Театр очищения

– Если бы я только знал, – ответил Ричард.

Движения разбойников казались Бену очень знакомыми. Он уставился на них, словно чего-то выжидая.

– Пятьдесят пенсов. Нет, сто! Любовь дороже всего стоит, – внезапно пошевелил он губами в такт голосу из колонок, обратив внимание Ричарда на себя.

– Боже, – разрыдался Бен. – Это наказание за мои грехи, – он опустил голову, все еще до конца не отдышавшись от приступа астмы. – Я знаю эту пьесу. Ее ставили в центральном театре. Я ведь мог играть в массовке. А пошел сюда. Решил съесть кусок покрупнее, – он захныкал.

В это время разбойники запели веселую бандитскую песню и все так же неуклюже танцевали вокруг принцессы.

Через некоторое время Бен все же успокоился. Ричард не понимал, как можно в такой ситуации полностью отдаться чувствам. У этого парня совсем нет инстинкта самосохранения. Все это время Ричард молчал и обдумывал план побега. В голову ничего не лезло. Буквально ничего. Оставалось надеяться только на везение, которого в этом проклятом месте нет. Еще раз попробовав вырваться и убедившись, что это бесполезно, он услышал голос Бена:

– С руками у тебя совсем беда. Может образоваться гангрена, – промычал Бен.

– Знаю, – задумчиво ответил Ричард.

Напоминания вызвали сильнейший зуд, такой что хотелось ладони сунуть в работающий блендер. Это не такой зуд, который, если не чесать, быстро проходит – скорее, наоборот. Такое чувство, что под кожей звенит миллион будильников, концентрированных в одной точке.

Дверь, находившаяся сбоку от Ричарда и позади Бена, заскрипела. Из-за проема выглядывал небольшого роста человек в черном капюшоне. Он наблюдал за ними, пока Ричард не обернулся и не обнаружил шпиона. Лицо рассмотреть не удалось, так как сразу же человек опустил голову и, пробежавшись, скрылся за поворотом коридора.

– Эй! – крикнул Ричард вслед.

Он был уверен, что это тот карлик, которого он увидел перед прослушиванием.

– Что? – Бен посмотрел на Ричарда и понял, что сообщение адресовано не ему. – Что там? – более испуганным голосом сказал он. Чтобы посмотреть на дверь, Бену было необходимо повернуть голову на сто восемьдесят градусов или сломать шею.

– Да ничего, показалось. – погрузившись в раздумья сказал Ричард.

Акт 3

“Каким же чудовищем нужно быть, чтобы организовать подобное кощунство?”, думал Ричард, наблюдая, как у разбойника в разгаре танца отвалилась рука. Видимо, была плохо привязана к манекену. Бен не реагировал и не отводил глаз от сцены. Казалось, он что-то знал, но не хотел говорить. На мгновение Ричард подумал, что Бену нравилось выступление. Но он не похож на тех, кто сидел в зале – в отличии от них, его лицо источало отчаяние и боль. Бен еще пытался освободить конечности от пут. Ничего не получалось. Хоть бы на миллиметр продвинуться. Нет. Веревки крепко держали его в петле. Есть моменты, когда хоть какое дыхание не открывай – ничего не получится. Паршивое чувство.

Сцена с бандитами длилась недолго. За это время Ричард несколько раз оборачивался на пустой дверной проем. Сцена закончилась и кулисы закрылись. Тусклый свет фонарей осветил декорации. Выступавшие на сцене актеры разъехались по углам. Ричард и Бен переглянулись, ожидая худшего. Послышался топот, и из коридора вышло несколько человек. Половина из них убирала передвижные декорации за кулисы к кубообразным клеткам, которые, как подумал Ричард, нужны для последующих сцен. Один из них взял тело девушки, играющее роль Луизы, отсоединил его от рельс и потащил за собой через сцену к Ричарду и Бену. Коллектив работал слаженно, все заняты своим делом. За кулисами театр жил жизнью безответного безумия.

– Эй, ублюдки, отпустите нас! – закричал Бен.

