Международное право
Выяснив затем (§ 29) значение внутренне-государственных территориальных законов, – устанавливаемых ли по собственной воле государств или же в силу принятого ими на себя международного обязательства, – как источников международного права, автор, в заключение, останавливается (§ 30) на вопросе о совместном действии источников международного права (Quellenverbindungen), указывая на то, что весьма нередко норма, регулирующая данное правовое явление из области этой дисциплины, может явиться результатом общего, соединенного в различных комбинациях действия указанных выше отдельных ее источников.
В дальнейшем изложении учения об источниках международного права проф. Гольцендорф устанавливает (§ 31) отношение их к источникам права национального (считая, что нормы последнего должны быть согласуемы с признаваемыми вообще, а поэтому также и данным государством нормами международного права), к действию национальных судов (§ 32) (находя, вопреки более общепринятому мнению, что в вопросах, касающихся международного права, приговор суда может основываться непосредственно на нормах этой дисциплины, хотя бы и не воспроизведенных национальным законодательством) и, наконец, к науке (§ 33), (признавая значение непрямого, посредственного источника права, по крайней мере, за согласующимися началами различных научных систем).
Следующая часть учения об источниках международного права посвящена вопросам об их толковании и кодификации, причем в отношении первого (§§ 34, 35) автор особо указывает на затруднения, обусловливаемые отсутствием авторитетного органа для поддержания соответствия между понятиями из области международного права и выражающими их терминами, а также и различием многочисленных языков, на которых совершается развитие международного права и его актов. В виде основных принципов интерпретации договоров автор устанавливает, что ею всегда должно устраняться намерение вводить что-либо, противоречащее общему международному обычному праву, что договоры, язык которых совершенно неизвестен контрагентам, должны считаться в случае возникновения каких-либо затруднений и сомнений как бы несуществующими, что международно-правовая презумпция говорит всегда в пользу исторической последовательности и что поэтому для толкования актов имеет особое значение изучение самого их происхождения, например, знакомство с протоколами, дипломатической перепиской, декларациями правительственных органов и т. п.
Что касается кодификации международного права, то автор, обращая внимание на ее трудности, обусловленные различием языка и систем законодательств, необходимостью полного единогласия участников и отсутствием постоянных органов для кодификационных целей, вместе с тем указывает на возможность и желательность частичной кодификации в таких имеющих наиболее общее значение вопросах международного права, как, например, касающиеся морского права и частного. В этом отношении проф. Гольцендорф отмечает деятельность Института международного права, как авторитетнейшего подготовительно-кодификационного органа (§ 36). Общая же кодификация международного права не представляется проф. Гольцендорфу ни возможной, ни желательной, так как ввиду особенностей этого права от нее нельзя ожидать, с одной стороны, установления того правового единства, какое является положительной стороной кодификации в области внутренне государственного права, а с другой – едва ли могут быть избегнуты при кодификации отрицательные ее стороны, заключающиеся в задерживающем влиянии на естественную эволюцию права (§ 37).
В заключение рассматриваемого учения об источниках международного права проф. Гольцендорф останавливается на вопросах об их сравнительном значении и на историческом их характере (§§ 38 и 39). Признанию и обычному праву как источникам международного права он отводит первое место по сравнению с договорным правом, имеющим перед собой, по мнению автора, лишь те задачи, которые проистекают от недостаточности и неприменимости обычного права.
Выяснив вкратце первостепенное значение истории как сферы развития международного права и его источников, автор переходит к изложению следующей части своего труда, заключающей в себе очерк исторического развития международных правовых и государственных отношений до Вестфальского мира. Этот исторический очерк развития правообщения между государствами вместе со следующим за ним в виде литературно-исторического обзора трудов по международному праву, очерком процесса идей этой науки, должны дать, по мысли автора, полную картину ее эволюции.
