Моя мечта – Марс. Избранное

И они меж садами и огородами дошли до знакомого Чаловского дома. Калитка в заборе была гостеприимно распахнута и ребята робко вошли во двор. Расположенный здесь же большой сарай, где Сенька держал свои механизмы для обработки земли, оказался закрыт на крупный амбарный замок. Копы покосились на замок и прошли мимо к дому. Тихон, как самый смелый, тихо постучал в дверь, нажать на звонок постеснялся. Через минуту выглянул старший сын Чалого Михаил. Он неприязненно поглядел на пришедших и спросил:

– Чего надо?

– Мы к матери твоей пришли, Миша, – сообщил Тихон, – поговорить с ней кое о чём нужно.

– Так приходил уже ваш барбос Бякин! – распаляясь, начал Михаил. – Все, кажется, выяснил. Что ещё вы от мамки хотите?

Внутри дома послышался голос самой Оксаны:

– Кто там, Мишунь? Пропусти в дом!

Михаил процедил сквозь зубы: «Менты это!», посторонился и пропустил пришедших. Оксана приняла их на кухне в одиночестве.

– Слушаю вас! А ты не Тихон? – спросила она сразу, приглядевшись к Пырьеву. – Как твой отец за мной когда-то ухаживал, такие цветы дарил! А пришлось за этого спортсмена лысого выйти замуж, полюбился очень в ту осень… – Оксана промокнула глаза платочком.

– А теперь вы его разлюбили? – по солдафонски резанул правду-матку в глаза Сыроед.

– Кто это тебе сказал? – удивилась хозяйка. – Да я жить без него не могу! А у него, понимаешь, то кризис среднего возраста, то особое увлечение на стороне, то помощь кому-то оказать сильно требуется… Знаем мы эту помощь! Мужику шестой десяток идет, а он кризисами увлёкся!

– А вы знаете, где он сейчас? – вежливо, не в пример Сыроеду, спросил Тихон.

– Да ты что, сынок, откуда же мне знать? – очень удивилась Оксана. – Как ушел по своему кризису с оказанием помощи, так и не появляется. Я бы вам сообщила, да и этому придурку Бякину сказала бы. Майора вот только жалко, – неожиданно добавила она, – скольких баб от тюрьмы сберег в свои молодые годы, а теперь вот… – здесь она испуганно посмотрела на слушавших и не понимающих ее полицейских и заторопилась: – В общем, ищите его сами, не знаем мы, куда Сенька скрылся. Может и объявится. Тогда сразу к вам побежим и доложим! А пока катитесь до дому, все равно вы без формы, а в таком виде вы меня, свободную женщину, допрашивать права не имеете! Тем более в воскресенье…

От крыльца ребята шли задумчивые, разговор явно не удался. Из-за вишен у забора вывернулся Ванька, видно, справлял малую нужду – не дотерпел до дома, снабжённого туалетом.

Тихон ласково спросил у мальца:

– Ванек, а у кого ключ от сарайного замка? – и он показал на ставшее подозрительным строение, мимо которого сейчас проходили. Последышек Чалого нагло показал кукиш, спрятался за сарай и оттуда внимательно следил за копами, пока они не убрались со двора.

– Ничего у нас что-то не получается! – печально произнес Владимир. – Похоже, хорошими сыщиками станем не скоро…

– Это ты брось! Потихоньку мы всё-таки идем к разгадке запутанной детективной истории, просто не сразу доходит до нас суть вещей. Сам посуди, ведь каждый отдельно взятый факт можно по-разному истолковать. Только следует постараться. Пойдём по домам, отдохнём,

подумаем, а завтра на работе что-то новое узнаем. Картина, глядишь, и откроется с нужной стороны. А сейчас она представляет собой никому непонятный «Чёрный квадрат» Малевича!

– Чей, говоришь, квадрат? – заинтересовался Сыроед, но Тихон только рукой махнул и повернул к своему дому.

