Осколки Русского зеркала

– Вот и гуляй себе подальше отседова, – просипел охранник. – Ходют тут всякие… шпана недорезанная…

Давид решил посмотреть на себя со стороны: парень как парень, не пьяный, не хулиган, не пытается помочиться возле забора… Правда, джинсы рваные и футболка с непонятным рисунком… Нормальная одежда! Не на приём же! Только правило – встречают по одежде – сыграло свою историческую роль. Пора было убираться по добру, по здорову.

– Скажите, – решил успокоить охранника Давид. – А на работу к вам устроиться можно?

– На работу?! – мужик оторопело уставился на ночного гостя. – Ага! Прямо сейчас! Иди-ка лучше, не буди во мне зверя…

Охранник сверкнул на Давида оскаленной пастью и тот непроизвольно отшатнулся. Оказывается, в действительности встречаются люди с плотоядным оскалом упыря или ещё какого-нибудь инфернального чудища. Давиду до сих пор казалось, что такое можно увидеть только в плохих голливудских ужастиках, но факт был налицо. Чтобы не создавать лишней напряжённости, следовало спокойно ретироваться, а днём выбрать время, чтобы узнать хоть что-нибудь о нынешних хозяевах и можно ли хотя бы посмотреть на хранящиеся в Доме бесценные книги?

Давид хмыкнул, покачал головой для приличия и отправился вверх по Мясницкой к Чистым Прудам. Быть может, метро ещё не закрылось и, если повезёт, до дома поезд домчит за несколько минут. Ему часто приходилось пользоваться метрополитеном на грани закрытия. Сейчас циферблат часов показывал без семи минуть час. Значит, до закрытия оставалось всего ничего и до Лубянки гораздо ближе, чем до Чистых прудов. Парень развернулся и вприпрыжку поспешил к ближайшей станции метрополитена.

В подземном переходе вход на станцию Лубянка был недалеко от лестницы, но стеклянные двери уже закрывали две заботливые служительницы. Давид успел протиснуться в ещё не закрытую дверь, на всякий случай извинился перед работницами метро и помчался вниз по уже выключенному эскалатору. Внизу платформа, на удивление, была далеко не пустой.

Среди последних пассажиров-экстремалов присутствовала даже хорошенькая женщина в красивом вечернем платье из шифона и туфельках на длиннющих шпильках. Причёска у девушки тоже, вероятно, была приготовлена для какого-нибудь сейшена, но её скрывала элегантная соломенная шляпка. Причём, поля шляпки чуть прикрывали глаза девушки и чтобы посмотреть, скажем, на часы, висящие над линией метрополитена, ей приходилось чуть-чуть откидывать головку назад.

Стороннего наблюдателя это интриговало и завораживало. Остальные, ожидающие последнего поезда, особым видом или поведением похвастаться не могли. Поэтому Давид отрешённо скользнул взглядом по троим приятелям, живо обсуждающим какие-то свои мальчишеские проблемы, по офицеру общевойсковых подразделений, одетому, несмотря на жару, в форменный плащ с погонами и по запозднившейся в гостях старушке. Естественно, взгляд парня вернулся к молодой авантажной девушке.

Она тоже посмотрела на вновь прибывшего «последнего» пассажира оценивающим взглядом. Женщины это умеют делать с особым, ни к чему не обязывающим шармом. Но девушка посчитала, что дежурный оценивающий взгляд можно и задержать на несколько секунд подольше, чем придерживаться установленного московского лимита.

Возможно, она тоже пыталась определить характер каждого из присутствующих пассажиров и сделать для себя какой-нибудь вывод. А возможно сам Давид заинтересовал девушку своей беспечной искоркой во взгляде. Женщины это чувствуют, как никто другой. Тем более, что на первый взгляд Давид выглядел довольно уравновешенным и не треплом. Во всяком случае, женщины всегда пытаются увидеть в заинтересовавшем их мужчине ту самую опору, с которой можно не только поразвлекаться, а также решить какие-то важные вопросы. Ведь женщине всегда нужна опора, чтобы чувствовать пол под ногами и не бояться за завтрашний и послезавтрашний день.

И тут либо действительно пол дрогнул от могучего магнетического вихря, либо атмосферное давление зашкалило в ту и другую сторону, только все присутствующие почувствовали свалившуюся на них мёртвую тишину. Такое можно испытать, оказавшись глубоко под землёй, когда спелеолог теряет ориентиры и мечется по замкнутому пространству. Потом останавливается, старается успокоиться и проанализировать ситуацию. Вот тут на него сваливается хищная мёртвая пещерная темнота, духота и давящая виски тишина. Фонарь, если он ещё горит, тут же гаснет, не оставляя надежд на спасение. А темнота принимается захлёстывать горло петлями паутины и завладевает всем человеческим телом, как паук, который педантично запелёнывает пойманную муху в тонкую шёлковую пелёнку.

