О том, о сём…
Став преградой, отвесный гранит и пугает меня, и манит.
Чем же жене и баловаться, как не на мужа жаловаться.
На суше всяк гиппопотам нести свой крест обязан сам.
Душа тогда свежа здоровьем, когда она полна любовью.
Не вздумай тех благодарить, кто станет вдруг тебя хвалить.
Жизнь мудра и мчится мимо, чтоб не стать невыносимой.
Влюбившись, убедитесь вы, что ненависть – дитя любви.
Недоволен будь собой, но доволен стань судьбой.
Чтобы поведать о видении, очнуться нужно от забвения.
Любовь умрет от несваренья желудка, но не от говенья.
Решись преодолеть барьер и ты подашь другим пример.
Не трепещи душою, хоть ты испытываешь радость плоти.
Пусть волны, пусть девятый вал, пообещал – исполни.
Бесполезен торг со временем, вам оно уже отмерено.
И вы, о, праведные судьи, виновны так же, как все люди.
Кто слишком страстно любит, тот возвысит душу и убьет.
И без тебя мне, и с тобой – пой лазаря иль волком вой.
Душе страдалицы так часто довольно лишь слезы участья.
Одной для всех дороги нет, всяк по своей бредет на свет.
Пусть суть любви – доверие, но этому не верю я.
Не вини любовь, коль страсть над тобой захватит власть.
Что под руками было у творца, тем и набил он нам сердца.
Узнав, кого ты хочешь съесть, я догадаюсь, кто ты есть.
Зеркало точней все скажет, чем портреты предков ваших.
Кто преисполнен желаний, тот день и ночь в ожиданьи.
Законы для людей простых, а не для тех, кто пишет их.
Поворчи на дам, коль нужно, но не трогай их наружность.
Я вас не оскорбляю, тем, что урод, наоборот – обогащаю.
Не то противно мне, что есть, а то, что есть оно – говно.
Не чванься чересчур собой и будет меньше ссор с судьбой.
В морщинах красота теряется, а безобразие скрывается.
Покайся, коль не в срок ты ближнему помог.
Провидение, мой друг, над тобой витает, но вожделеть тебе грешно от него благих услуг.
Того уж невозможно к согласию привлечь, чей гнев, выхватывая меч, отбрасывает ножны.
Тот герой хорош собой, кто в полезном нам раденье верх берет в любом сраженье, вовсе не вступая в бой.
Когда у бабы есть мужик, то от него обиду снесть грех не велик.
Посрами меня как-нибудь, боже, да построже, а то я не в меру возгордился в последнее время.
Когда похвалит нас дурак, то нам он глуп уже не так.
Стремимся быть мы в обществе не столько с желаньем слушать, сколько с охотой говорить.
Не оттого ль, что смерть сама неощутима, ее предшественница – боль – нас мучает так нестерпимо.
На простынях, измятых присно, мы второпях вкушаем сладость иллюзий грешной жизни.
Из нас себе не каждый скажет: «Любили и меня однажды».
Коварней уж не отомстить взбешенной женщине изменщику, как на себе его женить.
Все оправдывает страсть захватить над нами власть.
С тебя твой собственный порок сполна истребует налог гораздо больший, чем казна.
Беду соседу кликать гадко, но все ж увидеть было б сладко, как бьет коварная судьба не только одного тебя.
Необходимость низшего порядка заставит нас измять украдкой и самый праведный указ.
Стекло окна хоть позволяет узреть, как мир хорош, но все ж нас от него и отделяет.
Ах, милый мой! Не ты мне дорог, а чувства сполох, вызванный тобой.
Кто решил, что он мудрец, обезумел тот вконец.
Побежденные, во-первых, жаждут жертвы, не иначе, в оправданье неудачи.
Стать добрым, чай, всяк будет рад, там, где вокруг не ад, но рай.
О собственных недугах песню поем мы с большею охотой, чем слушаем рассказ кого-то о всех его болезнях.
Казалось бы, что мухам есть где летать вокруг и мне над ухом не надоедать в послеобеденный досуг.
