Любовь в тридевятом царстве

Вы меня тут не пугайте, от любви не отшибайте,

Чай, не будет он стрелять, ведь тюрьмы не миновать.

За такое злодеянье строго будет наказанье.

Матрёна:

Не тягаться твоей маме со столь знатными людями.

Да, накажут, пожурят, возвратить звезду велят.

Станет снова подполковник, тут беды-то на половник.

Даже года не пройдёт, как он в прежний чин войдёт.

А тебе, голубчик мой, всё лежать в земле сырой.

Иван (насупившись):

Может, и на самом деле, лучше он меня застрелит.

Таковы мои дела – жизнь без Ксюши не мила.

Пелагея и Матрёна обречённо разводят руками.

Действие третье

Снова из окна выглядывает сказительница Матрёна. Синяк под глазом уже потихоньку подживает, но ещё светится.

Матрёна:

Чуть рассвет, и наш пострел взял цветы и полетел

На свиданье к своей крале, на которое не звали.

Действие происходит в опочивальне, она же будуар Ксении Красносельской. Примадонна лежит одна в пышной кровати. Раздаётся звук дверного звонка. Ксения поднимается, держась руками за голову:

То ли в голове шумит, толь дверной звонок звенит.

Эй, Глафира, ну-ка глянь, кто пришёл в такую рань?

Через короткое время в дверях появляется заспанная горничная Глафира с причёской набекрень и объявляет:

Поутру к тебе притопал господин…

Иван Растопов, – врывается в спальню Иван, отпихивая горничную:

Я пришёл без приглашенья изъявить своё почтенье

И вручить мой скромный дар (протягивает Ксении букет цветов).

Ксения (небрежно берёт цветы):

Ставь, Глафира, самовар

Раз уж сон совсем порушен. Ну, а ты, дружок, послушай:

Ну, на кой ты мне нужён? У меня таких мильон – показывает пальцем на вереницу из корзин цветов, стоящих вдоль стены, и продолжает:

Кабы ты бы отличился, ну, к примеру, изловчился,

Скажем, подвиг совершить, либо славу смог добыть

Ты в другом достойном деле, я тогда бы захотела

Тебя, милый, может быть, нашей прессе предъявить

Как моёва фаворита. А сейчас – вон дверь открыта,

И катись колбаской ты с Тверской до Спасской.

Иван (бухается на колени):

Я прошу не погубить, а позволить рядом быть.

Я хотел бы здесь бывать, чтобы ручки целовать,

По утрам глядеть Вам в глазки и пылиночки сдувать,

А по вечерам я сказки мог бы на ночь рассказать.

Ксения поднимается с постели, откидывает одеяло, поглядывает на Ивана, пытаясь дать понять, что не мешало бы деликатно отвернуться, поскольку она перед ним оказывается в неглиже: в панталончиках и прочем нижнем белье того времени, но тот просто жадно таращится на неё глазами. Тогда она, махнув на чудака рукой, встаёт и начинает умываться из принесённого Глафирой деревянного ведра и приговаривает:

У меня табун таких целователей блажных,

Мастеров болтать мне сказки про любовь до гроба их.

Иван:

Умоляю: я б хотел…

Ксения (перебивает): Вот опять своё запел,

Только мне какое дело, что с утра ты захотел?

А про то, что б я? хотела, хоть бы звук издать сумел!

Иван: