Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное)
Парень укрылся за стволом самого толстого дерева, которое там оказалось, остановился и опустился на тёплую землю. Он быстро стянул сапоги и снял с ног портянки, недавно полученные от интенданта фашистов.
Под ними оказались другие, достаточно старые. Их дали ему в родной Красной армией ещё месяц назад. Второй комплект он предусмотрительно намотал на ступни перед самым выходом в лес, а теперь оставил на месте.
Григорий быстро обулся, встал и, никуда не спеша, направился дальше. По ходу движения, парень взял два куска прочной ткани и использовал их в новом качестве. Он весьма аккуратно уложил две портянки на левую руку и тщательно намотал их поверх рукава гимнастёрки.
Повязка закрыла предплечье и хорошо защитила его от локтя до самой ладони. Свободные концы этих тряпок боец крепко зажал в кулаке. Едва он закончил с ответственным делом, как за спиною послышался громкий озлобленный лай.
«Как скоро! – удручённо сказал себе парень. – А фашист говорил, что собаку отпустят через тридцать минут. Видно, хотят поскорее закончить тренировки сегодня».
Григорий быстро осмотрелся по сторонам. Только сейчас он заметил, что лес, словно вымели какие-то очень усердные дворники. Нигде не было видно никакого подлеска, ни даже сучьев, упавших на землю.
«Это сделали, чтобы спарринг-партнёры не прятались в непролазных кустах и не отмахивались толстыми ветками от огромных собак», – понял боец и продолжил вертеть головой.
Чуть левее, парень заметил большую сосну, одиноко стоящую в центре округлой поляны. Боец кинулся к толстому дереву и встал лицом к бегущим фашистам. Он прислонился спиною к стволу и постарался слегка успокоиться.
Сорванное бегом, дыхание полностью восстановилось, но сердце никак не хотело, уменьшить количество ударов в секунду. Пульс частил с такой большой скоростью, словно парень не очень давно прекратил жестокую драку.
Из леса, живой стрелой выскочила матёрая псина. Разгорячённый азартной погоней, Рекс поднял массивную голову. Он оторвался от цепочки следов намеченной жертвы, увидел Григория и большими скачками метнулся к нему. Зверь проскочил разделявшее их расстояние, оттолкнулся от почвы и прыгнул на парня. Его клыки нацелились на кадык человека.
Внезапно, с Григорием произошло нечто такое, что раньше с ним никогда не случалось. Вернее, не с ним, а с его восприятием окружавшей действительности. Течение времени вдруг сильно замедлилось. Оно стало тянуться подобно тягучему мёду, плавно текущему из перевёрнутой банки.
Тело немецкой овчарки вытянулось в полёте и словно повисло в утреннем воздухе. Двигаясь медленно, как в упругой среде, парень выставил левый локоть вперёд и закрыл им своё незащищенное горло. Правую руку он поднял на уровень пояса и направил к собаке.
Морда огромного пса неторопливо приблизилась вплотную к нему. Боец собрал всё своё мужество в крепкий кулак. Он протянул левое предплечье вперёд и сунул его в широко открытую пасть. Наполненные острыми, большими зубами, мощные челюсти сразу же сжались с удивительной силой.
Григорий почувствовал себя так, будто у него на руке внезапно захлопнулся очень тугой волчий капкан. Нестерпимая боль пронзила все мышцы от кисти до верха плеча. Несмотря на усилия, прилагаемые разъярённой собакой, она не смогла прокусить рукав гимнастёрки и две достаточно толстые портянки из ткани.
Однако, злобная тварь всей своей массой продолжала лететь на молодого бойца и она ничуть не замедлила скорости своего продвижения. В самый последний момент, парень начал смещаться направо и почти увернулся от тяжелого тела массивного Рекса.
Пятьдесят килограммов тренированных мышц со всего маху влепились в торс человека. Удар пришёлся вскользь по груди, и всё же, красноармеец почувствовал, как затрещали лёвые ребра.
К счастью Григория, часть этой энергии принял на себя ствол толстой сосны, на которую парень опирался спиной. Не ослабляя крепкую хватку, собака упала на землю и своим большим весом увлекла бойца за собой.
Резкое столкновение с деревом слегка оглушило злобного пса. Рекс на мгновение потерялся в пространстве и не успел быстро подняться на ноги. Используя это короткое время, Григорий сунул правую кисть в подбрюшье животного. Он схватил кабеля за причинное место и крепко сжал его пальцами.
