Талисман для «Яичницы»

Кукуруза подобрала мой горшок по дороге, я задумался, и не заметил, что разбрасываю мысли. Стратег надулся, мои мысли задели его. Кукуруза вернула горшок на место. Странный этот мир, здесь не хочется ни есть, не пить, здесь нет Солнца, а светло, здесь нет родников, зато есть молочные реки с кисельными берегами, здесь никто и никогда не устаёт. Это правильно. У нас на Земле только и слышишь:

– Я устал от этого мира, я устал от этой жизни, я устал от тебя и твоих выкрутасов! Хватит ныть! Мы сами для себя создали Междувременье, своим вечным недовольством, своими не реализованными амбициями, мы на Земле находимся в «золотой» середине, между понятиями – быть и казаться. Первым стало пропадать небо, потом проваливаться почва, словно её стёрли ластиком.

– Это что? Катаклизм? Апокалипсис?

– Это переворот. Потерпи немного, скоро Междувременье нарисует новый мир и может быть изменит твой статус. В этом мире статус нужно заслужить, Боря. И я увидел, как по частям стали пропадать мои друзья, и я сам лишился опорного столба, моей единственной ноги…

***

Дэн, Дэн, яичница!

– Что это было?

Я очнулся, по моей щеке ползала улитка. Было такое ощущение, что я заснул на чьей-то даче, после употребления местного «буруро».

– Доброе утро! Борис Савельевич! Вниз по дереву ползла большая красивая змея с кулоном на шее.

– Нет, нет! Только не это! Значит мне всё не приснилось? И это Междувременье, и мои попутчики, это всё в самом деле? Это всё правда?

И я завыл от без исхода. Сармат подождал пока закончится у меня стрессовый демарш.

– Вот мы и на новом месте, Борис Савельевич! Поздравляю вас с приобретением нового статуса! Ну что, пойдём искать своих. Я осторожно снял улитку с лица и положил её в траву, она могла быть одним из моих друзей, членом нашей стаи.

Змей улыбнулся, как могут улыбаться змеи. Они улыбаются даже тогда, когда пугают, атакуют, кусают или предлагают бокал шампанского. Таракана нашли в дупле, этот раз он был дятлом. Кукуруза сидела на голове огородного пугала, она была толстой желтоглазой совой и ничего не видела. Я жалел, но здесь тоже не было зеркал, мне хотелось посмотреть на свой новый образ. Я видел свои человеческие руки, ноги, у меня даже была одежда, похожая на тунику, на ощупь, я снял с головы тюрбан, но судя по своим спутникам, от Междувременья можно ожидать всего. Не было никакой гарантии, что вместо головы у меня что-то другое. Мне не понравилась улыбка Сармата.

Глава 29

– Купите верблюда! Почти даром отдаю. Купите верблюда!

Я чувствовал – к концу базара, Крыс меня отдаст бесплатно. Этот раз, Крыс был человеком, если не считать копыт в сапогах и небольших рожек под папахой. Кроме того, этот шайтан был моим хозяином. Мы уже прошли пять городов и в каждом он не менее трёх раз продавал меня, за вырученные от продажи деньги мы и жили. Это было не честно! Но в этом нарисованном мире за всё нужно было платить: за еду, за воду, за жильё. За то, что ты дышишь, и за всё остальное, даже в туалет нужно было ходить со своей туалетной бумагой. Мне не нравилось быть товаром, потому, что приходилось потом превращаться в муху и догонять своих попутчиков. Я не раз пожалел, что я не чучело. Каждый раз, как только я догонял и вливался опять в коллектив, шайтан превращал меня снова в верблюда и впрягал в арбу. И я всех этих лентяев тащил в следующий город. Сармат тоже помогал зарабатывать деньги, дятел включал фонограмму и змея танцевала на площади, медленно вылезая из детского ночного горшка. Сова только кланялась, больше она ничего делать не могла. Сова у нас была ночной работник, они с дятлом каждую ночь разрабатывали стратегические планы, после которых, зачастую, приходилось нам уносить ноги. За нами гналась целая стая злых собак, оглашая окрестности громким лаем. Крыс превращал их в комаров, лай сменялся жужжанием, похожим на собачий вой. Крыс по старой привычке всё не доделывал:

– Нет, комары действительно, получались маленькими, с крыльями и острым жалом, но морды оставались собачьими, с зубами и клыками.

Если такой комар нападал, то применял весь ассортимент имеющегося арсенала. В этом нарисованном мире было всё, но вверх тормашками, среди ночи могло выйти солнце из-за туч, по небу могли летать слоны, как воздушные шарики, мы путешествовали в этом мире, но мне кажется, что мы бродили по кругу и попадали в один и тот же город. Просто город каждый раз менял свой облик. Это было странно, но я знал, что нас ожидает за поворотом и где находится площадь, на которой стоит памятник часовщику. Я предупредил змея, как договаривались.

– Мы на правильном пути, вы очень наблюдательны Борис Савельевич! Значит скоро откроется проход, надо приготовиться к перемещению. Я чувствую, мы близки к разгадке тайны испорченного времени, решение скрыто здесь – в Междувременье.

На этот раз мы в город пришли поздно, было темно и холодно. За нами гнались наши шаги, боясь отстать, эхо передразнивало скрип колёс арбы. Сова сорвалась с плеча Крыса и скрылась за поворотом в направлении площади. Она отсутствовала недолго, вернулась к нам с шумом, криком и с таким ускорением, как будто её кто-то за футболил в ворота, она летела кувырком. Но это было нормально для Междувременья. Сармат дал ей отдышаться.

– Там! Там! Памятник.

– Мы все знаем, что там памятник.

– Он живой!

Это было что-то новое. Даже Таракан знал, что живых памятников не бывает. На всякий случай, мы стали подкрадываться к памятнику, чтобы он нас не увидел. Со спины памятник был каменный. Кукуруза опять завопила, сведя на нет всю нашу маскировку:

– У него глаза бегают, и рука шевелится! Не верите? Это он пнул меня, назвав толстым голубем.

Мы уже изучили Кукурузу, знали, что у девушки богатая фантазия, и почти не обращали внимания на её слова. Крыс с Сарматом, несколько раз, обошли памятник, и Сармат решился дотронуться до руки каменного идола. Для змеи это было не легко. Сармат пропал. Крыс понял первым: памятник и был переходом, он поздоровался с часовщиком и тряс его руку до тех пор, пока мы все не оказались по ту сторону портала. Блин! Если бы вы знали, как тяжело преображаться из верблюда.

– Вы Борис Савельевич всё врёте. У вас только голова была верблюжья, а теперь я даже не знаю, на кого вы похожи. Вспомнил! Вы Утконос!

Сармат был – вылитый Пан, как его любили древние греки изображать на картинках. Но всё же, он, даже по характеру, был больше козёл, чем человек, любил поддёргивать друзей по несчастью, за это его судьба и наказала Междувременьем. Сармата было легко отличить от всех, в каком бы образе он не предстал перед нами, на нём всегда был его знаменитый медальон, а вот остальных отличить было тяжелее, зато Сармат всех угадывал, я даже не знаю, какими приметами он пользовался. Таракан запутался в ветвях дерева, он был самый худой и жилистый из нас, этот раз инопланетянину повезло, Междувременье выкинуло его в этот мир, похожим на бога Гермеса. Таракан красиво смотрелся на фоне луны, весь из мышц и неземной мощи! Мышцы, рельефно высвечивались на его теле: бицепсы, трицепсы, грудные мышцы, сейчас наш попутчик демонстрировал мышцы обеих ног, пытаясь отклонить ветви дерева, которое, наоборот, старалось поправить причёску, сводя все усилия Югры на нет. Таракан притих, дерево его запеленало совсем. Крыс был пантерой, он мурчал и тёрся о ноги Пана. Все были, как срисованы с древнегреческой фрески, один я не вписывался в их коллектив. Даже у австралийских аборигенов нет, наверное, такого божества – Утконос. Я никак не мог определить, где Кукуруза, куда спряталась наша красавица, пока дерево, наконец выбросило это кузнечное божество из головы и начало дрыгать ногами, освобождая свои корни от земли. Блин! Это была Кукуруза. Её ноги были связаны золотой корабельной якорной цепью, на которой висел сундук. Кукуруза никак не могла сбросить этот драгоценный груз, но, всё-таки ей удалось вытащить всё на поверхность, и Гермес кинулся её распутывать. Мы все подключились спасать нашу принцессу, только ничего не получалось, пока Таракан не воспользовался отмычками и не снял замок с сундука. Цепь сама соскользнула с ног Кукурузы, и уползла в лес, гремя звеньями. Гермес категорически отказался открывать сундук:

– Я уже это проходил. Там заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце игла, в игле смерть Кощея. Это для дураков. Я на своей шкуре испытал это сказочное оружие. Не помню насчёт зайца, но утку, швыряющую кассетными бомбами, помню!

