Минус на минус

В ночь накануне церемонии Симахиру намазали жёлтым порошком, что символизировало нахождение в утробе матери перед рождением, а на чуб надели серебряное кольцо. Брахману его вдели бы в ухо. Ночь было велено провести в абсолютном молчании, как если бы Симахира вновь стал ещё не рождённым и бессловесным младенцем. Храпеть также не дозволялось, в связи с чем Симахира практически не спал. Но его предупредили, что очень скоро ему удастся отоспаться.

На следующее утро должна была состояться церемония последней совместной еды с матерью и угощение нескольких мальчиков, товарищей по детским играм, ведь предстоял как бы уход в дом учителя. Роль матери сыграла жена Уксавы, а на роли мальчиков он пригласил трёх своих студентов. Симахира их не знал, и не познакомился ближе позже, они учились на старшем курсе, а он знакомился впоследствии, в основном, с первокурсниками.

После угощения Уксава с женой – «отец и мать» – отвели сонного и покорного Симахиру под навес, где на алтаре горел жертвенный огонь. Там опять ели: теперь угощали брахманов, которые должны были как бы стать учителями Симахиры, ибо упанаяна – это и второе рождение и, одновременно, получение статуса ученика. Угощение для брахманов было вполне реальным, но, в то же время, обеспечивало духовную заслугу и каким-то образом символизировало смену статуса. Почему-то кшатрий должен был учиться тоже у брахманов. А как же воинские искусства? Симахира не решился спросить. И так забота о нём превышала всё, чего он мог бы пожелать. Было бы неуместно демонстрировать плохую информированность, которую можно легко принять за сомнения в правильности проведения священного обряда и компетентности проводящих его специалистов!

Тут же решимость Симахиры во время «второго рождения» молча повиноваться всем указаниям, каковы бы они ни были, подверглась испытанию. Один из присутствующих оказался не брахманом, а цирюльником, который, когда настала его очередь участвовать в церемонии, налысо побрил Симахире голову. Тот не стал возражать. Поздно, неуместно, да и, в таком жарком климате, почему бы и нет?

Затем ему разрешили, наконец, смыть жёлтый порошок. Омовение тела символизировало очищение души. К счастью, жена Уксавы к этому времени ушла в дом; впрочем, при начале церемонии многие прохожие останавливались посмотреть и образовали довольно плотную толпу вокруг. Женщин в ней было, пожалуй, больше, чем мужчин. Хотя коже от порошка было довольно неприятно, Симахира постарался помыться и надеть набедренную повязку как мог быстрее. Повязку ему выдали новую, это тоже было частью обряда. Осознавая себя отныне членом общества, нужно было соблюдать общественные приличия и поддерживать своё достоинство.

Очистительные действия не ограничивались только омовением, пришлось также вкусить панчагавы, к счастью, гораздо меньше, чем в церемонии очищения после «возвращения» из-за пределов Индии спустя века после убытия. Часть продукта возложили на алтарь, в дар богам, а часть Симахира послушно проглотил. Жидким навозом только что помывшегося «мальчика» не обмазывали. И то хорошо. А то – мало ли?

Уксава подтолкнул Симахиру к одному из брахманов, который играл роль непосредственно учителя, и Симахира произнёс старательно выученный текст (на санскрите!) – просьбу взять его в ученики. В ответ тот, принимая просьбу, подарил «ученику» верхнюю одежду (которую, как прекрасно видел Симахира, ему перед тем передал Уксава) и сказал стихами, также на санскрите: «Так же как Брихаспати надел одежду бессмертия на Индру, так я надеваю эту одежду на тебя ради долгой жизни, жизни до старости, силы и блеска» (Симахире заранее перевели). В древности, когда арии были скотоводами, это была бы (для кшатрия) шкура пятнистого оленя, но с развитием ткачества она была заменена. Но этого Симахире никто не объяснял, он это сам нашёл в сети в каком-то этнографическом тексте. И ему хватило ума не спрашивать в ходе обряда, так ли это. Во-первых, «отец» объяснил ему, что то, что делается сейчас, делалось испокон веков. Во всяком случае, полагается так считать, понял Симахира. Если бы он захотел реформировать обряд и ввести в него запуск фейерверка, ему следовало бы найти древний текст об этом обряде, в котором было бы описание чего-то похожего, и ссылаться на него, чтобы «вернуться к обычаям предков». Во-вторых, он уже знал, что кожа считается нечистой материей. Даже кожаная обувь конструируется так, чтобы при надевании не приходилось касаться её руками. Если бы современные брахманы услыхали о шкуре оленя в качестве священной одежды, они, надо полагать, попадали бы в обморок. Очевидно, то, что ведийская религия, откуда родом обряд упанаяны, имеет мало общего с современным индуизмом, для индуистов большой секрет. Включая уважаемых учёных брахманов. Настолько большой, что, попытайся он его раскрыть, ни к чему хорошему это не привело бы.

