Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное)

– Вам ребята, весьма повезло. Вы попали в обычную зону, где заключённых лишь заставляют помногу работать, – успокоил сосед угрюмого парня. – Здесь фашисты никого не уничтожают специально. Они просто используют нас, как дармовую рабочую силу. Плюс ко всему, охрана здесь, в основном, состоит из вольнонаемных людей, и все они проживают за территорией лагеря.

Многие из надзирателей приезжают сюда из деревень, где имеют собственное небольшое хозяйство. Поэтому вертухаи особо не зверствуют. Ведь им уже завтра может понадобиться бесплатный батрак, чтобы он потрудился на ферме.

Ни к чему доводить подобных рабов до того состояния, чтобы тот захотел тебе отомстить. Вдруг это быдло так разозлится, что припомнит былые обиды, да и воткнёт вилы в бок?

Подобные зоны – самый лучший из тех вариантов, что сегодня возможны в Германии. Единственное, с чем здесь очень плохо, так это с едой. Кормят здесь впроголодь.

Поэтому, если не хочешь превратиться в скелет, нужно изо дня в день наниматься к кому-нибудь на любую работу. Кто его знает, может быть, твой арендатор подкинет тебе что-нибудь из еды или немного деньжат. Запомни, доходяг здесь не держат. Их отправляют на уничтожение в другие конторы.

Местные бюргеры приезжают сюда по утрам. Они набирают людей нужных специальностей и уводят с собой. Целый день ты пашешь у них, а вечером должен вернуться назад, в свой барак.

Хочу сообщить, что удрать от фашистов очень легко. Никто за пленными, особенно здесь не следит. Только куда, потом ты пойдёшь, не имея нормальной одежды, документов и денег?

Ведь у тебя на руках будет только разовый пропуск, в котором прописан короткий маршрут. От лагеря до дома твоего нанимателя и обратно. Учти, что кругом часто шастают вооруженные до зубов патрули – полиция, жандармерия или военные.

Поэтому, ты не рассчитывай, что сможешь отсюда сбежать. Каторжан вроде тебя и меня немцы прятать не станут ни за какие коврижки. У них на этот счёт очень строго. За помощь, укрывательство или за связь немки с мужчиной из пленных ждёт одно наказание – расстрел. Причём, шлёпнут сразу обоих, чтоб не было повадно другим.

А вот за изнасилование женщин из лагеря, фрицев никогда не наказывают. Ну, а если потом баба родит, так это же «есть хорошо», будет одним невольником больше. Ты, наверное, уже видел тут женщин с маленькими и совсем ещё грудными детьми?

Григорий угрюмо кивнул.

– Так вот те, что постарше, родились на воле, ещё до войны, или их матери попали сюда на сносях. Другие бабы понесли уже тут от фашистов. Их ведь здесь никто и не спрашивает, хочет она или нет. Фрицы выдают ребятишкам свидетельства о рождении со свастикой, и вся недолга. Добро пожаловать в потомки рабов.

С того самого дня и началась новая жизнь у Григория в Рейхе. В течение трёх долгих лет, где ему только не приходилось работать. Доводилось бывать на полях, животноводческих фермах, стройках, заводах и фабриках, и прочих местах.

Однажды, он целый месяц трудился на складе, где перебирали драгоценный хрусталь и фарфор. Их реквизировали трофейные команды фашистов, что находились в захваченных странах Европы и советской России.

Два десятка рабочих осторожно вскрывали фанерные ящики и выгружали разнообразного рода посуду. Всё хорошенько осматривали и собирали сервизы на шесть, двенадцать или больше персон. Если не хватало чего-то на целый набор, то добавляли нечто похожее по внешнему виду.

Собранные комплекты аккуратно паковали в коробки и отправляли неизвестно куда. Совершенно случайно, Григорий узнал, что отсортированная на складе продукция распределялась потом, между «арийцами чистых кровей». Причём, за очень скромные деньги.

На этой удивительной фабрике у него даже возникла романтического свойства история. Как это ни странно, но это была интимная связь со страшненькой немкой, успевшей стать молодою вдовой.