Зверь рёзко дёрнулся и замер, как статуя, но руку бойца он всё же не выпустил. Время пришло в прежнее своё состояние и опять потекло в нормальном режиме. Враги неподвижно лежали параллельно друг другу.
Через две-три минуты на поляну ворвался запыхавшийся инструктор собаки. Следом за ним, тяжко топали двое охранников, а так же команда, состоящая из четырёх высоких поляков.
Немец увидел Григория, прижимавшего Рекса к земле, и весьма удивился такому положению дел. Поводырь замер на месте и потянулся к своей кобуре. Он быстро достал пистолет и лишь после этого, вновь направился к парню. Охранники тоже сильно встревожились. Они скинули с плеч карабины и взяли оружие наизготовку.
Почуяв запах хозяина, Рекс вдруг заскулил. Ошеломлённый неприятной картиной, фашист подскочил к заключённому и приставил свой «Браунинг» к его голове. Левой рукой он привычно защёлкнул карабин леера на ошейнике пса и отдал команду:
– Фу! – зверь послушно разжал крепко сжатые челюсти.
Немец ткнул стволом пистолета в голову красноармейца и жёстко сказал:
– Отойди от собаки!
Григорий осторожно разжал пальцы правой руки и отпустил причинное место противника. В ту же секунду, Рекс оказался уже на ногах. Он длинным прыжком отскочил от бойца и начал яростно лаять.
Натянув поводок, овчарка стояла за спиною хозяина и буквально захлебывалась от бессильной, бешеной злобы. Однако напасть на солдата, что лежал на земле, она не решилась. Григорий прижал к животу левую руку и прикрыл её правой.
Инструктор не обратил на это никакого внимания. Он доподлинно знал, что тренировки подобного рода всегда завершаются тяжёлыми травмами спарринг-партнёров. Поэтому просто решил, Рекс укусил советского пленного, прежде чем тот ухватил могучего пса за уязвимое место. Такое, хоть, редко, но всё же случалось.
Фриц отошёл от сосны, немного нагнулся и ласково потрепал по загривку своего дорогого питомца. Пёс перестал содрогаться от злости, но продолжал громко лаять на заключённого. Фашист повернулся к бойцу, спрятал пистолет в кобуру и приказал:
– Встать! Двигай в барак!
Не делая резких движений, Григорий медленно поднялся с земли и пошёл в свой концлагерь. Левую руку он, как и прежде старательно прятал от молодого инструктора.
Немец с Рексом и двое охранников с похоронной командой неспешно двигались сзади. Вертухаи о чём-то тихо болтали между собой. Поляки были очень довольны, что им не пришлось два километра тащить мертвеца.
Униженная красноармейцем собака никак не могла успокоиться. Она безостановочно лаяла, но кинуться на арестанта, совсем, не спешила. Наконец, инструктору надоел этот шум, и он приказал своему подопечному: – Тихо. – зверь мгновенно умолк, но время от времени, он продолжал тихонько рычать.
По дороге назад, парень незаметно смотал плотную ткань с левой руки. Он аккуратно сложил две портянки, сунул их за пояс солдатских штанов и хорошенько прикрыл подолом гимнастёрки. Ремни из брезента у них давно отобрали фашисты. Ведь их можно использовать вместо удавки, как для себя, так и для фрицев.
Григорий завернул свой левый рукав и осмотрел всё предплечье. Измятые зубами овчарки, мышцы сильно болели. Кожа была в ссадинах и кровоподтёках, но, судя по внешнему виду, кости оказались в полном порядке.
Вернувшись в барак, Григорий тотчас рассказал, как прошла его «тренировка» с немецким спарринг-партнёром. Его подробный доклад не вызвал большого внимания у заключённых. К этому времени, у сорока процентов бойцов был уже собственный и, часто довольно печальный, опыт таких столкновений.
К тому же, история парня мало чем отличалась от прочих, не раз уже слышанных советскими пленными. Плюс ко всему, мало узнать, что необходимо тебе предпринять в такой непростой ситуации. Нужно ещё умудриться, всё это проделать без сучка, без задоринки. Иначе не избежать тяжких травм и глубоких укусов.
В тот день, в лесу погибло три человека.