Одежда была из жёлтого хлопка. Естественно, так делалось всегда. Симахира, однако, знал, что раньше ему полагался бы лён, брахману – пенька, вайшье – шерсть. Ткань тоже раньше была бы у него не жёлтой, а окрашеной мареной. Не той, что Марена (Морана, Мара), богиня смерти и зимы у славян, или злой демон Мара у буддистов, а растение, из которого получается ярко-красная краска, потому что, собственно говоря, «варна» означает не только сословие, но и цвет! В частности, кшатрии ассоциируются с красным цветом, цветом огня, войны, решительности и энергии. В то же время у брахмана одежда была бы коричневой (хотя брахманы ассоциируются с белым цветом), а жёлтой – у вайшьи. А ещё раньше одежда была бы белой у всех. Некрашеной и нестиранной. Считается также, что она соткана в доме ученика в ночь перед церемонией, но сейчас это условность, можно купить; к тому же, если она соткана в доме ученика, почему считается, что её дарит брахман, к которому тот поступает в учение? Естественно, Симахира не стал спрашивать.

Учитель также повязал ему пояс, произнося соответствующие стихи. Пояс был важным религиозным символом. Он был сделан в виде тройного шнура, в знак того, что ученик всегда будет окружён тремя ведами. Пояс считался дочерью веры и сестрой мудрости, и обладал силой охранять чистоту и целомудрие и удерживать от зла. Для кшатрия он делался из тетивы, так что, наверное, имел когда-то и практическое значение, как догадывался Симахира. Мало ли, на боевом луке тетива порвалась, а тут три запасных. (Впрочем, священный пояс сразу сняли и спрятали, заменив обычным, из хлопка).

После священного пояса Симахира был удостоен надевания жёлтого священного шнура. Здесь это было как раз в рамках возвращения к обычаям предков: современный кшатрий обошёлся бы в рядовом обряде без шнура, он теперь полагался только для брахманов. Но это же не рядовой обряд, а редкий случай возвращения кшатрия после восьми веков отсутствия! (Впрочем, возвращение к обычаям предков было не таким уж радикальным: Симахира знал, что в древности шнур был бы у него, как у кшатрия, не жёлтым, а красным). Для того, чтобы его изготовить, у «мальчика» заранее измерили ширину четырёх пальцев. Шнур имел длину 96 раз по четыре пальца, что, как считалось, равно удвоенному росту Симахиры. Точнее, считалось, что шнур имеет такую длину. Симахира прикинул в уме и понял, что длина шнура получилась бы, скорее, как четыре его роста – и как его носить? Похоже, древние индусы имели очень тонкие пальцы или же были вдвое выше современных людей. Либо это тоже какая-то условность, либо он что-то недослышал в объяснениях. К счастью, реальный шнур вовсе не выказывал желания волочиться по земле. Он закреплялся на левом плече и спускался диагонально сзади и спереди к правому боку. То есть был бы примерно метровой длины, если развязать. При совершении неблагоприятных обрядов (если б Симахира знал, что это такое, неблагоприятный обряд, но ему забыли разъяснить) следовало перевесить его наоборот, а вообще носить всю жизнь. Учитель показал ему на собственном шнуре, что при отправлении естественных надобностей нужно приподнять шнур и повесить на ухо во избежание скверны. Три нити, спряденные дочерью брахмана, и скрученные в шнур самим брахманом, представляют, как объяснили Симахире, три качества (гуны) – добродетель, страсть и неведение, – из которых образовалась Вселенная. Три нити шнура напоминали Симахире, потомку кшатрия Тэнгу но Томодати, что он должен заплатить три долга: древним мудрецам-риши, предкам и богам. Три нити шнура связывались вместе узлом, который символизирует Брахму, Вишну и Шиву. Учитель, надевая на ученика священный шнур, повторял соответствующую мантру, прося о силе, долгой жизни и блеске для «мальчика», в то время как «мальчик» смотрел на солнце – к счастью, недолго. Ученик мог носить только один священный шнур. Женатый человек мог носить два – свой и жены. (Симахира обзавёлся вторым шнуром удивительно скоро после первого…)

