Мгновения
– Это свет Православья, он правильный дарит ответ.
* * *
Тишина на реке, три танкиста в «Армате» ждут хмуро,
У них мало снарядов – остался всего миллион,
А там двести идут, захотели ресурсов, вот дурость,
Есть такие пророки, не сбылся бы этакий сон.
А другие увидели в Турции бойню и взрывы:
Там шестьсот миллионов сошлись, не растащишь водой…
Кто же здесь на земле будет прав и доволен счастливый…
А в Израиле – точка, там битва под лютой горой.
Там сойдутся все бесы, пророки, народы, ресурсы…
Кто, кого и зачем? – у кого заблужденье и долг?
Или, может, уйти и построить убежище юрко?
– Без молитвы всё хмуро, а с ней – просветленье и толк.
* * *
Мудрецы из сиона мудры и предвидели много,
Но мы тоже не лыки и видим обратный эффект:
У нас свергли царя и разлили в истории дёготь,
Но победа не близко, не будет, уверены – нет.
Так должно быть и будет, и в этом есть тайна и горе:
У них ум, состоянье и вроде расчищенный путь,
Но у нас есть душа и надеждою с мудрыми спорим,
И никто Православье не сможет в тупик повернуть.
Всё опять об одном: состязанье лукавого с Богом:
Будет много нюансов и где-то тактичных побед,
Но в стратегии есть: отступление, битва и локоть,
И в итоге тьма рухнет, да здравствует истинный Свет!
* * *
Всей мозаики гамма всё время приходит в движенье,
Нет стабильности верной, не входит для вечности пазл,
Как бы некий объект, закрывает духовное тенью,
Или выбран негодный, неверный, обманный типаж.
Это так, но по жизни всё это сурово и больно,
И что в этой картине? – самим ничего не видать…
Постепенно доходит не всем – напряжение в вольтах,
Они больше всё мечут: орёл или решка – пятак.
Есть, конечно, и помощь: кому-то молитва сил внешних,
Это дар и везенье, а где-то сей угол пустой,
– Помоги нам, Господь, просвети окаянных и грешных,
И надёжный и верный вид каждой картины устрой.
* * *
У Катюши всё чётко: она свою честь сохранила,
И доныне всё ходят туманы любви над рекой,
В чём же наша мечта, где надежда, и вера, и сила,
В чём для Родины счастье, величие, смысл и покой.
Нет, не деньги, там бесы введут в искушения быстро,
Смерть за други своя? – мы уже проходили сей путь,
Но доныне летят от Креста – обновления искры,
А огонь то пылает, то нечисть мечтает задуть.
Честь и жажда Любви – эту думу мы в мыслях лелеем,
И Россию сберечь – это яблони с грушами цвет,
Бог нам ангела даст, как Катюшу, волшебную фею,
А плоды это чудо, не знаем, что родится, нет.
* * *
Дочки, внучки у нас, вроде к войнам им дальние дали,
Но в пророчествах есть, что и их приглашают на бой,
Сорок лет там предел, призывать даже слабого стали,
Не хотим, но должны их готовить для участи той.
Будет, нет, что придёт? – этот мир, он такой усложнённый,
Он лавиной с горы выполняет задуманный план,
Остаётся одно: выбирать им – мир светлый, зелёный,
Или так и катиться, как катимся с миром – к чертям .
Да, пока у нас тишь, чистый воздух, спокойно без гари,
И прозрачные воды и белый нетронутый снег…
Как сберечь, изменить, напророчить другую из арий…
– Оглянись и подумай – какой оставляешь ты след?
* * *
Восхождение дней – понедельника тяжкая поступь,
А во вторник – работа, седьмые там поты пролей,
Ну, а в среду – как пик, чтоб везде соответствовать ГОСТу,
Чтобы нам оказаться для Царствия годных кровей.
Что в четверг? – там бичи и соблазны уйти от распятья,
Ну, а пятницу – горе, от скорби дрожала земля,
Это некий рубеж, как бы планки невидимой взятье,
Только так можно видеть, без плотского в глазе бревна.
