Михoля

– Но почему?

– Как вы, наверное, уже поняли, мы ходим в порталы, собирая там всё необходимое для жизни. Но жить в том мире мы не можем. Это всё потому, что порталы, как бы вам объяснить, втягивают нас внутрь мира, но не выпускают. Это как если бы вы пытались пройти через тонкую резиновую стену. Вы вроде бы зашли внутрь, но резина натягивается и не рвётся, оставляя между вами преграду. Так же и с порталами. Мы ходим внутри того мира, но нас никто не видит. Но однажды один маленький мальчик неизвестного происхождения пропал из нашего мира. Он написал своё имя на бумаге и подошёл к порталу. Через некоторое время мальчик пропал, и мы больше его никогда не видели. С тех пор мы больше не называем никого по имени. Для нас так же является загадкой то, что вы попали к нам с той стороны, ведь вы даже не знали о существовании "зазеркалья", а теоретически это возможно лишь в этом случае.

Тут кариеглазый вмешался:

– Слушай, друг, мы должны помочь этим ребятам попасть в их мир. Мой портал разрушен, поэтому через него пройти не получится, кстати, ты непротив, если я буду ходить за едой через твой?

– Ну конечно не против. Мы не знаем, как попасть к нам с той стороны, но есть способ попасть туда, только мы им не пользуемся, потому что боимся, что исчезнем, как тот мальчик, и никогда не сможем попасть обратно. Вам всего лишь нужно найти кусочек вашего мира в других порталах, ведь портал в шкафу теперь разрушен, и написать имена на бумаге, да так, чтобы это имя кто-то произнёс с той стороны. Да, это покажется вам невыполнимым, но поверьте, если вы увидите через портал своих знакомых, то они точно произнесут ваше имя, если думают о вас, так что, шансы есть. Мой мир в портале не похож на ваш, но я знаю порталы соседей, которые вполне могут вам подойти. Сейчас мы наведаемся к одному их них. Он может показаться вам немного суровым, но на самом деле он абсолютный добряк. Скоро вы в этом убедитесь. Пойдёмте же скорей.

Лестница слева от порога никуда не делась, поэтому мы все, вчетвером, перебрались на порог соседней ячейки, но сосед, который нам был нужен, жил ещё левее, поэтому мы преодолели целых две лестницы. "Вот бы сюда лифт" – подумал я. Вскоре мы оказались на пороге очередной ячейки, к которой нас привёл лысый. Электрических звонков не было ни у кого здесь, поэтому всё начиналось аналогично, по-старинке, – стуком в дверь. Дверь нам открыл бородатый парень, с тёмными волосами и глазами. Взгляд его был очень суров, но как только он поздоровался с лысым, и со всеми нами, мы поняли, что внешность обманчива. Бородатый провёл нас в своё жилище, которое выглядело весьма скромно, но, конечно, не так скромно, как у лысого. В одном из углов лежал небольшой коврик, назначение которого я так и не понял, ведь на полу лежал отличный ковёр, который и без того, покрывал практически весь пол. На стене висела огромная сабля и, это, пожалуй, всё, что было интересного в стенах. А вот пол заслуживал гораздо большего внимания. Если бы я упал в этом доме, то не повредил бы себе ничего, потому что на полу было много подушек, предназначенных для того, чтобы на них сидеть во время обеда. Стол был низким, поэтому кушали здесь, сидя на полу. Пока я описывал комнату, бородатый уже принёс нам еды, и теперь я рассказываю уже одновременно с трапезой. Еда была вкусной, но что мы ели я рассказывать не стану. Лысый, вместе с кариеглазым, рассказали нашу историю бородатому. Он согласился нам помочь без каких-либо сложностей. Вскоре мы уже подходили к его порталу. Кстати, они используют фонарики для перехода через мост, что гораздо удобнее, чем пробираться вслепую, ориентируясь только на свет из окон. Порталы же, светятся по-особому, и напоминают морскую гладь своим свечением. К тому же, они прямоугольные, а не круглые, как часто показывают в фантастических фильмах. Мы ещё не вошли в портал, но через свечение уже было видно, что за ним находится. Это была квартира. Портал находился так же, в зеркале шкафа, но только этот был не внутри шкафа, а на внешней стороне двери. Мы все прошли внутрь и оказались в квартире. Только между нами и квартирой была прозрачная плёнка, которую нельзя было пощупать и понять, из чего она, но эта плёнка растягивалась автоматически, вместе с нашим продвижением вперёд. Она защищала нас от контакта с людьми зазеркалья, и только потому, что там, где мы были, в любую секунду мы могли делать всё то же, что и те люди, только они этого не могут видеть. Мы прошли чуть вперёд и увидели, как в квартиру, в которой уже была какая-то женщина, входит мужчина (да, забыл сказать, что мы видим людей с этой стороны, а они нас нет). Они сразу же стали целоваться и раздеваться, хотя на женщине и так, практически ничего не было, и, кроме всего этого, пробирались в спальню, из которой мы уже вышли. Бородатый отвёл нас в сторону, закрыв нам глаза руками, и стал рассказывать:

– Эта женщина замужем, а мужчина, который к ней пришёл, вовсе не её муж. Ей не хватает внимания мужа, и она, таким образом, решает свою проблему. Правильно ли это? Думаю, что нет. Я живу напротив этого портала уже давно, и знаю, что муж у этой женщины – хороший человек. Он работает на двух работах, чтобы его жена ни в чём себе не отказывала. Конечно, когда он приходит домой, то сил на жену остаётся не так много. Этим она и недовольна. Так называемого, внимания, в спальне ей не хватает, поэтому она и завела любовника. Какое бы она ни придумала оправдание, оно никогда не уменьшит её вины. Ведь на старания мужа она не отвечает терпением и смирением, а только показывает, насколько она неблагодарна. К тому же, она ничего не говорит мужу, ведь то, как он её обеспечивает, ей нравится. Всё это неправильно. И дело даже не в том, что она разлюбила мужа. Она его по-прежнему любит, только вот, предаёт. А раз она его любит, то просто обязана терпеть всё, что нужно терпеть, и ни в коем случае не заводить любовника. Конечно, ей никто не запретит это сделать, но она сама себя этим губит. Все эти её любовные похождения на стороне не только неправильны, по отношению к мужу, но и губят её душу, ведь когда-нибудь она пожалеет обо всём этом. Вы ещё дети, но в будущем вы заведёте себе жён, поэтому помните то, что я вам сказал. Если любите, то никогда не изменяйте своим жёнам, ведь мужчины в этом деле куда хуже женщин. Когда вы любите, то изменами губите любовь, а она – самое дорогое, что вы можете получить в этой жизни. Полюбив однажды, вы можете больше никогда не почувствовать подобного с кем-то другим. А если не любите, то не женитесь, чтобы не губить жизнь ни себе, ни супруге.

