В поисках мальчика. 2137 год. Книга первая

ГЛАВА 5. Существо на эксперименты

Проснулся я, когда приемник у уха поступило сообщение от надзирателя. Я спал где-то 5—7 часов, не могу сказать точно. Кругом было темно. В клетках никак не оповещали о смене дня и ночи.

– Заключенные с номерами 1524, 1698, 2402, 2220. Повторяю, заключенные с номерами 1524, 1698, 2402, 2220. Приготовиться на выход!

– Эй, 2225-ый, что происходит? – полусонно крикнул я в сторону соседней клетки. Тот, похоже, не спал, так как сразу ответил:

– Я не знаю. А что?

– Меня вызывают.

– Куда?

– Не знаю, сейчас услышал, что нужно приготовиться.

– Но это не смена. На нашей балке, вижу, никого не оповестили, кроме тебя. Значит, для тебя плохие новости. Кстати, 1699-ый не вернулся. После столовой его не было ни на производстве, ни в клетке. К сожалению, мы его потеряли.

– Думаешь, меня на эксперименты?

– Да, тогда, видимо, заметили твое недомогание. Это все из-за этого. Ты сильно ослаб, дружище.

Кое-как встав с досок, я потирал глаза и лицо руками.

– Эй, а может, тебя просто подлечат и вернут обратно? Вчера же не стали убивать. Сильно не переживай, брат, – хотел подбодрить 2225-ый.

– Что ты говоришь? Оттуда никто не возвращается. Их всех убивают.

– Но бывали же случаи. Я слышал.

– Как же?!

На какой-то момент меня охватило отчаяние. Но стоило мне вспомнить, где я нахожусь, как я быстро успокоился и молча свыкся со своей участью. Наверно, слишком устал. Собрался с силами и даже не потерял самообладание. Чему быть, того не миновать.

– Готовься, если ко мне подкатят трос с крюком, я сразу же тебе кину свои тряпки, как и договаривались, – сказал и стал в комок собирать свои покрывала.

– Мне жаль, – с досадой сказал 2225-ый.

Он отвернулся, чтобы я не видел его глаза, но я все понимал. Хорошо, что сегодня мне было полегче после сна и я мог стоять на ногах. Судороги по телу не означали холод, мне просто было страшно. Но в голове была полная ясность от безысходности, которая успокаивала мысли.

– Спасибо, 2225-ый, что много раз выручал меня. Я это не забуду до последнего мгновения.

Моя клетка осветилась прожектором, со скрипом открылся верхний люк. Сверху на лебедке спустился крючок с тросом. На конце троса висел желтый скафандр. У заключенных на эксперименты была другая транспортировка.

– Заключенный 2220-ый, на выход! – прозвучало в приемник.

– Я не хочу покидать клетку, – отчаянно крикнул я.

– Не бунтовать, исполнять приказ, – прозвучало в приемник.

Как будто они услышали мой крик, и по краям общей балки с клетками запустился режим подготовки электрозаряда.

– Хорошо, исполняю, я не бунтую.

Через открытую верхнюю дверь я вылез из клетки. Посмотрев на 2225-ого, кинул ему вещи. Он поймал их, я попытался ему улыбнуться, наверное, у меня это не получилось. Скафандр, который я надел, был уже прицеплен к крючку. Дальше меня спускали по тросу.

Пока я висел в воздухе, спускаясь вниз градирни, мне в приемник зачитывали инструкцию по поведению внизу. Повторяли несколько раз, говорили, чтобы слушал внимательно и исполнял неукоснительно. Внизу было очень жарко. Кругом поднимался пар, видимость была минимальная.

На полу была красная полоска с подсветкой. По ней я дошел до небольшого туннеля и прошел по нему около ста метров. Войдя внутрь отдельного помещения услышал, как за мной закрылся люк. Сверху запустили систему паровой очистки. Через пять минут погасла красная лампочка на потолке, дезинфекция была завершена. Что-то сказали в приемник, но я не услышал. Нужно действовать по инструкции, так как связи здесь почти нет. Согласно указаниям, я механически открутил запорное устройство и открыл люк. В этом помещении я снял с себя защитный костюм. Остался в обычной своей одежде. Дальше был старый маленький лифт, по нему я поднялся на несколько этажей вверх. На выходе из лифта меня уже ждали.

