Буквы. Деньги. 2 Пера. Второй сезон

Меня тогда решили в школу для трудных детей отправить. «Шанс» называется. Слава богу, не срослось. Шанс мне дали родители. Маму из поликлиники командировали к нам на время отпуска штатной медсестры. На её глазах всё было. Это не испугало добрую женщину, она взяла меня на выходные домой. Как мне у них понравилось! И дальше я стала к ним ходить. Мама меня убирать, готовить, вышивать научила, отец – мужским делам. Жизнь моя изменилась. Она наполнилась любовью и теплотой, хорошими людьми и ощущением счастья.

Честно скажу, не всё гладко было. Характер у меня ершистый, да и привычка прикарманить чужое сидела тихо до определённого момента. Я и к мамке в кошелек залезала, и папкин инструмент загнала интернатским. Потом сознавалась, каялась. Они прощали и удивлялись. Ведь у меня было всё, что я хотела, и даже больше.

В середине пятого класса родители собрали документы и удочерили меня. Я стала Стебелькова, как они. Кто только не был против этого благородного поступка. Директриса подводила глаза к небу и тяжко вздыхала. Классная руководительница утверждала, что от осины не родятся апельсины. Повариха вставила свои пять копеек, что, мол, такой заворуйки, как я, она в этом интернате за тридцать лет работы не встречала. И мои воровские гены никакой любовью не исправишь.

К счастью, они ошиблись. Я стала хорошей дочерью. С воровством завязала назло всем недоброжелателям. Моё прошлое осталось давним сном.

После школы мама советовала пойти в педучилище. Отец проявил настойчивость и взял на завод. Посчитал, что учительство больших денег не принесёт, а рабочая профессия прокормит. Он был прав. Доказывать, что я не лыком шита, поначалу пришлось многим. Помогла суровая интернатская закалка.

Сварка – это завораживающее зрелище! Что может быть круче, чем плавление металла? Я люблю свою работу. Двадцать лет свариваю сложные и простые конструкции в горячих цехах и на высоте. Мой упорный труд привёл меня к тому, что я стала лучшей. А ведь пророчили мне другую судьбу.

Звонок в дверь прервал мысли. На пороге стоял незнакомец. Он чем-то был похож на меня. Такие же светлые волосы, карие глаза и пухлые губы. А ещё – взгляд с прищуром.

– Привет, Полюха! Приятно познакомиться, я твой единоутробный брат Михай. Тянуть не буду, давно тебя ищу. Нужна нам на дело хорошая сварщица, – мужчина сверкнул золотым зубом…

Чувствую тебя

Изабелла Погосова @isabella_pogosova

– Ай, куда я снимаю?! – возмутился Серёга, увидев, что нечаянно включил внешнюю камеру, а не камеру для селфи.

В перерыве между парами он решил сделать селфи и выложить в инсту. Я смотрел на него с улыбкой. Мне смешно и непонятно его самолюбование. Да, он красивый парень, рост под два метра, ходит в тренажёрный зал, всё качает свои кубики и бицепсы. Весь из себя любимчик почти всех девушек курса. Но… есть в нём какая-то необъяснимая черта, которая меня настораживает. Он вспыхивает, словно порох…

– Ты какого лыбишься? Я чёт стрёмное сказал? – взъерошил Серёга волосы, задавая вопрос.

– Нет. Всё ок, – отвечаю и перевожу взгляд на Катю, самую симпатичную и классную девушку с нашего потока. Серёга проследил за моим взглядом и скептически усмехнулся.

Я его понимаю. Ну конечно! С ним мне никак не сравниться. Ростом я не вышел – всего, как говорят, метр с кепкой. Бицепсов и кубиков нет. Хвастаться физическими крутяками никак не могу. Тощий хиляк, как говорится, тщедушный. Рядом с загорелым Серёгой выгляжу бледной поганкой. Случилось так, что на экзаменах при поступлении мы с ним оказались рядом. В комнате в общаге наши кровати тоже рядом. Вообще-то мне кажется, Серёга спецом со мной рядом, только вот честно, не могу понять его фишки. К чему я ему нужен? В чём его тема? Но тем не менее он везде тягает меня за собой, уговаривает всеми правдами и неправдами.

Серёга подсел ко мне и заговорил шёпотом, доверительно:

– Влад, слушай сюда, на Катьку не цепляйся. Усёк?

– Я и не цепляюсь. С чего ты взял? – отвечаю.

– Вот и отлично, друг. Верной дорогой двигаешься, товарищ, – пошутил он и направился в сторону девчонок, окруживших Катю.

– Катрин, детка, ты не против похода в кино? Приглашаю! – громогласно на всю аудиторию изрёк Серёга.