Закончив говорить, бородатый созвал всех к себе, и мы пошли на улицу, ведь понять, где мы, находясь в квартире, было сложно, к тому же, надо было раздобыть еды. Когда мы вышли наружу, я понял, что это совсем не наш дом, да и вообще, скорее всего, даже не наш город, но по мальчишкам, игравшим в фишки на тротуаре, стало понятно, что время уж точно наше, а лысый говорил, что в порталах может быть даже другое время, например прошлый век. Вообще в порталах могло быть абсолютно любое время после изобретения зеркала. Со временем нам повезло, но с местом не очень. Мы сказали бородатому, что время наше. Эта информация его порадовала, потому что он знал ещё двух соседей, у которых порталы с аналогичным временем. Он сказал, что как только мы раздобудем еду, сразу же пойдём, посмотрим порталы тех соседей. Мы шли недолго. Буквально, через пару минут мы свернули к небольшому заброшенному домику, который давно зарос всякой зеленью. Обойдя дом с другой стороны, мы зашли во двор, который, к моему удивлению, был освобождён от бурьяна. Это был небольшой огород, засаженный всякими овощами. Бородатый собрал в корзину, которая там лежала, немного картофеля, морковки и капусты, а потом проводил нас той же тропой обратно. Это место было немного странным, потому что рядом с многоэтажками вполне комфортно стояли частные дома, и понять, город это, или село, было сложно. Когда мы шли обратно к порталу, то встретили по дороге несколько уличных торговцев в палатках. Проходя мимо одной из палаток, я стащил шоколадный батончик, и положил его в карман, зная, что я остаюсь невидимым для людей снаружи. Миша посмотрел на меня с презрением, но промолчал, никому не раскрыв моей тайны. Перед входом в многоэтажку меня остановил бородатый. Он сказал:

– То, что ты сделал, некрасиво, ведь ты отнимаешь заработок у торговца, который трудится целый день, чтобы прокормить себя и свою семью. Думая только о себе, ты никогда не будешь счастливым в обществе, подумай над этим.

– Я ничего такого не делал! – уверенно сказал я

– Ты только усугубляешь ситуацию, друг мой. Украв, ты не только не признал вины, но и украсил свой некрасивый поступок ложью, которая, быть может, даже хуже в некоторых моментах. Ложь – это искажение действительности. И если ты постоянно лжёшь, то всё, что вокруг тебя происходит, – фальшивка. Если тебе нравится жить в фальшивом мире, то, пожалуйста, продолжай так делать, но если ты хочешь получать искренние эмоции от людей, то будь добр и сам делай всё искренне и без лжи.

Я опустил голову и, с виноватым видом, отнёс батончик обратно. Интересно, как бородатый узнал о моём воровстве?

Мы поднялись в квартиру с порталом. Мужчина уже ушёл, а женщина, судя по звуку, мылась в душе. Вскоре, шагнув в шкаф, мы снова оказались в зазеркалье, хотя, если подумать, то мы из него не выходили, ведь между нами и тем миром постоянно была прозрачная стена. Бородатый отнёс корзину в свою ячейку, и, сразу после этого, мы пошли к очередным соседям. Никто не стал расходиться по домам, они были очень дружными, и абсолютно все искренне хотели нам помочь. Поднявшись на несколько этажей вверх, мы снова оказались у двери. Очередной стук в дверь, только теперь от бородатого, напомнил мне сказку "Теремок". Но, когда дверь открылась, все мои мысли улетучились и были уже о другом. Они были заняты образом нового человека, который открыл дверь. Это был голубоглазый человек со светлой кожей и волосами. Его одежда была, как говорят в таких случаях, обычной, ничем не выделяющейся. Ткань была белого цвета, с красной тесьмой в нескольких местах. Как уже у нас повелось, назову его по цвету глаз. Голубоглазый, как и все остальные, пригласил нас внутрь своей ячейки. Комната была такой же, как одежды, неприметной. На стенах были однотонные обои бежевого цвета, обычная мебель из опилок и линолеум на полу. Возле дальней стены сидел ещё один человек. Этот был с тёмными глазами и волосами, а так же с бородой, но так как у нас уже есть персонажи с подобным описанием, придётся назвать его по-другому. К счастью, у него было то, чем он отличался от остальных. У него были бакенбарды. Так вот, человек с бакенбардами сидел возле дальней стены. Его одежда, как и его внешний вид, были абсолютной противоположностью голубоглазого. Бакенбардец был одет во всё чёрное. Когда мы зашли, бакенбардец встал. Голубоглазый познакомил нас с ним. Это был его родной брат. "Очень непохожие братья" – подумал я. Мы сразу же рассказали свою историю, и уже через мгновение мы были возле портала бакенбардца. Эти братья жили вместе, но так же у них была и вторая ячейка, на случай, если кто-то из них заведёт семью. Соответственно, и второй портал тоже был. Так как мы были рядом с порталом бакенбардца, посетили мы его первым. За порталом было наше время, да и место было очень похоже на места рядом с нашими домами. Мы все решили прогуляться, чтобы в нашей памяти всплыло что-нибудь, похожее на эти пейзажи, ведь вдруг это именно то место и тот портал, которые нам нужны. На районе, в котором мы гуляли, не было многоэтажных домов, но они могли быть дальше. В надежде их обнаружить, мы пошли вперёд по дороге. С левой и правой сторон после одноэтажных домов показалась школа, не похожая на нашу. Это меня очень огорчило. Из школы начали выходить родители со своими детьми.

– Да… Эти родители, наверное, любят своих детей. Не то, что мои. Меня даже из школы никогда не забирали, и уж тем более, не выводили за ручку, как выводят этих. – сказал я с завистью

– Что же ты, друг мой, так отчаян? Твои родители ничуть не хуже этих. А твоя зависть и вовсе лишняя. В ней ведь нет ничего хорошего. Подумай сам, ты завидуешь абсолютно другой жизни. Твоя жизнь всё же гораздо лучше других, только лишь потому, что она твоя, и больше никому не принадлежит. Ты никогда не сможешь жить жизнью другого человека, так же, как и он не сможет жить твоей. Мы же не завидуем обезьяне потому, что она обезьяна. Какой в этом смысл? Поэтому завидовать друг другу бессмысленно. Гораздо лучше подружиться с таким человеком и стать частью его жизни, а не завидовать ему, ненавидев. – это была небольшая речь лысого.

Я уже потерял всякую надежду найти наш дом. Пройдя немного дальше школы, мы увидели церковь. Возле ворот церкви сидел бездомный и просил милостыню. В моём кармане, кажется, было пару монет, но я решил высказаться:

– Ненавижу этих бездомных! Сидят себе, ничего не делают, а могли бы уже давно работать и обеспечивать себе достойное существование!

