Творец бессмертия, или Исповедь гения

И так уж вышло за гонкой бесконечных забот, что совсем быстро проскочили наши со Светкой американские десять лет. Подумать только! Целых десять! Вот уж скоро мне стукнет тридцать пять! Наполовину старик! Не очень отстаёт от меня и Светлана, хотя внешне она по-прежнему кажется молоденькой девушкой! На ее морщинки я не гляжу – днём мне некогда!

Уже большим и красивым деревцем стала берёзка, посаженная нами рядом с домом в первый же год, по инициативе деятельной и хозяйственной Светланки.

О каком-то отмечании десятилетнего юбилея нашего пребывания в Штатах мы с женой заранее не тревожились. И когда он вплотную приблизился к нашему порогу, и мы подвели итоги, то кое-чему удивились, кое-чему огорчились, но чему-то и порадовались! Тогда же договорились отметить это семейное событие по-тихому, без гостей, не привлекая к себе внимания. Ведь в предыдущие годы оно всегда вспоминалось второпях лишь утром, да и только. Стало быть, традиция сложилась! А традиции положено чтить!

– Всё-таки, дорогая моя жена, как не признать, что за эти годы сделать нам удалось не так уж мало! – решил я раскрутить вечер воспоминаний и подведения итогов, когда мы уселись ужинать. – Как ты, Светик, считаешь на сегодняшний день? Мы сюда не напрасно приехали?

– Я считаю, что столь умеренная оценка наших заслуг исходит от излишней твоей скромности! – засмеялась Светлана от нарочито канцелярского тона. – На самом деле, мы с тобой – необыкновенные молодцы! Всего десять лет как вместе, а столько наворочали!

– Допустим! – засомневался я. – Но чем же мы можем гордиться?

– Разве сразу сообразишь? – расслабленно начала жена. – Сначала надо вернуться туда… А уж, потом заново пройти весь наш путь. Нужно идти, идти и оценивать каждый шаг. Удачи укладывать в штабеля слева, а неудачи – в штабеля справа! А потом всё подсчитать, поделить и перемножить! – от души хохотнула Светлана.

– Твоя методика мне понравилась! Но уж лучше не делить и множить, а только складывать и вычитать! Как будто недавно мы оказались в США, как будто не столь уж давно тыкались носами всюду и набивали болезненные шишки… Особенно, поначалу, пока не знали языка, все эти странные американские законы, местные обычаи, принятые здесь правила поведения. Да много чего, мы с тобой тогда не знали, как слепые котята. И всё же нас очень заботливо опекали. А если бы не опекали? Если бы мы самостоятельно десантировались, как думаешь, справились бы?

Светлана ответила уверенно, ни секунды не раздумывая:

– И не спрашивай! Конечно, нет! Без языка, без денег, без работы, без жилья, без друзей-товарищей, без Фёдора, который всему нас учил… Десять лет ни за что не продержались бы – потонули бы!

Я склонил голову в знак согласия с женой, и автоматически перед глазами стали прокручиваться воспоминания вперемешку с вопросами, ответами и анализом.

Стали ли мы с женой американцами? Даже на столь простой вопрос я не могу ответить однозначно. В большей степени, всё же не стали!

Ну и что с того? Всё равно не обидно! Ведь ни я, ни моя жена к этому и не стремились, потому и не стали. Более того, особой гордости от своего американства мы и не могли испытывать, поскольку просто не видели, чем здесь можно гордиться? Неужели, достижениями этой страны? Не получалось как-то! Не замечали мы особых достижений. Конечно, какие-то достижения у них были, пожалуй, но мы-то причём?! И почему мы, русские, должны лопаться от гордости при виде американских достижений?

Чем ещё гордиться? Убей – не подскажу! Хотя мы давно замечали, что многие эмигранты собою здесь очень гордятся! Они только и бахвалятся тем, что им удалось приобрести, в каком штате они живут, какой у них теперь прекрасный дом, каких размеров лужайка, что за машина, какой формы бассейн…

Я не знаю…

К нам с женой никогда даже не приближались мысли, будто мы должны своими вещами гордиться так, словно мы их сами и создали. По-нашему, все они – всего-то антураж, а не то, ради чего стоит жить и чем можно гордиться уважающему себя человеку!

Может, кому-то это покажется странным, но в США нам болезненно не хватало родной русской культуры. Там, в Америке, ничего настоящего не встретишь! Только негритянские импровизации. Разве что, можно столкнуться где-то в подворотнях Брайтона, в котором концентрация псевдосоветских и псевдорусских эмигрантов достигла точки насыщения. Но ведь там особый мир, чуждый мне совершенно.

Иногда нас так тянуло посмотреть любимые советские фильмы, а еще чаще, послушать наши родные песни, особенно, Валерия Ободзинского, Валентину Толкунову, Анну Герман… Да, много кого и чего! Ведь родная музыка потому и нравится, что она родная, впитанная с детства. Она непонятным образом и настраивает, и вдохновляет. Она подпитывает душу сладкой энергией, напоминающей на счастье.

Светка посмеивалась над моей тягой к родной культуре, а я не понимал, почему ее совершенно не волнует ничего, связанное с родиной.

Моя же душа часто просила чего-то родного, а сердце болело из-за невозможности такого контакта. У американцев все песни ужасно примитивны. Они составлены из нескольких повторяющихся от песни к песне слов, среди которых обязательно звучат крези, беби, эври тайм. Абсолютный примитив! Где уж в них искать глубину содержания и образность наших Визбора или Высоцкого?!

Почти сразу мне опротивели истошные латиноамериканские вопли и тряски негров. Или ритуальные пляски скачущих по сцене дикарей. Это и есть американское народное искусство? Просто сил больше нет от моего неприятия этого жизнерадостного шабаша среди откровенной нищеты глядящего на всё большинства. А они еще больше взвинчивают себя, возбуждают, озверевают! Это ли культура?

Но ничего другого в Штатах не найти. Там даже самые удачные европейские фильмы если и показывают, то сначала их переснимают на американский лад и с американскими актерами. При этом радикально искажают первоначальный смысл, но местных идеологов это, кажется, и не тревожит! Видимо, так и было задумано, чтобы содержание оказалось совершенно выхолощенным!

Включай здесь что угодно – хоть приемник, хоть телевизор или топай в кинозалы – всюду упрёшься в примитивизм! Убогий Голливуд душит здесь всё. Мыльные сказочки со счастливым концом, не имеющие ничего общего с той жизнью, которая начинается сразу за стенами кинозала. Я не выдерживаю такого насилия над здравым смыслом!

За эти годы мне понравился только фильм «Кудряшка Сью», хотя тоже сказка, и «Когда боги смеются». В нём уже есть над чем подумать.

И всё это в совокупности и есть та самая культура США! И откуда здесь взяться настоящей культуре? Ведь, честно говоря, и самого американского народа в природе не существует! Так, где же могла сложиться национальная культура США?! Вместо американского народа имеется лишь разношёрстное сборище эмигрантов со всего света, лелеющих мечту надуть ближнего, дабы разбогатеть самому! Им ли до искусства?! Им бы иногда оттянуться, вылакав пиво из банки, да и только!

Так было здесь изначально, так осталось до сих пор. Разве что, стреляют теперь чуть реже, чем бывало век назад!

Но со временем мы со Светкой стали кое-что для души находить в интернете, хотя и это утомляло, поскольку его скорость в США (трудно даже поверить) ниже, чем у черепахи. Потому смотреть фильм в режиме реального времени не получалось – изображение тянуло, нервы не выдерживали, а скачать, чтобы самим поглядеть позже, так при такой скорости подчас и ночи не хватало!

Кстати, как-то, когда так же что-то искал для души, мне ударило по голове… А в чём причина ранней смерти Владимира Высоцкого?

В общем-то, непосредственная причина его смерти не подвергается сомнения. Всему виной часто повторяющиеся, по словам Марины Влади, его жены, длительные запои. Но ведь вопрос в том, а почему вдруг Володя стал беспробудно пить? Это вопрос имеет право на существование?

В этом, на мой взгляд, был какой-то секрет. Конечно, сразу можно припомнить сколько угодно примеров, когда и прочие публичные люди, вполне достойные уважения во всём, вдруг превращались в животных, чрезвычайно зависимых от того пойла, но Высоцкий, мне кажется, всё же был среди них исключением. Я имею в виду не его безусловный и непревзойденный талант разить своим словом, а некоторые жизненные обстоятельства, в которых он оказался мятежным пленником вкупе со своим талантом. Всё стремился вырваться, да только обстоятельства оказывались намного сильнее его самого.

Суть моей догадки, может, никому и не интересной, оттолкнулась от того известного факта, что Высоцкий, будучи всенародно любимым сочинителем и исполнителем, почему-то не имел официальных заслуг и наград. Ведь очень странно, да?

Он был всенародным любимцем, но при этом не стал даже заслуженным артистом, а ведь вполне тянул на самое высокое сценическое звание – народный артист СССР. Вполне тянул, но почему-то его всегда не пускали, не замечали, не награждали, унижали!

Но почему? Понятное дело – были указания сверху так поступать! Но в чём была причина тех указаний?

А я полагаю, будто и в этом случае надо вспомнить нашего советского благодетеля, товарища Андропова.