Как выяснилось немного позднее, она оказалась женою солдата, погибшего два года назад, во время оккупации Франции. В Германии и тогда уже не хватало здоровых мужчин. Меж тем, как естество человека настоятельно требовало удовлетворенья его насущных потребностей.

Любовные игры происходили в очень короткий перерыв на обед. В это время, все немцы уходили из здания. На складе не оставалось ни единой души, кроме Григория и его милой пассии.

Встречались «влюбленные» люди в самом дальнем углу тёмного склада, за огромной горой пустых ящиков. Нужно сказать, что никому из них эта связь не приносила особенной радости. Слишком дорого могли обойтись их короткие встречи. Неминуемая угроза расстрела отравляла всё удовольствие от плотских утех.

Так продолжалось почти три недели. Затем, огонь внезапно вспыхнувшей страсти немного угас. Немка удивительно резко изменила своё отношение к пленному. Она отдалилась от парня и перестала его замечать.

Скорее всего, эта фройляйн нашла себе другого мужчину. Как это ни странно, Григорий этому только обрадовался. А спустя пару дней странная фабрика вдруг отказалась от его дешёвых услуг.

Иногда у Григория возникали новые любовные связи. Причём, все они были похожи одна на другую, как подгнившие яблоки, что упали с заболевшего дерева. К тому же эти интрижки оказывались довольно короткими. Обычно, они завершались через две-три недели.

Как только пленный надоедал данной немке, та намекала родителям или кому-то, из родственников, что Григория больше не стоит брать на работу из лагеря. К счастью бойца, на этом всё и кончалось. Хорошо, что ни одна из его бывших пассий не объявила парня насильником, и не сдала местной полиции. Подобные случаи часто встречались в Германии.

Сами бюргеры очень значительно отличались один от другого. Одни относились к пленным как к недочеловекам и вели себя с ними соответственно этому незавидному статусу.

Другие наниматели оказывались довольно лояльными к иностранным рабочим. Они не издевались над ними, не третировали и обращались доброжелательно. Некоторые даже подкармливали военнопленных, а изредка давали им свою старую одежду и обувь.

Больше всех запомнился один седой фермер. Пожилой человек приезжал к лагерю парня на старом грузовичке, выписывал ордер на нужное ему число батраков и брал невольников, необходимых специальностей.

Закончив отбор, бюргер велел арестантам, взять из кузова своего древнего «Опеля» несколько сильно поношенных велосипедов. После чего, отдавал им пропуска и уезжал по своим важным делам.

Заключённые садились в потёртые сёдла двухколёсных машин и без всякой охраны отправлялись по указанному хозяином адресу. Этот старик не изводил людей тяжёлой работой, хотя и бездельничать не позволял.

Он постоянно подкармливал истощённых невольников. Вечером он сажал узников в свой грузовик и отвозил их в концлагерь. Прочие наниматели просто выгоняли их за ворота. Уставшие на работе невольники добирались до барака пешком, а иногда, до него было пять, а то и семь километров.

Как-то раз, парень разговорился с этим удивительным немцем. Старик неохотно признался, что ему пришлось бывать на месте Григория. Во время Первой мировой войны он, тогда ещё юный солдат, был ранен в бою и оказался на территории русских. К удивлению фрица, его не только не расстреляли на месте, а ещё, долго и успешно лечили.

Из военного госпиталя, его отправили на поселение в центр Поволжья. Там с ним тоже все обращались вполне по-людски. После окончанья войны, он благополучно вернулся домой, в фатерлянд.

С тех пор он не забыл той доброты, с которой к нему относились в России. Благодаря этому, он постоянно старался, оказывать посильную помощь пленным славянам.

Монотонная жизнь заключённого продолжалась у парня вплоть до полуночи 24 июля 1943 года. Именно в этот момент, авиация Великобритании и США начала ковровые бомбардировки города Гамбурга.

Англичане использовали метод фашистов, который те применили при нападении на Сталинград. Сначала их самолёты сбрасывали фугасные бомбы, что разрушали крыши и перекрытия многоэтажных домов.

