Дорога на фронт
Всё повторилось с точностью до последней детали. Вот только теперь, атака фашиста оказалась успешной. Бомба упала на нос скромного судна. В переднюю часть теплохода ударило, как огромной кувалдой.
Словно огненный смерч, взрывная волна прокатилась по маленькой палубе и снесла с неё всё, что там размещалось. Стальные щиты не сдержали напора. Они тут же смялись, словно бумажные, и мгновенно сорвались с креплений. Полсотни солдат и ящики с боеприпасами смешались в общую кучу и полетели в речные глубины.
Глаза у людей сразу ослепли от вспышки. Все потеряли способность, что-либо видеть вокруг. Яков быстро моргнул несколько раз. Через пару секунд, зрение вновь возвратилось.
Лейтенант разглядел невероятную вещь. Каким-то неведомым чудом, теплоход всё ещё был на поверхности. Уцелела капитанская рубка и пулемёт, установленный на самом верху.
Зенитчик решил, что рулевой сразу погиб вместе с другими. К счастью, это оказалось не так. В тесной надстройке остался кто-то живой. Кораблик не отдался на волю волнам.
Компенсируя мощность течения, перевозчик свернул чуточку к северу и медленно двигался к намеченной точке. Следом за ним плыло несколько лодок. В них находилась всего половина живых пехотинцев.
Минуту спустя, самолёт снова вошёл в боевой разворот. Неожиданно для всех окружающих, крупнокалиберный «ДШК» открыл огонь по фашисту. К сожалению Якова, даже пальба с близкой дистанции не помешала пилоту закончить атаку. Он опять обстрелял караван и сбросил ещё одну бомбу весом в пятьдесят килограммов.
Она полетела к воде и точно попала в баркас с пехотинцами. Ужасающий взрыв превратил пассажиров в мелкие клочья. Кровавое месиво разлетелось в разные стороны. В воздухе закувыркались куски багрового мяса, руки, ноги и головы. Всё это падало в воду и тотчас тонуло.
Лодка, в которой сидел зенитчик с друзьями, медленно двигалась к острову Зайцевский. Вокруг них бушевал невероятный, жуткий обстрел. Вернее сказать, шло избиение советских солдат, проклятыми фрицами. Куда лейтенант не сбросал свой испуганный взгляд, везде наблюдалась одна и та же картина.
Двухмоторные самолёты «Dornier 17» парили на большой высоте и размещали над Волгой яркие «люстры». От них было светло, словно днём. Одновинтовые, хищные «юнкерсы» пикировали на теплоходы и караваны дощатых лодчонок. Они бросали разномастные бомбы и били из всех пулемётов.
Повсюду слышался треск множества выстрелов и грохот сотен разрывов. Их дополнял плеск взметнувшейся к небу воды, крики израненных воинов и стон умиравших людей.
Часть уцелевших плавсредств дошла до середины реки. К этому времени, фашистские лётчики благополучно истратили боезапас. Они прекратили бомбить переправу. Строились в походный порядок и звено за звеном уходили на запад.
Яков решил, что всё уже кончилось, но снова ошибся. В небе, как прежде висели ночные разведчики. Они, раз за разом, бросали специальные бомбы, горящие ослепительным пламенем.
Не успел зенитчик решить: – «Зачем это нужно?» – как в воздухе послышались шелест и свист тяжёлых снарядов. Начался ураганный артиллерийский обстрел. Теперь большие орудия били по руслу реки. Пилоты фашистов лишь корректировали плотный огонь.
Так же, как «пикировщики», пушкари старались попасть в корабли. Фрицы не обращали внимания на одинокие лодки, плывущие к острову Зайцевский. К сожалению советских бойцов, большие снаряды падали удивительно часто. Они все взрывались с чудовищной силой. Давали много осколков и швыряли в разные стороны тучи шрапнели.
Смертоносный металл косил бедных людей, как траву. Поднятые взрывами, волны опрокидывали боты и ялы, как пустые скорлупки орехов. Сотни солдат оглушало до такой сильной степени, что они падали в воду и тотчас тонули.
Находясь в кровавом аду, Яков не мог что-либо сделать. Он лишь старался не поддаваться смертельному ужасу, заполнявшему душу всю целиком. Чтобы как-то отвлечься, зенитчик низко пригнулся, крепко держался руками за борт и напряжённо следил за мерными взмахами вёсел.