Темный коридор, в конце которого светилось несколько лампочек на полу. Я медленно подошел. Из-за яркого света я почти ничего не видел. Их было несколько, они подошли, выкрутили мне руки и потащили в соседнюю комнату.

– Что это значит? Отпустите! – начал кричать я, когда увидел операционный стол.

– Быстро приготовьте инструменты, – сказал кто-то.

– Нет, нет, не надо. Пожалейте меня. Я ничего плохого не сделал! Пустите!

– Зафиксируйте его. Готовимся к нейрохирургической лоботомии.

Очень быстро мои руки и голова были связаны ремнями. Было больно. Что-то вбили в мою голову. Какой-то предмет. Вживленный в голову приемник был разрушен. Кровь потекла в мои глаза, я начал терять сознание. Было невыносимо больно.

– Он отключается, нужно спешить, пока есть сознание, а то система заблокирует…

– Анестезию, доктор? – спросил кто-то.

– Это лишнее, должен быть в напряжении, а то точно отключится.

Несколько раз я терял сознание, но меня быстро приводили в чувство болью в области сердца и живота. Несколько раз мне говорили: «Мы помогаем, а не вредим, поэтому выключи эмоции и потерпи».

– Все установил, теперь можно отключать и спокойно зашивать пациента, – сказал врач.

Меня укололи зеленым автоинъектором, и я наконец потерял сознание.

Очнулся уже прикованным к сидению на небольшой высоте от пола. Голова была перевязана и сильно болела. В глаза светил яркий свет. Опять этот яркий и неприятный свет прямо в лицо.

– Как вы себя чувствуете, 2225-ый?

– Наверное, лучше, я не понимаю, что вы мне вкололи зеленым, а не красным автоинъектором.

– Вы весьма наблюдательны, 2225-ый. Побольше бы таких людей, и мы могли бы много полезного сделать для общества.

– Спасибо, – ответил я, стараясь расположить к себе надзирателей.

– Вы больны и сами понимаете, что осталось мало времени. Мы хотели вас почистить и ликвидировать, но не стали. У нас есть интересная перспективная программа и участие в ней даст вам возможность умереть с пользой.

– У меня есть выбор? Зачем меня посадили сюда?

– Правильно, это неизбежно, но заранее по-хорошему просим, чтобы все наши требования неукоснительно соблюдались. Вы должны описывать все ваши ощущения.

– Подождите, зачем все это? Я хорошо себя чувствую, не надо никаких экспериментов. Верните меня в производственный цех. Пожалуйста!

Я отчаянно прокричал это, но меня уже никто не слушал. Глаза немного привыкли к свету, и я смог увидеть, что ко мне подошел медик. Он сканировал мое тело специальным портативным оборудованием и записывал показания на планшете.

– Пожалуйста, не надо так со мной!

– Все нормально, сейчас я тебя протестирую, и ты пойдешь отдыхать.

С этими словами он что-то еще записал в своем планшете, затем повернулся туда, откуда за мной уже безмолвно наблюдали:

– Эксперимент можно начинать!

– Отлично, а теперь ведите следующего. Мы ждем!

После этих слов сидение под углом опустилось вниз, и я почувствовал ногами пол. Ручные оковы открылись, и я свалился. С трудом поднялся на ноги. В глазах все плыло, но я сумел разглядеть человека в форме надзирателя, который подошел ко мне. Именно человека в форме надзирателя. Мне казалось, я где-то его раньше видел и не испытывал к нему ненависти, но не мог понять где.

– Пойдем со мной.

С этими словами он, немного подталкивая со спины, повел меня за дверь помещения.

– Не переживай, тебе вкололи лекарство. Поэтому ты чувствуешь себя слабым, но это быстро пройдет.

Меня снова вели по очередным коридорам. Навстречу попалось несколько человек с бело-синими халатами, которые старались не смотреть мне в лицо. Это было странно. Некоторые кабинеты были видны из коридора через специальные стекла. Наверное, это было сделано для удобства наблюдения за пациентами. Внутри на койках лежали люди или что-то похожее на них. Повсюду был странный неприятный запах.