Вручение шкуры пятнистого оленя было пропущено, об этом древнем обычае он только читал. Когда-то это было частью обряда. Для брахмана – шкура антилопы, для вайшьи – шкура козы или коровы. Потом она была заменена священным шнуром, потом вернулась, и стали выдавать и то, и другое, но теперь лесов и диких животных в них стало слишком мало. Симахира не стал никого спрашивать, чем шкура была заменена раньше – одеждой из ткани или священным шнуром? Упоминание шкуры было уже в описании «подаренной» учителем одежды. А если шкура заменялась поочерёдно ими обоими, потому что после замены возвращалась обратно в обряд, то чем заменялась раньше, а чем позже? Этого в этнографическом тексте не было. А индуистские брахманы ведийских обычаев ни с какими шкурами точно не знают. Одно прикосновение к шкуре – повод для обряда очищения. А шкура коровы?! Это вообще немыслимо.

Наконец, Симахиру отвели в пустую комнату в доме учителя и оставили там на шесть дней, в течение которых нужно было, будучи облачённым в новую одежду, вести аскетический образ жизни, читая мантры. Еду, довольно скудную, и воду ему приносили, когда он спал, чтобы он ни с кем не общался. Выбрать момент, когда он спал, было не очень сложно: спал он очень много, и ночью, и в самое жаркое время дня, и ещё один или два раза между ними. Хотя пол был довольно жёсткой заменой и традиционному японскому футону, и матрасам современных отелей, что ещё делать в пустой комнате? Гимнастику? А будет ли это аскетическим образом жизни, или нужно только размышлять о вечном? Может, и можно было бы считать гимнастику частью аскезы, особенно, надо полагать, упражнения йогов, но он не догадался спросить заблаговременно.

Последнюю ночь Симахира, выспавшись за недосып и впрок (и отлежав все бока), не спал совсем. В голове крутились надежды и опасения. Похоже, ему, наконец, стали доверять, вернее, верить, что он может сделать что-то значительное – прекрасно! Особенно приятно после долгого тотального недоверия. Но сумеет ли он оправдать это доверие? Вдруг ему только кажется, что его идея осуществима? И что, будучи изготовлено, его изобретение хоть кому-то понравится, хоть кого-то поразит, хоть кого-то заинтересует? Вдруг, наоборот, все от него тут же отвернутся? Впрочем, – говорил он себе, – такие размышления не только недостойны ни самурая, ни кшатрия, но и для любого человека они совершенно лишние.

Наконец, ему разрешили выйти. Отныне он считался кшатрием.

Вообще-то, ему, как оказалось, должны были в ходе обряда дать новое имя. Уксава и «учитель», посовещавшись, предложили перевод на санскрит имени его предка со значением, по-прежнему, «Друг Тэнгу». Слова «тэнгу» в санскрите они не нашли, но записали его азбукой деванагари как t??u, где ?? в ?u превращает модификатор – дуга под буквой. Что касается слова «друг», оно имеет в санскрите шесть различных вариантов. В общем-то, годится самый первый, Митра mitrа. Это друг, приятель, товарищ. А также подруга и приятельница.

Симахира не стал спрашивать, отличается ли написание подруги и приятельницы от друга и приятеля, хотя оказаться вдруг приятельницей тэнгу ему не хотелось. Потому что сама идея ему настолько не понравилась своей помпезностью, что он отказался носить имя благородного предка наотрез. – Недостоин, – сказал он. Тогда они перевели на хинди его собственное имя, означающее, если его разделить на два слова, Сима и Хиро, Остров Широкий. Получилось Vistrit Dveep, что звучало как Вистрит Двип и напоминало, как ему показалось, западное имя. Так вполне могли бы звать англичанина или американца. Правда, в точности таких слов по-английски Симахира не знал. Слова «dveep», наверное, и не было, но были «deep» и «to veep» – «глубокий» и «ухаживать за». К сожалению, «veep» означало также по-английски, как существительное, «вице-президент». Симахира раскритиковал и эту пародию на западное имя, и ему оставили его собственное. Он согласился принять на себя ответственность за возможные проявления недоверия к нему, человеку, утверждающему, что он – кшатрий, но носящему иностранное имя. Вообще-то иностранцы, по определению, были людьми вне варн и каст, вне традиционного индийского социума. «Учитель» приписал к документу, выданному архивными жрецами, разыскавшими кшатрийские корни предка Симахиры, описание его упанаяны, и внёс туда прежнее имя Симахиры в качестве нового. На этом «обучение» у него нового кшатрия было закончено.