Поздней ночью, у красноармейца со сломанной правой рукой, температура вдруг подскочила, а тело стало трясти, как в лихорадке. Скорее всего, у него началась гангрена. К утру, бедняге стало так плохо, что он не смог самостоятельно подняться с постели.
К бойцу поспешили на помощь соседи по нарам. Однако, как только больного поставили на ноги, он лишился сознания и безвольно обмяк. Пришлось уложить его снова на деревянную шконку. Вот так и вышло, что он не попал на ту перекличку, которая проводилась с утра.
Фельдфебель назвал фамилию того арестанта, но никто не откликнулся возгласом: – Здесь.
Ответить вместо него, не позволял тот чёрный номер, что был нашит на груди каждого из ста заключённых. Начальник охраны отдал короткий приказ. Два вертухая стронулись с места и помчались в барак. Минуту спустя, фашисты за ноги притащили человека на плац и бросили его перед строем.
Прохаживаясь перед шеренгой бойцов, комендант объявил строгим голосом:
– Согласно правилам внутреннего распорядка нашего лагеря, за невыход или опоздание на перекличку полагается одно наказание – расстрел на месте! – Он повернулся к своим подчинённым и приказал: – Привести приговор в исполнение!
Один из охранников перёдернул затвор, поднял карабин и выстрелил в голову пленного, что беспомощно лежал на земле. Как ни в чём не бывало, фашисты продолжили проверять наличие спарринг-партнёров для сотрудников вермахта.
Минуту спустя, появилась похоронная команда поляков. Четверо крепких мужчин подхватили убитого за руки, за ноги и унесли мёртвое тело из лагеря. Где-то в сосновом лесу была длинная яма, куда бросали погибших.
Второй выход в лес для Григория едва не закончился самым отвратительным образом. Видимо, в тот неудачливый день судьба решила сыграть с заключённым очень мерзкую шутку.
К ужасу парня, его спарринг-партнером оказался не взрослый кабель, а сильная матёрая сука! Собака врезалась в грудь и легко сбила с ног молодого бойца. Они вместе упали на землю и, сплетясь в огромный клубок, покатились по хвойной подстилке.
Всё было точно так же, как с Рексом, вот только схватить эту овчарку оказалось-то не за что. Придя в отчаяние, узник сжал в кулаке шкуру на животе злобной твари. Это не произвело на неё впечатления.
Злобно рыча, овчарка вскочила на лапы, вырвалась из захвата бойца и стала мотать головой в разные стороны. Она хотела перекусить руку пленного, обмотанную вонючими тряпками.
Стоя перед ней на коленях, Григорий схватил правой ладонью за широкий ошейник и попытался удержать очень злые рывки мощного зверя. Боль становилась всё сильней и сильней. Казалось, что нет уже мочи, терпеть эту страшную муку.
Потеряв контроль над собой, парень рассвирепел, и собрался врезать собаке по черепу. В самый последний момент, он всё-таки вспомнил, что и за лёгкую травму, нанесённую зверю, его расстреляют на месте.
Красноармеец не смог остановить мосластый кулак, летящий вперёд. К счастью, он успел разжать сильные пальцы и впечатал в моду собаки открытой ладонью. Удар пришёлся в её чёрный нос.
Внезапно сука обмякла. Глаза у неё затуманились, и она безвольно разжала огромные челюсти. Григорий тут же воспользоваться состоянием «грогги» противника. Пока овчарка пребывала в нокдауне, парень схватил ошейник руками, вскочил собаке на спину и оседлал злобную тварь. Он сжал коленями её крепкое тело и всей своей массой припечатал к земле.
Затем, быстро просунул левую кисть под широкий ремень, плотно сжал его в кулаке и потянул на себя. Кольцо из толстой кожи быка передавило глотку овчарке, и она захрипела. Григорий схватил правой рукой мохнатую шкуру на загривке собаки и пригнул её шею к земле.
Когда псина пришла немного в себя, она уже не могла шевельнуться. Любое движенье ей грозило опасностью, свернуть себе шею. Овчарка застыла на месте. Так она и лежала на брюхе до тех самых пор, пока не явился озадаченный её положеньем инструктор.
Суки парню встречались достаточно часто, и со всеми Григорий действовал по отработанной схеме. Если, нет причиндалов, как у всех кобелей, значит, нужно хватать за ошейник и слегка её придушить. Главное, чтобы не нанести этой псине, травму трахеи.