А в субботу – в мольбе поминание, тихий сочельник…
Воскресение – радость, поймёт, кто проделал сей путь,
А всё вместе – помол, мы же в жернове временных мельниц…
Муки, муки, мукА – кто поймёт, тем уже не свернуть.
* * *
Посадить бы сосну – лет за триста дойдёт до кондиций,
Ну, тогда можжевельник – здесь меньше отпущенный срок,
Что ещё посадить, чтобы было представлено в лицах –
То, что жил человек и оставить след суетный смог.
Друг мой, старый поэт, тот ещё сотворил и картины,
Что висят пока целы, и детям останется след,
Что ещё бы пощупать, от прошлого мира кровь стынет:
Только в памяти крохи, далёкий и призрачный свет.
Посадить бы слова, что приходят извне и нетленны,
В этом есть некий стимул, и вера, и мысли полёт:
Вырываемся ввысь, навсегда, если с Богом, мгновенно,
Если чисто и светло, и даже грядущему мёд.
* * *
Теплоход на реке – среднерусской картины прекрасной:
Это Вятка и Кама, Ока, связан с Волгою Дон,
И куда ему плыть? – он на родине общей, не частной,
Где причал его, пристань, что гонит несчастного вон.
У нас есть и вода, и достаточно шлюзов, каналов,
И свои пассажиры певали достойную песнь,
А потом понеслось: то за стягом от кровушки алым,
То за духом стяжанья, что дух и погибели есть.
Да нам дали же всё – и просторы и недра земные,
И сберечь это сможем не с Запада дружбою, нет,
Но пока пассажиры в оффшоры и туры на выезд…
– Дай, Господь, нам надежду – рассеять сей временный бред.
* * *
Не сошью я вам шубу и валенки нет, не подшиты,
Много разных умений не влезло в мой маленький лоб,
Нет огня кузнеца, мне дороже пропитанных ниток,
Чтобы связь появилась у слов, цепь подкованных строк.
Их железом не выжжешь и правду другим не представишь,
Пусть они не узорны и нет в них красот кружевных,
Они вроде органа с набором достаточным клавиш,
Чтоб сыграть эти песни и нет вдохновений иных.
Но слова и поддержат, и даже в годину согреют,
Не сотрутся подковой и искра даст нужный огонь,
Слог без ниток суров, и достаточно сшитый и клеек.
Звон набатный тревожный – один исключительно звон.
* * *
Кто поможет стране, ну, какие сверхмощные силы,
Есть отстой технологий, есть убыли умных людей,
Но с другой стороны: мы не раз этот путь проходили,
И ломал о державу все зубы и когти злодей.
Всё пропало, всё сдали, и даже в отстойники слили,
Всепропальщики в крике и очень довольны враги,
Но с другой стороны: это наши обычные были,
Как всегда, мы забыли, и встали не с этой ноги.
Вот для памяти нас изнутри и снаружи утюжат,
Не дают уйти в спячку, в безумие новых идей…
И растёт богатырь, исполин, на антихриста дюжий,
Нет, не в долларе дело, в взыскании Божьих детей.
* * *
Всё же армию гробят: не люди, не дурь, не приказы,
Это дух некий века, туда направляет концы…
Для чего и зачем, и в какие грядущие связи?
И кому в мышеловку заложить без платы в дар сыр?
Хотя дури хватает всегда и везде под завязку,
Ну, а в армии ярко всплывают изъяны времён,
Там истории шаг, а не просто текущая сказка,
Это бич для державы, развеять духовности сон.
На глазах и у нас раскололась на части эпоха,
И опять создаётся держава латанием дыр.
Ну, а нам остаётся за ближних солдатиков охать,
И молиться, молиться, врагам приготавливать сыр.
* * *
Птицы ночью молчат: ни чирикнут, ни каркнут, без трелей,
Может, ухнет сова, и услышим сквозь призрачный сон…
Это наша судьба, это мы рождены, в самом деле,
Средь духовного мрака, и кто же нам ставит заслон?
Почему мало гласа и ночь в беЗпроглядности длится,
Или так уже было, всё кружит на круги своя?
Не поможет ни филин, ни сирин, ни синяя птица,
И давно тьма и бес свою цель – погубить, не таят.