**********

Что касается настоящего, не символического обучения, Преми замолвил словечко перед какими-то знакомыми бюрократами, и Симахиру – в середине второго семестра! – зачислили в Индийский институт технологии, на бюджетное место, с общежитием и стипендией. Совсем небольшой ВУЗ, всего 300 студентов, 100 преподавателей. Почему не в Калинга институт промышленной технологии, 9 тысяч студентов, 3 тысячи преподавателей? Или ещё какой-нибудь из восьми ВУЗов Бхубанешвара, где его неожиданное появление было бы не так заметно и подозрительно похоже на какое-то нарушение правил? Видимо, в институте технологии у историка или его знакомого чиновника были лучшие связи в руководстве ВУЗа. Ну да, естественно – это стало ясно после того, как оказалось, что и сам Преми там преподаёт. Технологии – технологиями, а историю обязан знать каждый гражданин Республики Индия! Чтобы осознавать преемственность поколений и стараться быть достойным своего места в этой бесконечной цепочке.

Правда, приняли Симахиру с обязательством сдать не позже чем в ближайшую сессию тройной набор экзаменов: вступительные и за оба семестра. В принципе, пропущенные экзамены можно было сдавать и посреди семестра, найдя соответствующих препов и договорившись с ними, но Симахира решил не заморачиваться, потому что его собственные исследования продвигались теперь семимильными шагами и были близки к завершению.

**********

Вдобавок он познакомился с Агатой, учившейся в той же группе.

Удивился западному имени. На ближайшей лекции заглянул в сеть – что там про имя Агата, в качестве темы для разговора. И попал впросак. Её имя оказалось вовсе не западным, происходящим из Древней Греции, как он прочёл в сети, а санскритским, как многие индийские имена. Впрочем, темой для разговора оно всё равно послужило. Оказалось, Агата даже не знала, что на Западе есть такое имя. И с интересом выслушала пересказ Симахирой содержания двух сайтов, которые он успел просмотреть, и даже немного поэкспериментировать на одном из них…

Оба сайта объясняли происхождение имени от греческого ????? "добрая" или "хорошая". И оба, не ограничиваясь прямым значением, приписывали всем западным Агатам дополнительные черты характера, не связанные с добротой, рассуждая, скорее всего, так. Хороший ребёнок – это тихий ребёнок. Следовательно, девочка слегка отчуждённая, не любит коллективные игры, предпочитает одиночество. Видимо, с малых лет горда и самолюбива. Друзей почти нет, но если есть, то настоящие. Играет с мальчишками и в «мужские» игры. Фехтование на палках, игра в ножички, пристенок и т.д. (Таких игр, кроме первой, Симахира не знал). Неплохо успевает по математике и другим точным наукам. С гуманитарными сложнее, ведь там нужно рассказывать стихи и делиться мыслями, пусть и на заданную тему. Затронув тему здоровья, первый сайт характеризует его как среднее и советует беречься в холодное время года.

Авторы другого сайта дали гораздо больше воли фантазии, привлекая данные с потолка. Точнее, с неба – из астрологии. Беречься зимой от простуды Агате не надо, наоборот, её идеальное время года – зима, планета-покровитель – Нептун, стихия – вода, животные – кит и дельфин. А вот лучший знак Зодиака (что значит лучший знак Зодиака для какого-то имени, вообще?) – почему-то не Водолей, а Дева. Наверное, Водолей занят другими именами. И ещё много такой же чуши.