Как только, какой-то гребец уставал или был чем-то ранен, его тут же сменяли те, воины, кто ещё уцелел или же чувствовал, что уже отдохнул. Остальные спешили на помощь пострадавшим товарищам.
Солдаты выхватывали бинты из мешков. Рвали упаковки зубами и, как могли, накладывали жгуты и повязки. Все свободные от тяжёлой работы, бойцы хватали свои котелки, и вычерпывали мутную воду, текущую сквозь дыры в досках.
Каким-то неведомым образом зенитчик вдруг понял, что с левого берега начали бить советские тяжёлые пушки. Лейтенант обернулся, и увидел слабые вспышки. Они мелькали на том берегу, от которого отчалили лодки. Артиллеристы палили через огромную Волгу и старались, попасть в батареи проклятых фашистов.
Вспомнив, что гаубицы бьют на десять, а то и пятнадцать км, Яков подумал о том, что вряд ли осторожные фрицы окажутся в зоне их досягаемости. Ведь они все находятся на западной стороне от реки. Наши стоят на восточной.
Ширина главного русла здесь больше версты. Значит, именно столько у фашистов в запасе. Они ближе к острову Зайцевский, чем наши к их отдалённым позициям. И это не даст советским снарядам достичь заданной цели. Одна надежда на то, что наши фугасы не сгинут без дела и нанесут подлым фрицам хоть какой-то урон.
Мало-помалу, лодка ушла из зоны обстрела и приблизилась к пологому пляжу. Баркас выскочил носом на полоску песка и замер, как умерший кит. Уцелевшие воины тут же спрыгнули за борт. Они оттащили посудину метра на два от воды и помогли выбираться раненым людям.
Один час назад, с другой стороны отплыло пятнадцать советских военных. В данный момент, в живых оставалось только двенадцать. Четыре из них получили ранения. Причём, двое очень тяжёлые. Молодому сержанту разворотило осколком живот. Хорен Гаракян из Баку, получил удар шрапнели в затылок.
Оба были сейчас без сознания. Судя по бледной коже на лицах, они потеряли большое количество крови. Их уложили на влажный песок, перевязали и занялись другими бойцами. Один получил пулю в плечо, другой в бедро, чуть выше колена.
Лишь оказав посильную помощь, красноармейцы подняли глаза. Они разглядели вереницы людей, бредущих из зарослей к Волге. Яков повертел головой. В свете пылающих «люстр» лейтенант разглядел, что творилось вокруг.
Вниз по течению стоял небольшой теплоход. Стальных щитов у него на бортах уже не имелось. Нос оказался разбит сильным взрывом. Это был тот самый кораблик, который тащил их на остров. Рядом виднелись три лодки, прицепленные к низкой корме.
– «Непонятно, как наш перевозчик дошёл до этого места?» – удивился зенитчик: – «Видно, внутри оказалась герметичная перегородка. Вода не заполнила отделение с мотором и не потопила увечное судно».
На обгоревшую палубу уже вели узкие сходни, сколоченные из длинных ящиков от тяжёлых снарядов. По ним медленно поднимались бойцы, с забинтованными головами, телами или конечностями.
Вместе с ними, двигалось много гражданских. Большую часть составляли, измождённые женщины и сильно усталые, ревущие дети. Очень редко, встречались старики и старухи. Почти все были ранены, но замотаны не в бинты из походной аптечки, а в какие-то тёмные тряпки. Видно, брали всё то, что нашли в разрушенном городе.
Подошли речники в грязных рваных тельняшках. Они взялись за борта протекающей лодки и потащили её по воде к перевозчику. Привязали канатом к корме, и она вновь оказалась в строю.
Вот только, теперь караван оказался вдвое короче. Остальные судёнышки были разбиты в мелкие щепы и ушли с бойцами на дно. В лучшем случае, их прибило течением ниже по правому берегу.
Несколько пар санитаров тащили кого-то из ближайших кустов. Людей волокли не в носилках, а на грязном брезенте. Клали несчастных на мокрый песок. Брали неподвижных бойцов с двух сторон, как мешок, и быстро укладывали в опустевшие шлюпки.
Все уцелевшие лодки до половины были залиты тёмной водой. Пропитанные кровью, накидки санитары забирали с собой и тут же спешили за другими страдальцами.
– «Переживут ли они переправу?» – со страхом подумал зенитчик. Яков взглянул на своего земляка, бледного, как полотно, отбелённое хлоркой. Харена грузили в ту самую лодку, на которой он прибыл сюда четверть часа назад.
