Что изволите?

Слушая раздраженный монолог, Федор не верил себе. Ещё бы! Если судить по интонации и своеобразному лексикону, на связи оказался его коллега, Глеб, с которым полжизни Федор шел одной дорогой и прекрасно его знал. Правда, в последнее время мнения друзей по многим вопросам часто и сильно расходились, тем не менее, до полного разрыва не доходило. Служба прочно скрепляла их деловые отношения.

Наконец, Фёдор совладал с удивлением, сделал отмашку «мастеру», мол, посиди здесь, вышел в другую комнату и только тогда заговорил:

– Глеб, я тебя узнал. Признаться, не ожидал, что даже в квартире моей матери ты устроишь своё криминальное пастбище!

– Фёдор? – Глеб опешил и надолго замолчал. Потом, сменив интонацию, уверенно проговорил. – Ошибаешься, друг! Пастбище это не моё! Бери выше! Мне его лишь курировать приходится! И болванчику этому, Сергею, я лично велел обходить твою улицу стороной, да видно, ума на это у него не хватило! Идиот! Теперь и тебя втянул! Прости, Фёдор, я ведь действительно такого оборота не хотел! А с ним-то, что собираешься делать?

– Что и положено! Оприходую в отделении, а дальше всё по известному порядку!

– Федя! Остановись! Не делай так! Меня перед Тузом подставишь! Он же попросил приглядеть… Понимаешь, каково мне будет? Заодно и о тебе узнает! Оно тебе надо? Не отмоешься потом! Дай сам ему по шеяке и гони к чертовой матери… Будто забыл, что ты, занимая место под солнцем, кому-то загораживаешь свет! И горе тебе, если этот кто-то сильнее тебя! – Глеб захохотал. – Здорово я сказал? Сам придумал! Турни ты этого придурка, Федор, а вечерком за чайком обсудим, что откуда и почём!

– Поговорить, мы с тобой поговорим, но я всё же доставлю задержанного, как и положено!

– Ну, почему ты всегда стремишься себе на голову наделать? Я ведь русским языком тебе объяснил, эту сеть наш Туз себе наладил! А мне лапшу навесил, будто его самого сверху попросили! Только я кумекаю, будто он себе таким макаром надбавку к пенсии копит! – и Глеб снова задорно захохотал. – В общем, это грязное дело – не наше с тобой дело! Хотя ты и без меня знаешь, никакое дело грязным не покажется, если его делать чужими руками! – он опять захохотал. – Ну, всё? Конец связи? А то я в цейтноте! До вечера, Федор! И не делай глупостей! По-товарищески советую, оставь эту неблагодарную работу кому-нибудь другому! – уверенный в себе Глеб снова захохотал.

4.

Вечером Фёдору пришлось основательно задержаться на службе, поскольку днем он немало времени потерял на «Мастера» с последующим оформлением положенных в таких случаях документов, а потом доделывал то, что просто обязан был завершить сегодня.

Рука об руку с ним, но за своим столом, работал с бумагами Глеб. В кабинете постоянно находились другие люди, потому ни Глеб, ни Федор разговор не начинали.

Наконец, нежелательные свидетели рассосались, и Глеб перешел в наступление:

– Надеюсь, коллега, я тебе тайну не раскрою, если скажу, что ты полный идиот? Ты зачем приволок сюда этого пингвина? Я ещё понимаю, не знал бы, чем это тебе грозит! Так я же всё без шифров разъяснил! Жаль мне тебя, Федюнчик! Жаль!

– Оставь свою жалость! Она тебе самому с такими делишками пригодится! Я же знаю, Тузом ты лишь прикрылся, а организовал всё сам! Ведь так? Не юли! – горячо среагировал Фёдор.

– И не собираюсь! Ты меня знаешь, как никто иной! И зачем эти убийственные подозрения? Даже обидно! У меня тоже, пусть тебя это не удивляет, есть некоторые принципы! Чистосердечно признаюсь, при случае я могу кого-то почистить, но никогда не обижу потерпевшего! Я считаю, должна же быть хоть какая-то справедливость! Второй раз не то чтобы обирать, но и расстреливать не положено! – Глеб засмеялся своей шутке.

– Пошёл ты со своими принципами…

– Я и останусь, я и пойду! Меня везде с руками оторвут! Но ты-то пойми, дурья башка, наш государственный корабль дал серьезную течь! Мир трещит и рушится! Живем как в той песне, в которой отряд не заметил потери бойца! А чуть позже страна не заметила потери и самого отряда! А потом и целого народа не досчиталась! При таких делах, кто как может, так и спасается! А ты в это жуткое время о никчемной морали радеешь, будто полный болван! Кому теперь прежняя мораль и прежний порядок, прежние законы и прежняя нравственность помогут спастись? Или они предотвратят хотя бы одно преступление? Если ты в это веришь, то ты неисправимый идеалист!

– Ну, да! – Федор воскликнул саркастически. – Легко у тебя получается! Мир рушится! Любое беззаконие оправдано правом на спасение! Всё, ранее запрещенное, теперь допустимо! Только я тебе так скажу – для таких, как ты, этот мир всегда рушиться! Ведь ты всегда через мораль переступал! И никогда она тебе не мешала свои темные делишки проворачивать! А твои пламенные речи – это же отвлекающие дымы! Маскировка! На самом деле, ты вполне доволен, что мир рушится! Прекрасно, если всё якобы можно! Допускаю даже, что об этой шайке тебя попросил лично Туз! С ним-то всё понятно! Он – очевидный негодяй! Но и ты прогнулся без какого-либо сопротивления: «Что изволите, Владлен Васильевич? Я, знаете ли, на любую мерзость ради вас готов, Владлен Васильевич! Только обратите на меня внимание, Владлен Васильевич, какой я податливый, какой я удобный, какой исполнительный, Владлен Васильевич!» Разве не так было?

– Да так! Всё так! – зло выкрикнул Глеб. – А что мне оставалось? Ну отказался бы я? Возвел бы он меня в ранг неблагонадёжного… А появись повод – уволил бы из органов! И оказался бы я у разбитого корыта… Кому легче-то станет? Торжества распрекрасной твоей морали всё равно не получилось бы! Этих домашних лохов с пластиковыми окнами всё равно кто-нибудь бы развёл, а Туз вместо меня нашел бы другого соучастника своих корыстных, как ты считаешь, деяний! Как видишь, моей принципиальностью заткнуть дыру в нашей пористой морали не удалось бы, даже встань я за нее крепостной стеной! Не удалось бы! Тогда зачем упираться? Чтобы напрасно погибать? Чтобы показать, какой я был принципиальный, какой я был герой?

– Допустим! Но, глядя на тебя, государственного человека, все позволят себе жить не по закону, не по служебному долгу, а по принципу «что изволите?» А тогда? А тогда нас ждет большая всеобщая могила! Потому-то герои и не думают о целесообразности своих поступков! Герои думают лишь о том, как выполнить свой долг! Потому они страну и спасали до сих пор, что шкурниками не были!

– Как ты хорошо сказал, Феденька! Браво! Вот только не могут пигмеи превратиться в героев! Кишка у пигмеев, сам знаешь, тонка по всей длине! Оттого геморрой их измучил! И от меня ты, такого же пигмея, героизма не требуй! – отговорился Глеб.

– Не ёрничай! От тебя требуется не героизм, а добросовестное исполнение служебных обязанностей! Хотя бы не делать того, что делать никому нельзя! – принялся настаивать Федор.

– Да уж, да уж! – ехидно поддакнул Глеб. – Конечно! Мы ведь ответственные люди! Мы в правоохранительных органах служим! Мы же… – протянул он пафосно, направив вверх палец. – А ты подумал, чьи права мы защищаем? Если мальчишку, укравшего с голодухи у какой-то бабки, тоже полуголодной, банку огурцов, осудили на восемь лет колонии, а министра юстиции, укравшего у всех на виду девять бюджетных миллиардов, тоже на восемь лет! Но условно! И даже наворованное не конфисковали! Потому я тебе так скажу! Служить закону, это совсем не то же самое, что служить народу и справедливости! Да и справедливость в системе МВД вообще никаким документом не предусмотрена! Сам знаешь! Потому, не кажется ли тебе, Феденька, что чем лучше мы исполняем свои должностные обязанности, тем больше вреда приносим своему народу? Вот задуматься бы тебе о чём! А ты на меня мою же совесть натравливаешь! И только за то, что я отпетых негодяев иногда окучиваю! Заметь, не за то ты меня коришь, что я справедливость попираю! Ведь и ты делаешь то же самое! Только ты еще более упертый служака, потому что очень принципиальный! Но я полагаю, что твоя упёртость исходит не от принципиальности, а от нежелания честно в сути происходящего разобраться! Ведь больно твоей душеньке станет, если разберёшься, Феденька! Очень многое в твоей жизни придется переосмыслять, а, возможно, и менять! И тогда поймешь, наконец, что ничего предосудительного я не совершаю! По крайней мере, пытаюсь ущерб от своей служебной деятельности как-то минимизировать!

Фёдор внезапно для себя осознал, что Глеб-то во многом прав. Не в том, конечно, что прогибается перед коррупционером, перед обстоятельствами, кого-то потрошит, но по самому существу непростой проблемы!

Разумеется, Фёдор понимал это и раньше. И про справедливость, и про антинародные законы, но всегда был убежден, что с преступностью-то надо бороться. Иначе всех захлестнёт. Жизнь простых людей станет невыносимой. Значит, необходимо делать ту работу, которой он занят! Нужно отлавливать и карать «Мастеров» и им подобных мошенников. Но верно Глеб подметил, что в текучке будней Федор не очень-то задумывался, теми ли преступниками мы занимаемся? Не разумнее ли встряхнуть тех, кто нахапал огромные состояния? Эффективность нашей деятельности получилась бы ошеломительной! Более того! Как только народ поверит, что законы стали обязательными для всех, без исключения, сразу начнет честно и самоотверженно трудиться во имя спасения страны. Он поверит, что с этих пор его усилия не будут приватизированы некоторыми безнравственными деятелями. А пока он видит, как крупная рыбка проскальзывает сквозь мелкие сети, делай что угодно, но порядка в стране мы не наведём! Всегда будет всеобщее недоверие и уныние на фоне бурного процветания жулья всякого размера! Мол, всё равно из-за этих долбанных олигархов все потонем! Что уж нам в последние минуты мелочиться? Мы ведь только свою копейку возьмём – а они все наши миллионы так или иначе, но обязательно утянут!

– Ну, да! – опять вслух стал иронизировать Федор. – Еще немного, и я под твоим знаменем сам мошенничать пойду! Ведь мир-то рушится! А ты мне скажи, кто в таком случае мою мать защитит от этой падали? Кто защитит других стариков? И не только их!

– Федька! – Глеб покровительственно усмехнулся и своей уверенностью якобы подтвердил абсолютную безупречность своих доводов. – Ты же среди нас всегда самым умным был, так что же с тобой стало? Ведь эта тема легче пареной репы! Конечно же, работать нам надо! Конечно же, надо отлавливать этих гадёнышей! Но и мозгами иногда шевелить не мешает! Как сам считаешь?

– Всё, всё! Сейчас заплачу и пойду выпускать твоего подопечного!

– А не надо, Федор, плакать! Не надо и выпускать того дурика! Его Туз и без тебя выпустил!

– Как? Это же невозможно! – опешил Фёдор. – Ты шутишь?

Глеб демонстративно развёл руками. Мол, ничего не поделаешь! Должностная подчиненность! Он приказал – я выполнил! А своё особое мнение держи в себе глубоко-глубоко, если не хочешь вместо «Мастера» сесть!

– Это уже чересчур! – подвел итоги Федор. – Не мог же Туз без меня его выпустить!

– Так или иначе, но с реальностью этого факта ты должен считаться! А для начала остынь и перестань колотиться так, слово миллион выиграл!

– И как завтра он это объяснит? – горячился Фёдор.

– Я думаю, он себя утруждать не станет! Не полезешь же ты в здравом уме к нему с выяснениями?

Видя, что Федор не может успокоиться, Глеб решил круто изменить направление разговора:

– Во-первых, мы с тобой основательно засиделись! Пора домой выдвигаться! Моя Тамарка, уверен, уже на всех своих нервах подпрыгивает! Думает, будто я этим вечером половину баб района окучил! А меня, не поверишь, и на одну с нашей скотской работёнкой не тянет. Стыдно признаться, но еще немного, и придется только в домино играть! – он захохотал. – Я тут как-то мозгами покрутил и сам удивился! Помнишь, нам твердили, будто на Земле существенное перенаселение? Будто надо всех капитально прополоть, оставив всего полмиллиарда. Помнишь, все поначалу струхнули, а потом понаблюдали, и видят, будто никто их и не трогает. Успокоились, перья пригладили, хвосты распушили и стали ехидничать, мол, глупости это! Кто же столько людей сразу уничтожит? И как это сделать? Даже аргументы всякие стали приводить. Мол, во второй мировой пятьдесят миллионов хоронили ежедневно шесть лет подряд! А здесь вообще сто лет потребуется! Ты слышишь, о чем я говорю? – уточнил Глеб.

Видимо, Фёдор и сам желал уйти от прежней темы, потому легко поддался:

– Слышу! И ты, как я понимаю, для этих человеконенавистников что-то полезное уже придумал! Чтобы им помочь нас пропалывать со словами «что изволите?»

– Я продолжу! Теперь уже – во-вторых! Так вот, во-вторых, мы все действительно полные кретины! Нас ведь травят ежедневно! Гомеопатическими, так сказать, дозами! Ни одного продукта питания чистого не осталось! В любом яд или зараза! Антибиотики, ГМО, нитраты, нитриты, аммониты, а потом на кладбище граниты! – Глеб опять захохотал. – Теперь у нас даже здравоохранение пора переименовать в здравохоронение? Что? Скажешь, преувеличиваю? Прививки… Иммунитет… Скоро наши девочки рожать не смогут. Выходит, даже детей своих мы предали!

Фёдор посмотрел с удивлением, а Глеб на него почему-то едва не набросился:

– Что ты на меня волком смотришь? В наших школах здоровых детей давно не найти! Будто не знаешь! Какое будущее им светит, благодаря нашей нынешней заботе? А что с Африкой после благотворительных прививок стало? А у нас, думаешь, иначе? Такой же эффективный геноцид! Но кому-то всё кажется, будто нас чересчур много! Вообще-то, по моим прикидкам, осталось менее ста миллионов! А тот, который под сурдинку, всё успокаивает, будто сто пятьдесят! Да ты сам по своему району прикинь… Вывод-то единственный: скоро нас всех переведут! Даже без посторонней помощи! Внутренних «помощников», которые нас травят, обкрадывают и, так сказать, лечат – вполне достаточно!

– И что же ты надумал? Не пойму, куда ведёшь?

– А надумал я вот что! Некто, по факту управляющий этим миром, уже получил в свои руки инструмент, позволяющий убрать с планеты лишних людей. Легко, чистенько и опрятненько! Без гильотин и даже без выстрелов! Некий мальчик, работающий за компьютером, нужные кнопочки понажимает, и наши ряды основательно проредит!

– Тебе, Глеб, спешить нужно!

– Да, да! Пошли поскорее… – оживился Глеб, убирая бумаги со стола.

– Нет! Сначала к Кащенко со своими догадками!

– Ага! Значит, тебя нервная дрожь уже пробрала! Это мне понятно! Однако истина всё равно истиной остаётся! Так и случится! Вот только сам механизм ты пока не знаешь! Хочешь узнать, пока я не у Кащенко?

– Валяй! – разрешил Фёдор.

– Всё задумано гениально и проверено на практике! Но гениальность эта не моя, не беспокойся. – Глеб сделал таинственную паузу и артистически пропел. – Карточки! Банковские карточки!