Время ведьм

– Вот она и есть, “крыша мира” по-харьковски!– Янка театральным жестом обвела полуразрушенное многоэтажное здание, зияющее оконными провалами, выбитыми дверями и осыпавшейся местами кладкой. Крыши у сооружения архитектора Тревена уже не было. Вместо нее остался только лишь каменный фронтон. Толстые массивные стены, способные выдержать выстрел из танка прямой наводкой, были исписаны в духе нашего времени разными содержательными надписями, вроде таких как: “Я здесь был, Наташа б…ть, панки хой и других”!, которые вообще неприлично повторять на страницах фэнтезийной повести.

– Солидно,– прокашлялся я, закинув голову вверх, осматривая верхние этажи. На мой взгляд, здание “Госпрома” намного выше, не говоря уже о сталинских высотках.

– Вы кто такие?– дверь вагончика скрипнула и из него по приставной лестнице спустился крепкий молодой человек, одетый в камуфляж натовского образца и высокие зашнурованные ботинки. В руках он держал ружье, направив его на нас.– Читать что ли не умеет?– возмутился охранник.– Это частная территория! Вход сюда строго по пропускам…

– Который у нас есть…– добавила за него Янка, махая перед носом бдительного сторожа красной пластиковой корочкой.

Охранник придирчиво ее осмотрел, держа нас на всякий случай в поле зрения, потом хмыкнул и отдал обратно, опустив двухствольное ружье.

– Прошу прощения, пани Красовская…Сами должны понять, что у меня такая работа. Сил уже никаких нет! Каждый день кто-то шляется по стройке, будто им медом тут намазано! А здание, между прочим, находится в аварийном состоянии! А молодежь ломится селфи сделать…

– И что же вы по ним стреляете?– я кивнул на ружье, покоящееся в его мощных руках.

– Да что вы! Оно солью заряжено…Если только для острастки,– смутился сторож.– Что вы хотите осмотреть?

– Нам бы все…– начала Красовская, но охранник ее перебил.

– Все посмотреть не выйдет! Верхние этажи остались практически без лестничных пролетов. Добраться туда трудно, можете посетить главный зал и комнаты на втором…

– Но…– возмутилась журналистка.

– Конечно, мы так и сделаем!– подхватил я, увлекая Яну на территорию. Споры бы так и так ни к чему бы не привели, а если Красовской в голову что-то втемяшится, то никакие запреты ее не остановят.

– Аккуратней там!– посоветовал нам вслед сторож, скрываясь в своем вагончике.

– Мерзкий тип!– фыркнула Яна.

– Это потому что не разрешил заходить на верхние этажи?

– Потому что он ни разу не взглянул на мои коленки,– засмеялась она, взглядом указывая на красивые длинные ножки, обтянутые тонким капроном и оголенные до самых интимных пределов.

– Может ты не в его вкусе?– предположил со смехом я, помогая ей перебраться через поваленное старое дерево, распиленное на длинные столбики.

– Такого не может быть!– самодовольно заметила Красовская.

Под ногами хрустел битый крипич, вперемешку с лопнувшим шифером. Обширный двор был усыпан строительным мусором и прочей ерундой, копившейся в заброшенном здании годами. Сейчас люди Заславсского понемного разгребали эти завалы, но ходить все равно было еще трудно.

Вблизи сооружение было еще мрачнее, чем издалека. От черных оконных провалов, поросших мхом в прошлом величественных ступенек тянуло запустеньем и унынием. Я вдруг ощутил сладковато-приторный запах ладана и свежей…

– Тут пахнет смертью,– замер я, ступив на одну из первых ступенек. Янка замерла, вопросительно на меня взглянув. Со временем она привыкла полностью доверять моим ощущениям, особенно после истории с Книгой Судеб.

– Чем?

– Тут кто погиб совсем недавно…– я огляделся, сделав шаг в сторону. От запахов кружилась голова. Перед глазми резко возникла картинка , быстро приближающейся земли, потом удар…и темнота. Остался только запах крови и смерти.– Это здесь случилось…

Я нагнулся и несколькими движениями разгреб наваленный шифер. На потемневших от времени ступеньках четко выделялось свежее бордовое пятно.

– Дворкин, пять дней назад с “крыши мира” свалился подросток. Об этом писали местные газеты и моя в том числе. Он делал селфи, соскользнул с края парапета и упал вниз,– нахмурившись, пояснила Яна.

– Все было не так…– покивал я головой, расстирая между пальцами запекшуюся кровь.– Его толкнули вниз. Он не хочет, чтобы тут кто-то был…

– Сашка, если ты хочешь меня напугать, то у тебя все получилось!– зябко поежилась Яна, переступив на своих шпильках с ноги на ногу.– Кто он?