Молодого сержанта устроили впритык к офицеру. Рядом с ними, сели двое бойцов, что были ранены не так тяжело. Головы увечных товарищей они положили себе на колени. Не то ещё захлебнуться, коли вода поднимется выше. Оставшиеся пустые места стремительно заняли жители города. Удивительно быстро все небольшие плавсредства заполнились до максимального уровня.
Яков с удивлением понял, что обстрел почему-то затих. Он посмотрел по сторонам. Зенитчик увидел, что вокруг так же светло, как и днём. Задрал голову к звёздам и тут же отметил, всё там осталось по-прежнему.
Ночные разведчики, как огромные навозные мухи вились над рекой. Световые снаряды пылали не хуже, чем раньше: – Кружат над нами стервятники! – зло подумал зенитчик: – Ждут, когда караваны рванутся назад.
Пятясь, как рак, перегруженный людьми, перевозчик медленно отошёл от песчаного пляжа. Теплоход с трудом развернулся и со всей оставшейся прытью, двинулся к левому берегу. Следом за ним потянулись баркасы и ялы. В них находились раненные бойцы и гражданские.
С обеих сторон, от зенитчика отходили другие плавсредства. Едва они отдалились от кромки воды, как в небе опять зашелестели снаряды. Началась очередная охота фашистов за кораблями и дощатыми лодками.
Майор бросил взгляд на застывшего Якова. Лейтенант словно очнулся от ступора. Он подхватил свои вещи, которые всё же доплыли до этого места. Подбежал ближе к Степану Сергеичу и встал рядом с товарищем, с которым приехал из родного Баку.
Прежде, чем двинуться дальше, трое попутчиков невольно повернулись к реке. Они посмотрели на лодки, идущие за небольшим теплоходом. Небольшой караван скоро скрылся за облаками разрывов.
Было трудно понять, смогут ли такие судёнышки доплыть до левого берега? А если они, доберутся туда, то сколько живых окажется на каждом борту? Две трети, лишь половина или меньше того?
Судя по карте, Сталинград находился с другой стороны длинного острова. Офицеры устремились на запад. Впереди шёл подтянутый седовласый майор, следом спешили два молодых лейтенанта.
Оставшиеся без командира, красноармейцы собрались в тесную кучку. Они оглядели друг друга и поняли ужасную вещь. Из всего отделения уцелело лишь шесть человек. Пять рядовых и ефрейтор, заместитель сержанта.
Их взвод находился на небольшом перевозчике и, при взрыве, погиб целиком. Другие военные, плывшие в караване плавсредств, разбрелись неизвестно куда. Бойцы растерялись. Они совершенно не знали, что же им делать теперь?
Увидев трёх офицеров, идущих на запад, ефрейтор бросился следом. Быстро их обогнал. Встал перед ними. Вскинул руку к мокрой пилотке и отчеканил: – Товарищ майор, разрешите к вам обратиться?
Степан Сергеич спокойно ответил на уставное приветствие: – Обращайтесь, ефрейтор.
Майор выслушал сбивчивый рассказ пехотинца. Повернулся к бакинцу и приказал: – Товарищ лейтенант. Назначаю вас командиром первого взвода сводного отряда РККА. Принимайте бойцов под своё руководство.
Тофик Бабаев козырнул Степану Сергеичу и продолжил его короткую речь: – Товарищ ефрейтор, назначаю вас командиром первого отделения первого взвода. Постройте всех рядовых в походную колонну по двое и идите за мной
Бойцы с облегчением выполнили короткий приказ, разобрались в шеренги и двинулись за тремя офицерами. Шедший поблизости, Яков услышал беседу солдат за спиной. Он разобрал, как пожилой ветеран кому-то шепнул: – Нужно держаться рядом с майором. Чует моё старое сердце, заговорён офицер от всякой напасти.
– «Если бы всё, так было на деле, то он не лечился в Баку после разгрома на Юго-Западном фронте». – сказал себе Яков, но тут же одёрнул себя: – «А кто знает, что с ним случилось тогда? Может быть, он выжил в такой мясорубке, где все остальные погибли? Так что, нужно прислушаться к совету мужчины. От этого, хуже не станет».
Офицеры с солдатами шагнули в редкий лесок. Там оказались десятки песчаных тропинок, ведущих на противоположную сторону острова Зайцевский. Они прихотливо вились меж высоких деревьев, но все до одной, шли точно на запад.