Миша молчал, но было видно, что он хотел высказаться. К тому же, его молчание длилось уже очень долго, но и в этот раз он его не нарушил. Зато голубоглазый и бекенбардец сказали своё, дополняя друг друга:

– Твой гнев значит лишь то, что твой кругозор весьма узок. Когда гневаешься на кого-то, ты рассматриваешь ситуацию только с одной стороны. Ты не знаешь, что случилось с этим бездомным, быть может, он пал духом и ему нужна помощь, а ты наоборот, орёшь на него. К тому же, когда твой гнев направлен на определённую категорию людей, это значит, что ты очень плохо знаешь этих людей, и мыслишь только стереотипами и предрассудками. Развивайся, и ты станешь более спокойно относиться ко всему, потому что будешь знать, что мир разнообразен, и в этом его прелесть. Ты станешь замечать только достоинства людей, а не их недостатки. Да, тебе ещё мало лет, но поверь, уже сейчас ты можешь сделать правильный выбор и затем идти уже в верном направлении. Ну а твоя жадность – это лишь неприятное дополнение к гневу. Разве в ней есть что-то хорошее? Пожертвовав чем-то ценным, ты поможешь другому человеку. Ценности к тебе вернутся, но только в другой валюте. Это может быть улыбка человека, которому ты помог, или же добрые слова. Когда-нибудь, ты поймёшь, что такая валюта гораздо ценнее обычной, и навсегда забудешь, что такое жадность.

Я, молча, достал из кармана всё, что у меня было, и отдал бездомному. Тот поблагодарил меня, и от этого мой гнев, который занял лёгкие и немного сердца в данный момент, превратился во что-то воздушное, как букет ромашек, а затем и вовсе испарился, словно последний снег в апреле.

Не найдя ничего похожего на наш район, мы вернулись обратно, в ячейку братьев. Ещё было время, чтобы сходить ко второму порталу. Он находился выше этажом. Голубоглазый сказал, что местность и время очень схожи с тем порталом, откуда мы только что пришли, но там присутствовали многоэтажные дома. Это меня обнадёжило. Миша взял со стола маркер и пустую коробку с пола. Он оторвал от коробки кусок, а затем что-то написал на нем. Быть может, он понадеялся, что мы выберемся отсюда, и написал своё имя, думая, что его кто-нибудь вспомнит и произнесёт вслух. Подойдя к порталу голубоглазого, мы увидели, что за ним находится что-то вроде парка. Парк этот не был мне знаком, но вполне вероятно он мог быть где-нибудь неподалёку от нашего дома. Миша, молча, достал кусок картона, и стал держать его перед собой у груди, глядя в портал. Я смотрел на Мишу очень внимательно, но мне стало интересно, куда смотрит он. Повернув голову к порталу, я увидел знакомое лицо за ним. Это был Коля. Я не поверил своим глазам, а после того, как я их протёр, то увидел перед собой только темноту. На секунду я подумал, что лежу в гробу. Эта секунда была одной из самых страшных в моей жизни. Внезапно "гроб" зашатался, и темнота куда-то ушла. Оказывается, у "гроба" были двери. Их открыл мужчина в оранжевом жилете и тёмно-синей шапке. Это был мусорщик. Он спросил:

– Парень, что ты здесь делаешь?

Я ничего не ответил. Мысли спутались, я был очень растерян. Всё это было похоже на сон. Шагнув из шкафа, я сразу же, уверенным шагом, пошёл домой, не оглядываясь и не понимая, что происходит. Миша куда-то пропал, но я не обратил на это внимания. По приходу домой, родителей я не обнаружил, как и не обнаружил нового зеркала на месте разбитого. Мне уже было абсолютно плевать, что мне за него будет. Когда родители пришли, случилось то, что должно было случится, к тому же, меня наказали домашним арестом, что было совершенно неожиданно со стороны моих родителей. Видимо они нашли новую болевую точку, узнав, что я так сильно полюбил улицу.

Часть двенадцатая. Непионерский лагерь.

Время шло, но почему оно ходит, я так и не понял, ведь у него нет ног и вообще средств передвижения. Мне уже, вроде бы, тринадцать лет, и моё детство близится к своему завершению, ведь в эти годы сознание уже набралось эмпирического опыта (что не обязательно хорошо), и я стал понимать все законы этого мира, людей и их поведение. Но, опустим эти печальные подробности. Зато я поехал в "пионерский лагерь". Его так называли, но от пионеров там уже давно ничего не осталось, а привычка так его называть осталась ещё с советской эпохи. Я знаю, откуда взялась эта "доброта" родителей. Просто на работе раздавали бесплатные путёвки. Кстати говоря, Миша поехал со мной, но уже по платной путёвке.

Этот лагерь находился в сосновом лесу, поэтому запах там стоял очень приятный. Казалось, что этот запах обволакивает весь дыхательный аппарат, и тонким слоем оседает на стенках. Заселившись, мы стали вникать в эту среду. Воспитательница кого-то мне напоминала, но кого именно, вспомнить я не мог. Наша комната была на втором этаже кирпичного корпуса, похожего на обычную хрущёвку. С балкона (да, у нас даже был балкон) можно было смотреть на стволы сосен и на то, как уже прибывшие ребята что-то рисуют на асфальте. Смотреть на стволы деревьев – так себе занятие, мне хотелось рассмотреть верхушки, но высоты корпуса не хватало для этой затеи. Наш отряд (название и номер отряда я не скажу, ведь это секретная информация) всегда строился по парам, куда бы мы ни пошли. А ходили мы в столовую, на дискотеку, и на прочие мероприятия, в том числе спортивные, которые я даже описывать не буду, потому что это не интересно, уж поверьте. Кормили нас там довольно неплохо, хотя многое из еды я не ел. Очень полюбились полдники, на которых давали сладкое, но было и то, что мне не нравилось. Например, тихий час. Спать никогда не хотелось, но иногда злобный воспитатель вводила санкции за невыполнение распорядка, поэтому часто приходилось делать вид, что спишь. Знаете, в этом возрасте я уже начал интересоваться девочками, причём уже серьёзно, а не так, как раньше. Однажды, на одном из вечеров дискотеки, я увидел идеальную по красоте девочку, в которую сразу влюбился, ведь в детстве внешности было вполне достаточно для того, чтобы кого-то полюбить из противоположного пола (хорошо это, или плохо, я не знаю, но взрослые мозги мне говорят, что это плохо). Она, конечно, на меня не обращала внимания, как и все девочки, потому что в отряде был мальчик, который был крутым и красивым, да и выглядел он старше. Все девчонки смотрели только на него. Разговоры так же были только о нём, и все мечтали с ним поцеловаться (ведь это было единственным, что интересовало девочек, об отношениях и речи не могло быть, куда уж там, в таком возрасте). Этот мальчик был похож на павлина. Он мог похвастать лишь своим внешним видом, только и всего. Ну а я решил действовать по-другому. В другой день я сказал всем, что залезу на водонапорную башню, чтобы эта девочка обратила на меня внимание (к тому же, я сам хотел посмотреть на верхушки деревьев, и таким образом я убиваю двух зайцев, бедные ушастики, ведь они мне ничего не сделали плохого, но так говорит народ, поэтому простите за эти словесные убийства). И вот, когда мы все оказались без присмотра, я начал действовать. Забираясь по лестнице, в тот момент, я был уверен в себе, как никогда, видимо, покорить ту девочку было первостепенной целью не только в этот день, но и вообще. Стволы деревьев стали сменяться хвойной листвой, и, вскоре, я уже не мог никого видеть из тех, кто остался внизу, потому что я видел только лес своим взглядом сверху. Это было волнистое колючее одеяло, накрывшее землю, простиравшееся далеко до горизонта, а я был лишь незаметным пятнышком в этом зелёном море.