Все пророки давно и святые лет прежних отпели,
Кто-то ухает ночью, но тонет в пустыне их вопль,
Эти песни-стихи в черноту пробиваются еле,
Но и строчкой последней попасть можно точечно в лоб.
* * *
На земле уже нет уголка, где не вижу изъяна:
Там природа, там деньги, где очень пустой человек.
И всегда и везде образуется временем яма,
Всё течёт в энтропию, к последнему слою калек.
А за космос не знаю, гипотез и мифов не строю,
Про какое-то небо узнать и судить – не дано,
Да от этих картин поседеешь, ослабнешь и взвоешь,
Кто находит наркотик, кто женщин-мужчин и вино.
Но есть слой непреложный, невидим, духовного братства,
Это скрепы вселенной, каркас, беЗпрерывная нить,
Они могут за руки в молитве соборности взяться,
Не дано энтропии в нас душу и дух победить.
* * *
Куликовская битва и битва начала, на Калке,
Как давно это было, но сумма итогов томит…
Повороты страны и погибшее воинство жалко,
Там ковался и вырос изведанный род, генотип.
Эти типы потом непрерывно болезни косили:
Две войны мировые, гражданская, голод, ГУЛАГ,
Мы пролезли сквозь всё, для чего-то пригодные, в мыле…
Для защиты страны или как потребители благ?
Где-то искорки тлеют остатков бойцов и дворянства,
Родовое священство, да угли от вер и седин,
Где та тонкая нить передачи поста, постоянство…
Эта связь – Православье и образ Распятый один.
* * *
Примитивно всегда и во всём ожидать хэппи энда,
Эта форма готова, не даст вам почувствовать пик:
Это море страданья, отчаянья – выплеснут бедным,
Но беда пронесётся и ворогам выпадет пшик.
Завтра вновь сериал нарисует фальшивые страсти,
Постепенно тупеет в сюсюканьях разных душа,
Это доза наркотика в выводах жанровых, ясных,
Не получишь холодный, для думанья долго, ушат.
Даже в Библии всё осторожно, немного, на вере
Воскресение дали, а дальше суди не суди…
Для евреев соблазн, а для публики в будущем терем,
Добровольно и трудно постом и молитвой идти.
* * *
Кто нам друг или враг – мы по факту «Открытия» видим,
Нет друзей у России, все рады: ушёл конкурент,
Это значит бабло, звон медалей и телеоидол
Им одним, и ни гимна, ни флага в мелькании лент.
Нас оттёрли от конкурса песен блудливой Европы,
Из советов, союзов и где-то там против ООН,
Получается, мы обретаем – где Сирия опыт,
По любому там будет финальный концерт – Магеддон.
Так кого там прижмёт, и откуда придут легионы? –
До конца нам не ясно, но в выводах помним одно:
Смерть за други своя, всё на круги своя – миру сонных,
А Россию выводят от красочных шабашных снов.
* * *
Гири в плоти – откуда? – Всё вроде бы в рамках приличья,
Нет болезни тяжёлой, и к лёгкой – не выведет след,
Для чего же сей враг просочился походкою лисьей?
Я ищу на постели текущему факту ответ.
Голодание сутки, без капли воды – не причина,
Это было и раньше, откуда тяжелый озноб?
Да, мгновенья не сладки, и где это вылезет миной?
Но, пока эта тема возникла и вставилась в лоб.
Время терпит – зима, нет потребностей в поте суровых,
Трудно в творчестве пашем, но этот приход не о том,
Непонятная слабость и цель аппетита плохого…
Значит, надо молиться, не ждать, когда вылезет гром.
* * *
Про любовь, да без правил – сражаются лихо поэты,
Это что же: подстава, обман и коварство – их честь,
Или эта «любовь» закавычена призрачным светом,
Да от этих раздумий на сердце печальная жесть.
Кто придумал такую упадка тупую забаву,
В глаз ему, не то слово, здесь рвать надо, образно, пасть…
Это пик отношений, значенье на максимум ставок,
Это нечто такое, с чем лучше усопшего класть.
Эта мера нетленна, её нам явили святые,
В этом всё христианство: значение, истина, суть.