И Симахира, и Агата, оба не знали, что святая Агата (она же Агафья) считается покровительницей острова Мальта, микроскопического государства Сан-Марино (вопреки названию, явно происходящему от некоего святого Марина) и города Палермо. Приведено также несколько знаменитых Агат, из которых Симахира знал только английскую писательницу Агату Кристи, но всё равно не мог соотнести её с предложенным портретом, так как не интересовался её биографией. А украинскую писательницу, итальянскую журналистку, французскую и испанскую актрис, португальскую певицу, польскую волейболистку, президента Мальты (ну ещё бы её не выбрали, с именем покровительницы острова) и члена парламента Индии вообще не знал.

Агата, кстати, тоже не знала, что её тёзка заседает в парламенте, но усомнилась, что авторы сайта правильно отнесли её к западным Агатам – скорее уж, у неё санскритское имя, как у собеседницы Симахиры. Впрочем, скорее всего, эта санскритская Агата тоже ей не настоящая тёзка. В санскритском словаре слово «агата» означает «гость», если последнее «а» короткое, а если долгое, то «гостья». При этом первое «а» долгое. Вот, наверное, та Агата и есть такая Гостья в парламенте. В имени же студентки первое «а» краткое и означает отрицание. Хотя и сконструированное по правилам санскрита, получившееся слово нельзя найти в словаре… Симахира не решился спросить, каково же значение ей имени. Он не понял, полагает ли она само собой разумеющимся, что сказанного ему достаточно, чтобы самому это понять, или, напротив, не хочет, чтобы он понял. Считает, что это слишком личная информация…

Как и первый сайт, этот тоже приписал было всем Агатам замкнутость и повышенную самооценку, но, противореча этому, тут же представил её характер как чрезвычайно общительный. Много друзей, коммуникабельность, дружелюбие, оптимистичность, весёлый нрав и т.д. Конфликты только с преподавателями – много спорит, если считает себя правой, то не промолчит. В этом, наверное, она сходна с Агатами с предыдущего сайта.

Обнаруженные противоречия Агату развеселили, тогда как при знакомстве с характеристикой с первого сайта она выглядела задумчивой. Ведь все эти характеры рисуются так, чтобы любому человеку казалось, что да, это про него. Симахира счёл своим долгом обратить на это её внимание, чтобы она не удивлялась якобы точному попаданию, и, кажется, она была ему за это благодарна, ведь не в его (эгоистических) интересах было дезавуировать найденные им сведения о её характере, тем более если она сама признаёт, что они похожи на правду. И тем более, если она не любит раскрывать свой внутренний мир.

Больше всего авторы второго сайта оттянулись на теме выбора подходящего для Агаты супруга по четырнадцати важным чертам характера, оценённым численно. Черты характера определялись, разумеется, по имени жениха. Симахира заинтересовался этой темой. Правда, он не признался – не в первом же разговоре! – что прежде всего поискал там в списке себя, и, естественно не нашёл. Но просмотрел всех женихов на букву «С» (Савва, Савелий, Самсон, Святослав, Себастьян, Семён, Сергей, Станислав и Степан), и нашёл, что в среднем их совместимость с Агатами, по расчётам авторов сайта, не хуже короткого списка имён, предложенного как наилучший выбор (Валерий, Варлаам (наверное, имелся в виду Варлам или Валаам), Венедикт, Виссарион, Григорий и Евдоким). Тогда он усомнился в правомерности предложенного списка, и, проверив в нём каждого, убедился в том, что список, очевидно, составлялся не теми же людьми, что рассчитывали совместимость по различным чертам характера. Или они успели в какой-то момент поменять способ расчёта. Потому что средний показатель совместимости в списке наиболее благоприятных женихов был не особенно больше, чем в списке наименее благоприятных (Аким, Александр, Андрей, Гавриил и Ермолай)!