Деревья, такие большие снизу, стали крохотными, и я подумал, а что если мир устроен по этому принципу. Ведь все мы состоим из молекул. Молекулы маленькие, но мы гораздо больше. Может быть, вся наша галактика всего лишь молекула какого-то огромного вещества, быть может, даже человека. Ведь может быть, вселенная бесконечна своими размерами. Где-нибудь выше уровнем есть такие же люди и животные, но только гигантских размеров, или хотя бы существа, похожие на нас. Вполне вероятно, что вселенная лишь малая часть чего-то большого, а кто тогда человек? Мы думаем, что все мы – люди с нечеловеческими способностями, но человек – это всего-лишь бактерия, возомнившая себя властелином вселенной. Быть может, даже растения умнее нас. Что, если обделённые интеллектом на самом деле высшая ступень эволюции, а человек, наоборот, лишь начальная стадия? Ведь если посмотреть на деревья, мы увидим, что они живут идеальной жизнью, получая для себя лишь то, что необходимо для выживания от природы, никому не вредив. Они не устраивают войн, не предают и не стремятся стать богаче других, ведь это им не дано от природы. Быть может, природа специально так распорядилась, и сделала так, чтобы люди считали себя умнее всех, а на самом деле всё наоборот, и если люди станут лучше, то в результате эволюции мы потеряем интеллект, а не улучшим его. Вдруг мы всё делаем не так, и наш, так называемый, прогресс, на самом деле регресс? Конечно, это маловероятно, но подумайте, разве мы живём разумно? Разве мы правильно используем свой интеллект?

Вскоре я стал спускаться вниз, потому что красоту моего пейзажа нарушили крики ребят снизу. Когда я спустился, то моя крутость немного повысилась. Я был похож на Юрия Гагарина, только что прилетевшего из космоса. Взгляды, которые я ловил, были полны восторга, но мне был важен всего один взгляд, той девочки, ради которой я и полез на эту башню. Через толпу ребят я увидел, как эта девочка целуется с тем крутым парнем, о котором я говорил. Вся похвала, которая летела в мою сторону, была мною отвергнута, потому что мне было уже плевать на всё. Я ушёл в свою комнату и просидел там до самого ужина. Миша меня успокаивал. На родительский день, который следовал сразу за этим, я уехал вместе с Мишей, оставаться там я не мог по понятной причине. Конечно же, о моём отъезде знали заранее, поэтому я проснулся с зубной пастой на лице. Родители не хотели меня забирать, ведь они ещё от меня не отдохнули, как следует, зато я уже отвык от привычных побоев, криков и прочего негатива, исходившего от них. Это спокойствие было на вес золота, я бы пробыл там вечно, но, к сожалению, моя влюблённость сильно ранила меня, поэтому пришлось уезжать. Вот такая она, – первая безответная любовь.

Часть тринадцатая. Семь минералов.

Между вторым и третьим домами образовалась кучка парней. Были очередные каникулы, которых все так долго ждали. Ну а раз все собрались, то самое время поиграть. Среди прочих был парень с мячом, поэтому можно было поиграть в "Семь камней". Название игры мне нравилось, но первые разы я не понимал, как в неё играть, поэтому сначала я наблюдал за игрой других. Но теперь, я был готов вместе со всеми. Со мной, как и прежде, был Миша (он же не мог меня бросить, дело-то серьёзное). Мы разделились на две команды. Когда состав был определён, мы пошли искать те самые камни, которые были нужны для этой игры. В качестве камней идеально подходили кусочки разбитой плитки, так как их легче ставить друг на друга. Итак, камни собраны, можно начинать. Интереснее было играть за команду, которая кидала мяч. Именно про тот раз, когда я был за эту команду, я и расскажу. Команда защиты стережёт свои камни, стоя рядом с ними. Команда же нападения, в которой были я и Миша, должна была с расстояния метров пяти прокатить мяч по асфальту так, чтобы он сбил хоть один камень. Потом начиналось самое интересное. Команда, сбившая камни, убегала, а команда защиты брала мяч в руки и должна была выбить им всю команду нападения, которая, в свою очередь должна собрать камни обратно в стопку. Если собрать камни удавалось, то команды сторонами не менялись, в обратном случае команда нападения становилась на защиту камней. У каждого игрока была всего лишь одна попытка сбить камни, и вот, настала моя очередь. Я встал возле линии, отчерченной мелом, расставил ноги пошире, взял в руки футбольный мяч и, прицелившись, отпустил его. Момент ожидания такой же, как в боулинге, только вместо кеглей – камни (тогда я даже понятия не имел, что такое боулинг, это сейчас я такой крутой, и знаю всё на свете, ну, почти всё). И вот, когда я выбил страйк, наступило время делать ноги (вот опять странное выражение, делать ноги это значит вырезать их из дерева, или лить из металла?). Вся наша команда разбежалась по углам, – кто куда. На, так называемой, базе, стояли несколько ребят, охраняя камни. Им, в случае чего, передавался мяч, чтобы они выбивали того, кто пытался собрать камни. Остальные бегали за нами с мячом, пытаясь нам помешать выиграть. Мы убегали далеко от базы, но между командами была внегласная договорённость о том, что существуют границы того, куда можно убегать. Наша команда редела, пока не остался только я. Одному было очень сложно вытащить игру, но я попытался. Убежав подальше от базы, я встал перед лицом соперника. В руках у него был мяч. Когда он кинул его в меня, я вспомнил, как играл в "Выбивалы". Увернувшись, я побежал что есть мочи, к базе, в то время как соперник побежал за мячом. Те, кто стоял возле базы, не должны были мне мешать собирать камни. Они могли это сделать только мячом, которого у них в данный момент не было. К сожалению, камни разлетелись далеко друг от друга, что сильно усложняло сборку. Кусочки плитки были маленькими и разного размера, поэтому важно было сконцентрироваться на сборке, дабы столб устоял. Но сделать это было очень сложно, потому что: а) учащённое сердцебиение от долгой беготни и б) постоянно приходилось оборачиваться, ведь если соперник приближался, то надо было снова убегать, не собрав башню до конца. Времени было достаточно, потому что тот парень кинул в меня мяч с такой силой, что он улетел очень далеко, а это дополнительные секунды для сборки камней. Но даже этого времени мне не хватало, потому что башня получилась неудачной, и когда я положил седьмой камень наверх, она развалилась. Я стал собирать заново. Моя команда могла мне помочь только моральной поддержкой, что и делала, но это только мешало мне. Обернувшись, я увидел, как мяч летит в сторону соперника, стоявшего у базы рядом со мной. Мне надо было успеть собрать башню, потому что второй раз увернуться уже не получится. Мяч уже летел мне в спину, когда я поставил седьмой камень наверх, и он устоял. Я успел. Наша команда выиграла, но в следующий раз снова выиграть не получилось, – да и не надо, я хотел попробовать поиграть за команду защиты.