Когда ты кару назначаешь, не забывай о том, что евнуха серпом не напугаешь.
Уважайте нравы, оны – суть первейшие законы.
Праведный суд над грехом будет скор, если вечор утвержден приговор.
В поднебесье сладкий глас всепрощающего бога тем и привлекает нас, что сулит так много.
Разум призывает к долгу, чувство – преступить завет; примирять их – толку нет.
Кто откровенно глуп из нас, как раз и не рискует тот быть понятым наоборот.
Хоть исполнено желанье, хоть не осуществлено, в результате все равно ждет вас разочарованье.
Как правдой ты ни дорожи, влечет она не больше лжи.
Когда душа в блаженный миг снимает бренные одежды, то значит, наконец, достиг ты исполнения надежды.
Наплевать, что неудачи нас преследуют опять, были б важными задачи.
Не скоро я, взнуздав коня, смогу преодолеть юдоль. Я все играю роль, которая написана не для меня.
Кто убеждает в чем-то слишком рьяно, не убедит ни трезвых нас, ни пьяных.
Чем мягче и нежней початок младой души, тем легче в ней оставить отпечаток.
Вершитель судеб при жизни неподсуден.
Духом слаб не только раб, если мучает понос. И с вельможей тоже может приключиться сей курьез.
Деликатности уж очень много надо днем, но ночью поступает всяк, как хочет.
Если тленна хоть одна составная часть вселенной, смертна, знать, и вся она.
Кто хлопочет очень, редко награждается конфеткой. Бог ее тому дает, кто не разевает рот.
Для мужчин вперед и чин по резону, но по чести – женщина на первом месте.
От пут устав, я рву устав.
Тайна не в праведном небе и не в земных кладовых. Тайну ниспосланный жребий скрыл до поры в нас самих.
Грешником себя ты осознай и господь тебя допустит в рай.
Щекотать свое воображенье – онанизм, но все же наслажденье.
Тогда познаешь счастье в жизни, когда над бездной вдруг зависнешь.
Тот, кто достойно жить в нужде научится, прожить сумеет и в благополучии.
Коль вы не блядь, мадам, то вам не сложно ею стать.
Кто прочно упакован в одиночество, тому свободным снова быть уже не хочется.
В том и заключена их суть, что дамы знают как им быть: достоинства ли подчеркнуть иль недостатки скрыть.
В свой предел уткнувшись, чувство вдруг становится безвкусно.
При свете праведной луны касайся трепетно струны высоких чувств чужой жены.
Как вы по воскресеньям челом ни бейте, но вам все уже с рожденья предопределено.
Шут всегда найдет причину с вас содрать личину.
Немудрено, на троне сидя, представить все в желанном виде.
Когда случайно бог пошлет вам счастья до обеда, черт сразу зависти соседу до вечера дает.
Заполучить ли ноль стремится в соседстве с единицей роль или спесивой единице иметь охота рядом ноль?
Крепкое вино сведет и падение, и взлет в ощущение одно.
Внемля молве о чуде, можно поверить или усомниться, но не прочерчивай границы меж истинным и ложным.
Не найти ли извиненье, чем казнить за прегрешенье.
Смешно начало, середина – неутолимая кручина. Конец всегда печален.
Не жадничай у чувств в плену ты, для счастья хватит и минуты.
Щит союзника хорош тем, что кинуть по врагу я из-за него могу свой коварный нож.
Как будете ее лечить, не знаю я, но чтобы вам лихорадку получить, смешайте жар с ознобом.
Сотворил всевышний женщин слаще жизни, но пособничают черти стать им горше смерти.
Стоит лишь разрушить храм и бедлам наступит сам.
Звать доктора для тела не спеши, сначала лекаря ты поищи для заблудившейся в миру души.
Страх испытавший от меча сначала, погибнет от картонного кинжала.
Вуаль из меланхолии и шляпка из смирения – что милой даме может более помочь в ее злоумышлении.
Взойдя на трон, верховный чин в угоду самомненью, дай срок, измерит непременно и господа на свой аршин.
