В поисках мальчика. 2137 год

Буквы, слова и фразы – мы привыкли постоянно говорить, но не всегда придаём им значение. Здесь же я осознал, что слова – это не просто звуки, а заряженные и направленные на нас частицы Вселенной. Они способны изменить наш мир и отношения между людьми.

Лекарство, которое мне ввели перед началом 24-часовой смены, постепенно ослабевало. Я почувствовал это, когда мы вышли из зала и строем отправились отрабатывать оставшиеся 8 часов.

Здесь все было на поставлено на контроль. Все этапы – от начала работы до возвращения в клетки – были строго регламентированы. Если на каком-то этапе возникала задержка, в дело вступала группа зачистки, и после неё около половины заключенных исчезало.

Не помню, как провёл восемь часов на работе, прежде чем вернулся в свою клетку. Меня лихорадило, болели мышцы, кости и суставы. В конце смены за нами спустился тот же самый грузовой лифт.

Помню, как 2225-ый почти тащил меня за руку:

– Очнись! Ты же можешь идти! Я не могу так долго вести тебя под руку на виду у надзирателей!

– Мне лишь бы до клетки добраться. Как прошла смена, мы выполнили её? Сегодня будет музыка?

– Вроде нет. Мы не выполнили план. Так сказал старший.

– Жаль. Но сейчас я здорово отдохну и обязательно получу музыку в следующую смену!

Я специально сказал это громко, чтобы услышали надзиратели, уже перед промежуточной комнатой с дезинфекцией. Двери закрылись. На столе, где мы оставили свои кольца, каждому досталось по бутылке воды и хороший кусок хлеба. Никто не дрался, каждый спокойно взял свою порцию. Открылся люк в нашу тюрьму – путь в наши клетки.

– Внимание, у вас пять минут, чтобы покинуть помещение, – раздался голос из микрофона на стене. – Все, кто не покинут помещение, будут уничтожены газом. Время пошло.

На потолке загорелась аварийная лампа. Даже не хотелось проверять предупреждение.

Как я оказался в клетке? Не помню.

Было холодно лежать на деревяшках, и я несколько раз пытался укутать ноги и всё тело с головой. Затем я отключился от усталости и боли. Мне хотелось продолжения того сна, но была только темнота.

ГЛАВА 5. Существо на эксперименты

Я проснулся от сообщения надзирателя, которое прозвучало в приемнике у моего уха. Сложно сказать, сколько я проспал – примерно 5–7 часов. Вокруг царила темнота, и в клетках никак не оповещали о смене дня и ночи.

– Заключенные с номерами 1524, 1698, 2402, 2220! Повторяю, заключенные с номерами 1524, 1698, 2402, 2220! Приготовиться к выходу! – прозвучало в приемнике.

– Эй, 2225-й, что происходит? – полусонно крикнул я в сторону соседней клетки. Похоже, мой сосед не спал, так как сразу же ответил:

– Я не знаю. А что?

– Меня вызывают.

– Куда?

– Не знаю, сейчас услышал, что нужно приготовиться.

– Но это не смена. На нашей балке, я вижу, никого не оповестили, кроме тебя. Значит, для тебя плохие новости. Кстати, 1699-й не вернулся. После столовой его не было ни на производстве, ни в клетке. К сожалению, мы его потеряли, отправили на опыты.

– Думаешь, и меня на эксперименты? К нему?

– Да, возможно, тогда заметили твое недомогание. Это всё из-за этого. Ты сильно ослабел, дружище.

Кое-как встав с досок, я потирал глаза и лицо руками.

– Эй, а может, тебя просто подлечат и вернут обратно? Вчера же не стали убивать. Сильно не переживай, брат, – хотел подбодрить меня 2225-й.

– Что ты говоришь? Оттуда никто не возвращается. Их всех убивают.

– Но бывали же случаи. Я слышал.

– Как же?

В какой-то момент меня охватило отчаяние. Но когда я вспомнил, где нахожусь, то быстро успокоился и молча принял свою судьбу. Вероятно, я слишком устал, чтобы потерять самообладание. Чему быть, того не миновать.

– Готовься, если ко мне подкатят трос с крюком, я сразу же брошу тебе свои тряпки, как мы и договаривались, – сказал я и начал собирать свои покрывала в комок.

– Мне жаль, – с досадой произнес 2225-й.

Он отвернулся, чтобы я не видел его глаз, но я все понимал. Хорошо, что сегодня мне стало легче после сна, и я мог стоять на ногах. Судороги по телу не были связаны с холодом, мне просто было страшно. Но в голове царила полная ясность от безысходности, которая успокаивала мысли.

– Спасибо, 2225-й, за то, что много раз выручал меня. Я это не забуду до последнего мгновения, – произнес я.

Моя клетка осветилась прожектором, и со скрипом открылся верхний люк. Сверху на лебедке спустился крючок с тросом. На конце троса висел желтый скафандр. У заключенных, предназначенных для экспериментов, была другая транспортировка.

– Заключенный 2220-й, на выход! – прозвучало в приемник.

– Я не хочу покидать клетку! – отчаянно крикнул я.

– Не бунтовать, исполнять приказ, – прозвучало в ответ.

Как будто они услышали мой крик, по краям общей балки с клетками запустился режим подготовки электрозаряда.

– Хорошо, исполняю, я не бунтую, – произнес я.

Через открытую верхнюю дверь я выбрался из клетки. Посмотрев на 2225-го, я кинул ему вещи. Он поймал их, и я попытался улыбнуться, но, кажется, у меня не получилось.

Мой скафандр уже был прикреплён к крючку, одел его и меня начали спускать по тросу. Пока я висел в воздухе, спускаясь вниз градирни, мне в приёмник зачитывали инструкцию о том, как вести себя внизу. Её повторяли несколько раз, требуя, чтобы я слушал внимательно и неукоснительно следовал указаниям.

Внизу было очень жарко. Вокруг поднимался пар, и видимость была минимальной. На полу была красная полоска с подсветкой, по которой я дошел до небольшого туннеля и прошёл по нему около ста метров. Войдя внутрь отдельного помещения, я услышал, как за мной закрылся люк. Сверху запустили систему паровой очистки.

Через пять минут погасла красная лампочка на потолке – дезинфекция была завершена. В приёмник что-то сказали, но я не расслышал. Связи здесь почти не было, поэтому нужно было действовать по инструкции. Следуя указаниям, я механически открутил запорное устройство и открыл люк. В этом помещении я снял с себя защитный костюм и остался в обычной одежде.

Дальше был старый маленький лифт, на котором я поднялся на несколько этажей вверх. На выходе из лифта меня уже ждали.

В тёмном коридоре в конце светилось несколько лампочек на полу. Я медленно подошёл к ним, но из-за яркого света почти ничего не видел. Несколько человек подошли ко мне, скрутили руки и потащили в соседнюю комнату.

– Что это значит? Отпустите! – воскликнул я, увидев операционный стол.

– Быстро приготовьте инструменты, – произнес кто-то.

– Нет, нет, не надо! Пожалейте меня! Я ничего плохого не сделал! Пустите!