– Пока не наю…– пожал я плечами, вставая с корточек, напряженно оглядывая окна здания.– Но он здесь и он очень силен!

– Пойдем домой!– предложила Яна. Весь ее журналисткий задор угас. Мое серьезное лицо убедило девушку, что под “крышей мира” нам делать нечего.– Я найду себе новую тему для репортажа, а ты для своей книги.

– Надо проверить,– я легко взбежал по замшелым ступенькам и ступил под своды “бутусова дома”. Вверху ярко светили звезды, желтела почти полная луна. Чужая энергетика, враждебная царила в этом доме. Все его стены были пропитаны ненавистью, злобой и стойким запахом крови. Позади меня тяжело дышала Красовская.

– Ты что-нибудь еще чувствуешь?

– Да,– кивнул я, не отрывая взгляда от лестницы, ведущей на второй этаж, на котором и находилось то, что столкнуло парня с крыши и пугало меня.

– И что это?– осторожно уточнила Яна.

– Ненависть! В этом доме живет нечто, которое ненавидит меня,– испуганно заморгав, повернулся к подруге, сбрасывая оцепенение, нахлынувшее на меня от окружающих меня эмоций. Я расстерялся. В этом мире осталось немного магических сил, которые ненавидели меня с такой силой. Вышицкий навсегда исчез в Зазеркалье, а Бес погиб от руки моей тещи. Так что врагов у меня почти не осталось…Только тут явно оущущалось что-то древнее, могучее, будто я чем-то очень сильно насолил этому товарищу.

– Ненавидит тебя?!– изумилась Янка, облегченно вздохнув. Она явно повеселела после моих слов. – Кто тут может жить в этой развалюхе? Да к тому же, еще и ненавидеть тебя, Дворкин? Глупости какие…Давай поднимемся наверх, я сделаю несколько снимков для репортажа, а потом спокойно поедем домой.

– Давай,– выдавил я из себя, стараясь придать своему лицу невозмутимый вид. Ощущение, словно кто-то мне нагло пялится в спину и следит за каждым нашим шагом в этом здании не отпускало…

Яна повела меня на второй этаж. Со времени начала века, даже после того, как тут поселилил метеорологов, он ничуть не изменился. Коридор, ведущий в большую залу, больше напоминал длинный пенал в обычной хрущевке, но почему-то на стенах не осталось ни следов краски, ни следов обоев. Только разруха и подростковые наскальные шедевры, вкупе с выпирающей кирпичной кладкой.

– А ты уверена, что тут жили метеорологи?– уточнил я.

– По крайней мере так пишут в архивах, я уж, извини, это время не застала!– улыбнулась Красовская, решительно шагая по коридору с множеством дубовых дверей с облупишейся краской.

Решил заглянутьв одну из них. Пусто…Видимо предприимчивые харькочане отсюда вынесли все, что только можно было вынести почти сразу же после революции и после расселения ученых. Следующая комната так же была пуста.

И зачем Заславсскому это странное здание.

Сердце забилось сильней. Виски сдавило, будто огромным прессом. Я охнул и со стоном схватился за голову.

– Дворкин!– Янка бросилась ко мне, подхватив меня, сползающего по стене на пол, под руки. – Саша…

– Секунду…

В глазах все заволокло кровавым туманом. В его красных клубах заметались какие-то тени. Голос Красовской стал слышен, как будто издалека. Она пыталась меня привести в чувство, хлопала по щекам, рыдала, но я полностью сосредоточился на картинке, возникшей у меня в голове.

Пожар. Языки пламени лижут дорогие портьеры. С грохотом падает люстра. Слышится отчаянный женский визг и частые выстрелы. Крепкий мужчина в кожаной куртке бежит наверх, сюда, на второй этаж. Я слышу его мысли, чувствую, как бьется его сердце. Он боится опоздать, не успеть…

Ему навстречу из огня выпрыгивает большая собака, английский дог, рычит, скалит зубы, с ее пасти падают клочья желтой пены. Она бросается на мужчину с быстротой молнии, но пули отбрасывают ее назад. Секунда, и она вспыхивает ярким огнем, с визгом исчезая в синем пламени.

– Алаида Шпиц!– кричит мужчина, заслоняя лицо рукой от огня.– Сдавайтесь!

Он врывается в одну из комнат и оказывается в большой зале. Струя огня, пущенная умелой рукой бьет мужчину в кожанке в грудь, отбрасывая назад. Боль, темнота…

Я открыл глаза, еле дыша. В груди еще болело. А в горле першило от попавшего в легкие дыма. Красовская сидела рядом со мной. Моя голова лежала у нее на коелнях, а у нас над головой возвышался Вячеслав Заславсский собственной персоной. Позади него топтались охранники и врач в синем костюме с коричневым чемоданчиком в правой руке.