Таракан посмотрел мне в лицо и отошёл от меня подальше, на всякий случай. Из Крыса был помощник никакой, пришлось Сармату быть козлом отпущения. Пан и раскрыл сундук. Мы разочарованно посмотрели вовнутрь. Он был пуст. Наверное, клад кто-то выгреб раньше. Сармат ощупал даже стенки сундука, нашёл на дне бархатную тряпку, в которую были завёрнуты дешёвые часы с облупленным лаком на циферблате. Часы стояли, завод, видимо заклинило от грязи. Пан бросил их в свою котомку.

– Надо подумать – сказал Сармат, – Часы – это знак! Это как-то связано с нами, с Междувременьем. Скорее всего часы и являются тайной испорченного времени и ключом для возвращения нас в своё время, и в свои миры.

– Надо подумать!

Пока он думал, я осматривал местность: вдали, на сочных лугах, богатых травой, паслись стада овец. Каждый пастух был привязан к своему стаду, в основном это были люди, но были и стада, управляемые циклопами. Местность была холмистая, на некоторых холмах сидели великаны, в окружении своей челяди, пичкающей их различной снедью. К холмам вели дороги, на которых стояли повозки с едой. В небе летали грифоны, гоняясь за стайками Купидонов. Я понял: мы попали в мир мифов. Что-то здесь было не так, я не мог понять, но меня это напрягало. Междувременье издевалось над нами, представляя нас различными уродами, при переходах. Кукуруза училась ходить, с её глаз непрестанно лились слёзы. Нас специально заманили сюда – это неправильный мир, кому-то нужно, чтобы мы думали, что находимся в мире мифов. Это ловушка. Я предупредил Сармата, о своих наблюдениях. Вдруг всё пропало, мы остались на месте, но всё окружающее сместилось сразу, как кто-то перелистнул страницу, а мы снова попали на титульный лист: с городом, площадью и памятником часовщика, Сармат достал часы из котомки:

– Как я не понял сразу, в мире мифов было время, но не было механических часов, а в Междувременье, никогда не было времени, а теперь появились механические часы.

И Сармат передал часы памятнику. Часовщик обрадовался подарку, потрусил их перед носом, и стал заводить… Мои друзья начали преображаться, возвращаясь в свой первозданный образ, и по одному стали пропадать, растворяясь в воздухе. Первым растаял Таракан, из народа Югров, потом улетел Крыс с Кукурузой, Сармат ещё успел мне подморгнуть и протянуть талисман отца:

– Теперь он твой, в нём записана твоя формула воды. Спасибо тебе Борис Савельевич!

– За что?

– За то, что ты не такой, как все! Я не могу понять одного, как отец смог определить, что ты…

Сармат не успел договорить, я надеюсь на то, что он вернулся в свой волшебный мир.

– А, что было потом?

– Потом, кто-то уронил книгу, и я свалился с титульного листа, и оказался в палате.

– Интересно, а что, всё-таки случилось с миром испорченного времени? Неужели в этой стране всё стало на своё место, и все привыкли жить по-новому, а часовщик отремонтировал часы на площади?

– Я тоже на это надеялся. Любая сказка должна иметь логический конец! Только, если вам доведётся побывать в этой стране, и проснуться за полчаса, до срабатывания будильника, недопить утренний кофе, успеть опоздать на лифт, то у вас есть шанс попасть в главный музей столицы, где на самом видном месте вы найдёте петицию жителей этой страны, с подписями, против вмешательства в их привычную жизнь. Парламент принял закон, что любое существо, попытавшееся изменить их мир, в этой стране считается персоной нон-гранта, и его немедленно нужно выдворить за границы государства.

– И что, находились такие?

– Желающие может были. В любой стране кому-то, что-то не нравится. Только этот закон никогда не работал, за это его и положили под стекло в музей. В стране испорченного времени этот закон считается символом глупости. За всё время не удалось выдворить из страны не одного несогласного!

– Это почему?

– Потому, что государство осталось страной испорченного времени, как этого хотели его жители, а в стране испорченного времени, не может быть слова – немедленно!