Именно это сейчас происходило на станции метро Лубянка. Может быть, определённую роль сыграло недалёкое присутствие глубоких подвалов Лубянского саркофага времён Феликса Эдмундо?вича, где все каменные ступени и бетон пола насквозь пропитались реками человеческой крови? А может, именно на этом холме города находилась какая-то мощная энергетическая точка, где схлёстывались положительная и отрицательная энергия, как мускулистые струи проснувшейся реки в половодье?

Как бы то ни было, а запоздалые пассажиры прижались к мраморным бокам толстых колонн станции и со страхом ожидали чего-то непредвиденного, которое должно сей секунд грянуть, как гром поднебесья и рассыпаться тысячами шаровых молний по бетонному полу станции метро. Ближе всех к чёрному зеву туннеля находилась дежурная станции одетая в официальную форму и держащая в руках жезл с красным кружком. Она тоже не смогла вынести давящую на сознание мёртвую тишину подземелья и беспомощно опустилась на край длинной скамейки. Лишь на секунду обернулась к ничего не понимающим пассажирам и прокричала:

– Путевой обходчик!..[13 - В Московском метрополитене неоднократно возникали подобные случаи, многие из них зарегистрированы.]

Что этой фразой хотела сказать женщина, никому было непонятно, но люди сбились в маленькую стайку, словно стадо испуганных овец, и безмолвно уставились в пещерное чрево тоннеля, откуда уже пахнуло пронзительным холодом вперемешку с тухлым запахом разлагающегося трупа.

Но ведь дежурная крикнула: «Путовой обходчик!». Откуда же у живого путевого обходчика может возникнуть запах разлагающейся говядины? К тому же, холод, доносившийся из туннеля, уже осел инеем на бетонном полу и мраморных стенах станции.

Давид оказался рядом с понравившейся ему девушкой, а та, будто бы ища защиты, непроизвольно ухватила парня за руку мёртвой хваткой и не думала отпускать. Избранный в защитники ошалело взглянул на девушку и прочёл в её глазах такую мольбу о помощи, что сам ободряюще похлопал её по руке:

– Ничего не бойся. У меня найдутся силы заступиться за женщину…

– Хорошо бы, – ответила девушка.

Но больше она ничего произнести не сумела, да и не успела бы, потому что из пещерного туннеля послышались громкие шаги, будто Каменный гость пожаловал в метрополитен и шёл за нашкодившим Дон Жуаном, чтобы забрать его на вечные муки в царство вечного холода и мрака. В следующий момент клубок темноты выплеснулся из туннеля, будто молоко, сбежавшее из кастрюли. Сгустки мрака растеклись по рельсам и стенам, освобождая путь следующей волне мрака, выплеснувшейся из горлышка туннеля. И только с третьей волной из пещерной темноты вынырнула фигура человека двухметрового роста.

Сам человек шагал на негнущихся ногах меж рельсами. В полусогнутой руке он держал керосиновую лампу, будто она нужна было для освещения пройденного пути. Лампа, конечно же, не горела. Но сам этот предмет в руке путевого обходчика завораживал, будто зеркальный шарик в руках гипнотизёра. Чёрный человек поражал сторонних наблюдателей не только своим появлением из ночного туннеля и невообразимой походкой. В остальном он на первый взгляд казался обыкновенным служащим метрополитена в форме, лишь жуткий могильный холод, сопровождающий пришельца, испугал бы любого неустрашимого супергероя. Правда, худое лицо его в нескольких местах было испачкано сажей, но что только в туннеле не бывает!

Когда путевой обходчик проходил мимо дежурной, примостившейся на краю лавочки, то из её горла вырвался сдавленный крик. Вернее, женщина хотела было закричать, но кроме хрипа ничего не получилось. Тем не менее, путевой обходчик остановился, посмотрел на дежурную, и что-то тихо произнёс. Женщина сразу замолчала и неподвижно застыла на краю лавочки. Затем застывшая дежурная свалилась на пол, и по всей станции метро пронёсся глухой стук, будто не живая женщина упала на пол, а её гипсовая или мраморная статуя.