Судя по виду всех тропок, здесь постоянно ходило много людей. Причём, двигались они в двух направлениях. К Сталинграду спешило большое число здоровых и крепких военных. Обратно, вместе с гражданскими, плелось только несколько увечных бойцов.
Пышные кроны деревьев скрыли высокое небо, пылавшее фашистскими «люстрами». Мертвенный свет горевшего магния с трудом пробивался сквозь плотные листья. Здесь было намного темнее, чем на открытом пространстве, у широкой реки.
Мелкий песок серебрился на фоне травы, росшей между толстыми вязами. Шум частой стрельбы и грохот от взрывов потихоньку стихал за спиною зенитчика. Он становился всё глуше и глуше. В ушах зазвенело от тишины.
Большую часть песчаного острова покрывал небольшой, но плотный лесок. Так уж сложилось, что растительность тут сохранилась достаточно странно. В западной части массива не имелось густого подлеска.
Объяснялось всё тем, что в прежние годы, здесь находилась стихийная зона «культуры и отдыха». В ней сталинградцы проводили погожие летние дни. Туда приезжали сотни людей. Они купались в широкой реке, загорали на чистом песке или сидели в тени высоких деревьев.
Самые, беззаботные пляжники разводили костры на опушке, обращённой непосредственно к городу. С течением времени, они извели весь растущий кустарник.
Теперь это место не походило на лиственный лес. Оно больше смахивало на весьма неухоженный парк. Не хватало лишь лавочек для юных влюблённых, да гипсовых статуй, изображавших различных спортсменов. К примеру, девицы с веслом.
Пройдя почти километр, Яков заметил, что заросли стали быстро редеть. Потом, вся близлежащая площадь стала просматриваться на сотню метров вокруг. Меж высоких деревьев замаячили слабые светлые пятна.
С каждой минутой их становилось всё больше и больше. Скоро, стали видны ненавистные зенитчику «люстры», парящие в небе. До ушей докатился гул канонады. Он быстро наращивал мощь и превращался в грохот частых разрывов
Выйдя к опушке лесочка, офицеры наткнулись на взвод пехотинцев. Бойцы укрывались за старыми вязами. Они осторожно выглядывали из-за толстых стволов, и с напряжёнием ждали неизвестно чего.
Яков глянул вперёд. Перед ним находился правый рукав реки Волги шириной в сто пятьдесят, двести метров. На той стороне небольшого пролива темнели громады Сталинградских кварталов.
Срёди мрачных руин пылали большие пожары. Языки сильного пламени рвались к высокому небу. Они освещали закопчённые стены с пустыми проёмами окон и балконных дверей.
У лейтенанта создалось впечатление, что он вернулся на один час назад и вновь оказался на подступах к острову Зайцевский. В небе парили самолёты фашистов. Множество пылающих «люстр» освещали окрестности с большой интенсивностью. Было ясно, как солнечным днём, хоть газету читай.
Судя по грохоту взрывов, фашисты стреляли по этой протоке с куда большей яростью, чем по главному руслу реки. Сразу стало понятно, из-за чего проклятые фрицы не жалели снарядов.
Всю поверхность воды покрывали деревянные лодки, баркасы и небольшие суда, двигавшиеся в двух направлениях. И те и другие были заполнены до крайних пределов. В тех, что плыли к горящему городу, находились здоровые молодые солдаты, а в тех, что возвращались назад, раненные или гражданские люди.
С раздирающим душу, свистом и шелестом, с проклятого запада, прилетали снаряды огромных калибров. Они с громким шумом падали в тёмную реку. Гремели десятки оглушительных взрывов. К небу вздымались столбы раскалённого пара и тучи сверкающих брызг. Среди них, часто мелькали обгоревшие обломки судов и куски человеческих тел.
Вверх по течению Волги что-то вдруг грохнуло особенно громко. Всё вокруг озарилось ослепительной вспышкой. К удивлению всех окружающих, она не погасла, как все остальные, а с каждым мгновеньем, разгоралась всё ярче и ярче.
В этот момент, Яков смотрел в правую сторону и отчётливо видел, что там случилось? Причиной всему оказался тяжёлый фугас, весом в полцентнера. «Чемодан» попал в длинную баржу, везущую топливо. Он пробил верхнюю палубу, словно бумагу и сработал внутри вместительной ёмкости.
Горящий тротил, произвёл детонацию ядовитых паров. Воспламенение газов, многократно усилило энергию взрыва. Корпус ржавого судна тут же распался на сотни кусков. Обломки тотчас разметало вокруг. Они отлетели на километр и более.