И здесь правило – вера, молитвы от сердца, простые,
Остальное банально, с банальною рифмою – жуть.
* * *
Я залез под накидку, поспал, помечтал на подушке,
На просторах вселенной не встретил ни строчки во тьме,
Тогда я потихоньку проснулся и выставил ушко,
И строка появилась – подушка плюс ушко в окне.
Было поздно, не шумно, вокруг свет от точек диодных,
Плач ребёнка немного, истерика глупых служак,
Получился не полный, сумбурный и скомканный отдых,
Да всегда так и было, и будет, наверное, так.
Мы любые мгновения, псы толстокожие, терпим,
А куда нам деваться – рождённые здесь и зима,
Сколь ни плавай под льдиной блаженно и сказочно нерпой,
Но всплываешь на страсти и здесь выбор – воля-тюрьма.
* * *
Половинку свою в этом мире нашёл, я не скрою,
Не всегда у нас градус во всех отношениях крут,
И желанья не все выполняются ладненько, строем,
Но другой мне не надо – она мне помощник и друг.
Это промысел Божий, дорога суровая к храму,
И на родине сложно, не сразу нащупывал путь,
И она не мешала мне творчество выплатить данью,
С ней мне было спокойно и легче в тупик не свернуть.
Половинка понятно является, образно, в целом,
А отдельно – для сильных, простите, чей жребий не тот,
Нас проверят на ближнем: в устах, помышлениях, делом…
И так вечно по кругу: на сутки, на месяцы, год.
* * *
Пулемётную очередь в духе неслабых калибров –
Представляют «Мгновенья», котёл – надо выплеснуть пар,
Или серию выпадов, жгущей энергии выброс,
Где, кого он настигнет? – неведом мне слова удар…
Большинство же, конечно, в железной глухой обороне,
Есть ответка по технике, я не крутой чемпион,
Но упёртостью в теме – есть вера, и спящего тронем,
Я же слышу тяжёлый у всех подсознания стон.
Иногда замечаешь – у ближних выходят детали,
Все мы в поиске Духа, но где и кому повезёт?
И насильно ни спички, ни линзы в глазницы не вставишь…
Холод, мрак и пустыня, и толстый, без трещины, лёд.
* * *
Нам победа нужна и её не убудет, всем хватит,
И неважно, где радость: на фронте, от спорта, в тылу,
Здесь Россия в углу, а не каждый при маленькой хате,
Это всё нам напомнит вращением мощным юлу.
Тоже сверху толчок, и всем кажется – новые крылья,
Мы летим вдоль обрыва и столько ещё впереди…
От победы и пыль под ногами становиться былью,
Но дают понемногу, когда этот прах не вредит.
Кто отнимет у нас восхищение майских парадов,
И цвета триколора – они отпечаток души,
Нам победа одна – покаяние Господу надо,
И держава не сгинет, а сильных врагов сокрушит.
* * *
Где огонь, где вода, где фальшивые медные трубы?
Не дано нам понять, это после подводят итог,
Но мы видим дыхание: стен расширение, убыль,
И попытки положить державу вредительством с ног.
Кто мы есть? – мураши, незаметные мизеры в стенках,
Миллионы козявок и кто направляет наш путь?
И потоки миграций, слепых, обессиленных пленных,
Жернова заходили: вода или пепел – держись.
Нам хотелось бы труб, ну, немного увидеть рассвета…
Повернулся подсолнух чуть-чуть, но туда где восход,
И нам хочется верить, что трудности наших ответов
Помогают увидеть, что Свет воскресенья – Восток.
* * *
«Пролетающий ангел» – его я в кино не увидел,
Но он рядом в картине, реально вписался в кино,
И реально вписалось– к чему же приводят обиды,
И не ждёшь, почему-то, волнуясь, концовки иной.
И простая идея, а может, и сложная сказка,
Помогает поверить в довольно банальный сюжет,
Ощущенье такое, что много становится ясно,
Хотя нет у нас дара предвидеть проступки людей.
Всё сложнее у сирот, у дев, что пока что без мужа,
У родителей драмы бывают почище кино,
А для всех остальных это где-то случается ужас…
Но кто верит – в молитве, в молитве прошений давно.