Окончательно развеселившись, Агата попросила Симахиру вызвать сайт, и они вместе попытались сформировать более правильный благоприятный список. Проверили все имена и определили, что это будут Алексей (совместимость с Агатой 68%, что бы это ни значило), Виталий (65%), Ростислав, Руслан и Тимофей (63%), Аристарх и Григорий (61%), Илья, Иосиф и Никифор (60%), Прохор и Тарас (59%), Агафон, Анастасий и Валентин (58%), Артур (57%), Арсен и Мирон (56%), Богдан, Влад, Владислав, Владлен, Евгений, Кузьма, Лев и Модест (55%), Максим и Марат (54%), Альберт, Захар, Фёдор и Филат (54%), Бенедикт, Борис, Булат, Виссарион, Константин, Наум и Чарли (53%), Борислав, Бронислав, Иван, Игнатий, Кондрат, Платон и Роман (52%), Архип, Магдалина и Ренат (51%), Авраам, Алексаендр, Вилен, Демьян, Ждан, Казимир, Олег и Пётр (50%). Имена, упомянутые в списке рекомендованных женихов, они записали в свой список курсивом, и убедились, что они разбросаны довольно равномерно – те, что вообще в него попали, а попали три из шести. Четвёртый, Александр, в форме с опечаткой – Алексаендр, умудрился просочиться из списка нежелательных женихов. Вот так всегда и бывает! Но больше всего их порадовал крайне политкорректный жених по имени Магдалина. Или не очень политкорректный, учитывая, что она всего одна.

Агата с удовольствием возилась с цифрами, притом что на самом деле они, очевидно, не имели особого значения, потому что сайт явно был сделан левой ногой, и притом что она не заинтересовалась предполагаемыми характерами даже чемпионов по совместимости. Заметив, что Симахира слегка удивлён, она предупредила его, что у неё есть такая привычка, или черта характера, или что-то вроде: на неё время от времени нападает приступ арифметического бреда, как это назвали её родители. Она увлекается каким-нибудь расчётом, которого или вообще можно, в принципе, не делать, или, по крайней мере, не уделять ему столько времени. Но ей нравится что-нибудь посчитать. Рассказав это, она, казалось, опасается, что собеседник выскажется о такой привычке неодобрительно. Ничего подобного Симахира, естественно, делать не собирался. Наоборот, его тронул такой знак доверия. Особенно ценный, если она и правда старается не распространяться о своих личных качествах, о чём говорит её серьёзная реакция на характеристику, данную на первом сайте. Ко второму, где её псевдо-тёзкам приписали общительность и коммуникабельность, она явно отнеслась более пренебрежительно.

Он понял, что в качестве ответной откровенности как раз правильный момент рассказать о своей сверхценной никем не понятой идее. Никем, кроме его самого и, с недавнего времени, престарелого китайского философа. Или это идея, захватившая его, поняла, что можно попытаться расширить круг поклонников с двух человек до трёх, и создала соответствующее впечатление у него в уме?.. Симахира заговорил, и говорил долго…

Ну что сказать, новой поклонницей в полном смысле слова идея не обзавелась. Хотя бы потому, что Агата ничего не понимала в искусстве, которому посвятил себя Симахира. Но воодушевление, с которым он говорил, произвело на неё большое впечатление. Все её знакомые студенты и вообще все её знакомые или не говорили так ни о чём, или говорили о чём-то очевидно не столь уж для неё интересном и сугубо временном. Например, новом фильме и вообще о чём угодно, если имели восторженный по природе склад ума. Или, в редких случаях, о будущей карьере, что могло бы произвести на неё впечатление, если бы производил впечатление сам говоривший, но такого до сих пор не случалось. Ещё она могла припомнить такое воодушевление у политических и религиозных агитаторов. Те, в отличие от карьеристов, казалось, хотели осчастливить весь индийский народ, ну и всё человечество заодно, но что-то ей мешало проникнуться их воодушевлением. То их глупость, когда они не видели очевидных препятствий своим планам, в основном, в многочисленных людях, имеющих другую точку зрения, то их бесчеловечность, когда они препятствие видели, но относились и предлагали относиться к политическим и религиозным оппонентам как к нелюдям. В итоге намерение нести людям всеобщее счастье превращалось в фикцию, а проповедник оказывался или марионеткой кого-то нечистоплотного, если сам верил в свою пропаганду, или скрытным карьеристом худшего вида, если сам не верил.

Симахира, наверное, тоже тщеславный в своём роде, ведь он тоже хотел бы как можно шире обнародовать своё изобретение, производил лучшее впечатление. Он не претендовал на то, чтобы всех осчастливить, разве что – кого ошеломить, кого повеселить. О какой-то выгоде он тоже не думал. Скорее, он напоминал поэта или художника, жаждущего признания своего таланта, который и толкал его на новые и новые попытки объяснить людям своё видение мира. Таких, хоть они и в меньшинстве в обществе, и она ни с кем из них знакома не была, довольно много, и они редко добиваются признания при жизни, но это их редко смущает.