Утром в Управлении, как всегда – шумно, после выходных люди обмениваются новостями, показывают размеры пойманных щук, увеличивают в несколько раз число лукошек найденных белых грибов, спорят, чья команда в итоге выиграет чемпионат страны по футболу и в какой дыре теперь будет выступать Бушиновский «Цемент», занявший последнее место в какой-то нижайшей областной лиге. В общем-то, обычное начало рабочего дня в нашей полиции до прихода главных начальников: капитана Бякина и майора Пронина. А они постоянно запаздывают минимум на полчаса. Зато их появление всегда бывает неожиданным и пугающим для распоясавшихся сотрудников. Но, по правде сказать, сотрудники просто привыкли играть в такую игру, это как представление в театре, но всегда похожее на репетицию, потому что повторных движений никогда не бывает, испуг всегда показывают по разному. А в обеденный перерыв за столиком в ближайшей столовой копы, кто помоложе, со смеху помирают, рассказывая какую позу и кто принял при появлении Захарыча. Нужно отметить, что Бякина в Управлении не уважали и не любили, а Пронин, хотя и пытался казаться внешне суровым, на самом деле был простым мужиком, как говорится – своим в доску. И только он один полагал, что подчиненные не знают о его пристрастии к спиртному, – кроме совсем новеньких знали все: от вахтера до Бякина. Да и в области про это знали, но считали, что лучше Николая Захаровича в Бушинове пока никто лучше не сработает. Город по преступности считался на хорошем счету, так как кроме обычных междуусобных мордобоев здесь преступлений давно уже не наблюдалось. А тогда зачем менять шило на мыло?

Войдя в свой кабинет с несчастливым номером, Тихон и Володя несказанно обрадовались присутствию ефрейтора Мздрыкина, который отгулял свой заработанный отпуск и теперь выглядел посвежевшим и располневшим от домашних удовольствий. Жил Витя Мздрыкин в ближайшей деревне и добирался на работу на шикарном когда-то, но сильно побитом внешне и давно списанном в утиль «Мерседесе» без номеров. В виде исключения, чтобы не возиться с доставкой сотрудника, Мздрыкину разрешили приезжать на этой колымаге в Управление, располагающееся на самом краю городка, как раз со стороны родного селения ефрейтора. Он спозаранку приезжал и загонял «Мерс» за Управленческие постройки, чтобы не красоваться отсутствующими номерами.

– Привет, братки! – весело сказал Витя, пожимая приятелям руки. – Если бы вы знали, как я по вас соскучился!

– Сколько карасей отловил? – сразу поинтересовался Сыроед – Таранки-то привёз?

– А то! – махнул рукой в сторону полураскрытой полной сумки Мздрыкин. Из нее выглядывали аккуратно закупоренные пластиковые пакеты с самодельной таранкой из карасей. И запах в кабинете стоял соответствующий. – Как вы здесь без меня? Бякин не очень придирался? Если что, только слово замолвите – и я с женой в его огороде все огурцы с помидорами уберу. Приедет на дачу в деревню, а везти в город будет нечего!

– Да Бякин-то вроде ничего себя вел, – задумчиво проговорил Тихон, – у нас тут другие дела не получаются. Пока не можем одного закоренелого преступника поймать и привлечь…

Ефрейтор, привыкший за полгода к ребятам, воспринял слова Пырьева близко к сердцу:

– Так! – сразу стал он серьезным. – Садимся и кратко, но очень точно мне все рассказываем, не упуская главного. Кто подозреваемый, в чём подозревается, когда совершил преступление и какой тяжести, сколько погибших, кто сообщники, почему не раскололись до сих пор?

С ефрейтором всегда было легко. Мздрыкин работал в Управлении уже почти десять лет, но звание ему не повышали из-за его крестьянского происхождения и незначительного начального образования. Однако довольно длительное время, проведённое на милицейско-полицейской службе, принесло свои положительные результаты. Самые сложные дела без его участия не обходились, Пронин под любым предлогом привлекал к ним зоркого и смышлёного ефрейтора. И чаще всего новый персонал проходил обучение практической работе именно у Мздрыкина.