Наконец он завел меня в кабинет, и дверь за нами закрылась.

– Раздевайтесь, – сказал он мне, указывая на кушетку.

– Не понимаю, что происходит? Зачем мы здесь?

Я не хотел повторения того, что было на операционном столе. Мне было страшно.

– Откройте дверь, – сказал я и инстинктивно попытался открыть дверь.

Конечно, у меня это не получилось. Слабость и боль чувствовались в каждой мышце моего тела. Удивительно, как я еще стоял на ногах.

– Будет лучше для всех и особенно для тебя, если будешь делать, что тебе говорят.

– Тут какая-то ошибка, – ответил я.

– Ошибка бывает только один раз! Мы даем это постоянно. Значит, это не ошибка, а выбор! Попав сюда, ты сам дал согласие ставить над тобой опыты. Ты уже забыл, но ты сам нам это разрешил. Так вот, если я буду сам тебя раздевать, то тебе будет очень больно. Давай по-хорошему. Ты сам справишься.

– Со мной все в порядке. Всего лишь небольшое недомогание.

– Вы отказываетесь подчиняться?

В какой-то момент я почувствовал отчаяние. Меня настигло ощущение, что если я продолжу так же подчиняться всем приказам, то мучения наступят быстрее. Сопротивление, за которое, возможно, меня убьют казалось единственным выходом из сложившейся ситуации.

Поняв, что я не буду так просто подчиняться, надзиратель выругался и бросился на меня. Несмотря на то, что я был слаб, прилив адреналина разбудил во мне зверя. Мне хотелось рвать и метать, биться за свою жизнь, как только возможно. Ударом ноги ниже пояса я отшвырнул его назад. Надзиратель взвыл от боли, и в тот же миг дверь открылась и в палату вбежали два крупных человека. Они скрутили меня и свалили на пол. Тем не менее я продолжал сопротивляться, отталкиваясь ногами и извиваясь. Не знаю, сколько я катался по полу, скрежетал зубами, как пойманный зверь, пока силы окончательно меня не покинули.

Опять я оказался привязанным к кровати.

Когда я очнулся, надо мной стояли двое. Не поднимая головы, я посмотрел на свои ноги и руки. Вроде бы цел. На мне была серая рубашка по колено.

– Хм, пациент, вы рано очнулись. Не волнуйся, пока ничего плохого не произошло.

– О чем это вы? – слабым голосом спросил я.

– Пациент, ты действительно не понимаешь, зачем ты здесь? Вы все здесь умрете. А теперь спи дальше. Мы из тебя вместе с моим ассистентом кое-что сделаем!

С этими словами один из них ввел в капельницу у моей койки какой-то препарат. Мое сознание опять уходило в туман, в нем постоянно звучали слова «вы все здесь умрете». Отчаянно я хотел избавиться от этой фразы, но она очень глубоко засела в моей голове. Наконец я уснул и стал видеть сны.

Я шел по железнодорожным путям в направлении моего поезда. Было странно на все это смотреть, такие ржавые рельсы, местами заросшие травой и кустарниками. Почему так? Наверное, потому, что я уже не был мальчиком. Как это произошло – непонятно, но это было не важно. Скорее всего, прошло много времени и люди потеряли рассудок, поселок у холма опустел, и железная дорога стала ненужной. Но я шел к своему поезду. Местами в оврагах я видел вагоны и поезда, заросшие и иногда покрытые льдом и снегом. Среди них не было моего поезда, и я шел дальше.

Времени оставалось мало, я уходил в сторону от тумана, но он не отставал. Я чувствовал, как кто-то из тумана следит за мной.

Вдруг я почувствовал за спиной приближение поезда. Я обернулся. Как он так неожиданно оказался возле меня? Тот поезд или нет? Непонятно. Сойдя с путей, я стал его разглядывать. Поезд медленно катился по рельсам.

– Эй, что стоишь здесь?

Из-за окна вагона на меня смотрел и улыбался 1699-ый. Он весь сиял от счастья. Я не верил своим глазам.