Казалось бы, что общего между физиком и даже техником Симахирой и лириками – поэтами и художниками? Но Агата знала, что учёные древние греки полагали только философию и математику достойными именоваться наукой, физику же относили к «технэ» – чему-то прикладному и недостойному занятий настоящего учёного. Так, коллеги осуждали Архимеда, тратившего время на «технэ», когда он от чистой математики переходил к оптике или, тем более, к рычагам и шестерёнкам, или рассчитывал устойчивость корабля в зависимости от формы корпуса, или помогал тирану Сиракуз Гиерону узнать, из настоящего ли золота сделана его корона, показавшаяся ему слишком лёгкой. История показала, что «технэ» может быть не менее ценной, чем «наука»: в описании римского хрониста при штурме Сиракуз римской армией её командующему противостоял не Гиерон или какой-нибудь его военачальник, а именно Архимед в его оборонительными машинами… Таким вот способом, через военное применение, физика и техника добились уважения человечества, а люди, придумывавшие что-то новое в этих областях, оказалось, занимаются наукой. Почему не сделать следующий шаг, и не признать их своего рода художниками? Ведь сами себя они так и воспринимают. Техническое и научное творчество – тоже творчество. Особенно верно это в отношении таких техников, как Симахира, ведь их изобретения и должны были представлять собой впечатляющее зрелище. Не всем же оружие делать и заботиться о его убивательной способности, хотя она и называется поражающей способностью. Вот изобретение Симахиры обладает настоящей поражающей людей способностью. Если ему удастся это доказать.

Ведь не может же быть, чтобы не неё произвела впечатление ничем не примечательная внешность парня, правда? Значит, это был его дух, не укрощённый постоянными провалами попыток заинтересовать кого-нибудь своим грандиозным проектом. В отличие от художников, техники для воплощения своих замыслов, увы, нуждаются в значительном финансировании.

Наверное, Симахира тоже поддался обаянию бунтарского духа Агаты, уехавшей учиться в университете в Бхубанешваре от своей семьи в Каттаке, несмотря на сопротивление последней. Сопротивление, как она полагала, было обусловлено не желанием держать дочь вдали от современного образования (хотя, в принципе, это тоже имело смысл – замуж выдать гораздо проще глупую девушку, чем умную, а какие же родители не мечтают о хорошем замужестве для дочери, и тут предпочтительно иметь широкий выбор, думают многие), а опасением отпустить её из-под своего присмотра. Ещё свяжется с неподходящим парнем. Их опасения оказались справедливыми – она связалась с Симахирой, которого её родители точно не сочли бы подходящим женихом.

Он ведь тоже был своего рода бунтарём, тем самым сверчком, из всех сил сопротивляющимся желанию общества отмахнуться от него и заставить знать свой шесток. Так что тут два бунтарских духа нашли друг друга.

Но, разумеется, ещё прежде духовной энергии его притягивала её внешность. Она была почти обыкновенной для Индии, или, во всяком случае, для штата Орисса, недавно переименованного в Оришу. Почти таких по типу девушек было сейчас вокруг него много. Полненькая (западная мода модельным девушкам морить себя голодом больше проникла в Японию, чем в Индию. По неодобрительному мнению Симахиры, она проистекала то ли из попыток феминисток стать равными мужчинам, а вместо того часто старающихся стать на них во всём похожими, хотя это совсем не то же самое. То ли из усилий модельеров, среди которых почему-то оказалось много лиц нетрадиционной ориентации, сделать женщин приятными в собственных глазах), примерно настолько же смуглая, как, в среднем, японские девушки, но с иным оттенком кожи, большими выразительными карими глазами под изогнутыми идеальными дугами густыми бровями, прямыми чёрными, даже чуть с синевой, волосами, ровным тонким носом и лицом в виде очень правильного овала – экзотическая для японца внешность была у всех этих девушек. Но ему было как-то не них, что ли, или они все казались ему на одно лицо, или он побаивался их слишком яркой красоты и жгучих взглядов. В общем, желания познакомиться с этими прекрасными представительницами арийской расы почему-то не возникало. А у Агаты во внешности обнаружилась очень симпатичная именно для Симахиры черта, которую вряд ли кто, кроме него, здесь замечал: когда она улыбалась или, тем более, смеялась, лицо делалось в значительной степени более японским. И заметные скулы как будто появлялись, и разрез глаз более монголоидным, и даже нос, казалось, чуть-чуть уплощался и делался шире и более курносым…