Затем, вниз летело множество зажигательных снарядов разных конструкций. Первый налёт произвёл такое большое число разрушений, что десятки тысяч германцев остались без крыши над головой.

Ранним утром нового дня, едва рассвело, у ворот трудового концлагеря уже находилась огромная очередь бюргеров. Всем им были нужны строители самых разных специальностей.

Григорий немедленно вспомнил свои навыки каменщика. Эту профессию он приобрёл в раннем детстве, когда ремонтировал печи с больным стариком. Потом парень её шлифовал на комсомольской стройке, что проходила на Среднем Урале.

Солдат пошёл в канцелярию лагеря и сообщил об этом чиновникам, что сидели в регистратуре. Бойцу тотчас выписали наряд на работу и послали в один из пострадавших районов огромного города.

К удивлению парня, его наниматель оказался практикующим молодым стоматологом. Он встретил пленного у ворот своего большого участка и провёл на обширный, некогда хорошо обустроенный, двор.

Григорий увидел, что в ходе английской бомбёжки один из тяжёлых фугасов упал возле коттеджа. От мощного взрыва произошла подвижка фундамента, и стена высокого дома упала наружу.

Хозяин особняка имел много знакомых в округе и, каким-то таинственным образом, договорился с администрацией лагеря. Там вняли настойчивым просьбам зубного врача, и пошли человеку навстречу.

Чиновники сделали исключение для эскулапа. Они решили, что арендованный пленный будет жить у своего нанимателя, а не возвращаться в барак каждый вечер. Так будет продолжаться до тех самых пор, пока он не восстановит всё здание.

В связи с огромным числом разрушений, возник большой дефицит на квалифицированных строителей. Так что, напарника для Григория, увы, не нашлось. Он должен был, работать один, без подсобника.

После осмотра коттеджа, Григорий узнал, что, дел оказалось удивительно много. Сначала ему бы пришлось разобрать огромный завал битого мусора, в который превратилась большая стена. Потом, выбрать из кучи мелкого хлама те кирпичи, что могли ещё пригодиться. После чего, подготовить место работы и только затем начинать новую кладку.

К этому времени, врач оказался в достаточно сложном для себя положении. Ему нужно было срочно зарабатывать деньги на капитальный ремонт. Вот так и вышло, что он не мог больше откладывать встречи с больными, которым заранее назначил приём.

Мужчина быстро собрался и уехал в зубной кабинет, расположенный на окраине Гамбурга. Молодая жена стоматолога постоянно возилась с двумя малолетними дочками, и помочь советскому пленному ничем не могла. А если честно сказать, то совсем не горела подобным желанием. Мол, пусть грязное быдло всё делает сам.

Вкалывая в одиночку, Григорий возился до самого вечера. Несмотря на старания парня, тяжёлой работе не было видно конца. Только разборка большого завала грозила продлиться на долгое время.

После бомбёжки, электроснабжение в городе оказалось нарушено. Фонари кругом не горели. В небо поднялись тучи пыли и дыма и плотно закрыли звёзды с луной. Скоро стемнело настолько, что было уже невозможно что-либо увидеть.

Хозяйка, наконец, поняла, что уже очень поздно, и разрешила бойцу закончить работу. Она пригласила Григория войти в её дом и достаточно сытно, накормила его. Затем, немного помялась и позволила ему лечь на диване в разрушенной взрывом гостиной.

Парень, как смог, очистил подушки от толстого слоя мелкого мусора. Не снимая запачканную в пыли одежду, он лёг на спину и с наслаждением вытянулся на непривычно удобной и мягкой постели. Только Григорий начал проваливаться в тяжёлую дрему, как послышался оглушительный вой. Это звучали сирены воздушной тревоги.

Сон мгновенно слетел с уставшего парня. Григорию вдруг померещилось, что он вновь оказался в польском учебно-тренировочном лагере. Резким рывком парень согнулся и сел, всунул ступни в разношенные донельзя башмаки и поднялся на ноги.

Красноармеец собрался уже мчаться на плац, чтобы встать в длинный строй. Лишь после этого, до него вдруг дошло, что он оказался в совершенно другом тёмном месте.