Эпилог

Из истории заболевания. Больной более тридцати лет был прикован к постели с диагнозом церебральный паралич в особо острой форме, приобретённый в детском возрасте, после осложнения от перенесённого энцефалита. Больной доставлен в бессознательном состоянии в отделение скорой помощи, и переведён в нейрохирургическое отделение нашей больницы. Больному повезло, за его спасение взялась профессор нейрохирург из Италии – Майя Коршунова. Она возглавляет группу «Врачей без границ» в нашем городе, и согласилась провести показательную операцию на этом пациенте, с применением глубокого гипноза для пострадавшего. Операция длилась шесть часов, на глазах сотни студентов различных медицинских учебных заведений России и интернов, находящихся на практике в больнице. Когда операция была закончена, рано было говорить о благоприятном исходе и положительном эффекте, для излечения больного, но он, всё же, перенёс эти шесть часов сражения за свою жизнь. Раздались аплодисменты. Профессор зашла в палату. Это была молодая симпатичная женщина, говорящая с приятным акцентом, по-русски, её всегда окружало множество людей, она подошла к моей постели:

– Как чувствуете себя больной?

Я промолчал, показав большой палец.

– Ну, и хорошо!

Профессор перешла на французский, что-то объясняя коллегам. На груди у неё был медальон, какой-то камень, обрамлённый в золото.

– Это что?

Я спросил у доктора.

– Это подарок отца – Аквамарин. Это мой талисман, он всегда присутствует со мной, на всех операциях я его держу в кармане халата, я верю в то, что он помогает спасать людей.

Я её понимал. Врачи, подготавливающие меня к операции, говорили, что я был без сознания, но профессор не отменила гипнотической камеры, они, так и не смогли разжать кулак моей руки. В руке у меня был мой талисман, я не помнил, как он у меня очутился, он не был такой красивый, как аквамарин, но мне казалось, что это именно он спас меня во время операции. У меня была карточка, история болезни, но я совсем ничего не помнил из прошлой жизни. Я не помнил своего имени, я не помню где я живу, с кем, и зачем. Дзэн, дзэн, дзэн-ница, разрывался колокол больничной церкви, а мне, сквозь звуки колокола слышался чей-то женский голос:

– Дэн, Дэн, яичница!

Через месяц, меня выписали из больницы. В приёмном отделении меня ждал молодой человек. Я узнал его. У него на шее был точно такой же медальон, как у меня:

– Здравствуйте Борис Савельевич!

Глава 30

Таксист ругался, он не знал, куда меня везти. Сармат тоже не знал моего адреса. Выручила водительская смекалка, адрес моего проживания был в амбулаторной карточке, медсестра с удовольствием его предоставила, наградив молодого парня ослепительной многообещающей улыбкой. Но, красавчик оказался невнимательным, тем более с обручальным кольцом на руке. У медсестры, лицо, моментом, приобрело профессиональную невозмутимость и стало холодным, как лёд. Только тогда до меня дошло, что я был всего в шаге от морга, но Сармат, не дал мне развить мои мысли: об операции, о итальянке с русскими инициалами, он тащил меня в сторону стоянки такси – подальше от больницы и Снежной королевы, в полупрозрачном халатике медсестры. Я смотрел по сторонам:

– Это был не мой мир, не мой город.

Я радовался, что я – был я, только без уродливой волосатой бородавки, которая мешала всё время бриться. Я это, ещё в больнице уяснил. Дома мне показались серыми, а дороги были грязными, в воздухе стоял запах железнодорожных вокзалов, это я ещё в своём мире заметил, что вокзалы во всех городах пахнут одинаково, оказывается, этот стандартный набор запахов распространяется на все измерения во вселенной. Вокзал пах вокзалом, пивная – пивом, а я – больницей. Сколько себя помню, я всегда пах лекарствами. Кажется, память начала восстанавливаться! Таксист видимо спешил, нервно переключал скорости передач на автомобиле перед каждым светофором. Он трогался с места, не ожидая, когда зажжётся зелёный свет, разрешающий движение. Эта нервозность передалась пассажирам, и таксист сделал ошибку, на повороте он не вписался в вираж и выскочил на встречную полосу, под колёса большого грузовика. Нас, от удара, выкинуло за дорожное ограждение, в знаменитое городское болото, названное Французским. Это то, что успела зафиксировать моя память. Было темно, но у меня ничто не болело, я не понял, где я находился, пока Сармат не включил свет. Мы, наверное, умерли, или были на дне болота, из-за изгороди на меня смотрели маленькие бегемоты с крыльями. Значит, где-то недалеко была их мама: – подумал я. Сармат добавил яркости в светильник.

– Где мы?

Я услышал свой хриплый голос.

– Не знаю, похоже на ясли волшебной страны. Я здесь был, но совсем маленький, не помню ничего.