– Ленор! Ты живой? – крикнул с радостью я.

Боже, я назвал его по имени, Ленором, а почему? Значит, его так зовут, но я никогда этого не знал. Наверное, знал, но забыл.

– Ты помнишь меня! Знаю, о чем ты подумал. Главное, ты вспомнил меня! Ладно, запрыгивай, времени остается мало, они приближаются.

Я с охотой повиновался и уже был в вагоне.

– Кто приближается? Почему они? Я слышал только один голос.

– Нет, их много, то было предупреждение или возможность спастись, а сейчас такой возможности почти не осталось.

Туман обходил поезд с левой и правой стороны, и теперь я мог разглядеть, что было внутри него. Внутри тумана бежали, прикрываясь щитами и в противогазах люди. Громкий рев – и за их спинами я увидел пятиметровых монстров.

– Я не знаю, кто они, – крикнул мне Ленор. – Под их масками нет лиц. Бежим!

С этими словами мы побежали по вагонам вперед к головному. В вагонах сидели люди. Я слышал, как позади нас туман перемешивался с кровавым огненным месивом. Кто-то кричал от отчаяния. Жар, исходящий от него, грел спину, нельзя было останавливаться.

– Бежим! – продолжал кричать мне Ленор.

Куда бежать? Сколько это можно вытерпеть… Я чувствовал боль от приближающегося огненного шара. Наверное, Ленор еще не понимал, что нам суждено умереть здесь. Рано или поздно вагоны закончатся.

Нас сильно ударило деревянной скамейкой. Мы упали. С трудом он встал и стал ковылять дальше. Я тоже поднялся и, превозмогая боль, продолжил бежать за ним. Повезло, кое-как мы добрались до еще одной двери. К счастью, она была не заперта.

Дверь была железная и очень ржавая. Видно, как петли проржавели насквозь. Изо всех сил мы ее сдвинули, чтобы протиснуться внутрь, и сразу закрыли за собой. На какое-то время мы получили отсрочку от неминуемой смерти. Придерживая дверь, мы стали смотреть по сторонам.

– Тут долго мы не продержимся! – сказал Ленор. – Надо выпрыгивать в окно и бежать что есть силы.

– Ты уверен? Бредовая мысль, – ответил я.

– Ладно, – сказал Ленор.

Позади нас раздались мощные взрывы, поезд сошел с рельсов и покатился в овраг. Взрывы продолжались и продолжались, пока по моему затылку чем-то не долбануло. В глазах все побелело, а затем пришла темнота, пропасть, в которую я летел. Чувствовал, как мощные руки закидывают меня к себе на плечи. Потом опять удары по телу, больно и я опять куда-то падаю. Мое сознание окончательно отключилось.

ГЛАВА 6. Холодная свобода

Тело болит, голову ломит. Звук. Этот звук сирены меня раздражает. Сигнал тревоги, которого больше всего мы боялись в этой тюрьме. Но больше всего пугали выстрелы, которые меня пробудили. С трудом открываю глаза и пытаюсь понять, что происходит.

Я лежал в коридоре, кругом было темно. Аварийная лампочка на потолке периодически светила красным, поэтому можно было разглядеть очертания помещения.

Где-то раздался выстрел. Я увидел, как в конце коридора несколько людей в противогазах, с фонариками на голове и с оружием на изготовке вышли из помещения и, не поворачивая в мою сторону, пошли дальше. Один из них зашел в следующее при обходе помещение и за волосы вытащил из него медика. Слышал крики о помощи и короткая автоматная очередь. Кажется, его еще немного тащили, тот был еще жив и немного стонал. Потом подтащили к стене – и контрольным в голову.

– Пойдем, здесь все зачистили, – крикнул один из них.

Куда дальше они пошли, я не знал. Я стал осматривать себя и обнаружил, что все мое тело было испачкано кровью. Но кровь была не моя. Я лежал в куче мертвых тел. Ногами и руками я попытался оттолкнуть себя от них. Было больно, но я почувствовал, что могу встать. Кроме аварийной сирены ничего не было слышно, значит, нужно действовать, промедление опасно.