Пырьев и Сыроед, перебивая друг друга, выложили все сведения о Чалом и уставились на бывшего отпускника с надеждой, что он сию минуту все раскроет. И они очень удивились последовавшему поступку Мздрыкина. Он стукнул кулаком по столу и недовольно выдавил из себя несколько слов, показавшихся странными:

– Ведь говорил ему! Не послушался старый пень…

– О чем ты? – попытался уточнить Пырьев, но ефрейтор промолчал в ответ. Он встал со стула и начал взволнованно ходить по кабинету. Потом исчез из кабинета со словами:

– Пойду, доложусь, что прибыл с отпуска!

Молодые копы сидели и переглядывались. Сначала у них сложилось впечатление, что их сосед по кабинету разгадал-таки загадку Чалого. Но почему он ничего не объяснил? Не убыло бы от майора, зайди к нему Мздрыкин позже…

– Что-то Витёк знает! – предположил Тихон. – Однако поделиться с нами не захотел.

– Может, здесь есть какая-то ужасная тайна? – запаниковал Владимир. – И мы напрасно рядом копаем? Пропадем не за грош!

– Погоди, – остудил приятеля Тихон, – сейчас придёт и что-нибудь выложит. Или снова пойдём эту шоколадку догрызать! – и он осторожно вытянул из кармана плитку недоеденного Ванькой шоколада.

– Что ты, ей богу? Здесь наша репутация на кону, а ты за шоколад приняться хочешь! Ребёнок, что ли?

– Это я иносказательно, – объяснился Тихон, – конечно, не шоколад, а дело догрызать будем. Надо же его когда-то завершить?

Мздрыкин появился через полчаса. Он уставился на ребят, будто только что ему их представили, а затем улыбнулся своей славной улыбкой колхозника и скомандовал:

– Идем по старым следам!

Втроём полицейские вышли из Управления и направились к тому месту, где была обнаружена сумка предполагаемого преступника с пустыми пивными банками. Внимательно оглядев прилегающую местность, ефрейтор обратил внимание молодежи на несколько разбросанных окурков.

– Чьи, как думаете? – спросил он, направив палец правой руки на одного Тихона.

– Так Сенькина работа, – проницательно ответил тот, – только он у нас сигареты наполовину не докуривает и выбрасывает, где попало!

– Правильно, сынок! – пользуясь авторитетом, похвалил Мздрыкин. – А почему они здесь?

– Так он здесь стоял и кого-то дожидался! – опередил Тихона Сыроед.

– И опять правильно! – согласился ефрейтор. – Теперь напрашивается вопрос: а кого господин Чалый в середине ночи здесь дожидался? Да еще против дома начальника нашего Управления?

Пырьев с Сыроедом испуганно посмотрели на дом Пронина и одновременно ответили:

– Откуда же нам знать?

В это время всего в каких-то двадцати метрах от полицейских на крыльцо вышла женщина, видимо, жена майора. Она была легко одета и несла здоровую багажную сумку. Благодаря умело наложенному макияжу женщина выглядело просто убойно.

– Витя! – позвала она от дома, поставив сумку на порожек. – Ты на своем драндулете меня до станции не подбросишь?

– Вы никак уезжать собрались, Марина Евгеньевна? – спросил Мздрыкин. – А мне Николай Захарович ничего такого не сказал…

– Да надоел мне твой Николай Захарович! – надула красавица губки. – Так отвезешь или мне пешком добираться?

Ефрейтор повернулся к приятелям, попросил подождать его в Управлении, а сам кинулся вперед них за машиной. Марина Евгеньевна медленно перешла дорогу и подошла к Пырьеву и Сыроеду, которые несколько ошарашенные ещё не успели двинуться с места расследования. Она спросила:

– А вы кто будете? Новые подчинённые моего мужа? – лицо у нее было очень красивое и какое-то неживое, как будто холодное, около глаз начали собираться нежные морщинки – прелюдия наступающего среднего возраста. И нежно пахло дорогими духами.