Вместо умиротворенья будешь ты на смертном ложе исходить надеждой тоже до последнего мгновенья.
Когда желание творит, благоразумие молчит.
Жену, не о какой мечталось, ты люби теперь до старости, а ту, которая досталась.
Ничего уму реально не дано, чтоб утверждать что-то изначально, но в том и божья благодать.
Трезвый Ваня так пригож, не услышишь слова бранного. И ничуть он не похож на Ивана пьяного.
Даже если светит ярко в небе полная луна, мне от этого не жарко, зря старается она.
В просьбе я твержу ему про голодного Фому. Отвечает он сквозь дрему мне про сытого Ерему.
Вовремя окстись, но не отрекись.
Пусть на досуге не строга его супруга в увлеченьях, зато менял свои рога он чаще горного оленя.
Тем, кто на простой вопрос кошельком не смог ответить, шкурой заменить пришлось недостаток этот.
Доблесть ждет сопротивленья, чтоб решить исход сраженья. Трусость же во все века подло бьет исподтишка.
Судьбой мужчине то обещано, на что подвигнуть сможет женщина.
Провиденье непременно к нужной цели приведет, если с принципом вселенной совпадет твое стремленье.
Познания наперебой плодят загадок новых рой.
За парой обвенчанной шествует свита из нежных цветов, горьких плевел и жита.
Служит смерть не разрушенью и утрате, но рожденью и приумноженью.
Если он всего на свете вам дороже, вы про это говорить ему не смейте.
Он не верил в жизнь иную, потому как под судом снова быть за жизнь земную не хотел на свете том.
Ни в чем нужды не зная, боги не разумеют нас и строго за грех карают в судный час.
Пред господом не всяк монах испытывает страх.
Лишь доброте быть языком, который смогут и глухие прекрасно слышать, и немые сумеют говорить на нем.
Не ищи виноватого зря ты там, где все меж собой виноваты.
Кто недоволен тем, что есть, тот будет недоволен более тем, что сумеет приобресть.
Цель чувств лукавых всяким разом обманывать наивный разум.
Не смогут тем помочь и боги, кто не стремится превозмочь и не уходит прочь с дороги.
Живи шутя, коль вскоре не хочешь мыкать горе.
Интеллигентный блеск очков скрыть вашу дурь всегда готов.
Голубка – с другом, в обществе – павлин, ворона – дома, и в кувшине – джинн.
Не найти на небесах на вопрос ответа, но не говори в глаза господу про это.
Когда толпа вас сделает посмешищем, ищите в философии прибежище.
О боге знаем понаслышке и потому в него не слишком теперь мы верим.
Пусть благостна твоя судьба, но не переживай себя.
В тленной круговерти вкусишь дух бессмертья, торжествуя миг победы над своим соседом.
Запах сена, цвет заката, шум воды на перекатах… Детства милые пенаты беспощадно незабвенны.
И контрибуция, и экзекуция в основе всякой конституции.
Кому любовь – святая веха на жизненном пути. Кому, о, господи, прости, лишь блядская утеха.
Цену кладу сразу знаешь, как его найдешь ты вдруг. Ну, а сколько стоит друг, узнаешь, когда теряешь.
Не жажди ты, но жди.
Нам в мире сем известно что почем, но в мире оном быть купцом придется по другим законам.
Указ уж не однажды испытывал народа жажду, но безуспешно каждый раз.
И малая частица власти над ближними бывает часто вполне достаточна для счастья.
Что лучше: бога предавать, считаясь у него на службе, иль черту в дружбе верным стать?
Не лей по мне ты перед боем слезу так безутешно, погибну я, конечно, но, может быть, героем.
От страха в ожиданьи бед надежного лекарства нет.
Если слово божие было бы вам ясно, не шептали бы вы, может, и молитв напрасно.
Ты стерпишь что угодно, чтоб выглядеть нарядно. Тебе ботинки модные и жмут всегда приятно
Пресечь безумье сможет в растлении лишь строгий меч, но не твое прощение, о, слабовольный боже.