Смертельно опасные встречи с немецкими спарринг-партнёрами продолжались без перерыва, изо дня в день. Вследствие этого, в длинном бараке оставалось всё меньше и меньше людей.
Одни умирали лёжа на нарах, забывшись в горячечном сне, вызванном заражением крови. Тех, кто не мог утром встать с жёстких нар, и сыграть роль крупной дичи для злобных собак, убивала охрана фашистского лагеря.
Всех прочих бойцов – еле живых, ослабевших от рваных ран и глубоких укусов, гнали на «тренировки» со сторожевыми овчарками. В лесу их очень быстро настигали удивительно злобные твари. Они валили пленных на землю и загрызали их насмерть.
Глава 12. Прощальный банкет коменданта
Следующим хмурым и безрадостным утром очередная двадцатка ушла в польский лес. Через час-полтора Григорий услышал, как из репродукторов, висевших на плаце, донёсся весьма раздражённый крик коменданта:
– Всем, свободным от вахты, инструкторам, вместе с питомцами, и солдатам охраны срочно собраться у центральных ворот.
Едва стих голос эсэсовца, как началась суматоха, невиданная для данного места. Из обрывков разговоров фашистов, Григорий всё-таки понял, в чём собственно дело.
Выяснилось, что кинолог, который участвовал в последних занятиях, позвонил с резервного пункта, расположенного на восточной дороге. Он сообщил, кто-то из пленных сбежал.
Комендант взбеленился и объявил боевую тревогу. Вертухаи и тренеры, со своими воспитанниками, быстро построились и куда-то поспешно ушли. С ними уехал и небольшой грузовик, что обслуживал лагерь. В нём сидело несколько проводников и собак.
После полудня, машина вернулась назад. Охранники подняли брезентовый тент и быстро откинули задний борт автомобиля. Вертухаи, что находились внутри, что-то швырнули наружу.
Сильно избитый боец, молча, свалился на землю и неподвижно лежал на спине. Подбежала похоронная команда поляков и оттащила человека в сторонку. Потом из кузова выбрались усталые фрицы с овчарками.
Послышался душераздирающий вой воздушной сирены. Пленные выскочили из большого барака и торопливо построились в линию. Ведущие на половину охраны, ворота открылись.
На плацу появился разъярённый, как никогда, комендант. За ним шли хмурые фрицы с карабинами наизготовку. Поляки схватили под руки пойманного в лесу беглеца. Они притащили его на утоптанный плац и бросили между шеренгой охраны и строем советских бойцов.
Лежащий в пыли человек шевельнулся. Он повернулся на бок и очень медленно сел. Чтобы не свалиться на спину, он сдвинул руки за спину и прочно опёрся ладонями в землю.
Григорий всмотрелся в красноармейца и еле узнал в нём кузнеца, которого отлично запомнил с первого дня «тренировок». Всё лицо молодого солдата представляло собой огромный кровоподтёк. Судя по пятнам крови на брюках, обе ноги у него были прострелены
Стараясь слегка успокоиться, комендант чуть помолчал. Он набрал в лёгкие воздуха и крикнул до предела рассерженным голосом:
– Эта свинья убила лучшую сторожевую собаку данного курса. Затем, он попытался бежать. Согласно правилам внутреннего распорядка нашего лагеря он приговаривается к немедленному расстрелу на месте!
Не поворачиваясь к своим вертухаям, офицер бросил через плечо, но уже по-немецки: – Курт! Отомсти за своего верного друга! Пристрели эту славянскую грязную тварь!
Из строя фашистов вышел инструктор – проводник чёрного Рекса. На его потемневшем от злобы лице расплывался огромный синяк. Кузнец попытался сесть поровнее и с трудом прохрипел:
– Дерьмо был этот Рекс, а не сторожевая собака! Хотя я не собирался его убивать. Слегка задел кулаком, а он и подох. А вот тебя, мерзкий Курт, я точно хотел там угробить! Жаль, что не попал в твою морду, как следует!
Трясясь от неукротимого бешенства, что кипело в душе, инструктор подошёл к сидящему на земле заключённому. Он выхватил из кобуры пистолет и, не целясь, выстрелил почти что, в упор.
Пуля попала кузнецу в переносицу. Руки бойца подломились. Он мешком рухнул навзничь, содрогнулся всеми членами тела и мгновенно затих.