DRITTES STÜCK. DIE GESCHICHTLICHE ENTWICKELUNG DER INTERNATIONALEN RECHTS-UND STAATS BEZIEHUNGEN BIS ZUM WESTPHÄLISCHEN FRIEDEN
VON FRANZ VON HOLTZENDORFF. SEITE 157–392. §§ 40–84
Erstes Kapitel. Die Anfänge im Orient. Ss. 159–198. §§ 41–48
Исторический очерк (один из наиболее подробных в литературе международного права) разделяется на шесть самостоятельных глав, посвященных: первая – Востоку, вторая – Греции, третья – Риму, четвертая, пятая и шестая – Средним векам (христианство, германизм, торговое и морское общение в Средние века), и седьмая – эпохе реформации.
Автор прежде всего высказывает свою точку зрения на вопрос о существовании международного права в древности (§ 40); по его мнению, едва ли основательно разрешать этот вопрос в отрицательном смысле, если только, конечно, не применять к древним культурным государствам масштаба современной нам дисциплины международного права. В конце концов, замечает автор, различие между древнейшими представлениями о сущности международного общения и теперешним состоянием международного права все же не так велико, как различие, например, между началами первобытного уголовного права, основой которого была кровавая месть, и нынешними нормами этой дисциплины. И в древнейшие времена также есть, несомненно, налицо различные виды и способы человеческого и государственного общения на международной почве, к числу которых автор относит и завоевание, и разбойничьи набеги, и переселение, и торговый обмен, и обмен культурный (идеями, нравами, обычаями), и, наконец, ведение взаимных сношений при посредстве посольств. Указанную точку зрения автор кладет в основание даваемых им исторических эскизов международных отношений египтян (§§ 41 и 42) и финикиян (§ 43) (преимущественно мирный, культурный и торговый характер общения с другими народами), Вавилона и Ассирии (§ 44), и мидийско-персидского царства (§ 45) (воинственно-завоевательный характер общения), а также и более подробного очерка истории древне-еврейского мира (§§ 46, 47 и 48), который, несмотря на свой характер теократической нетерпимости по отношению к современным ему народам, оставил, как доказывает автор, неизгладимые следы на всем последующем культурном развитии истории человечества.
Zweites Kapitel. Hellas und Hellenenthum. Ss. 198–242. §§ 49–56
Но еще большее влияние принадлежит в данном случае древне-греческому миру, космополитический характер которого дает ему, по словам автора, первое место в этом отношении среди других государств, как древнего, так и нового мира. Проявления международного права проф. Гольцендорф находит уже в древнейшей истории Греции, – правда, лишь по отношению к грекам же, но не к варварам, – в виде института проксении, организации Амфиктионова и других политических союзов, регулирования некоторых вопросов права войны (формальное объявление ее, смягчение участи военнопленных, осуждение некоторых средств войны) и даже разрешения третейским судом споров между отдельными греческими государствами. Исторический очерк Греции изложен у проф. Гольцендорфа настолько подробно, что заключает в себе даже особые отделы о греческом искусстве и о науках, – в частности же, о греческой философии, главнейшей чертой которой является, по мнении автора, ее широко-общественный характер, отличающий ее от мистического направления философии Востока, и развитие в ней, начиная, в особенности, от Сократа, идеи свободы личности и общечеловеческого права, в которой и кроется корень научных принципов международного права.