В природе что должно случиться, произойдет в теченье года, а в следующий год лишь только повторится.
Смысла нет капризничать, если в этой жизни, чай, никому с похмелья до тебя нет дела.
Что лучше: истина глупца иль заблужденье мудреца?
Манит меня ночное бденье в уединенье после дня никчемной суеты общенья.
Мало написать икону, надобно еще и овнов приучить беспрекословно поклоняться оной.
Чашу горького вина, если бог иль сатана угощает, – пей до дна.
Когда ты у чужой подруги, держи всю ночь коня в подпруге.
Боль телесная еще нестерпимей станет к ночи, коль заметит, что ее ты боишься очень.
Твердь стены пред нами, чтоб был настырней лоб.
Как ни ершись ты в бренной круговерти, вся наша жизнь лишь ожиданье смерти.
Кто ж не полюбит принца знатного? Ведь дураку понятно, что жениха богатого и целовать приятно.
Коль жизни кубок вам поднес всевышний слишком сладок, в него по вкусу сразу надо накапать горьких слез.
На нас остервенело туча мочится. Чего-то надо делать, а не хочется.
Бросил мне в сердцах господь: «Не надоедал бы хоть ты молитвами так часто, были б мы дружней гораздо».
Тому легко поверит всяк, чего желать он не дурак.
Приятно, когда к соседу вдруг пришло тобой предсказанное зло. И то понятно.
Все никак не усвоим мы, что каждый пьяница пьет по-своему и по-своему кается.
Мечтою окрыленный, не вырвешься ты вдруг за круг, судьбою строго обведенный.
Голодная толпа не устрашится ни татарина, ни черта, ни попа, ни барина.
Опыт дамам говорит, что излишние вступленья лишь ослабят у джентльмена возбужденный аппетит.
Всяк найдет в запретном смак.
Никчемность чувствуя свою, в достойных направляй струю.
Истока два у нашей жизни: добро и зло; но эти реки слились от века и едва разделит их теперь всевышний.
Утверждает дурак, что умного поборет. Воистину так, кто же спорит.
Друзья к деньгам по воскресеньям слетаются на разговенье, но не ищи у нищеты их в постный понедельник ты.
Кто, у престола находясь, не разучился правду речь, того, по праву осердясь, карает властный меч.
Решаясь на признание, переведи дыхание.
Воздай хвалу всевышнему за дни беспутной жизни и грешить, как прежде, продолжай.
В жизни бренной драгоценный есть пример для подражанья – воздержанье от суждений.
У нас по вековой привычке врачует всяк верховный босс общественный понос затычкой.
Благо, коль желаешь, что во власти. Не желать, что не имеешь, – счастье.
Джентльмена влечет то влагалище, в которое он не влагал еще.
Нет большей трудности, чем бремя мудрости.
Страдает лысый оттого, что нет нужды иметь расческу, а волосатый, что его дерут за модную прическу.
Держись средины золотой, где равные любовь с враждой, и в жизни обретешь покой.
Благоприятней нет условий для игры ума, чем полусвет иль полутьма.
Физиономии мужчин страдают меньше от морщин, чем лица женщин.
Как ни пылай добром во зле, потухнешь в собственной золе.
Не кипи сильнее бога, он за это спросит строго.
Привычек узел свяжет вас прочней любви сомнительных сетей.
В исходной позе, но без страсти, по женской части ты не козырь.
Покрывши пеной удила, конь становился на дыбы, порвать хомут его кабы строптивость эта бы могла.
Аксакал, ровесник мира, знает тайну эликсира из настоя аромата спелой грозди винограда.
Рабы мы смолоду своей утробы: кто копит золото, кто – злобу.
У иноверца вместо сердца стручок пылающего перца.
Когда голодным вдруг окажется сам бог, возьмет и он кусок из сатанинских рук.
Не цари над здравым смыслом, пей кумыс, хоть он и кислый.
В какие древние одежды ты не ряди богов, но прежде них родились страх и надежда.