Натаскивание служащих вермахта тут же продолжилось, словно ничего не случилось. Выживших пленных осталось удивительно мало. Теперь им приходилось играть роль крупной дичи по два раза в день – утром и после полудня.
К этому времени, парень успел «познакомиться» со всеми собаками, что привезли на «тренировку» в их лагерь. После первой, весьма чувствительной встречи с Григорием, собаки себя вели уже по-другому.
Во время занятий, спарринг-партнеры без всяких проблем догоняли бегущего парня. Однако, увидев, что он стоит, прижавшись спиной к толстому дереву, звери уже не нападали на пленного.
Каждой псине хватало одной лишь попытки, чтобы понять – это не простой «русский заяц», которого можно быстро загрызть. С таким человеком лучше не связываться. Себе выйдет дороже.
На этом смертельно опасные столкновения с овчарками кончились. Григория так же, как прежде гоняли на все «тренировки». Он бегал по лесу до пота, но этим всё завершалось.
Собаки кружили возле него на безопасном для себя расстоянии. Они рычали и захлебывались от жуткого лая до тех самых пор, пока не являлся их проводник. Потом, овчарки делали вид, что честно исполнили большую работу, и тотчас стихали.
Инструкторы сразу заметили данную странность в поведении «милых питомцев», но ничего делать не стали. Ведь псы выполняли ту роль, которую им поручили. Они находили красноармейца по следу, облаивали его и держали на месте до появления охраны.
Что ещё нужно от поисковых собак? Ну, а то, что они не грызут этого пленного, мало, что значит. Никому неизвестно, что у них в голове? Со всеми прочими «зайцами» они поступали иначе.
После начала «занятий», прошло четыре недели. Из двадцати спарринг-партнёров от вермахта в живых оставалось всего восемнадцать, а из ста семи пленных – целых шесть человек!
В этот знаменательный вечер все выжившие в «тренировках» бойцы, не сговариваясь, покинули привычные шконки и собрались в дальней части большого барака. Находиться в противоположных углах опустевшей казармы у них уже не было сил.
Арестанты с большим подозрением оглядели новых соседей. Григорий неожиданно понял, что даже не знает, кого как зовут? Так уж случилось, что судьба разбросала их по разным десяткам.
И хоть все жили в одном помещении, они не пересекались друг с другом. Пока одни отбивались от злобных собак, другие ухаживали за своими больными товарищами. Заодно, стирали для них и чинили обмундирование, изорванное большими клыками.
Мало того, находясь в такой обстановке никто, не хотел близко знакомиться с прочими пленными. Зачем это делать, если каждый из них, может завтра погибнуть на очередной «тренировке»? К чему забивать свою память именами и лицами и рвать себе душу по поводу смерти недавно обретённого кореша?
И всё же, Григорий решил, что настала пора им представиться. Не так уж и много их здесь осталось. Даже если захочешь, то вряд ли кого перепутаешь. Он внимательно осмотрел всех друзей по несчастью. Они угрюмо и молча сидели на нарах. Каждый думал о том, что им принесёт завтрашний день?
Чтобы прервать тягостную для всех тишину, парень сказал:
– Моё имя Григорий.
– Алексей, – неохотно отозвался невысокий щуплый сосед, находившийся справа. Немного помедлив, назвались все остальные: – Михаил, Иван, Александр и Олег.
На этом их разговор сам собою увял. Никто не мог представить себе, о чём можно болтать в такой ситуации? Рассказывать всем о себе? Вспоминать довоенную жизнь? Кому это интересно сейчас, когда все находятся у края могилы?
Иван вдруг спросил:
– Григорий, а как ты поступал, чтобы остаться в живых?
Ничего не тая, парень откровенно поведал, как действовал в сосновом лесу.
– Я делал то же самое, только потом брал их за глотку! – ответил красноармеец. – Схвачу правой рукой за кадык, чуть-чуть придушу, они лежат и не дёргаются.
Оказалось, что Михаил с Александром действовали таким же макаром. Оставшиеся два человека не вступили в их разговор и по-прежнему скромно молчали. Любопытный Иван обратился к белобрысому пареньку невысокого роста:
– А ты что Алёша молчишь?
– Меня с раннего детства все собаки любили, – потупившись, сообщил щуплый белобрысый боец. – Даже самые злющие псы всегда ко мне ластились, словно к хозяину. Ну, а эти спарринг-партнеры, – он кивнул в сторону питомника фрицев, – тоже хотели, чтобы я их погладил и почесал за ушами. Вот только служба для них превыше всего. Поэтому они лаять, лаяли, но кусать не кусали.