* * *
Силуэты деревьев видны в направленье на запад,
Там на фоне вечернем чернеет убогий скелет,
И над всем нависает ночная сердитая лапа,
Но снега отражают чуть-чуть убегающий свет.
Скоро ночь, и в духовном такое же чувство потери,
Ещё чуть, и настигнет планету карающий меч,
Будет голод, болезни придут и накинутся зверем,
И не будет последних, во тьме догорающих свеч.
Очень мрачные мысли навеял мне нынешний вечер,
Но под крышей теплее и бьётся в печурке огонь,
Не угаснет Любовь, и мы Словом убогое лечим,
И чуть-чуть отражаем с Востока спасительный звон.
* * *
Слабость просто лежать, слабость делать простую работу,
Вот что делает холод, проникший до самых костей,
Полупьяная жизнь и для всех окружающих одурь,
Им же надо текучки, а жизнь-бой из разных частей.
Мозг не дремлет и может сказать про текущее – слово:
То ребёнок заплачет, то гонят по делу в подпол,
Где же здесь середина – меж борзостью, плача гнилого,
И зачем пропускаем такой ослабительный гол.
Я уйду на подушку, посплю, помолюсь, но без плача…
Где же слабость и трупность? Велик и могуч наш язык,
И наш Бог Православный на севере жить обозначил,
Как прививку от мира, чтоб жить – предварительный втык.
* * *
Где-то снова весна расправляет могучие крылья,
А у нас этот месяц вполне себе зимний вид – март,
Где преграда – снега преогромные косы намесят,
Но уже пробудился лесов созерцанья азарт.
Светлый солнечный день и приятная свежесть мороза,
Создают некий тонус и радостность в будущем – фон,
Понимаем, прошла основная, без света заноза,
Пусть ещё и сурово ночами жжёт холода звон.
Так и время поста снизошло к золотой сердцевине,
Три недели ничтожных, да это для вечности – миг,
Да там радость вселенной, итог – воскресение Сына,
Приоткроет могучий Творец для творения лик.
* * *
Я не трону ни вора, ни пьющую братию, с быдлом –
Это всё наши люди, их просто не так повело…
Есть реалии жизни – здесь даже убогому видно,
Хотя город всё спишет, и в целом привыкло село.
Я не трону распутных – мы все потихоньку грешили,
И давно этот образ по жизни – немножко обман,
Это всё естество и оно после плода зла в силе,
Это всё исправимо, рецепт – в покаянии дан.
Но есть грех – извращенья, он против и тела, и духа:
Злая мелочь – куренье, потом – наркоманы, содом.
Здесь убийство надежды, в итоге – тупик и разруха,
И из ада – вой, скрежет и жалобный, жалобный стон…
* * *
Вербу я, сколько шёл, не приметил ни разу вдоль тракта,
Ныне очень сурово зима затянула тиски,
Это вроде бы мелочь, такой незначительный фактор,
Всё равно мы придём, и затеплятся свечи, близки.
Братья, сёстры в Христе…. Хотя братьев не вижу в общине,
Они где-то гуляют и им до Креста недосуг,
Где для битвы мужи и где годные в дело мужчины,
Или все ожидают отдельный звон – в голову стук?
Но до храма дошёл, и там встретили вербы букеты,
Нет, сходили мужчины, в народе есть корень живой,
И я знаю примеры: сердца многих верой согреты,
Свято в мире стоят, и читается Правила свод.
* * *
Потихоньку дошли до капели на страстной неделе,
Ныне скромно и тихо, чуть-чуть показалось тепло,
Мы привычно на семь, в полноте Божьей поприще делим,
Нам светло и привычно считать вдохновенно число.
Так и надо в Великом и радостном деланье думать,
Мы у цели высокой, мы ждём Воскресенье Христа,
Это миру глухому Он там, на распятии – умер,
А мы снова и снова начнём эти даты листать.
Там среда и Иуда, и стражников стаи глумленье,
И толпа не «осанна» кричать будет дружно: «Распни».