Когда всем уже надоело заниматься этой "стройкой", мы начали расходиться по домам. Миша, в своей былой манере, начал говорить:

– Наша жизнь держится на некоторых законах, о которых не написано в государственных книгах. Без них жизнь, какой мы её знаем, не существовала бы, а человек был бы жесток и кровожаден. Лишь вместе эти законы и правила делают человека человеком. Он, как и в этой игре, пытается сохранить эти правила, соблюдая их, но правила, словно камни. Всегда найдётся тот, кто помешает тебе следовать правилам (естественно я говорю о тех правилах, которые нужно соблюдать, а не обо всех правилах, которые придумали люди), а ты, в свою очередь, будешь прогонять таких людей, но только уже без мяча. Но иногда, люди пытаются тебе помочь, собирая твой законный столбик. Главное – видеть тех, кто помогает, и отличать их от тех, кто вредит, помни это.

Я зарубил себе это на носу (ну что за выражения, а? бедный мой нос), но для меня осталось загадкой, что же это за правила и законы, о которых не сказано в государственных книгах? Наверное, понимание придёт позже. А вот если я приду домой позже, то ничем хорошим это не кончится, хоть и всем на это плевать, всё же найдут за что отругать, ведь много дел по дому ждут меня, а я здесь прогуливаюсь на своих законных каникулах. Ну, я побежал, пока.

Часть тринадцатая. Яблочный арбуз.

Лето – прекрасное время года, как и все остальные времена, только именно летом кожа так приятно печётся на солнце. Как раз тогда, во время летнего солнца, мы с Мишей гуляли возле моего дома. Другие ребята играли отдельно от нас, хотя игрой это вряд ли можно было назвать. Это было самое настоящее издевательство, только никто не мог понять этого. Ребята доставали одного нищего алкоголика. Он был нищим, но не бездомным. Его квартира уже давно была обесточена, а внутри всё было завалено мусором. Ребята стучали в его дверь и убегали, а потом, когда он переставал реагировать, они просто выбивали дверь ногой (не как Чак Норрис, конечно, ведь они дети, просто там уже давно не было замка, и дверь держалась на тряпке). Этот бедняга выбегал за ними, и что-то кричал им вслед. Среди ребят, как можно было догадаться, был и Коля. Этот смеялся больше всех. Мы с Мишей смотрели на всё это со стороны. Когда все разбежались подальше, нищий зашёл в свою квартиру, и, через секунду, вышел с большим арбузом в руках. Он шёл в нашу с Мишей сторону. Ребята потихоньку стягивались со всех щелей посмотреть, что будет с этим арбозом и вообще с нами. Нищий подошёл к нам и сказал:

– Ребята, кушайте арбуз. Я вижу, вы хорошие мальчики. Берите, берите. Я сейчас и нож принесу, отрежу вам.

Со стороны слышалось тихое хихиканье ребят, засевших в кустах сирени. На лице Миши была тихая, но счастливая улыбка, которая говорила о том, что он думал о чём-то хорошем. Я очень хотел арбуз, но принять его от нищего я не мог по двум причинам: 1) Откуда взялся этот арбуз неизвестно, ведь он мог его и из помойки достать, к тому же, сам внешний вид нищего отталкивал. 2) Если бы мы приняли этот дар, ребята над нами стали бы смеяться, и, хуже того, могли и воовсе сделать нас изгоями. И вот, с самым гордым, что ни на есть, видом, я отвергнул это предложение, одним глазом смотря на реакцию ребят. Реакция же нищего была самой простой. Он сказал: "Хорошо" и пошёл домой с этим же арбузом. После этого ребята выбежали из кустов и, глава этой шайки, – Коля, сказал, что я поступил правильно. После этого мы, уже все вместе, пошли играть к старому заброшенному магазину. Там мы взрывали спички, ставя на них подшипник, и кидая сверху кирпич. Кто-то из ребят (скорей всего Коля) предложил сходить за грушами, которые росли недалеко от заброшенного магазина. Естественно, эти груши были не дикими, а очень даже прирученными и домашними. К тому же, у них был вполне живой хозяин, в саду у которого эти груши и росли. Я считал, что моя репутация в глазах Коли стала немного лучше, да и наши отношения, в целом, переживали не самые худшие времена. Именно поэтому я не мог отказаться от поступившего предложения. Миша посмотрел на меня сурово и шагнул в сторону. С нами идти он не захотел. В тот момент меня это мало волновало. Мы перелезли через деревянный забор, прокрались к плодотворной груше, и стали срывать с веток самые красивые плоды. Хоть они были и зеленее тех, что лежали на земле, брать с земли считалось плохим тоном. Набрав целую кучу груш, которые мы все сложили в футболку перед собой, мы уже собирались уходить, как услышали голос хозяина сада. Наш шаг каким-то волшебным образом превратился в бег, а груши, лежавшие так спокойно в кузовке из футболки, стали выпрыгивать прямо на землю, видимо таким образом демонстрируя то, что новое место обитания их не устраивает. Оглянувшись, я увидел, что хозяин сада был с ружьём. Это ещё немного (хотя куда больше) ускорило меня, и забор, через который мы перелезали секунд десять, я преодолел вмиг. Когда я спрыгнул с забора, то за спиной, одновременно с этим, я услышал выстрел. Дробь прошла насквозь (правда, сквозь куст и часть забора, но хотелось хоть секунду подержать интригу). Мы ещё долго бежали подальше от этого сада, но, что самое главное, держать футболку одной рукой, сохраняя часть наживы, мы не переставали. Когда мы бежали, я заметил, что Миши на прежнем месте уже не было, и, наверное, уже не было нигде, потому что, убегая, мы пробежали практически все места, возле которых обычно гуляли, и его там не было. "Скорее всего, он ушёл домой", – подумал я. Прибежав в безопасное место в гаражах, мы стали поедать украденное и делиться впечатлениями. Кто-то говорил, что ружьё было заряжено солью, кто-то же, – что это была настоящая дробь. Проверять истинность своих версий никто не решался, поэтому весь спор закончился на стадии дискуссии. Вскоре время дня стало подходить к концу, поэтому пора было уходить домой. По дороге домой я думал о том, куда ушёл Миша, обиделся ли он, и почему мой живот немного болит.

Выбирая между добром и злом, что вы выберете? Конечно же, добро, скажете вы. Но ведь ни о том, ни о другом вы не знаете. Что вообще есть добро, и что зло? Для нас добро это то, что делается во благо себе и другим. То есть, добро, это некое действие, направленное на сохранение и преумножение блага. И если благо для каждого человека своё, то и добро тоже для всех разное. То же и со злом. Для кого-то зло убить рыбу и пожарить её для бездомных, а для кого-то добро. Что же это значит? Всё на самом деле наоборот? Почему нам привили именно такое понимание добра и зла? Быть может, всё, что не соответствует морали и гуманности, наоборот, лучше, чем то, что мы привыкли считать плохим. Конечно, остутствие морали привело бы к полной анархии, но ведь не всегда какие-либо запреты и правила улучшают систему. Иногда больше пользы приносит как раз отсутствие каких-либо правил. В любом случае, понятия добра и зла ввинчены в наши мозги, как саморезы, и выкрутить их оттуда, ничего не повредив, вряд ли получится. Поэтому надо жить, не ограничивая себя этими понятиями, и иногда просто делать то, что нравится, а не то, что считают хорошим. Но надо быть осторожнее и чувствовать эту грань. Один из дней помог мне определиться и понять, где я ошибался.