В ответ никакой реакции. Его лицо сразу поменялось на такое, какое бывает обычно когда жалеешь о чем-то. Парень, что волок девушку по полу, проходя рядом с Ричардом и Беном, окинул их взглядом и крикнул: “Себастьян!”. Человек, которому адресовалось сообщение, стоял вплотную к актеру-бандиту, и тушью подводил его наполовину сгнившие брови. Он повернул голову и, сложив руки на груди, вздохнул, всем своим видом показывая – «Опять ты меня отвлекаешь!». Он дернул несколько раз головой, пытаясь избавится от локона черных волос на лице. Человек, держащий труп девушки, поднял подбородок и направил его в сторону Ричарда и Бена, не отводя взгляда от Себастьяна, словно приказал подойти к ним. Не стоило Бену кричать. Хотелось орать во все горло, чтобы их освободили, но, приняв реальность, какой бы кошмарной она не была, они поняли, что теперь лучше молчать. Себастьян грациозно двинулся к ним, а парень, недовольно махнув головой, поволок девушку дальше. С первого взгляда определить пол Себастьяна не удалось. Хотя, какое это имело значение?

– Ага, вот и вы, простите, не узнал ваши милые мордашки среди других. Как проходит выступление? – не придавая ничему значения, он достал кисть.

Отвечать Ричард не стал. Себастьян пальцем вытер его заслезившиеся глаза и кистью подвел контур глаз. Прищурившись, он легкими мазками, точно, как художник, что вырисовывает портрет своей возлюбленной, кистью проводил по его ресницам.

– Не дергайся, – сказал он.

Ричард чувствовал себя куклой, которую в любой момент могут разобрать на части. Себастьян щелкнул колпачком от туши и спрятал ее в карман на поясе. Из-за спины он достал кисть потолще. Себастьян прошелся ею по лицу говоря женоподобным голосом:

– Вам еще выступать, меньше слез – от них грим портится, – моргнув глазами так, как обычно моргают новорожденным детям, он дал понять, что закончил. Его черные как две бездны глаза утопали в ехидности. Хотелось навсегда убрать эту наглую ухмылку с его мерзкого наполовину мужского лица. Устоять перед искушением плюнуть в эту морду не мог бы самый принципиальный человек, включая и Ричарда.

– Пошел ты, пидор обдолбанный, – он уже собрал нужное количество слюны на языке, но удар ладонью по щеке дал ему плюнуть в другую сторону, отчего несколько капель попали на Бена.

– Не сметь! – он оттопырил указательный палец и пригрозил им.

Тьма локона волос на лице сливалась с безумием его широких зрачков.

– Скажи спасибо, что ты выступаешь, дорогуша, – он посмотрел на Бена.

– Бери пример с толстячка и помалкивай, – он спрятал локон за ухо и подошел к Бену.

Тот затрясся при виде черных как смоль глаз и худого тела. Себастьян вплотную приблизился к его лицу. Бен закрыл глаза и с каждым вдохом вспоминал, как над ним издевались в школе. Кистью потолще он прошелся по его лицу, будто стряхивая пыль.

– Ты мне нравишься, – сказал он ему на ухо, и Бен зажмурился сильней. Себастьян схватился за бок пояса и вынул из него небольшой нож, не отводя глаз от Бена.

– Открой глаза, – сказал Себастьян. Он взял нож двумя пальцами и пошевелил им как маятником на нитке. Бен его не слышал, он находился в мире воспоминаний, где, зажмурившись, можно избавится от проблем.

– Открой глаза! – крикнул Себастьян. Кошмарная реальность заставила его прийти в себя. Бен увидев нож и заскулил, как щенок, стараясь отдалить голову от него. Но Себастьян приближал холодное оружие к голове бедняги, пока не коснулся лба.

– Успокойся, это всего лишь нож, – улыбнулся он. Казалось, что у Бена опять начинается приступ. – Все хорошо, Бен, ты станешь лучшим актером. – продолжал Себастьян.

