Жизнь волшебника

Автор

Александр Гордеев

Жанр

Современная русская литература

Год написания книги

1985

<< 1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 172 >>

На страницу:

Перейти

17 из 172

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

бездетностью можно, в конце концов, смириться, если придать ей некий смысл. И тут-то, уже при

этом необычно достигнутом спокойствии, у Маруси вдруг появляется ребёнок! Достаётся он ей,

конечно, как и все дети, от Бога, но только не через себя. Её молоденькая двоюродная племянница

Алка, выпорхнув после десятого класса в город учиться на штукатура, через год возвращается

беременной. Впрочем, «возвращается» – это мягко сказать.

Вначале, ещё в городе, Алка пытается всеми способами освободиться от ребёнка (советчиц в

общежитии хоть отбавляй): горстями ест таблетки, пьёт водку, в городской бане парится,

подтягивается на турнике. Ничего не берёт. Ребёнок уходить не хочет. И уже, как видно, не уйдёт.

Тогда наступает очередь другим советам:

– Как родишь, так сразу и отказывайся от него. Но главное – не смотри на него, иначе всё – не

выдержишь. Нет, мол, его, и всё. И что там унесли – не знаю. Хотя, можно и по-другому… Ты,

главное, на учёт не вставай, чтоб никто про него не знал. Затягивайся, не показывай. Ты здоровая,

деревенская – родишь и без больницы. Ну, а потом сама знаешь, куда его – не ты первая, не ты

последняя. Зачем свою молодость губить?

14

Но в этом змеином сценарии, уже хорошо отработанном в общежитии, случается сбой. В город

приезжает Николай, Алкин отец – надо же подсобить дочке продуктами: мясо там, сливочки –

мамка только вчера вечером просепарировала.

Так уж выходит, что и сбой этот начинается с Маруси. Накануне повстречав на улице Николая,

она стала расспрашивать о племяннице: что да как?

– В общежитии живёт? – качает головой Маруся. – Ох, и голодает, наверное, девка.

И Николаю её осуждающее качание головой западает в мысли как длинная горючая искра,

садится потом ужинать – пельмешки с перчиком ароматные да скользкие, а в горле застревают –

дочка-то в городе, наверное, и вправду вся исхудала. Давно уж съездить хотел, да всё дела какие-

то, чёрт бы их побрал…

– Ну, вот что, мать, – говорит он жене, – собирай-ка харчишки. Завтра к Алке съезжу, погляжу,

как она там.

В город приезжает после обеда, находит комнату на втором этаже, а дочка после занятий вся

как есть распоясанная, не затянутая, без всякой маскировки. Николай сначала балагурит: ну, мол,

девки, да как же вы тут без родителей-то обходитесь? Да вы тут без нас с голоду загнётесь. Счяс

сливочками вас угощу… Да, удивлённо приглядываясь, видит уже, как они тут обходятся. И вся его

деревенская весёлость и балагурость осыпается, как листва.

– Понятно, – говорит он, растерянно плюхнувшись на стул и спустив мешок под ноги, – и на

каком же месяце?

– На седьмом, – глухо, как в бочку, отвечает дочь.

– И чо же, доча, делать-то будем?

Алка молчит.

– Я тебя спрашиваю или, может, ещё кого?

Смотрит пронзительно на этих «кого», а они в дверь серыми мышками одна за другой – шмыг,

шмыг, шмыг. Тут сейчас таких сливочек схлопочешь, что ещё неделю будет пучить и тошнить. Алка

же сопит и угрюмо смотрит куда-то вбок, как глупая тёлка. И чем дольше она молчит, тем отцу это

дело всё ясней становится. Неладно тут всё, ох неладно. Понаслышан уж, что они тут в таких

случаях вытворяют. Не думал только, что своя на такое способна. Понятно, что такая-то её

«учёба» – это позор на всю деревню, а если она ребёнка угробит, то и вовсе грех. И теперь уж не

только её, если он тоже в курсе.

– Ну, вот что, сучка! – подводит Николай решительный итог. – Хватит уж, наштукатурилась!

Будешь дома стайку штукатурить и уборну в придачу!

Сколько Алка ни уливается слезами, сколько ни утирается соплями: она этих семи месяцев и

ждала – есть ещё один верный способ, как молодость не сгубить, да отец непреклонен.

– Домой я сказал! Собирайся! Тебе говорю! Счяс же собирайся! Хватить нюнить! Или я тебя