320 +

– Твою мать, кто-нибудь скажет мне, что здесь случилось?

Кочетков ответил:

– Михаил, давайте вернемся в гостиную.

Генерал Климов двинулся обратно первым. Синявский, так и не сняв пальто, сел в кресло и закрыл лицо ладонями. От тяжести потери стучало в висках. Он с трудом разжал веки и посмотрел на сидящих напротив мужчин. Кочетков произнес:

– Все было как обычно перед отъездом – я отнёс вниз чемоданы, водитель Серёга завел машину, джип охраны тоже был готов к началу движения. Александр Борисович и я вместе спустились на лифте и сели в «Мерседес». Едва мы тронулись, ваш дядя попросил сдать назад – он что-то забыл, кажется, какие-то бумаги. Александр Борисович ушел наверх и пропал. Я поднялся за ним через пятнадцать минут и нашел его в этом кресле.

Михаил выслушал Кочеткова, но ничего не сказал. Генерал откашлялся и произнес:

– Михаил, дело серьезное. Похоже, Сашу убили. Именно поэтому я здесь. Хорошо, что Владимир сразу вызвал меня.

Синявский перевел глаза на Кочеткова:

– Убили? Почему?

Генерал ответил:

– Скорее всего ограбление, в кабинете что-то искали, но…

Михаил набрал в легкие побольше воздуха и закричал на телохранителя:

– Как это «убили»? А ты, скотина, где был, когда его убивали? Сидел, гнида, в теплой машине, а моего дядьку убивали в это время?

Синявский рванулся вперед с такой силой, что едва не опрокинул массивное кресло. Он кинулся к Кочеткову и, схватив его за пиджак, начал трясти.

– Отвечай, почему ты не пошел с ним? Ты же телохранитель, ты должен был его охранять все время!

Генерал с трудом оттащил Синявского назад в кресло, а Кочетков спокойно, как будто не его сейчас хватали за грудки, ответил:

– Я собирался подняться вместе с Александром Борисовичем, но он отказался, сказав, что идет всего на пять минут. Иногда ваш дядя так делал.

Он замолчал на секунду и добавил:

– Я не хотел говорить этого сейчас, Михаил… в этом состоянии трудно услышать что-то… я понимаю… но я без колебаний отдал бы жизнь за Александра Борисовича… для меня это не меньшая потеря, чем для вас…

Синявский безмолвно выслушал Кочеткова и почувствовал, как сошла на нет агрессия, оставив место жуткой слабости. Задрожали руки. Он поискал в кармане сигареты и, затянувшись, тихо спросил:

– Почему вы решили, что это убийство?

Генерал снова откашлялся и, тоже закурив, пояснил:

– Медики обнаружили на груди место укола. Вероятно, это был яд. Мы, естественно, выясним детали и…

Михаил перебил Климова:

– Каким образом кто-то мог проникнуть в пентхаус, расположенный в доме, который напичкан видеокамерами? Как охрана могла его пропустить? Я знаю, что на лестничной площадке перед дверью в эту квартиру тоже установлены камеры. Кто-нибудь смотрел записи с них?

Он оглядел собеседников, а Кочетков ответил:

– Это было первое, что я сделал после того, как позвонил Валерию Николаевичу.

– И что там?

– Ничего. Александр Борисович и я выходим из квартиры, садимся в лифт, спустя десять минут ваш дядя возвращается и входит в квартиру. Через пятнадцать минут поднимаюсь я. Ни в десятиминутную паузу, ни в промежутке до моего появления на площадке ничего не происходило.

Синявский решительно поднялся:

– Покажи! С какого сервера ты смотрел запись?

– С сервера квартиры.

Кочетков и генерал тоже встали. Телохранитель провел мужчин в небольшую комнату, в которой стоял стол с монитором и клавиатурой. Он сел за компьютер и, введя пароль, включил видеозапись. Синявский, едва сдерживая слезы, смотрел как еще живой Кудасов выходит из квартиры вместе с Кочетковым. Дядя вошёл в лифт. Следующие десять минут трое мужчин напряженно всматривались в монитор, стараясь разглядеть хотя бы намек на тень преступника. Изображение на экране мигнуло, застыло на несколько секунд, но потом восстановилось. Через пару минут двери лифта раскрылись, и Кудасов снова появился на площадке, открыл квартиру и вошёл. Еще пятнадцать минут Михаил, Кочетков и генерал молча вглядывались в экран, дожидаясь появления телохранителя.

Владимир, вздохнув, хотел выключить запись, но Синявский остановил его. Он просмотрел запись до момента прихода генерала. Кочетков, уже не пытаясь скрывать обиду, взглянул на него с укором. Михаил без обиняков резко проговорил:

– Я и не скрываю, что подозреваю тебя. Понятно? Ты его охранять должен был, но остался в машине. А его убили! Совпадение?

Кочетков медленно встал со стула и посмотрел в глаза Михаилу:

– Совпадение. Я повторяю, что ваш дядя велел остаться мне в автомобиле. И тому есть свидетели.

Синявский зло отмахнулся от него и вернулся в гостиную, откуда прошел в кабинет. Он устало сел в кресло напротив мертвого дяди и горько прошептал:

– Вот и ты ушёл, мой дорогой… Один я остался…

Он смотрел на до боли знакомую комнату, в которой Кудасов ругался на него за прогулы в университете, хвалил за успехи, дарил подарки. Воспоминания нахлынули потоком, и Синявский просидел, смотря в одну точку, минут десять. На пороге возник генерал:

– Михаил, можно? Я все понимаю – тяжелая потеря, но есть неотложные вопросы, которые необходимо решить прямо сейчас.

Синявский посмотрел на него отсутствующим взглядом, и, согласно кивнув, тихо ответил:

– Пару минут дайте мне.

Генерал развернулся и вышел. Михаил вдруг вспомнил, как однажды Кудасов сказал:

– Человек на Земле – гость.

Он подошел к дяде и, погладив его по мертвой руке, прошептал:

– Вот и закончилось твое путешествие, мой дорогой гость…

Слезы сами полились из глаз. Он давно позабыл, насколько они соленые. Синявский вытирал их ладонью, но они текли без остановки еще несколько минут. Наконец, Михаил стал понемногу приходить в себя. Машинально он взял, повертел в руках и вернул на стол серебряный «Монблан». Любимая ручка Кудасова лежала на настольной записной книжке. Синявский взглянул на открытую страницу: вперемешку бытовые и деловые записи типа «Витя – напомнить про каталог!», «Самойлов – перенести совещание на сл. неделю». Отдельно стояла пометка «позвонить Мишке по дороге». Синявский почувствовал, как глаза снова становятся влажными. Внизу страницы крупно, будто Кудасов торопился записать это во время телефонного разговора, было написано:

7200 * 0,0044=31,68~31,7

10С*31,7=317