Боец растерянно глянул по сторонам. Откуда-то, с большой высоты слышался гул английских бомбардировщиков. В ближайших окрестностях, вспыхнуло много мощных прожекторов. Угольно-чёрное пространство вверху, тотчас испещрили ослепительно яркие белые полосы. Они хаотически шарили по бездонному куполу неба и старались найти самолёты противника.

Вспомнив, где он очутился, Григорий немного помешкал. Потом, подбежал к прочной двери, ведущей в не разрушенные комнаты дома, и снова замер на месте. Одного слова хозяйки было достаточно, чтобы бесповоротно решить непростую судьбу советского пленного.

Стоит ей лишь сказать, что заключённый хотел войти в её спальню, и на этом всё кончится. Первый же полицейский патруль, к которому она обратилась бы с таким заявлением, расстрелял парня на месте. Причём, сделал бы это, без суда и какого-то следствия. Парень тяжко вздохнул, а затем, что есть сил, застучал в лакированную широкую створку.

– Фрау! – закричал он по-немецки. – Немедленно берите детей! Нужно срочно бежать всем в убежище!

Из помещения послышался плач двух маленьких девочек. Сама хозяйка почему-то ничего не ответила. Григорий напряжённо вздохнул и осторожно открыл тяжёлую дверь.

Одетая лишь в ночную сорочку и мягкие тапочки, молодая красивая женщина сидела в дальнем углу богато убранной комнаты. Она испуганно сжалась в комок и крепко прижала к себе маленьких дочек. Они дружно ревели в два голоса. Её мужа в спальне парень не видел. Наверное, он ночевал на окраине города в своём зубном кабинете.

На все слова, обращенные к ней, немка лишь безутешно рыдала. Видимо, вчерашний налёт так сильно её напугал, что она не могла, заставить себя, даже тронуться с места.

Осторожно ступая, Григорий подошёл к юной хозяйке и аккуратно взял из её тонких рук младшую девочку. Впавшая в истерику женщина ничего не заметила. Ребенок сразу же обнял парня за шею и перестал громко плакать. Скорее всего, перепутал с отцом. Боец поднял на руки вторую девчушку и отступил на шаг назад.

– Фрау! Нужно срочно идти всем в убежище! – закричал парень снова.

Словно очнувшись, женщина немного утихла и дрожащими о страха руками потянулась к своим дочерям. Парень отступил на пару шагов и повторил:

– Нужно идти всем в убежище!

Хозяйка медленно поднялась на ноги, протянула ладони вперёд и, не прекращая рыдать, двинулась за своими детьми. Парень не стал искать выход на улицу, и они прошли через гостиную, разрушенную вчерашним налётом. Здесь он на минуту посадил старшую девочку на пыльный диван. Ребенок обиженно закусил нижнюю губку и с удивлением посмотрел на Григория.

Парень сорвал с большого стола огромную скатерть, подскочил к, всё ещё, рыдавшей хозяйке и накинул полотнище на её голые плечи. Потом, подхватил с дивана ребёнка и побежал к пролому в стене.

Когда они, наконец-то, вышли из дома, вокруг уже падали тяжёлые авиационные бомбы. Григорий крепко прижал к себе двух детей, напуганных мощными взрывами. Парень пригнулся и устремился к убежищу для гражданских людей.

Время от времени он оглядывался и проверял, идёт ли за ним молодая хозяйка? Не отрывая взгляда от своих дочерей, женщина усердно семенила за ним.

Лавируя между дымящимися большими воронками, они благополучно добрались до здания районной управы. Как знал Григорий, подвал этого сооружения был переделан под бомбоубежище. Месяц назад, парень сам занимался ремонтом и обустройством всех помещений.

Все вчетвером, они ворвались в открытый подъезд и торопливо спустились по узким ступенькам. Тесное помещение оказалось битком забито местными жителями. Все они примчались сюда из соседних домов.

Немцы недовольно взглянули на оборванного советского пленного с двумя маленькими детьми на руках. Старые фрау чуть пошушукались, но всё же слегка потеснились и освободили местечко для вновь прибывшей женщины.