– А, как мы здесь оказались?

– Была авария такси, и амулеты выкинули нас в этот мир. Поверь, Савельевич, это не худший вариант. Лучше быть живым в яслях, для драконов, чем мёртвым в болотной жиже!

Я с ним согласился, что нам просто повезло. За окном была ночь, тёмная, волшебная. Бегемотики нас ели голодными глазами, но Сармат совсем не обращал на них внимания, он уступил мне лавку, а сам готовил себе постель на сеновале. Я вспомнил, что Сармат был родом из волшебной страны:

– Так это, и есть твой дом?

Сармат выключил свет, прикрутив фитиль, я раньше никогда не видел газовые фонари. Он понял мой вопрос.

– Нет, Савельевич, я городской житель, а это – деревня, Москва, кажется, называется.

Разбудило нас что-то невидимое, в окно пробивались первые лучи и небо только начало сереть, по комнате летали вёдра с сырыми окорочками, и весь этот конвейер пропадал за изгородью, оттуда доносилось аппетитное чавканье. Сармат попытался завязать контакт с невидимками, но у него ничего не вышло, по количеству мелькающих вёдер, невидимок было не меньше трёх. Сармат не согласился с моими дедуктивными доводами.

– Невидимка может быть один, с шестью руками.

На выходе кто-то прыснул, подавив, вырывающийся смех. Через час, когда полностью рассвело, в комнату протиснулось лукошко, с деревенской свежей едой, запахло хлебом и парным молоком.

– Мне дети говорили, что в яслях гости, я по началу им не верила. Дети помогают малышей кормить. Вот, я вам покушать принесла. Меня зовут Светлица, я из клана волшебниц. А вы кто будете?

Сармат представился, и что из клана птиц потустороннего мира. Живёт в стране испорченного времени, заканчивает гимназию Гандз. Светлица к Сармату отнеслась уважительно, её удовлетворил статус гостя.

– А, это кто?

Хозяйка спросила за меня.

– А это? Это Савельевич, Борис Савельевич. Он из землян, хороший человек!

– Посеянный? – спросила Светлица.

Сармат отрицательно покрутил головой.

– Человек? В волшебном мире? Этого не может быть! Ты говоришь, что он из Земли? Из запретных миров? Ты, Сармат, рождённый в волшебных мирах, знаешь лучше меня! Если вы появились из запретных миров, то пробой периметра обязательно будет зафиксирован на пульте контрразведки, и я согласно конституции волшебной страны, обязана доложить в совет о появлении нарушителя. – Можешь не спешить, Светлица! Мы в курсе. И Неясыть материализовался посреди комнаты, прижав Сармата к груди.

Сармат называл его дядей. Сначала дядя расспросил, ненавязчиво, племянника о нашем появлении в волшебной стране, а потом пришла и моя очередь отвечать на странные вопросы главы контрразведки содружества государств:

– Так вы говорите, что не обладаете ни одним способом перемещения между мирами? Так вы говорите, что не относитесь ни к одному клану и раньше в волшебных мирах никогда не были? Вы, Борис Савельевич, утверждаете, что являетесь человеком, и никогда не слышали о посеянных?

Я уже устал отвечать, отрицая всё и всяк. Я не мог понять, что хочет от меня эта птица-человек, явившаяся из воздуха. В чём он меня подозревает? Тогда Неясыть задал последний вопрос:

– Скажи человек! Мы с тобой полчаса общаемся. Откуда ты знаешь волшебный язык, если раньше никогда не бывал в нашем мире?

На этот вопрос я не смог ответить, даже у Сармата, от удивления, раскрылся рот. На этом, допрос закончился, и невидимые контрразведчики вбросили меня в клетку, как животное, особо не церемонясь с моим неудобством. Для контрразведчиков я был обыкновенным шпионом, которого поймал глава контрразведки, и которого нужно вывести на чистую воду. Меня решено было переправить в столицу и сделать сканирование мозга. Эти невидимые гадюки сделали всё, как надо, даже амулет у меня отобрали и закрыли в сейф. Но они не смогли учесть одного – амулет вернулся к хозяину и не дал копаться в его мозгу. Меня успели связать, обвешать всё тело датчиками и гипнотическим лучом лишить сознания. Я ничего не помню, очнулся я на пятом этаже, в незнакомом городе, от противного звонка во входную дверь. На пороге стояла девушка, лет шестнадцати.