Зазубренные стальные листы закувыркались в предутреннем воздухе, и попадали в людей, оказавшихся рядом. Тем, в кого они угодили плашмя, улыбнулась удача. Счастливцы умерли сразу, не ощутив ничего.
Другим повезло значительно меньше. Вертящиеся, как бумеранги, пластины железа сверкали острыми гранями и жутко кромсали всё то, что встретилось у них на пути. Кому-то, сносили с плеч черепа. Кого-то били чуть ниже.
Разрубленные, словно секирой, люди падали в воду, сметённые сильным толчком. Не поняв сгоряча, что и к чему, торсы людей с головой и руками, пытались забраться в баркасы и лодки. Из распоротых тел ручьями хлестала тёмная кровь. Клубки скользких кишок выпадали наружу и тащились за ними, словно длинные змеи.
Отсечённые на уровне талии, нижние части людей поднимались на ноги. Пытались куда-то бежать. Спотыкались о лавки и падали за борт. Туда, где их половины, уже умирали в страшной агонии.
Всем остальным пришлось хуже всего. Горящая жидкость взлетела к звёздному небу. Она поднялась высоким фонтаном и бушующей лавой обрушилась вниз. На реке появилось озеро пламени площадью с футбольное поле.
С каждой секундой оно становилось всё больше и больше. Вал из огня мгновенно поднялся на несколько метров. Он двинулся вниз по протоке, и налетел на десятки судов, плывущих на запад или восток.
Теплоходы и катера защитила стальная обшивка. Так что, те корабли проскочили пожар на воде почти невредимыми. Речникам, сидевшим внутри, удавалось потом выйти наружу и погасить деревяшки, начавшие тлеть от страшного жара.
Зато их пассажиры оказались в самой преисподней. Они не могли устоять на площадках, открытых огню. Все дружно прыгали вниз и с большим облегчением погружались в речные глубины.
Многие люди родились и жили на Волге. С раннего детства они замечательно плавали, не хуже, чем рыбы. Кто-то мог продержаться в пучине достаточно долго. Все пытались уйти под водой, как можно дальше от судна. Однако, всему есть предел. Тем более, человеческим силам.
Кислород, растворённый в крови, стремительно поглощался мышцами тела. Ныряльщикам приходилось всплывать на поверхность. Головы этих людей попадали в жуткое пламя, бушевавшее сверху.
Глотка раскалённого воздуха, хватало на то, чтобы сжечь нежные лёгкие. Испытывая страшные муки, они были не в силах кричать. Все инстинктивно закрывали руками лицо и уходили в глубины реки, чтобы никогда не вернуться. То же случилось и с теми, кто находился в низеньких ялах, баркасах и ботах.
Несколько крепких бойцов пытались спастись, неожиданным способом. Они перевернули утлую лодку, под которой возник воздушный мешок. Солдаты нырнули и спрятались под деревянный колпак, плывущий вверх днищем. Однако, и это их не спасло. Они лишь отсрочили свою неизбежную смерть.
Слой топлива, разлитого по всей акватории, оказался удивительно толстым. Оно всё горело удивительно сильно. Мокрое дерево стремительно высохло, и занялось буйным огнём.
Несчастных людей постигла всё та же, жестокая участь, что и всех остальных. Озеро яркого пламени медленно двигалось вниз по течению и одно за другим поглощало другие суда.
Потрясённый ужасной картиной, Яков замер на месте, как гранитная статуя. Тут он услышал звуки шагов по песку. Глянул туда, откуда они донеслись, и увидел отделение НКВДешников.
Вооружённые пистолетами-пулемётами Шпагина, «голубые фуражки» направились к группе старых деревьев. Они подошли к пехотинцам, стоявшим у толстых стволов. Взяли бойцов в полукольцо. Приказали грузиться на лодки и немедленно двигаться к горящему городу.
За плечами солдат висели пятизарядные «мосинки». Чтобы отправить заряд в длинный ствол, приходилось передёрнуть затвор. Бойцы хорошо понимали, что не успеют использовать устаревший «винтарь».
Особенно, когда против тебя десять штук «ППШ» с круглыми дисками. В каждый из них помещается семьдесят с лишним патронов. На таком расстоянии «особисты» положат всех до единого, одной длинной очередью. А потом, объяснят окружающим, мол, не подчинились приказу командования.
Вид озера топлива, горящего впереди на воде, пугал солдат до потери сознания. Однако, они подчинились команде и не стали завязывать бой «со своими»: – «Лучше сберечь себя для фашистов». – решили они.