Орисса – Одиша – восточный штат; а мусульманские завоеватели севера Индии и в 13, и в 16 веке были не монголы, а арабы и тюрки, пришедшие с запада. Основатель династии Великих Моголов Бабур, правда, был тимуридом по линии отца (сыном эмира Ферганы и прапраправнуком Тимура) и чингизидом по линии матери (гораздо более далёким потомком Чингиз-хана, но естественно, прямым потомком своей матери, дочери правителя Могулистана). Таким образом, он был на одну половину перс, на другую монгол. И всё-таки государство его было персидское, а мать замуж за его отца выдал сосед – кажется, получив перед тем помощь как раз в том, чтобы стать этим самым правителем. Что касается монголов, то их нашествие основанный в Индии персами Делийский султанат, более-менее успешно отразил. В общем, с той стороны было бы маловероятно проникновение на восток Индии монголоидных генов. Зато с другой стороны, с востока, близко Непал со смешанным населением и Тибет, в основном монголоидный… С третьей стороны, если соответствующего крупного переселения народов и не было, это не значит, что все люди так и сидели по домам. Кто-то сидел, а кто-то странствовал. С четвёртой стороны, вряд ли в брахманскую семью приняли бы не-брахмана, не говоря уже о человеке вообще извне социума Индии.

И вот, благодаря то ли случайному предку, то ли случайному сочетанию генов, давшему похожий эффект, каждая улыбка Агаты стала для Симахиры как бы приветом из Японии. Которая, хотя и не принимала его всерьёз, так что он даже был вынужден её покинуть, но всё-таки – трудно ему было вдали от неё.

…Так или иначе, их потянуло друг к другу с неудержимой силой. Вскоре они признались друг другу в том, что любят, и ощущение счастья из часто посещавшего Симахиру в Индии, превратилось в непрерывное.

**********

А теперь всё было ещё прекраснее. Исследования были завершены, и он вёз изготовленный образец для публичного показа на молодёжном фестивале в Вирджинии-Бич, курортном городе на побережье США.

Они с Агатой поженились, и, хотя это, кажется, могло в будущем грозить каким-то неприятностями с её роднёй, проживающей, к счастью, не в Бхубанешваре, а в Каттаке, пока всё было восхитительно. Агата и сейчас была с ним – её тоже включили в делегацию на фестиваль. Получилось настоящее свадебное путешествие. На медовый месяц не тянет, потому что гораздо короче, но всё-таки…

Летели они не на заурядном рейсовом самолёте, а на гибридном дирижабле, разработанном и построенном студенческим конструкторским бюро. Команда «Гибризавра» тоже летела на фестиваль, его там будут использовать для демонстрации постеров самого фестиваля Дружбы, а также, понятно, рекламы спонсоров фестиваля, ну а заодно будет рекламироваться и сам дирижабль. И состояние науки и техники Индии, конечно. Хоть фестиваль организован для демонстрации возможности дружбы между молодыми людьми разных наций и политических ориентаций, у многих делегаций, как водится, есть свои цели.

По слухам, многие журналисты и эксперты пророчили организаторам фестиваля многочисленные драки между приглашёнными, анархо-коммунисты, де, подерутся с фашистами, а анархо-фашисты – с коммунистами, если уж не анархисты разных толков между собой, националисты с интернационалистами, тех поддержат лоббисты транснациональных корпораций, против них подключатся зелёные… Но организаторы стояли на своём: гораздо лучше, де, узнать об аргументах друг друга из первых рук, а не перегавкиваться в сети, не обращая внимания на суть аргументов оппонента и не сосредотачиваясь на их подборе самому. При личном общении придётся задумываться, что всегда полезно.

Но вся эта политика Симахиру не касалась. Когда они с Агатой не проводили время в каюте, наслаждались видами на обзорной палубе. Особенно в начале полёта, когда всё было в новинку.

**********

Отлёт был назначен в пять утра, вылетели в шесть. Все были не выспавшиеся, но первые десять часов полёт проходил над Индией – маршрут пересекал её почти по всей ширине от севера юго-восточного побережья до юга северо-западной границы с Пакистаном. Всем было интересно.