Я заметил, что некоторые из убитых были похожи на заключенных, которых я видел в производственном цеху. Кажется, один из них даже исчез таким же образом, как и я. Его отправили на эксперименты. Но все тела были одеты в формы надзирателей и сине-белые халаты медиков, значит, скорее всего, мне показалось. У меня часто путались в голове лица.

Скинув с себя какие-то прилипшие пластиковые медицинские трубки, я наконец встал и пошел по коридору туда, куда ушли люди в противогазах. Шел я медленно, по пути видел разбитые стекла в кабинетах для экспериментов. В одних кабинетах на койках лежали убитые, в других был полный беспорядок. Таких кабинетов было много, коридор был длинный. Смотреть на это было страшно. В самом коридоре также был полный беспорядок, вдоль стен повсюду лежали трупы. Все произошло совсем недавно. Запах свежей крови, непередаваемый и омерзительный.

Периодически микрофон на стене сообщал о возникшей опасности, неустойчивой связи и разгерметизации всех помещений в секторе А. Там, где я находился. Это можно было понять по надписям на стене. Я шел медленно, не понимая, что делать дальше. Все было незнакомо. Камеры наблюдения на стенах были отключены, судя по мигающим красным индикаторам у объектива.

Пройдя из одного коридора в другой, я уткнулся в тупик. Справа была кнопка, машинально я ее нажал и неожиданно автоматически открылась дверь.

Моему удивлению не было предела. Я увидел снег. Передо мной была земля, покрытая снегом. Я почувствовал мороз, его холодный воздух впивался мне в ноздри. В первый раз за много времени вышел из тюрьмы, вокруг была тишина. Почувствовал прилив адреналина и уже еле сдерживал волнение. Голыми ногами я шагнул на снег. Это было одно из самых приятных ощущений в моей жизни. Живой!

Я задержал холодный воздух в легких, чтобы выровнять дыхание. Настало время действовать быстрее. Очнулся от этого дурмана. Вернувшись внутрь, подошел к одному из трупов. Нужно было максимально тепло одеться. Сбросил с себя окровавленную рубашку. Оставшись голым, стал снимать с убитого одежду. Руки не просто дрожали – ходили ходуном, глаза слезились, голова шла кругом. Быстро натянул на себя нижнее белье, термокостюм, штаны и куртку. Последними я надел ботинки и понял, что угадал с размером. Мне повезло, и я уже во второй раз вышел за дверь на снег. Оружия я не увидел, палку с электрошоком побоялся брать, так как не знал, как она действует.

Выйдя и пройдя несколько шагов по снегу, я остановился и обернулся. Моему взору предстало несколько чертовски огромных сооружений, в центре которых была та самая градирня. По периметру отсутствовала какая-либо система защиты в виде проволоки или наблюдательных вышек – все на вид слишком миролюбиво и не вызывало опасности. Наверное, такая была задумка, скрыть свои преступления. Все, нужно бежать! Непонятно, сколько времени, но казалось, что его мало.

По бокам здесь были небольшие технические сооружения с оврагами, за ними проглядывались поля. А впереди возле частично замерзшего озера начинался лес. Я решил бежать туда.

Передо мной к озеру спускалась огромная лестница. Все ступеньки были завалены снегом, никаких следов человека. С виду все выглядело заброшенным. Редкие крики ворон и морозная тишина. Внизу был небольшой каменный пирс с размещенными на нем солнечными часами.

Спускаясь по лестнице, я ощутил звон в ушах, потом он усилился. От боли я закрыл ладонями уши и присел. Боль продолжалась, теряя сознание, я увидел в своем воображении самолеты, вылетающие из аэропорта; девушку, которая меня провожала – это та самая, которая назвала меня мальчиком в поезде из моих снов. Кругом ветер колыхал деревья. Стояла тишина. Обрывки воспоминаний в клетке, где я общался с 2225-ым, зал с надписями на стене. Долго и невыносимо, но неожиданно, боль отступила. Сидя на ступеньках, я посмотрел вперед. Подозрительная тишина и спокойствие. Все закончилось, и я опять осознал свое местоположение. У меня пошла кровь из носа.