Долговязый мужчина отправился дальше. Чем ближе он подходил к сбившимся в кучку испуганным овцам, тем сильнее они прижимались друг к другу, чувствуя, что рядом с обходчиком шествует сама госпожа Смерть. Об этом говорило не только внутреннее человеческое чутьё, а всё тот же усиливающийся холод. Казалось, если долговязый задержится на станции, то всё живое обязательно обледенеет, и люди попадают на пол с таким же деревянным стуком, как дежурная метрополитена.

Давид решился посмотреть в лицо путевому обходчику. Сначала ничего, кроме пятен сажи на измождённом худом лице мужчины он не увидел. Но посмотрев ему в глаза, парень понял, что перед ним настоящий призрак! На черепе, обтянутом кожей, на месте глаз были вовсе не бездонные провалы, как любят изображать мёртвых художники. Глаза долговязого призрака были настоящими, живыми и горящими! Но горящими таким неземным огнём, что каждый, взглянув в них, мог в мгновенье ока лишиться разума.

Путевой обходчик остановился второй раз. До него по прямой было не больше пяти метров, но все сбившиеся в кучу пассажиры опустили головы, а знакомая незнакомка даже пыталась спрятать изящную головку на груди у своего обретённого защитника. Шляпку она давно уже потеряла, а иссиня-чёрные волосы чем-то напоминали цвет пещерной темноты, вырвавшейся из туннеля. Но о какой шляпке можно мыслить, когда рядом разгуливает отбирающая и оставляющая жизнь персона, встречи с которой так нежелательны для человека? Давид снова посмотрел в глаза незнакомцу и заметил кривую усмешку, пробежавшую тенью по тонкому провалу рта.

– Ты не боишься смотреть на меня и это хорошо! – голос путевого обходчика раздался в ушах Давида, хотя само привидение на этот раз никаких слов не говорило.

– Почему? – осмелился спросить Давид.

– Потому что тебе не раз ещё придётся заглянуть в глаза смерти. Если ты не испугался сейчас, то, возможно, не испугаешься и в грядущем.

– А нельзя ли без этого? – отважился на второй вопрос собеседник привидения.

– Не играй со Смертью, она этого не любит, – ответил путевой обходчик. – Но помни, только любовь сможет указать тебе дорогу к решению проблемы…

Сказав это, долговязый двинулся дальше. Скоро темнота и холод уплыли в другой конец туннеля, заодно унося с собой страхи, мандраж, слёзы и прочие атрибуты мистического явления.

Первым делом Давид попытался взглянуть в лицо спрятавшейся у него на груди трепещущей птичке:

– Ты ещё боишься? Успокойся. Всё прошло, всё кончилось.

– А что это было, – девушка подняла на своего защитника полные слёз глаза. – Ты знаешь?

Давид увидел в её глазах своё отражение и по спине парня пробежали холодные мурашки:

– Это ж надо!

– Что надо? – не поняла девушка.

– Да так, ничего, – отмахнулся он. – Просто показалось.

– Наверное, вы взглянули в глаза призраку и ничего не увидели кроме пламени онгона,[14 - Пламя онгона – адский огонь.] – предположила девушка. – А когда посмотрели в глаза мне, то там, вероятно, светилась хоть какая-то жизнь?

– Это ж надо! – как заведённый повторил Давид. – Лучше скажи, мы опять на «вы»?

– Да нет, вроде бы, – пожала девушка плечами. – Только…

– Всё-таки «да» или «нет», или «вроде бы»? – не отставал Давид.

– Ну тебя, – рассмеялась девушка.

– Вот это уже хорошо, – отметил парень. – Возвращаемся к жизни.

Тут от лавочки, с которой свалилась на пол дежурная, раздался мужской голос:

– Эй, пойдите кто-нибудь сюда! Женщине надо помочь!

Компанию, ещё не успевших разбрестись пассажиров, звал военный. Видимо, он первый решил посмотреть, что случилось с работницей метрополитена. Подойдя к валяющейся на полу женщине, он не смог нащупать на её руке пульс, не мог даже поднять с пола и положить на лавочку не приходящую в сознанье женщину. Требовалась чья-то помощь.

Давид и трое молодых людей поспешили на зов. Все вместе они сумели-таки поднять женщину и положить на лавочку. Только живой её назвать уже было нельзя. Пульс на руке не прощупывался: рука и всё тело женщины было будто отлито из гипса, только сохранившийся ещё кожный покров придавал ей вид статуи из музея восковых фигур.

– Путевой обходчик своё дело знает, – послышался скрипучий старческий голос.