– Так точно! – вырвалось у Сыроеда.

Женщина постояла с ними молча рядом, как бы запоминая их лица, а затем вновь прошла к дому, взяла в руки сумку и вышла на дорогу. Как раз подкатил «Мерседес» Мздрыкина, он выскочил из кабины и погрузил сумку в багажник. Марина Евгеньевна слегка махнула ребятам рукой и негромко произнесла, садясь на заднее сидение:

– Прощайте, голуби! Пусть в вашей жизни всё сложится удачно…

Машина уже давно уехала, а копы стояли, как в ступоре. Им раньше не приходилось встречать таких замечательных женщин. Они, конечно, знали, что майор в свое время развёлся и привёз себе откуда-то молодую жену, но она практически не появлялась на улице, по крайней мере тогда, когда по этой улице бродили Пырьев и Сыроед. Наконец Владимир пробормотал:

– Теперь понятно, кого он ждал…

Тихон поглядел на него рассеянным взглядом, повернулся и направился обратной дорогой. Сыроед двинулся следом, но через минуту остановился и сказал:

– Все-таки нужно зайти к Сеньке. Что он в сарае будет жить? Теперь всё равно она уехала…

– Пойдем, ты же с ним в ларьке пиво пил! – с иронией ответил Пырьев.

Остановились они уже около забора, за которым шумел роскошный сад, а между деревьями виднелся сарай, за ним – дом Чалого. В саду никого не было видно и около строений тоже. Калитка была не заперта и копы, чувствуя себя немного не в своей тарелке, зашли и направились к дому. Амбарный замок с сарая исчез, будто его и не было. Дверь сарая была приоткрыта, но ребята преодолели искушение поискать кого-нибудь внутри. Тихон заглянул в окно дома, находящееся в тени раскидистой яблони. Он увидел довольно странную и непонятную на первый взгляд картину. Комната была достаточно хорошо освещена солнцем благодаря двум соседним окнам, у стола сидела нестареющая Оксана и смотрела на стоящего перед ней на коленях мужа, который что-то тихо говорил. Пырьев отпрянул от окна, схватил за руку Сыроеда и потащил его в сторону калитки. Тот не упирался.

По дороге в Управление полицейские встретили возвращающихся с речки детей Чалого, все шестеро были веселы, а волосы еще не просохли. Михаил без внимания оставил проходящую мимо парочку, а Ванек неожиданно подмигнул и широко улыбнулся. Похоже, семейные проблемы закончились…

Управление напоминало пчелиный улей. Только ребята вошли, как дежурный сообщил, что Пронин Николай Захарович ушел в отставку с сегодняшнего дня и сейчас находится дома. Бякин временно исполняет его обязанности и с оперативной группой занимается расследованием первого убийства в Бушинове за последние тридцать лет. Мздрыкин ждет их в кабинете.

Пырьев и Сыроед с каким-то неприятным предчувствием проследовали на второй этаж. Ефрейтор наливал себе стакан водки, рядом на столе стояла початая бутылка и еще два пустых стакана. Увидев приятелей, он молча налил и им.

– За упокой её души! – буркнул Мздрыкин, залпом выпил и проследил, чтобы Тихон и Владимир сделали тоже самое.

– За что это мы пьем? – спросил непонимающий Сыроед.

– Не за что, а за кого! – ответил ефрейтор и немного помолчал. – Правильно кто-то сказал: неисповедимы пути человеческие! Застрелилась она у меня на глазах! Только высадил её у автостанции, проследил, чтобы билет купила, сумку засунул в салон. А Марина Евгеньевна стояла снаружи автобуса. Я смотрел через стекло, как она из своего радикюля вынула табельное оружие майора и пустила пулю себе в висок. Шума там было! И крови много…