– Дядя Денис, у меня задачка с производными, с ответом не сходится. Помогите решить, а то, пока вы были в больнице, я в троечницы в классе перекочевала.

Я на неё смотрел, как баран, на новые ворота. Я проглотил, что у меня новое имя, но то, что я великий математик… это уже чересчур. Девушка по-своему поняла мои колебания:

– Дядя Денис! А я вам полы бесплатно помою.

Это было всё! Я вовремя вспомнил, что видел компьютер, осталось вспомнить, как им пользоваться, тогда любая задача будет решаема. Я попросил у девушки два часа времени, сославшись на то, что ещё не совсем восстановился после операции. Она пообещала прибежать с третьего этажа, со своей тряпкой и шваброй. Я, чуть не спросил:

– Зачем?

Компьютер сам включился, при моём приближении. Я, действительно, не помнил, откуда знал волшебный язык, я не помнил, как общаться с этим электронным чудом, но пальцы сами набрали условие задачи на мониторе, оказывается, я был не только компьютерным гением – хакером вселенной, но ещё непревзойдённым математиком. Потому, что компьютер ещё думал над решением задачи, а я уже записал ответ. Больше времени потратил на роспись решения. Я даже успел определить, где ошиблась девочка, и внести в компьютер объяснения по решению задачи. Моя память возвращалась ко мне: я компьютерщик, математик, полиглот, кто ещё? Какими способностями вас наделили Борис Савельевич? Ой – дядя Денис! Раздался звонок в дверь. Вместе с девочкой на пороге стояли Сармат с Неясытью. Я отдал соседке тетрадь с решённой задачей, больше её ничто не интересовало, как и всех старшеклассников, лишь бы решение с ответом сходилось, а то родители на танцы не пустят, или финансирование урежут. Уборку решили пока отставить, в связи с приходом гостей. Оба мужчины проследовали на кухню, сразу заметно, что они, не впервые в этой квартире. Сармат начал первым: – извинился передо мной за действия контрразведки. Дядя молча кивал головой.

– Пока разобрались, что к чему, как ты пропал. Мы тебя ещё быстро нашли, по следу от пробоя. Был бы шпионом, плакала бы наша контрразведка.

Наконец подал голос Неясыть:

– Всё понимаю! Даже то, что Гристарх передал тебе свой амулет Гандз, только одного понять не могу – откуда ты знаешь волшебный язык?

Я попытался объяснить, может быть мои объяснения кажутся не вразумительными:

– Не знаю! Не знаю я откуда у меня способности полиглота, не знаю я, откуда я разбираюсь в компьютерах, и откуда у меня способности к математике. Я до сих пор не понял, как очутился в волшебной стране, ещё меньше понимаю, как вернулся в этот мир. Это не мой мир. В моём мире меня все знают, как Бориса Савельевича, и живу я на третьем этаже, это даже Сармат может подтвердить. Здесь же меня зовут Денисом, и комната находится на два этажа выше. Дядя опять подал голос:

– Как? Как тебя зовут?

– Девочка с третьего этажа назвала меня дядей Денисом.

Оба гостя не смогли сдержать смех. Я не знаю, что я такого смешного сказал? Но Сармат оправился скорее:

– Мы прибыли в ваш мир Савельевич, чтобы принести свои извинения. Мы уже решили половину ваших вопросов, я думаю, нам стоит в дальнейшем к ним обратиться, но пока, вам нужно восстановиться после аварии. И ещё, я разгадал загадку своего отца, я догадался почему он указал на вас, и задолго до нашей встречи передал вам свой амулет Гандз. Я попрошу, Савельевич, не волноваться сильно от того, что будут появляться новые способности и физиологически меняться черты лица.

Я уже начал замечать, что молодею, но после Междувременья, я перестал обращать внимание на преобразования. Поверьте, после того, как человек побывал чучелом, ему становится безразлично, как он выглядит или каким, его хотят видеть окружающие. У гостей, видимо было много работы дома, они, даже от предложенного чая отказались, попрощались и растаяли, здесь же, на лестничной площадке пятого этажа. И стало тихо, впервые, с момента, как я принёс клетку, оплетённую проволокой с чёрной птицей, и положил её на балкон. Меня все оставили в покое, я стал никому не нужен, даже пигалице с третьего этажа. Тишина! Какая благодать! Целый месяц меня никто не тревожил, а потом, как все с цепи сорвались. С семи часов утра, видимо, не понадеявшись на звонок, в дверь, кулаком стал тарабанить участковый: