Бодался телёнок с дубом. Очерки литературной жизни. Том 1

Посмотрел на эту книгу и на свое отношение к ней с другой стороны. На отношение к тому, что позади влияет то, что вокруг. Автора часто упрекают в том, что он "плохой человек". Даже если не брать разбушевавшихся в последнее время декоративных сталинистов, наверно, назвать АИС "хорошим" нельзя. Одно самоубийство женщины из-за "Архипелага" и реакция на него чего стоят. Но сколько "хороших" стали лагерной пылью без всякого ущерба для тоталитарного дуба. А многие "хорошие" и потом НИЧЕГО не сделали. Не выкорчевали страшное. Исаич сделал что мог и как мог. И - бог ему судья.

Очерки литературной жизни. «Бодался телёнок с дубом»Бодался телёнок с дубом - кажется, бесплодная затея. Дуб не упал - но как будто отогнулся? но как будто малость подался? А у телёнка - лоб цел, и даже рожки, ну - отлетел, отлетит куда-то. Наверное, филологу стыдно признаваться в том, что он никогда не читал мемуаров. Но вот мне почему-то не стыдно. Я долго шла к подобной литературе, много училась, чтобы наслаждаться такими книгами.… И, наконец, это случилось. Представляю на ваш суд свои отрывочные впечатления.Написанные в 70-х годах, сейчас очерки представляют просто исключительную ценность. Нам, живущим в век гласности, невдомёк, какие преграды воздвигал режим перед опальными писателями. Перепрятывание рукописей, сам- и тамиздат, вечное ожидание обысков, невозможность показать свое творчество широкому кругу читателей. Меня иногда это просто шокировало, иногда в это почти и не верилось, иногда было похоже на какой-то лихо закрученный детективный сюжет. Но не отпускало, ни на минуту …Далее

Написанная «по-живому» в течение нескольких лет, книга «Бодался теленок с дубом» совместила в себе точность дневника, хрупкость воспоминаний, остроту памфлета, увлекательность беллетристики и важность исторического документа. Александр Исаевич позволяет познакомиться не только с личным творческим процессом, но и с коллективным противостоянием свободе творческого самовыражения, которая должна была быть строго подчинена регламенту государственной идеологии. Путь от вхождения в круг советских писателей до изгнания из него и страны размечен строго субъективными, суровыми, безжалостными замечаниями, оценками и пояснениями автора. В этом можно увидеть, с одной стороны, право и задачу художника «дать свою картину, заразить читателей» (С.102), с другой — закономерную реакцию на несправедливость и ложь. Стенографические записи писателя передают следующий эпизод:«…изумительно повернул Дементьев: - Нельзя ли автору отнестись к людям и жизни подобрей? Этот упрёк мне будут выпирать потом не раз: вы…Далее