А нам вехи пройти: в сострадании, памяти, бденье,
Эти будут по кругу идти – до Пришествия дни.
* * *
Ныне наст поутру распахнул мне до Вятки просторы,
И душа развернулась гармонью, в свободный полёт,
На Пасхальной неделе – здесь время и дело не спорят,
Созерцаешь мгновенья: овражные поросли, лёд.
По оврагу спокойно прошёл, как по твёрдому тракту,
Это редко, удача спустилась спокойно с утра,
Хотя всё не случайно, душа тосковала по факту,
Даже в мелочи надо порою поменьше утрат.
Что же нам говорить за большие дела и заботы…
И забота – спасенье, покой покаянной души,
Там порою томит и тревожит ничтожная йота…
Надо в храм и почаще, и всё благодать сокрушит.
* * *
Представляю корабль – мимо берега тихо проходит,
И запрыгнуть есть место, немного разбег и толчок,
Так ли это не знаю, их много есть мнений сегодня,
Но одно мне понятно – он нужен спасительный скок.
Есть, кто с симкой всё свяжет, а кто-то давно с ИэНэНом,
А здесь дети, их жалко, куда им таким молодым,
Это жгучий тупик, но и выход он есть непременно,
И любая проблема проходит, как призрачный дым.
Кто-то пишет, что схватит нежданно всех страшный торнадо,
Всё тогда беЗполезно, спасенья не видится, нет…
И надежда на Бога, что выведет к берегу, рядом,
И поможет зайти, обойдя с номерами запрет.
* * *
Минус снова начался и днём неприятно, прохладно,
Но уже пробудились подземные токи земли,
И берёзы опять напоят нас живительной влагой,
Это всё изначально: на жизнь и на свет из темниц.
И мы тоже подземные – корни живые находим,
И нас вверх поднимают, но минус встречает порой,
И кто слабый душой замерзает и медлит у входа,
Но в тепле будут мухи и цвет изменяет застой.
Где же грань и итог изумительно чистой натуры,
Где кристальность и вкус неиспорченный примесью дней…
Всё же раньше приятней и меньше случайностей хмурых,
Но и позже не поздно, кипеньем прогреешь и пей.
* * *
Певчий дрозд под окном в своей чудной красивой рубашке,
Это чудо увидел реально, вблизи, наяву,
Да и имя узнал, в Яндекс.Дзен поглядев без опаски,
Что найду не ту тему, открою чужую главу.
Птицы с юга летят и у нас на проталины сели…
Так и мы все садимся, когда притомился полёт,
И нам тоже немного уйти от реальности в деле
Помогает сей способ, снимает накопленный гнёт.
И, наверное, птицы недаром сюда прилетают:
И скворцы и синицы, сороки, снегирь, воробьи,
А на небе враг-хищник пасёт эту добрую стаю,
Так и нас пасут бесы, но это не видят мои…
* * *
У профессий есть разных свои экстремальные виды:
И ночлег у шофёра и даже у токаря труд,
Здесь неважно, кто главный игрок – аутсайдер иль лидер…
Там всегда актуально: освоить, всё вынести тут.
Это может любой про свои нам поведать печали,
И не так это страшно – ушло, по прошествии лет,
Здесь другое дано, и зачем эти поприща дали,
Что имеем в остатке: победу, мучение, вред?
Так и жизнь в экстремальных, крутых и своих поворотах:
Незаметных, ничтожных, ничто – человечества след.
А для личности страшно, плачевно, и трудно, до рвоты…
Но здесь Корень в духовном, но будет ли понят, воспет?
* * *
Поминаем мы многих: при мире усопших, убитых
На войне, и безвестно ушедших в сём странствии вдаль,
Это в сердце у нас в уголочке есть свёрточек свитый,
Это мы, пока живы, разводим слезу и печаль.
А ушедших давно – тех, физически сильно, не жалко,
Там другие поминки: за Родину, место, родство,
За талант и другие душевного веса считалки,
Но есть память другая – стоящих за веру бойцов.
Они там и сейчас непременно нас помнят, и любят,
И мы здесь им с любовью в молитве шлём стон и привет,
Это нам больше надо, живущему временно люду,