Катя обернулась в удивлении и приподняла бровь:

– С какой радости?

Серёга немного стушевался. Не ожидал, видимо, отказа. Я довольно хмыкнул.

– Ты это… ты чего? Типа против? Я к тебе со всем своим мужским уважением… Я ж тебя не в комнату в общаге позвал, а на культурное мероприятие, – продолжил Серёга свой подкат.

– Сергей, отстань от меня, а! – ответила Катя. – Твои пикаперские замашки оставь при себе, на меня они не действуют.

– Чегооо? Это что за словечко ты применила? – сдвинул брови Серёга.

Девочки прыснули. Все мы понимали, что в наш физико-технический его приняли не из-за знаний, а из-за спортивного навыка. Волейболист, как-никак! В ВДВ служил, не то что я, водилой в штабе.

Серёга ретировался и опять подсел ко мне.

– Слышь, Влад, что это за словечко она в меня киданула? Это оскорбление или как? – озабоченно спросил он.

– Ну это как посмотреть! – отвечаю. – Пикаперами называют парней, которые цепляются к девушкам ради того, чтобы затащить их в постель.

– Аааа! Не, ну я, конечно, не против бы был, но я ж её в кино звал, а не в койку, – возмутился он.

Весь первый семестр Серёга не оставлял попыток сблизиться с Катей. Однажды после очередной пары мы вышли во двор института, и он, разозлившись на очередной отказ, прижал её к стене, пытаясь поцеловать. Звонкая пощёчина была ему ответом:

– Ты дебил? Умом тронулся?! Недоумок!

Серёга потёр щёку, глядя вслед Кате:

– Влад! Что за дребедень? Чего она со мной, как с вирусным?

Меня так и распирало от гордости за мою пассию. Ну да! Она мне очень нравилась. Только я понимал: уж если красавчика Серёгу отшивает, то куда мне, его бледному размытому фону, со своим рылом да в калашный ряд! Кстати, удивительное дело: Катя время от времени косила глазки в мою сторону… Иногда просила что-то разъяснить или дать лекцию переписать… У Серёги в такие моменты желваки на скулах дёргались от злости.

– Слышь, Влад, у меня завтра днюха! Соберём тусу, гульнём… фуршет организуем, то да сё… Шепнёшь Катьке, пусть приходит с подружками, – однажды сказал он.

– Серёга, да ладно! А бабки на продукты? Стипендия нескоро… – засомневался я, но и обрадовался предстоящему веселью.

– С бабками без проблем, родаки прислали, да и от прошлой игры ещё бабосики остались! Ты за это не думай. Закажем пиццы, гирос, салатиков… Тортик девочкам не забудь, – воодушевился Серёга, доставая из кармана две пятитысячных. – Ты это, бухла возьми побольше, коньячку, водочки, а девочкам – шампусика.

– Ок, – говорю, – сделаем по первому классу.

Студенты – народ весёлый и на подъём лёгкий, а на халяву покуролесить – так это завсегда пожалуйста. Набились мы у нас в комнате, как зёрна в гранате, но ничего, в тесноте да не в обиде. Девчонки тоже пришли, правда, их было в два раза меньше, чем нас… Что поделаешь, институт у нас такой, не очень девочковый. Часа через три все были уже такие родные и близкие! Я осмотрелся, хотел Катю на танец пригласить. Ага! Осмелел под действием коньячка, на пять звёзд себя почувствовал.

– А Катя где? – спрашиваю её подругу.

– Где-то здесь, – отвечает и так зазывно улыбается мне, я аж весь подтянулся от радости, что и на меня обращают внимание. Вышел и пошёл по коридору. Смотрю, за углом Серёга стоит, руки в стену впечатал, а Катя к стене прижата и что-то ему говорит. Я подошёл ближе, прислушался…

– Да пойми ты, Сергей, не нравишься ты мне. Не люблю я таких…

– Это каких же? Я что, страшный или мерзкий? Каких таких? – спрашивает Серёга, а сам всё сильнее её к стене притискивает.

– Да вот таких, как ты! Уверенных в своей неотразимости, наглых и недалёких. Знаешь, что я о тебе чувствую? – смело спросила Катя, глядя снизу вверх уверенным, спокойным взглядом. – Да не держи меня, убегать не собираюсь. Давай поговорим, я вижу, ты несильно пьян. Сооброжалка ещё работает. Пойдём на балкон. Есть сигаретка?

Серёга кивнул и отступил назад.

– Ребята! Вот вы где? А я смотрю, вас нет! – притворился я сильно пьяным. – А вы куда?

– Влад, ты же знаешь, банально, но третий лишний, – буркнул Серёга.

– Не притворяйся, Влад, я чувствую тебя, – тихо сказала Катя. – Ты нам не помешаешь.