Только Ричард открыл рот чтобы закричать «Отвали от него, тварь!», как передумал, увидев отблеск света на лезвии ножа. Сейчас он не в том положении, чтобы хоть как-то помочь. Себастьян повел плоской стороной лезвия ото лба вниз по щеке, потом по шее и груди. Зрачки Бена следили за острием, отчего казалось, что глазные яблоки повернутся обратной стороной. Добравшись до живота, он остановился. Бен на вдохе втянул живот, но нож не отставал, так что на выдохе он бы проткнул его тело. От страха он еще больше старался убрать пузо от опасной стали, отчего кишечник сводило мучительным ноем тошноты.

– Мы оба знаем, что рано или поздно ты это сделаешь, выдыхай, – сказал Себастьян, приставив нож в упор животу. Бен молчал, издавая лишь потрескивающие звуки слюны проходящей через зубы.

– Из тебя вышел бы хороший пантомим, – он отрезал несколько нитей на одежде Бена и повернулся. – Удачного выступления, Ричард.

Себастьян скрылся за дверным проемом в коридор. Конкретика сбила Ричарда с толку, он расценил это как угрозу, и пожалел, что не промолчал. Бен все еще напряженно дышал сквозь зубы.

– Черт, чем я такое заслужил? – он посмотрел вверх, словно обращаясь к Богу.

– Никто такого не заслуживает. Возьми себя в руки, нужно думать, как отсюда выбраться, – заявил Ричард.

– Это невозможно, я точно не… – Бен хотел что-то сказать, но замолчал, заметив, как тело Луизы волокут обратно.

Она одета по-другому. Это было старое тряпичное платье, в которое, видимо, по сюжету пьесы ее переодели разбойники. Парень, что ее тащил, положил тело в одну из клеток, стоявших за кулисами. Работники театра один за другим стали расходиться. Себастьян выскочил из дверного проема и подбежал к девушке. Он достал нож и начал ковырять им ее лицо. Со всей злобой он резал кожу, что-то бормоча под нос, пока рот не превратился в мерзкое месиво. После он встал и, подмигнув то ли Ричарду, то ли Бену, ушел.

– Вот ведь больной ублюдок, – заявил Ричард, заметив разорванный рот девушки, и от такого зрелища отвернулся на задумчивого Бена. Задумчивость – это не та реакция, которую он ожидал от столь ранимого человека. “Может, это эмоциональный шок”, подумал он и решил окликнуть приятеля, чтобы хоть как-то отвлечь его от хаоса, творящегося в голове. Бен не отреагировал.

– Черт, я знал, – словно озаренный промолвил Бен. – Мы спасемся, спасемся! Та девушка в клетке, перед тем, как ее переодеть, ее отвязали от этой хреновины. – Бен говорил, вселяя доверие, но Ричарду было непонятно, к чему он клонит. – Я знаю эту пьесу. Сейчас идет третий акт, так как Луизу переодели бандиты. Если по сюжету, – Ричард заметил, как Бену неприятно говорить подобными терминами в контексте происходящего, и в этом они были полностью солидарны. – Мы играем братьев Гримбси, то нам немного повезло. В шестом акте наших персонажей будут переодевать. Им придется нас развязать и снять старые лохмотья, тут то мы и ударим, – Ричард представил давно забытый им мультик из детства, правда, он не помнил какой.

– Мы ведь не в сказке, это ни за что не сработает. Мы в сраном театре, где тела людей используют в качестве кукол. Думаешь, они не догадаются что мы захотим убежать?

– А что, если притворится мертвым?

– Нет, – Ричард усмехнулся, но ухмылка быстро спала. – Наверняка, кто-то догадается воткнуть нож в руку, и плану конец.

– Они же психи. Моя бабушка вот, думала, что я погиб в аварии, потому что был невнимателен за рулем, а в мое тело поселился совершенно другой человек. Может, и с ними так же.

– Идея безумная, но что нам еще остается, – немного подумав заявил Ричард, и его ладони снова зачесались. “В противном случае, нас убьют после пьесы”, подумал он.

– Забавно, у меня ведь даже автомобиля нет, – Бен опустил голову.