Собравшись с силами, я встал и начал спускаться к озеру. Обходя его справа, я зашел в лес. Пытался бежать, но сил было мало. Чем дольше я шел, тем ощутимее становилось тревожное состояние внутри меня. Эйфория от свободы сменилась страхом и неопределенностью. Лес пугал гробовой тишиной. Здесь деревья не шелестели, отсутствовал ветер. Даже снег под ногами стал тихим и воздушным. Темнело.

На кустах были красные ягоды. Горькие, одновременно перемороженные и сладкие, они немного утолили мой голод.

Я сел отдохнуть на упавшее дерево. Кругом тихо, только где-то недалеко в лесу я услышал крики птиц. Будто их кто-то потревожил.

Вдруг среди лесной тишины послышался хруст и шум раздвигаемых веток. Сквозь чащу кто-то пробирался. Кто же это? Животное или человек? Шаги и треск сучьев слышались все ближе и ближе.

Я встал и побежал что есть сил в сторону от этих звуков. Нужно воспользоваться наступающей темнотой, чтобы скрыться от преследователя. Осторожность пропала, кусты и ветки хлестали меня по лицу и рукам. Несколько раз я спотыкался, падал, но вставал и продолжал бежать не оглядываясь назад. Лес стал реже, и я выбежал на мощеную камнем дорогу. Она выглядела заросшей и почти не используемой. Машин не было видно, и я понимал, что бежать по дороге будет проще, чем по лесу. Я не знал, куда она ведет, но бежал по ней, пока не устал. Остановившись через пару-тройку километров, я нагнулся отдышаться и стал прислушиваться. Неужели оторвался? Кругом опять было тихо и уже темно. Вдруг вдалеке, откуда я бежал, несколько людей выбежали на дорогу. Один из них посветил в мою сторону фонариком. Мой костюм надзирателя отразил свет. Я попался.

Я принялся с новыми силами бежать без остановки. Бежать из всех оставшихся сил. Пока я мог дышать и ноги меня не подводили. Я свернул с дороги прямо в лес. Опять ветки хлестали и царапали меня по лицу. Я поскользнулся и упал лицом в землю. Вернее, во что-то мягкое. Да, это было то самое мягкое и вонючее и хорошо, что не человеческое.

Мчусь мимо оврага, который приходится огибать. Дыхание опять начинает меня подводить. Но они не отставали, я уже отчетливо слышал их шаги и перекличку. В этот момент я опять почувствовал беспомощность. Лес не давал мне возможности скрыться, тишина, которой было плевать на эту драму, темнота меня не скрывала.

Они уже близко. Я чувствую это, вижу отражения света от их фонарей. Бегу и чувствую, что скоро упаду. Что страшнее – упасть от бессилия и усталости или от их оружия?

Вдруг один из преследователей кричит. Я слышу его слова отчетливо, на понятном для меня языке, словно мы не бежим, а просто разговариваем друг напротив друга.

– Стой, а то стрелять буду! Каблуки сотрешь!

После этого два громких выстрела в воздух, как предупреждение.

Понимаю, но не слушаюсь. Страх заглушил мой разум. Эти слова приносят в меня осознание пустоты, в которой я в последнее время застрял, и одиночества. Нечего терять. Я так сильно хочу свободы, что готов сейчас умереть. Бегу, и будь что будет.

В какой-то момент я с ужасом осознал, что повернул не туда. Свернул в овраг, где нет возможности спрятаться. Слышу шорох ботинок людей по бокам и сзади. Значит, ловушка. Я попался. Подниматься наверх уже бесполезно.

– Позволь мне… – крикнул один из преследователей.

– Стоп! – послышался крик очень близко за моей спиной. – До пяти считаю! Назад не смотри! На раз, два, три…

– Не надо. Не стреляйте в меня. Хватит, прекратите! – кричу сквозь темноту.

– Руки за голову! На колени!

Закрываю голову руками и опускаюсь на колени. Не буду сдаваться, лишь притворюсь, переведу дыхание и резко побегу. Услышав шелест замерзших листьев и резкий хруст совсем рядом, я вздрогнул. Значит, вот так все закончится, подумал я и закрыл глаза.