Хозяйка уже понемногу приходила в себя. Она поплотнее закуталась в пыльную скатерть с большой бахромой и села на край топчана. Григорий отдал младшую дочь взволнованной матери. Она взяла ребёнка, прижала к себе и благодарно кивнула.

Парню свободного места уже не хватило. Он так и остался стоять. Всю эту длинную, беспокойную ночь Григорий держал на руках старшую девочку. Хорошо, что ей было всего три с чем-то года, и весила она те так, чтобы много. Килограммов двенадцать.

Беспощадная бомбардировка города Гамбурга началась ровно в полночь и продолжалась почти до рассвета. Сотни бомбардировщиков Англии и США неотвратимыми волнами накатывали на беззащитные городские кварталы.

Кругом бушевали большие пожары. Они превращались в огромные смерчи, что состояли из бушевавшего пламени. От высочайшей температуры плавился камень, и даже металл. Безумная вакханалия смерти закончилась лишь после того, как восток посветлел, а над горизонтом поднялся кроваво-красный краешек горячего летнего солнца.

К счастью Григория и всех местных бюргеров, особняк, в подвале которого они укрывались, не пострадал от мощных фугасов. Выход из небольшого убежища не завалило обломками, и уцелевшие люди без всяких проблем, устремились на поверхность земли.

Баюкая спящих детей на руках, парень и молодая красивая женщина вышли на улицу. Они осмотрелись по сторонам и не узнали окружающей местности. Вокруг них находились останки разрушенных зданий. Все они превратились в кучи тлевших развалин.

На месте прекрасного дома зубного врача зияла воронка, которая продолжала дымиться. Григорий усадил женщину на обломок бетона, нашёл в ближайших развалинах какие-то пыльные тряпки и завернул в них спавших детей. Откуда-то парень принёс большие грязные туфли и вместо изорванных тапочек, надел их на ноги хозяйки.

В ту ночь, самолёты союзников обошли стороною те пригороды, где находился кабинет стоматолога. Меж тем, едва рассвело, врач уже был на ногах. Стараясь узнать, что с женой и детьми, он помчался домой.

Все пострадавшие от бомбардировки районы оказались завалены обломками рухнувших зданий. Огромные кучи битого мусора перегородили широкие улицы. Поэтому городской транспорт в тот день не работал, да и прочих машин тоже не было видно. Мужчине пришлось идти всю дорогу пешком и, время от времени, перебираться через возникшие тут и там баррикады.

Лишь через пару часов, чрезвычайно взволнованный врач, наконец, появился на своём обширном участке. Он ворвался во двор, разрушенный бомбой, и от ужаса застыл у забора. Перед собой он увидел лишь огромную яму, что возникла на месте прекрасного дома.

Он чуть повернул голову вправо и заметил свою дорогую жену. Она понуро сидела на каком-то обломке, что остался от стен большого жилища. Стоматолог облегчённо вздохнул и ринулся к ней и двум маленьким дочкам.

Молодая хозяйка чуть отошла от жуткого ночного кошмара. Увидев любимого мужа, она вскочила на ноги и, забыв обо всём, устремилась к нему. Женщина упала мужчине на грудь и опять разрыдалась. Сквозь громкие всхлипы, она рассказала об ужасном воздушном налёте.

– Если б не он, мы все здесь погибли! – постоянно повторяла она: – Все, как один!

Хозяин выслушал сбивчивые речи жены и подождал, пока она слегка успокоится. Затем врач сообщил, что окраина Гамбурга, где находится его кабинет, не пострадала от английской бомбёжки.

Он о чём-то поговорил с любимой женой, и они дружно решили, на какое-то время, перебраться в уцелевший район. Врач взял детей на руки, а усталая женщина тесно прижалась к супругу. Мужчина посмотрел на Григория, немного подумал и тихо сказал:

– Пойдём парень с нами!

Только к полудню, они добрались пешком до нужного места. Стоматологический офис находился в небольшом частном коттедже и состоял всего из пяти помещений. Самого кабинета, для леченья зубов, приёмной для посетителей и личных апартаментов хозяина. Там врач иногда ночевал, если задерживался допоздна на работе.