Drittes Kapitel. Das Römerthum. Ss. 242–286. §§ 57–64
Не менее подробно изложена у проф. Гольцендорфа, в следующей (III) главе, история римской культуры, с точки зрения проявления в ней идей международного права и общения. После общих замечаний об исключительном значении Рима в отношении развития правовых институтов и идеи права, автор рассматривает специально развитие у римлян идеи права международного, начинающееся, по его мнению, еще с древнейших времен в виде сакрального права, органами которого были фециалы, и выражающееся также и в деятельности других международно-правовых органов, к числу которых проф. Гольцендорф относит recuperatores (судебный институт для разрешения споров об имуществе между подданными различных государств или национальностей), суд центумвиров (для случаев, для которых не было другой определенной подсудности), сенат, в качестве высшего органа ведения внешних сношений и т. д. Опровергая мысль о том, будто бы у римлян война была естественным состоянием, автор разделяет всю вообще область отношений Рима к другим народам, помимо отношений во время войны, также еще и на союзные, т. е. основанные на специальных договорах, и на нормально-мирные, вытекавшие или из общих договоров или из фактического положения вещей. Останавливаясь более подробно на вопросе об отношениях во время войны, проф. Гольцендорф находит в них проявление правовых начал прежде всего в самом представлении о войне, как о международной тяжбе, в известном признании необходимости для объявления ее определенных оснований (отражение разбойничьего набега, оскорбление посольства, нарушение договора, участие в войне противника), в самом обычае формального объявления войны и т. п. Широкое развитие в отношениях Рима с другими народами права договорного приводится автором также в качестве одного из доказательств существования в ту эпоху международного права, равно как и развитие, благодаря, в особенности, институту praetor peregrinus, jus gentium в применении к правоотношениям между иностранцами, в чем и выражалась на практике нашедшая себе впервые признание в греческой философии идея уважения к человеческой личности, независимо от ее и национальности.
Viertes Kapitel. Die christliche Kirche im Mittelalter
Ss. 287–313. §§ 65–69
Историю международных отношений в Средние века автор начинает очерком христианской Церкви в эту эпоху (гл. IV), причем в основание своего изложения он кладет мысль о правовом значении христианской идеи, заключающемся, по его мнению (§ 65), в том, что в христианстве нашли себе выражение и соединение как теократические идеи еврейства, так и космополитические – элленизма и, наконец, государственные начала, обязанные своим происхождением Риму. Христианское учение, говорит проф. Гольцендорф, не отменило определенно никаких национальных, римских или еврейских законов, но все они были внутренне изменены подчинением их нравственному религиозному велению повиноваться более Богу, чем людям. Во всяком случае, прибавляет он, слишком далеко идут те философы истории, которые при оценке христианства находят, будто бы от него лишь и начинается возникновение международно-правовых идей. Указавши далее на значение церковных миссий, а также и паломничества (§ 66), и рассмотрев затем сущность ислама по сравнению с христианством (§ 67), автор останавливается более подробно (§§ 68 и 69) на истории Церкви в Средние века, выясняя международное значение вселенских соборов, а впоследствии папской власти. Достойно внимания заключение автора об ошибочности господствующих представлений о рассматриваемой эпохе, как о состоянии полного хаоса и разрозненности, тогда как, замечает он, скорее можно сказать, что ни в какую другую эпоху нельзя найти столь высокой степени международных связей в области государственно-общественной культуры, столь сильно развитых отношений общности и столь могущественных пунктов единения, какими являлись в XII веке, наиболее выражавшем в себе идеи Средних веков, наряду с Папством, также и рыцарство и жизнь городских общин. Заключительная часть главы посвящена рассмотрению взаимных отношений между Церковью и государством в Средние века.
Fünftes Kapitel. Das Germanenthum im Mittelalter
Ss. 313–348. §§ 70–74
Дальнейшее изложение истории Средних веков, с точки зрения эволюции международно-правовых идей, заключено автором в особые очерки развития главнейших факторов жизни этой эпохи: германизма, развития городских общин и торгового и морского общения и, наконец, реформации.
Глава о германизме (V) начинается общими рассуждениями об его значении (§ 70), которое, согласно формулировке автора, заключается в том, что, в противоположность римским идеям всемирного владычества, германизм принес с собой новый порядок координированного существования отдельных вполне самостоятельных государств, благодаря чему область развития и применения международно-правовых норм значительно расширилась. Этому нисколько не противоречило и возрождение Священной Римской Империи, так как в действительности значение последней сказывалось не внутри пределов тогдашнего международного общения, а вне их: признававшие новую власть отдельные государства сохраняли вполне автономию в своих взаимных отношениях, центр же тяжести международного значения Римской Империи лежал в объединительном характере ее для этих государств по отношению к чрезмерному усилению духовной власти, а также и к борьбе с исламом (§ 71).