Лучше быть с пустой утробой, чем с порожней головой. Ум же дан, быть сытым чтобы.
Не дальше собственного носа заходит интерес у пчел в исследовании вопроса о красоте цветущих дол.
Проснувшись, сразу соверши благодеянье для души.
С улыбкой слащавой вас жребий лукавый напоит наркотиком славы.
Не желаю вам смотреть в бездну свысока и пытаться в два прыжка пропасть одолеть.
Коль, ложась на смертный одр, ты душой не слаб, но тверд, значит, ты уже не раб.
Коль у тебя в ладонях будет сырая глина и пока она податливо мягка, слепи предмет, полезный людям.
Мы чада бога одного, но у него придворных много и каждому молиться надо.
Мне с пороками вокруг насмерть биться недосуг.
У добродетели средь обывателей скорей поклонники, чем подражатели.
Ничего в победе нас не раздражает так, как сознание, что враг, даже мертвый, нам опасен.
Чтоб, не морщась, было можно вам ее употреблять, перед этим разбавлять правду надо ложью.
Все, что красиво, то – фантазия. Лишь безобразие правдиво.
Над морем дождь – бессмыслица; ему бы в поле вылиться.
Бог неподвластен, ибо он никем не сотворен.
Средь мудрости довольно дури, но нам давно известно, что разрушительные бури для созидания полезны.
Выгоду к рукам прибирает знать. Остальное, знать, достается нам.
Ты не делаешь и шага, чтоб себя не обозначить. Если ты не сеешь благо, сеешь зло ты, значит.
Составив формулу любви, любовь мы уничтожим этим. Уж лучше об нее поэты пусть чешут языки свои.
Две стороны у вечности: одна беспечно быстротечна, другая в бесконечности.
Зависим всяк в делах своих от похвалы других.
Сотрясаем мы преграды не во имя сокрушенья, а лишь предвкушенья ради.
Мы с древних пор блюдем свои привычки так, что истину сперва распнем и уж потом в нее поверим кое-как.
Коль уж пришел ты в этот мир, садись за пир, что ниспослали боги. Но только ноги не клади на стол.
В неизбежности замужества преимущество принадлежности.
Решает случай лишь всецело быть иль не быть великим делу.
Вынудит недуг любого объявить войну здоровым.
Навряд ли кто опасней есть среди скотов, чем лесть. А средь звериного сословья свирепей нет злословья.
Добро ползет, как черепаха, куда-то еле-еле. А зло летит, не зная страха, на крыльях быстрых к цели.
Как море – человеческое горе. А радость – лишь жемчужина в том море.
О, Боже! Соблазни ты тоже из наших мест Марию. Пусть принесет она России достойного мессию.
Судьбы качели сначала еле-еле меня баюкали и вот блевотиной исходит мой живот.
Бога с дьяволом интриги и составляют суть религии.
Коль красота своей жены вам приглядится, вы должны поднять удобною порой завесу красоты чужой.
Трудней на глупые вопросы ответ держать, коль ты философ.
Благоразумен тот из нас, чей канул в лету час желанья свершить отважное деянье.
Естественна для всех желаний лишь жажда удовлетворенья. А наслажденья и страданья – плоды воображенья.
Нам эта жизнь дана взаймы. И долг сей умалить не тщись, его сполна заплатим мы.
Для наказания предлог всегда отыщет бог и взыщет.
Нам подчиняться им с руки, когда законы, что над нами, являются лишь берегами естественной реки.
Быть в хорошем настроенье – знать, завистникам мученье этим причинять.
В стремлении истинное наслаждение, а в обладании – разочарование.
Не тех осветит солнце больше, кто раньше остальных встает и не ложится дольше, а тех, кто выше всех взойдет.
Чтоб уверенно ходить, нам нужна дорога. Чтобы верить в бога, богу надо быть.
Будет лучше или хуже, если будет все, что нужно?
Легко меж нами слово мост навести поможет, оно же может снова тот мост и уничтожить.
Стократно наши наслажденья усилятся от опасенья вдруг потерять их безвозвратно.