Конечно же, уничтоженный Высоцкий – это пустяк по сравнению с Советским Союзом, уничтожение которого Андропов инициировал под конец своей жизни. Но в семидесятые он возглавлял КГБ и держал за уздцы очень многих деятелей искусства, особенно, наиболее талантливых, имеющих сильное влияние на человеческие умы. Андропов из многих сделал агентов влияния. Не стану перечислять, но известно, что наш высокоинтеллектуальный Юрий Владимирович выбирал, большей частью, евреев. И искал их чаще всего среди Мельпомены. И почему-то всякий раз ему попадались антисоветски настроенные людишки. Такие попадались! Но если поначалу они не во всём соответствовали высоким пропагандистским требованиям Ю.В., то их дорабатывали, то есть умело направляли в нужное русло.

Вот и решил, конечно же, Андропов, что Высоцкий, песни которого вся страна слушала с восторгом, стал бы хорошим рупором антисоветчины. Но – я так думаю – во время «обработки» Высоцкий заупрямился и категорически отказался этим заниматься.

И мне это вполне понятно! Пусть он и не был истинным героем, в полном понимании нами смысла этого слова, но ведь вырос в типовом московском дворе, где господствовали свои, но твёрдые моральные принципы и жизненные правила! Вырос он среди шпаны! А в ее среде, какой бы безнравственной она тогда ни была, стукачество или услужение нквдэшникам и кгбэшникам считалось наивысшим позором.

В силу этого никак не мог Высоцкий, воспитанный по тем дворовым правилам чести, сотрудничать с КГБ и, тем более, с такими сомнительными для советского человека задачами, на которые его подталкивали. Не мог! Потому и получил своё! А вернее, не получил ничего из того, что вполне заслуживал.

Это я, разумеется, так тогда и думал.

И понимал, что обида Высоцкого становилась ещё острее оттого, что он даже не надеялся, не ждал того неясного, но счастливого дня, когда о нём, наконец, вспомнят. Он уже твёрдо знал, что его забвение не связано с чьей-то забывчивостью! Он твёрдо знал, почему его отодвинули от давно заслуженных званий и наград?! Он твёрдо знал, почему его вычеркнули почти из всех ролей в кино? Почему ограничили список городов, в которых разрешалось выступать с концертами? Почему ограничили и количество самих концертов, то есть, размер денежного вознаграждения.

Он твёрдо знал, что ничего не изменится в лучшую сторону, пока он не предаст свои принципы! А предать их он не мог, не погибнув, как уважающий себя человек. И не предал! Ни себя, ни народ свой не предал! Умер от алкоголизма, спился, но не продался, и пакостить советскому народу тоже не стал! А Андропов стал! Андропов предал!

Понимаю, меня обязательно спросят, а при чём же здесь Андропов? Несопоставимые по масштабу фигуры!

Я ответил бы так! Так ведь загнать Высоцкого за красные флажки, сделать его в собственной стране чуть ли не нелегалом, мог только Андропов с его тотальной властью над всеми. Он мог лишь позвонить, кому надо, и всё! И участь любого человека была решена раз и навсегда! Но как же Юрию Владимировичу не решить участь какого-то там Высоцкого, если он не сдался? Если он так и не подпал не только под управление КГБ, но под ту его антисоветскую часть, которую сам Андропов и взращивал?!

Такого прокола всесильный Андропов простить какому-то хриплому артистишке никак не мог! Мне так тогда казалось. А реакцией Высоцкого, не самой лучшей, был его трагический алкогольно-наркотический срыв. Высоцкий ведь знал, что выхода ему не найти! Жизнь у него одна, его время уходит, а раскрыть свой талант в полной мере ему не позволят. А уж чтобы заметить тот талант и воздать ему по заслугам, так о том и думать не приходилось!

Безысходность, как капкан, поставленный Андроповым за нежелание артиста подличать, однажды и убило Высоцкого той водкой, которая помогала ему забыть о своём неизрасходованном таланте и высоком общественном предназначении.

Между тем, в США тогда, как и в остальном мире, жизнь не только текла всюду с разной скоростью и по ее собственным руслам, но и меняла направления, подчас довольно резко.

Ещё в середине 2001 года наш более чем информированный доктор Кеннеди, явно заинтересованный в моей дальнейшей работе, стал мне порциями вдавливать в мозги идею, будто всё ближе подступают времена, когда лучше бы мне с женой принять американское гражданство.

Дело в том, что такие предложения поступали от него и раньше, но я всякий раз уклонялся. Вовсе не хотел я становиться американцем. Вот и опять глядел на шефа с откровенной иронией, которая за меня отвечала ему отказом.

Но в последний раз я отметил особую тревогу доктора Кеннеди даже не за меня, а, скорее всего, за наше общее дело, за которое он тоже отвечал в полной мере. Может, более моего отвечал. Чем вызвана та тревога, я понять тогда не смог, но у меня хватило наглости уточнить:

– Прошу меня простить, уважаемый доктор Кеннеди, но я знаю вас много лет.