В заключение, после кратких исторических очерков феодализма и, затем, постепенного процесса ограничения – при посредстве институтов Божьего и земского мира, – господствовавшего в феодальную эпоху обычая частной войны (§§ 72, 73); проф. Гольцендорф останавливается более подробно (§ 74) на истории рыцарства и на выяснении значения его, как общеевропейского института, бывшего в Средние века носителем на практике идеи общественной и воинской чести и морали.
Sechstes Kapitel. Städtewesen, Handel und Seeverkehr im Mittelalter
Ss. 348–366. §§ 75–79
Шестая глава – о городских общинах и о торговом и морском общении в Средние века – заключает в себе наряду с очерками общеисторического значения, касающимися развития торговых сношений в рассматриваемую эпоху, и руководящей роли, принадлежавшей в этом отношении итальянским городам и Ганзейскому и другим союзам (§§ 75, 78 и 79), также и изложение развития таких, имеющих специально международно-правовой интерес и значение вопросов, как эволюция морского права и консульского института. В отношении первого автор указывает (§ 76) на важное значение резвившегося, начиная с XIII века, института адмиралитета в лице назначавшихся более крупными государствами адмиралов, которым отведена была специальная область компетенции морского права и поддержания порядка на море, где до этого торговое плавание находилось в полной зависимости от произвола всякого, на стороне которого была фактическая сила. Но главнейшее значение в этом отношении автор признает за постепенно развивавшимися, на почве сознания общих интересов, международными морскими обычаями и законами (Иерусалимские Ассизы для Востока, Амальфийские законы – для центрально-итальянской группы государств, законы южно-французских и аррагонских городов и, в особенности, такие международные акты, как Consolato del Mare – для южной Европы и правила Олерона – для северной). Относительно консульских учреждений (§ 77), автор указывает на первоначальное значение, возникновение и развитие этого института, в связи с расширением торгового и морского оборота, которое побуждало государства тогдашнего мира, по примеру итальянских городов, впервые вступивших на этот путь, заботиться об организации известного порядка, через посредство особых органов, какими и являлись консула, в области прав и интересов торговых людей, пребывавших вне пределов своего отечества.
Siebentes Kapitel. Das Reformationszeitalter. Ss. 365–392. §§ 80–84
Исторический очерк эпохи реформации, изложенный в следующей, заключительной главе (VII), начинается обзором периода истории, называемого эпохой возрождения, зачатки которого автор видит в деятельности византийских ученых, во множестве переселившихся, после взятия Константинополя, в западную Европу и пробудивших в ней интерес к античному миру, к занятию искусствами и науками (§ 80). Постепенное пробуждение общественной мысли, перешедшее в могущественное движение, известное под именем гуманизма, явилось первоисточником еще более могучего реформационного движения (§ 81), направленного против эксцессов дисциплины Церкви и папской власти и способствовавшего, в числе других многообразных причин, полному укреплению светской центральной монархической власти (§ 82). Из последнего же явления вытекала, наряду с другими его последствиями, правильная организация постоянного войска, а также и постоянных органов дипломатических сношений (§ 83), для наблюдения, в интересах данного государства, за тем, что происходит у его соседей. В заключение рассматриваемой главы, проф. Гольцендорф останавливается на вопросе о значении закончившего тридцатилетнюю войну Вестфальского мира (§ 84), которое он видит в том, что принцип свободы вероисповедания, ранее основывавшийся на терпимости отдельных государей или на действии односторонних и поэтому доступных изменению актов внутреннего законодательства, введен был этим трактатом в международную практику в качестве неизменной договорно-правовой нормы, путем окончательного взаимного его признания суверенными государствами. Это в связи с началом всеобщего признания принципа равенства суверенных государств дает, по мнению автора, Вестфальскому миру значение исходного пункта современного международного права.