Следующий день не был похож на все остальные летние дни. Он был хмурым и облачным. Я решил выйти на улицу, в надежде, что Миша тоже будет там. Созваниваться мы не могли, хотя технологии давно позволяли нам это сделать. Просто у Миши не было домашнего телефона. Спустившись по лестнице, я выбежал на улицу. В такую погоду мало кто стал бы выходить гулять, но Миша всё-таки вышел. Он стоял в том месте, где мы обычно встречались, когда собирались гулять. По выражению лица я понял, что он очень зол на меня. Я, было уже, хотел что-то сказать, но он заговорил первым:

– Я долго молчал, но настало время сказать тебе всё, что нужно. Твои поступки как фундамент, – на них держится вся твоя жизнь, и если эти поступки не самые хорошие, то и всё, что на них лежит, – ничего не стоит. Наступит время, и это всё обрушится и свалится прямо тебе на голову, только тогда что-либо предпринимать будет уже поздно. Я вижу, что ты стараешься выглядеть в глазах Коли крутым парнем, чтобы вписаться в его компанию и заполучить его уважение. Ты этого добьёшься, я не сомневаюсь, но это ли тебе нужно на самом деле? Может лучше добиться собственного уважения? К тому же, ты совсем не знаешь Колю. Я могу тебе показать, чем он в последнее время занимается.

У меня не оставалось никакого выбора, кроме как молчать. Миша повёл меня в один из подвалов наших домов. Здесь мы никогда не были, но, видимо, Миша что-то видел, раз повёл меня сюда. Когда мы зашли, то погода, которая и без того была мрачной, показалась вполне светлой, ведь в подвале дома вообще была абсолютная темнота. Наощупь, и немного на глаз, мы нашли дверь, которая своими щелями показывала, что внутри кто-то есть, потому что через щели просачивалось немного света. Миша открыл её. За дверью была небольшая подвальная комнатушка с песочным полом. В центре комнаты стоял стол с керосиновой лампой. Вдоль одного угла стола на скамейках сидели взрослые ребята, лет семнадцати, а рядом с ними сидел, уже знакомый нам, Коля. Стены комнаты были обклеены плакатами рок-групп, на полу валялось несколько использованных шприцов, а на столе, кроме керосиновой лампы, расположилось дымящееся ведро, в котором плавала верхняя часть пластиковой бутылки. Миша сказал, что уходит, для того, чтобы дать мне возможность побыть немного в компании Коли. Я кивнул головой, но где-то внутри я не хотел отпускать Мишу. Он ушёл. Ребята поздоровались со мной и предложили присоединиться к ним. Я сел на скамейку рядом с ними и наблюдал, как они проводят время. Как оказалось, ничем интересным они не занимались, пока сидели здесь. Они лишь поддерживали огонь в дымящемся тотеме, и, по очереди, подходили к нему поклоняться. Вскоре вода в тотеме потемнела, и мне, как самому молодому, поручили сходить её поменять. Для этого надо было в коридоре (если его так можно назвать) найти кран и, открыв его, набрать новую воду, старую, естественно, надо было слить. Вроде бы ничего сложного, к тому же, выполняя такого рода поручения, я приближался к Коле ещё ближе, получая небольшие респектики за эти мелочи. Они объяснили мне, куда идти, и я пошёл. Выйдя из комнаты, передо мной снова оказалась темнота, которую я не очень-то и любил. Этот длинный коридор казался мне бесконечным, но поручение важнее страха. Я взял себя в руки и двинулся вперёд. Пройдя несколько метров, я понял, что место, от которого я стартовал, уже далеко позади, и, обернувшись, я уже не видел света, исходившего из-под щелей той двери. Моё состояние было сравнимо с состоянием человека, который спал всего четыре часа. Я услышал детский смех (нет, вы не подумайте, это не голливудский ужастик, просто читайте дальше). Не было понятно, где был его источник, либо у меня в голове, либо в этом чёртовом коридоре. Включился свет. Лампочки дневного света, висевшие на потолке, стали судорожно трещать. Коридор стал похож на больничный. Кабинеты с белыми дверями, скамейки возле них, и даже плакаты с опасными заболеваниями, – всё напоминало о больнице. В голове был лишь один импульс, говоривший о том, что надо идти дальше, ведь у меня есть цель. На скамейке, возле одного из кабинетов, сидели двое. Забыл сказать, что освещались только стены и потолок. Конец же коридора был тёмным, как и его начало. Эти двое сидели, опустив головы вниз. Рот был прикрыт марлевой повязкой. Сложно было определить пол этих двоих, но я подумал, что это двое мужчин. Я прошёл мимо них. После того, как они стали исчезать в темноте, я увидел, что они поднялись, и пошли за мной. Более того, я разглядел в их руках что-то, похожее на шприцы, которых я всегда боялся. Кабинеты стали заканчиваться, и я решил заглянуть в один из них. Там вполне могло быть то, что мне было нужно. Открыв дверь в кабинет, я увидел стоматологическое кресло. В кабинете было очень светло, как будто там были окна, а за ними – солнечный день. Огромный таракан с инструментом в руках рассматривал чьи-то зубы. Я сразу же закрыл дверь. Меня начало трясти. Тишина лишь нагнетала и без того напряженную обстановку. Снова темнота. Она даже немного успокоила меня, так как я перестал видеть тех двоих в белых халатах. Коридор представился мне волнистой дорогой, уходившей в горизонт, а я, будто машина, плывшая по этим волнам. Всё это, естественно, в темноте. Горизонт я нарисовал сам, а заката, как это принято в подобных пейзажах, вовсе не было. Вдоль дороги, с обеих сторон, стоял один и тот же человек. Он никуда не девался, когда я проходил вперёд, поэтому создалось впечатление, будто стены этого коридора состоят полностью из этого человека. Все эти люди молчали, но я даже не пытался с ними заговорить. Я лишь шёл к своей цели. Мне нужно было поменять воду. Кажется, это единственное, что я помнил в тот момент. Коридор преобразился. На стенах стали висеть горящие факелы, немного освещавшие мой сложный путь. Что-то впереди зашипело. Это были змеи. Они не казались агрессивными, но это не утешало. Их было не много, максимум пять. Посередине была кобра, по-своему красивая и величавая. Змеи перекрывали мне путь, к тому же, позади шли двое в халатах. Единственный выход был – пройти через этих змей. Кажется, я где-то слышал, что не надо делать резких движений рядом со змеями. Как будто очень хотелось… Я был, словно камень. Все мои мышцы затвердели, но часть из них функционировала лишь для того, чтобы я шёл дальше. Я смотрел прямо в глаза этим змеям. В них я не увидел ни капли страха, да и вообще ничего. Они были абсолютно дикими, как и подобает глазам змей. Наконец, я прошёл мимо них. Они даже не пошевелились, когда я проходил. После этого я вздохнул с облегчением, но легче не стало. Коридор стал падать, как бы это парадоксально не звучало. Он стал абсолютно вертикальным, но я не двинулся с места, как будто мои ноги примагнитились к полу этого коридора. Дышать стало немного тяжелее. Коридор наполнился то ли дымом, то ли туманом, но не полностью, а только снизу. Вместо левой стены появился деревянный забор. Обстановка напоминала сумерки, не хватало только Луны. Впереди виднелся тёмный деревянный дом. Видимо к нему и направлялась старушка, которая шла передо мной. Она свернула налево, к забору. В заборе была калитка. Старушка прошла через неё и пошла к дому, но обернулась, увидев человека, который направлялся в мою сторону. Через секунду я уже забыл о той старушке, потому что думал только об этом человеке. Он шёл вдоль забора, но с другой стороны. До того, как он повернул к калитке, я успел его рассмотреть. Это был обычный мужчина, в тёмной одежде. Он смотрел вниз, опустив голову. Кажется, старушка что-то крикнула ему вслед, но он не оборачивался. Он шёл уверенным шагом к калитке, а значит, скоро он будет проходить мимо меня. Открыв калитку, человек направился в мою сторону. Теперь я рассмотрел его нижнюю часть. Это были козлиные ноги и, возможно, хвост. Тут я начал немного паниковать. Я остановился. Он же шёл вперёд всё увереннее, приближаясь ко мне всё ближе. С каждым его шагом моё сердце билось всё чаще, и дышалось всё тяжелее. И вот, он подошёл уже совсем близко. Я оцепенел. Он поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Я уловил его взгляд. Он был чем-то похож на взгляд тех змей, но в нём было что-то более сильное и устрашающее. После этого я закрыл глаза, смирившись с тем, что могло бы быть. Ничего не происходило, поэтому я осмелился их снова открыть. Тот человек (или получеловек) пропал, а коридор немного улучшил свой дизайн. Стены стали белыми колоннами, которые, очень скоро закончились. Впереди висел верёвочный мост. Под ним, вероятно, была пропасть, но увидеть этого я не мог, потому что повсюду царила тьма. С каждым шагом в этом коридоре мне становилось всё страшней. Назад путь был закрыт, потому что люди в халатах, змеи и получеловек могли нагнать меня в любой момент. Оставалось только идти вперёд, забыв о страхе. Верёвочный мост остался позади, а впереди было что-то, похожее на огромные двери какого-то дворца. Двери были настолько огромными, что мне казалось, будто потолок стал бесконечным. Пространства сверху явно прибавилось, а может, его было много уже давно, просто я только сейчас стал обращать на это внимание. Делать нечего, я пошёл к дверям. Подойдя ближе, двери отворились сами, а когда я зашёл внутрь, они сами и закрылись. В комнате этого дворца (или что это было, я не знаю, может быть, какой-нибудь склеп) меня поджидало самое страшное, что вообще могло со мной приключиться. Передо мной, в метрах пятидесяти, стоял огромный циклоп с деревянной дубиной. Вы даже представить себе не можете, насколько он был огромен. Наверное, размером с девятиэтажный дом. Соответственно, и потолки были под стать этому гиганту. Эта комната была квадратной. Преобладали песочные оттенки. Я могу описать цвета, потому что на стенах здесь висели горящие факелы. Так же вдоль стен были небольшие колонны, за которыми находились небольшие двери, уже человеческих размеров. Весь мой страх, что был прежде, помножился во много раз перед лицом этого монстра. Он заметил меня и стал двигаться в мою сторону. Его шаги были сравнимы с шагами Годзиллы из голливудского фильма. Я стал бегать из стороны в сторону, пытаясь найти выход. Подбежав к одной из дверей и открыв её, я увидел старую картину: за ней оказался больничний коридор с двумя недоврачами в халатах. Естественно, я сразу же закрыл дверь обратно. Таких дверей была масса. За одной из них я обнаружил обыкновенное зеркало, и больше ничего. За другой – клетку со змеями. Так я бегал от двери к двери, постоянно убегая от циклопа, пока совсем не сбился с ног. Я упал на колени и понял, что от циклопа мне не сбежать. Я понял, что смерть неминуема. Я вспомнил о Мише. Наверное, он был прав насчёт Коли. Я надеялся, что мои слова раскаяния будут услышаны, ведь не хотелось уходить из жизни вот так, непрощённым. Дубина циклопа уже поднялась, и осталось ей только упасть на меня с высоты девяти этажей. Многие перед смертью видят всю свою жизнь в слайдах, но я, почему-то увидел кое-что другое. Я представил, что наливаю воду из фонтана в своё ведро. Всё это представлялось мне от третьего лица. Когда я набрал воды, то стал приближаться и вылил её как будто прямо себе в лицо. После этого я открыл глаза и увидел перед собой Мишу. У него в руках было ведро, но уже без воды. Я сидел на песочном полу в той подвальной комнате. Песок от воды стал немного мокрее, и, видимо от того, что вода прибила пыль, дышать стало чуть легче. Миша сказал:

– Я тебя прощаю. Пошли отсюда.

Ребят, которые изначально здесь были, уже не было. Миша подал мне руку. Я встал, и мы пошли наружу. На улице распогодилось. Яркий свет бросился в глаза. Зрачки сразу же сузились. Я был рад, что мы с Мишей снова в хороших отношениях, и с хорошим настроением пошёл домой, уже не боясь ничего, что может там случиться.

Часть пятнадцатая. Механизмы времени.

Что есть время? Это реальная величина, или всего лишь червь в нашей голове? Скорее второй вариант. И не потому, что время это что-то плохое, а потому, что мы не можем как доказать его существование, так и опровергнуть это. Существует ли прошлое на самом деле? Если представить, что наш мозг не может хранить информацию, а только перерабатывает всё, что ему поступает в данный момент. Если убрать всё, что связано с памятью, ведь тогда прошлое для нас перестанет существовать. Значит ли это, что оно только у нас в голове? Мы не можем ни заглянуть в прошлое, ни побывать в будущем. Всё, что мы можем, – это жить в настоящем. А прошлое и будущее всего лишь призраки этого настоящего. Говоря, что мы страдаем из-за нашего прошлого, мы ошибаемся, потому что на самом деле мы страдаем нашими воспоминаниями, которые создаёт мозг. То, что случалось с нами ранее – не прошлое, а всего лишь воспоминания, проекции. Так и мы можем быть лишь чьим-то воспоминанием, или воображением, то есть, жить в чьей-то голове, в мыслях. Именно поэтому стоит задуматься над тем, как себя вести с окружающими, ведь если ты умрёшь, но останешься жить в мыслях у людей, лучше будет, если эта жизнь не будет дурным воспоминанием. Ты сам решаешь, как тебе "жить" после того, как умрёшь. Ты можешь плевать на других, но твоя жизнь в их мыслях будет не самой лучшей, ведь это они её создают. Люди, с которыми ты общаешься при жизни, являются твоими "родителями" после смерти, ведь они дают тебе жить в своей голове. Ты скажешь, что тебе плевать, как ты будешь жить после фактической смерти, когда твоё тело съедят черви, но откуда тебе знать, какая из жизней реальнее, та, которую ты прожил в теле и умер, или та, которой ты будешь жить в мыслях других людей?

Однажды я шёл от Романа. По пути я много думал и не смотрел под ноги. Результатом этого стал сильный удар по голове чем-то металлическим. Это был канализационный люк. Я провалился в колодец, и, кажется, одновременно с этим, потерял сознание и связь со своим телом. Мысли же никуда не делись, но, возможно, это были не мысли, а что-то другое. Больше это было похоже на сон. В этом "сне" я сидел в кресле, в светлом белом кабинете. К моей голове были подключены электроды, или что-то вроде того. Врач сказал, что всё будет хорошо, все останутся живы, и всё в этом духе. Я почувствовал, как тепло подошло к моей голове. Через секунду это чувство пропало, потому что стали проявляться картинки, а затем мои мысли перекочевали в персонажей с этих картинок. А персонажи там были всё те же, – я, да Роман, только моложе лет на пять.

Была зима. Причём самая настоящая зима, которых больше не бывает. Были большие сугробы снега, а поля и огороды покрывались такой коркой, что по ним можно было ходить, как по льду, не боясь, что нога провалится на целый метр вниз. На одном из таких полей мы с Романом пинали стеклянные бутылки ногами. Били по дну, набюдая, насколько далеко бутылка проскользит (сюда очень подходит выражение "бить баклуши", но только на слух, а не по значению, потому что на самом деле это было очень занятное дело). Бутылка оставляла красивые следы за собой. Мы же ходили каждый за своей бутылкой, путешествовали вместе с ними, так сказать. Было так же интересно наблюдать, как бутылки делают тоннели из снега, но для этого нужно было бить по ней сильнее. Иногда и мы сами делали такие снежные тоннели. Для этого нам нужна была горка снега, которая осталась после того, как кто-нибудь расчистил путь возле своего гаража. В ней мы рыли своего рода нору, небольшое жилище, в котором было очень даже тепло зимой. Но предназначение у такого "жилища" было немного другое. Это была кабина танка. Чтобы всё выглядело правдоподобно, мы брали сухие палки (я не знаю, где, но мы их находили даже зимой), из которых делалось очень многое в наши детские годы, ломали их и из всего этого делали декор кабины. Снаружи, естественно, была пушка из палки, ну а внутри панель управления в виде всяческих кнопочек и рычагов, как у гусеничного трактора, и, кстати говоря, у настоящего танка. Представляете, как мы расстраивались, когда на следующий день, приходя к нашей боевой машине, мы видели, как всё засыпано снегом. Наша машина уничтожена, а времени на создание новой вовсе не было. Это было самым настоящим поражением. Конечно, мы не расходились по домам, потому что зимой было множество других дел. Например, мы очень любили (хотя на самом деле любил только Рома, я просто участвовал) играть в "Слона" и "Козла". Как раз этим мы и занялись, тем более, народ уже собирался возле одного из домов. Подойдя к ним, выяснилось, что они уже каким-то образом поделились на команды. На самом деле было много способов это сделать. Существовало столько различных считалочек и прочего, что всего и не вспомнишь. Помимо камненожничного "цу-е-фа" были и такие фразы, как "шишел-мышел", или считалочки вроде "шёл по крыше воробей, нёс бутылочку соплей, раз, два, три, эти сопли выпьешь ты", или игра в молчанку, которая начиналась фразой "кошка сдохла, хвост облез, кто слово скажет, – тот её и съест", так же, была обидная фраза, адресованная жадинам: "жадина-говядина, – солёный огурец, по полу валяется, никто тебя не ест". И таких рифмованных фишек было очень много. Какую из них использовали сегодня при делении на команды, – я не знаю, но дело было сделано. Романа взяли в одну из команд, я же стоял в сторонке, отказавшись от участия в игре, дабы сильно не нарушать баланс. Сначала играли в "Слона". Здесь команда-слон становилась, нагнувшись, и обхватив рукой человека впереди за талию, образовав, таким образом, своеобразную гусеницу, но на самом деле это был слон. Другая же команда разбегалась и по очереди прыгала на слона. Слон должен был устоять, а когда вся команда была на спине слона, он должен был пройти с таким грузом определённый путь, не развалившись. Если это удавалось, команды менялись местами. После того, как они доиграли, я подозвал Романа и сказал ему:

– Честно говоря, эта игра не очень-то и детская. Как по мне, – это слишком большие нагрузки. Но главное – не это. Главное то, какой урок ты извлечёшь из этой игры. Лучше всего ты поймёшь смысл, когда будешь играть в команде слона. Всё ведь происходит в нашем мире практически так же, как в этой игре. Главное, если тебе сели на "шею", или "спину" держаться как можно дольше, иначе тебя сломают, и ноги у слона подкосятся. А уж если ты выдержал такое, то не стоит делать всё так, как это делают здесь, играя за тех, кто прыгает на слона. Не надо чрезмерно напрягать горбы других людей, если этим ты причиняешь им боль.

Роман всегда меня внимательно слушал, когда я рассказывал подобное, и этот случай не был исключением. Я надеялся, что мои советы ему помогут, даже если он полностью не следовал им.

Затем мы стали играть в "Козла". Это была подобная игра, только немного интереснее. Было три действующих лица. Во-первых, – это волки. Во-вторых, – козлы. Ну, и, в-третьих, – пастух. На снегу чертился круг, в который вставали два козла. Они обхватывали друг друга за шею и становились так же, нагнувшись. Так же, в этом кругу был пастух, который одной рукой всегда держался за козлов. Вне круга обитали волки, которые запрыгивали на козлов и толкали их задницей, чтобы вытолкнуть из круга. Естественно, это и было их первостепенной целью. Конечно, у волков была неуязвимость. Пастух, ходивший по часовой стрелке и державшийся одной рукой за козлов, мог, так сказать, поймать волков. Для этого ему нужно было достать ногами до ног волка, и тогда этот волк становился козлом, а пастух – волком. Достать до ног волка можно было, как когда он сидел на козлах (для этого нужно было поставить ногу на пятку, и другую ногу пяткой поставить на носок той ноги, чтобы создать некую башню из ног), так и когда пытался выбить их из круга своей пятой точкой (волк бил своей задницей в задницу козла). Мы закончили играть и в это. После игры я продублировал всё то, что говорил насчёт игры в "Слона", добавив, что помимо тех, кто сидит на шее, и тех, на чьей шее сидят, существует и пастух, который защитит тебя. Просто нужно ему довериться.