Никто из солдат не желал оставаться на открытом пространстве долгое время. Они весьма неохотно, подняли вещи с земли и все разом рванулись к узкому пляжу.
Майор, лейтенанты, а так же красноармейцы, примкнувшего к ним отделения, помчались за взводом бойцов. Все они подбежали к неказистому судну, подошедшему к низкому берегу.
Небольшой теплоходик был очень похож на тот перевозчик, на котором они все прибыли к острову Зайцевский. Двигаясь вслед за майором, лейтенанты поднялись по узкому трапу и пробились вплотную к задней стене маленькой рубки.
Вся узкая палуба была занята пехотинцами, стоящими вплотную друг к другу. Никто не мог сесть на доски и вытянуть ноги. Вслед за Степаном Сергеичем, офицеры опустились на корточки. Бойцы потеснились и последовали примеру начальства.
Старенький двигатель застучал значительно громче, чем раньше. Металлический корпус начал крупно дрожать. Корабль отвалил от низкого берега и, набирая приличную скорость, пошёл к правому берегу Волги.
Яков сжался в плотный комок. Лейтенант вдруг забыл, что он активист-комсомолец с внушительным стажем. Молодой человек стал молиться о том, чтобы без сильных ранений прибыть в Сталинград. Что его ожидало на той стороне, зенитчик даже не думал. Главное, как он понимал, уцелеть в данный момент.
Со всех сторон теплохода свистели и падали в реку большие снаряды фашистов. Слышались оглушительно гулкие взрывы. К высокому небу взлетали огромные горы воды.
В воздухе жутко свистела стальная шрапнель. Кусочки железа, с отвратительным чмоканьем, впивались в людей. То один, то другой из солдат, резко вскрикивал и хватался за пробитое тело, за руку, за ногу, за голову. Из-под стиснутых пальцев появлялись тонкие струйки льющейся крови. В ярком свете, горящего магния, они походили на чёрную тушь.
Находившиеся рядом, бойцы хватали пакеты с бинтами и оказывали посильную помощь несчастным друзьям. Не всегда это им удавалось. Одни пехотинцы умирали мгновенно, другие тихо стонали и на глазах угасали от обильного кровотечения.
Утратив счёт времени, Яков не знал, сколько они так плывут, и как далеко осталось до берега? Кое-как он всё же собрался. Втянул полную грудь влажного воздуха и решил, что нужно увидеть, что же творится вокруг. Он поднял взгляд от сапог.
Рядом с бортом судёнышка раздался чудовищный взрыв. Ударной волной «перевозчик» отбросило влево. Солдаты не устояли на корточках. Они повалились один на другого, и большой общей кучей сместились на край узкой палубы.
Ограждения, сваренные из двухдюймовой трубы, не удержали огромного веса людей. Они вдруг сорвались со слабых креплений и полетели в тёмную реку. Следом за ними упали красноармейцы, что оказались поблизости. Лишь те пехотинцы, что находились у дальнего борта, успели схватиться за что-то и удержались на месте.
Оказавшись в реке, Яков немедленно вынырнул из тёплой воды. Глубоко и быстро вздохнул и посмотрел перед собой. Зенитчик заметил седую голову Степана Сергеича, мелькнувшую чуть впереди. Дальше него находился их небольшой теплоходик.
Не снижая набранной скорости, судно по-прежнему плыло к правому берегу. Экипаж словно не видел, как почти всех пассажиров смыло в широкую Волгу. Поверхность реки сильно бурлила от множества взрывов.
Секунду спустя, лейтенант разглядел, что корабль сильно кренится на правую сторону и достаточно быстро погружается в воду. Яков собрался плыть за майором. В тот же момент, он почувствовал, как кто-то схватил его сзади за плечи. Помял под себя и попытался подняться повыше.
– «Утопающий, мать его за ногу!» – мелькнула в голове у зенитчика страшная мысль: – «Нужно, как можно скорее, освободиться от этого чудика! Иначе утопит меня к чёртовой матери!»
Не сопротивляясь бойцу, напавшему сзади, он погрузился в тёмную воду с макушкой и стал лихорадочно думать: – «Как поступить в такой ситуации?» – вспомнив советы инструктора, Яков не стал тратить силы и пытаться избавиться от лишнего груза. Он резко сложился в поясе вдвое, словно сделал глубокий поклон, и, работая руками с ногами, нырнул к далёкому дну.