VIERTES STÜCK. LITTERARHISTORICHE UEBERSICHT DER SYSTEME UND THEORIEN DES VÖLKERRECHTS SEIT GROTIUS. VON A. RIVIER
SS. 393–523. §§ 85–123
За рассмотренной только что третьей частью книги, посвященной историческому очерку международных правовых и государственных отношений, следует, литературно-исторический обзор систем и теорий международного права, принадлежащий перу проф. Ривье и составляющий содержание четвертой части всего труда. Эта часть, в свою очередь, разделяется на семь отдельных глав следующего содержания: 1) основание Гуго Гроцием науки международного права, 2) английская школа XVII и XVIII столетий, 3) школа естественного права, 4) теория Вольфа и последователей Гроция, 5) школа положительного международного права, 6) обзор философии права, начиная от Канта и 7) новейшее направление философского и эклектического позитивизма.
Erstes Kapitel. Die Begründung der Völkerrechtswissenschaft durch Hugo Grotius. Ss. 395–415. §§ 85–88
Отдавая Гроцию всю дань уважения, как «отцу международного права», проф. Ривье вместе с тем обращает однако внимание и на заслуги предшествовавших ему, занимавшихся разработкой вопросов международного права ученых (§ 85), среди которых он называет Бартола, Иоанна де-Линьяно, Мартина Laudensis, Paris de Puteo, Оноре Боне, Христину Пизанскую, Андреаса Барбацио, Гондиссальва-де-Вилладиего, Иоганна Лупус, Георга Лориха, Фридриха Мартини, Галбриттера, Николая Рейснера, Швабе, Гунниуса, Хемница, Неймайр фон-Рамсла, Вильгельма Маттеи, Франциска Apиaс-де-Вальдерас, Альфонса Альвареца Гуерреро, Иоанна де-Картагена, Доминика а Сото, Франциска а Виктория и Франциска Суареца; Пиетро Белли, Джулио Феррети, Альберика Гентилиса; Бальтасара-де-Айала и многих других. Подробное перечисление имен всех этих писателей, с указанием той области международного права, на разработке которой они останавливались, делает из этой части рассматриваемого труда весьма полный библиографический указатель для изучения того периода, к которому относятся работы названных ученых. Краткая биография Гроция, разбор его «Libri tres de Jure Belli ac Pacis» и, наконец, перечень изданий этого труда, его переводов и комментариев к нему составляют дальнейшее содержание рассматриваемой главы (§§ 86, 87 и 88).
Zweites Kapitel. Die Engländer des XVII und XVIII Jahrhunderts
Ss. 415–423. §§ 84–91
Следующая, вторая глава, посвященная английской школе XVII и XVIII столетий, начинается общими замечаниями (§ 89), в которых автор указывает на преимущественно практический характер и на самостоятельность развития науки международного права в Англии, где вопросами из этой области занимались отчасти уже до Гроция такие умы, как Бэкон, Мильтон, Гоббес и др. Особенно подробно останавливается автор на значении Зёча (§ 90), которому принадлежит честь установления для науки международного права термина jus inter gentes, впоследствии упрочившегося в большинстве языков. В согласии с Омптеда, проф. Ривье указывает также на заслуги Зёча, как автора первого систематического курса собственно международного права, причем отмечает, в особенности, то внимание, с которым он, выгодно отличаясь в этом отношении от Гроция, относится к современным ему историческим событиям. Из других представителей рассматриваемой английской школы автор называет (§ 91) известных судей Лиолайн Дженкинса и Лорда Стоуэлля, а из числа англичан, примыкающих к школе естественного права – Шаррока, Ричарда Кумберлэнда и др.
