенье —
Мартовский, мяучий
Призрак воскресенья…
Замерзают слезы
Только – до капели.
Зеленью береза
Лету ложе стелет.
И опять – до вьюги —
То жара, то ливни…
Друга ищем в друге
Посредине жизни.
1999
Из разговора с Арсеном Титовым об увековечении памяти умерших писателей
Не хочу быть улицей – хочу быть переулком,
А еще сподручней, просто – тупиком,
Где бы в скромной булочной продавались булки,
А – напротив, в будке, пенилось пивко.
Чтоб любой гуляющий или же заблудший
Булку съел и кружку пива опростал.
В тупике подумал бы вдруг о доле лучшей
И от этой думы сам поэтом стал.
А когда щедрее время на поэтов,
Пусть и не на гениев – на таких, как я,
Тупиком быть радостно, даже с того света,
Где любая улица, в два конца, – твоя!
1998
«Подняв на локоток хрустальные сто граммов…»
Подняв на локоток хрустальные сто граммов,
Полковник – на плече – занюхивал звездой,