Он повернулся к последнему красноармейцу и, как будто, передал ему эстафетную палочку.
Хмурый, темноволосый Олег пожал крутыми плечами и неохотно, как через силу, сказал:
– Мой дед по матери был потомственным знахарем в нашей деревне. Так он своим взглядом любого быка с ног валил. Наш буйный конь тоже становился, как шелковый, едва он только зыркнет в глаза жеребцу. А про мелкоту и говорить не приходится. Кошки там, крысы или домашняя птица, так те, могли замертво даже свалиться, если на них он строго посмотрит.
Боец чуть помолчал и угрюмо закончил: – Я-то, значительно жиже его уродился. Хотя, я от себя и собаку, и волка могу отогнать. Будет рядом скакать и рычать, но напасть на меня, всё равно не посмеет.
Прошёл целый месяц пребывания в зоне. Небольшой юбилей преподнёс заключённым очередной неприятный сюрприз. К удивлению пленных, в то утро, над польским лесом не прозвучала сирена воздушной тревоги.
Несмотря на отсутствие сигнала побудки, один арестант, это оказался Олег, проснулся в положенный час. Он, как всегда, открыл глаза точно в срок, назначенный внутренним распорядком концлагеря.
Невыносимые условия жизни, измучили пленных до такой сильной степени, что все спали удивительно крепко, словно медведи в зимней берлоге. Чернявый боец тихо встал, увидел это сонное царство и, пребывая в растерянности, одиноко побродил по бараку.
Затем, он разбудил всех товарищей и первым делом им объяснил, что он всю свою жизнь прекрасно чувствует время. После чего, строго добавил, что сейчас всем пора отправляться на перекличку. Бойцы спорить не стали. Они быстро поднялись, вышли на плац и построились в небольшую шеренгу.
Григорий со своими товарищами стоял в коротком строю и с напряжением ждал неизвестно чего. Вот только на половину красноармейцев никто не пришёл. Ни охранники, ни даже вездесущие подручные фрицев – поляки.
Передвижная солдатская кухня совсем не дымила, как делала это обычно, а стояла совершенно холодная. Кормить их сегодня, видимо, никто не хотел. Время выхода на «тренировку» тоже быстро прошло, но ничего не менялось.
Ближе к полудню, поляки взялись выносить из казармы разную мебель. На половине охраны, они составили внушительный стол, за которым мог уместиться весь персонал скромного лагеря.
Большую «поляну» накрыли разномастными белыми скатертями. Сверху расставили много бутылок и тарелок с закусками. Вокруг разместили табуреты и стулья.
Потом, появились охранники-немцы и проводники служебных собак. Последним пришёл, как всегда, чисто выбритый и подтянутый молодой комендант. Все дружно расселись возле стола, и начался пир. Тосты слышались один за другим: – За процветание Третьего Рейха, за гениального фюрера, за скорую победу в России.
Красноармейцы переглянулись между собой. Все благоразумно решили, что не стоит мозолить глаза пьяным немцам. А то фрицы ещё захотят покуражиться над своими невольниками. Пленные медленно отступили назад и, от греха подальше, укрылись в опустевшем бараке.
Бойцы расположились на нарах и попытались отвлечься от шума, что издавали фашисты. Тут прибежали поляки из похоронной команды. Они пинками подняли всех заключённых и приказали немедленно выйти на плац.
К всеобщему удивлению, узников привели на половину охраны и поставили в линию перед богато накрытым столом. Будучи сильно на взводе, комендант посмотрел на истощенных людей. Он усмехнулся и весело крикнул:
– Принесите лопаты.
Стоявший рядом поляк опрометью метнулся к казарме. Минуту спустя, он притащил шесть острых заступов и вручил их арестантам.
– Ройте могилы себе! Вон там, у стены! – смеясь, приказал поддатый эсэсовец. – Он указал на кирпичный склад интенданта, что находился чуть позади.
Григорий повернулся кругом и, вместе с другими парнями, неспешно побрёл к низкому зданию. Конечно, можно было гордо поднять бритую голову и презрительно плюнуть врагам прямо в лицо. Так коммунары делали в фильмах о героях Гражданской войны. За это, белогвардейцы или белоказаки их убивали на месте.