Drittes Kapitel. Das Naturrecht. Ss. 423–440. §§ 92–96
В третьей главе проф. Ривье дает очерк развития школы естественного права, во главе с Пуффендорфом, причем, признавая все крупное значение трудов этого мыслителя для развития общей теории права, находит однако, что влияние его на развитие, в частности, науки международного права едва ли можно признать благотворным, при том полном отрицании им положительного характера этой дисциплины, которое, в сущности, лишает ее всякого самостоятельного значения (§ 92). Среди других представителей школы естественного права проф. Ривье называет, помимо Томазия (§ 93), еще Кокцеи, Буддеуса, Гейнекция, Грундлинга и др. из числа немецких ученых (§ 94), а из представителей других национальностей – Барбейрака, Бурламаки, де-Феличе и др. (§ 95). В этой же главе, наряду с очерком школы естественного права, заключается и краткий обзор трудов современных началу развития этой школы противников ее (§ 96), в лице, в особенности, Рахеля и Текстора, которых автор называет предшественниками и даже представителями позитивного направления XVIII и XIX столетий, высказывая однако мысль о том, что действительное развитие позитивного направления в науке международного права могло вести свое начало только от Лейбница, благодаря предпринятому им впервые изданию международных трактатов, явившемуся исходным пунктом для развития такого направления путем изучения и разработки этих актов.
Viertes Kapitel. Wolff und Grotianische Ueberlieferung
Ss. 440–456. §§ 97–100
Приводя далее (гл. IV) имена и названия трудов ученых – последователей Гроция, в числе которых упоминается также и Лейбниц (§ 97), проф. Ривье останавливается, главным образом, на изложении теории Вольфа и его последователей, с Ваттелем во главе (§§ 98, 99, 100). Заслугу Вольфа автор усматривает в том, что он, выделив международное право из общей области права естественного, возвел его на степень самостоятельной дисциплины. Главнейшая же особенность его учения заключается в разработке идеи общности между отдельными государствами, как членами мирового государства, называемого им civitas gentium maxima. Среди «вольфианцев» автор, помимо Ваттеля, заслугу которого он видит в популяризации идей Вольфа, называет Икштадта, Кареля, Шродта, Неттельбладта и многих других.
Fünftes Kapitel. Das positive Völkerrecht. Ss. 456–468. §§ 101–104
Обращаясь затем к изложению позитивного направления в области международного права (глава V), проф. Ривье разбирает теории родоначальников этого направления Мозера, Бинкерсгука, а затем Мартенса. Не отрицая крайностей первого из этих писателей, автор находит однако, что они сыграли свою положительную роль в качестве средств реакции против чрезмерного увлечения всесильными теориями естественного права; что же касается Мартенса, то, называя его истинным основателем современного позитивного международного права, проф. Ривье вменяет ему в особую заслугу систематизирование этой науки, а также и то, что он первый действительно «ввел в нее историю».
Sechstes Kapitel. Die Rechtsphilsophen seit Kant
Ss. 468–468. §§ 105–109
В главе о философах права, начиная с Канта (гл. VI), проф. Ривье указывает, как на характерные черты учения автора «критики чистого разума», на его теорию о постепенном приближении к состоянию вечного мира и на понимание международного права, как jus publicum inter civitates. Упомянув затем о значении для международного права Фихте, в качестве представителя скорее естественно-правового направления, и о Гегеле и об его понимании международного права, как внешнего государственного права (äusseres Staatsrecht), автор приводит вкратце также и воззрения новейших немецких философов, с Аренсом во главе, и англичан – Бентама и Лоримера, представителей противоположных одно другому направлений – утилитаризма и абсолютизма, причем отмечаются, в частности, принадлежащее Бентаму установление термина «International Law» и идея Лоримера о взаимозависимости (interdépendance) между государствами.