Все вошли в скромный дом, и дама с детьми тут же отправилась в жилую комнату мужа. Эскулап провёл Григория в просторную ванную, отделанную сияющим кафелем. Он дал парню мыло, свежее полотенце и приказал ополоснуться под душем.

Пока пленный снимал с себя грязную робу, врач принёс новую зубную щётку и тюбик из тонкой фольги, на котором было написано «Хородонт». Григорий слышал о том, что у фашистов уже тридцать лет, есть специальная паста для чистки зубов, но сам её ни разу не видел. И вот сейчас, ему выдался случай, попробовать эту необычную вещь. Оказалось, что пользоваться ей намного приятней, чем сухим порошком.

К средствам ухода за полостью рта, мужчина добавил стопку поношенной, но довольно приличной одежды. Там оказались трусы, майка, рубашка и выглаженные брюки со стрелками.

– Помоешься, вычистишь зубы и переоденешься. Потом проходи в кабинет! – приказал парню хозяин.

Григорий быстро привёл себя в полный порядок и отправился вслед за врачом. Хозяин усадил его в стоматологическое очень удобное кресло и тихо сказал:

– Вчера, ты спас мою жену и детей, и я очень обязан за это тебе! К сожалению, всё наше имущество погибло при английской бомбёжке. Мне нечем тебя одарить за твой благородный поступок. Единственное, что я могу сделать сейчас, так это пролечить твои зубы. Открой рот пошире.

Григорий послушно исполнил приказ. Врач осмотрел довольно запущенную полость в его голове и взялся за дело. Почти два часа, хозяин пломбировал парню повреждённые зубы. Ближе к вечеру он заявил:

– Нужно поставить четыре коронки. – И начал снимать мерки при помощи специального гипса. Ещё долгое время, врач усердно трудился над протезами для советского пленного.

Красноармеец так сильно устал за прошедшую ночь, что не заметил, как задремал прямо в кресле. Он спал, как убитый и даже не слышал, что английские самолёты совершили очередное нападенье на город. К счастью Григория, данная окраина Гамбурга снова не пострадала от сильной бомбёжки.

Ранним утром врач установил парню все четыре коронки. Он удовлетворённо взглянул на свою большую работу, и устало сказал:

– Поздравляю, Иван. Теперь во рту у тебя стоят зубы из настоящей крупповской стали! – Он проводил Григория к выходу из небольшого коттеджа и напоследок добавил: – Сейчас ты отправишься в лагерь. Если тебя будут спрашивать про вчерашнюю ночь, то скажешь, что во время бомбёжки нас не было дома.

Мол, мы куда-то уехали, а куда, не сказали. Тебя оглушило при взрыве, и ты целый день провалялся без памяти. Когда ты пришёл, наконец-то, в себя, так сразу вернулся в рабочую зону. – Врач поколебался, но всё же, протянул на прощание пленному руку. Григорий крепко пожал сухую ладонь эскулапа.

– Удачи тебе! – пожелал парню хозяин и закрыл за ним тяжёлую дверь.

После бомбёжки, в трудовом лагере возникла такая неразбериха, что до Григория никому не было дела. Его тут же включили в большой отряд заключённых и направили на разборку разрушенных зданий.

Ближе к осени, все завалы в центральных районах были расчищены. Оставшихся без работы, невольников опять стали сдавать внаём местным бюргерам. Потом началась уборка урожая с полей, и всё постепенно, вошло в свою колею.

Как стало известно позднее, ночные налёты на Гамбург провели в рамках английской операции под кодовым названием «Гоморра». В результате ковровых бомбардировок, продолжавшихся с 25 июля по 3 августа 1943 года, погибло более 50 тысяч граждан Германии.

Около 200 тысяч получили ранения различной степени тяжести. Только в ночь на 28 июля, когда возник огромный огненный смерч, погибло 40 тысяч местных людей. Около миллиона жителей, лишившихся крова, покинули сильно разрушенный город.