Талисман для «Яичницы»
Ворон важно сидел в клетке и мотал головой, на шее у него висел брелок. Я снял украшение с шей птицы и отдал хозяйке квартиры, мне показалось, что он выполнен из редкоземельного металла. Женщина вернула мне украшение обратно:
– Это его. Кулон всегда был с ним, они неразделимы. Где бы не находился ворон, всегда рядом присутствует этот кулон.
Я опять нацепил цепочку на шею птице.
– Хорошо, я возьму его, если вы ответите на вопрос:
– Почему я? Почему ваша дочь притащила птицу именно ко мне? Мы до этого случая даже не разу с ней не общались.
Учительница одела очки.
– Спасибо вам большое! Настя сказала, что ворон сам назвал вашу квартиру, даже по имени отчеству назвал. Вы же Борис Савельевич, не так ли?
Так я ей и поверил, мои полные инициалы даже в соц. сетях путают. Наверное, из интернета всё выудила. Я поблагодарил за чай и с другом девочки-аутиста потопал в свою квартиру, на третий этаж. Клетку я опять выставил на балкон, я не знал, что едят вороны, забыл спросить у соседки, про их рацион. Влез в компьютер: Вороны едят всё, кроме солёной рыбы, не любят соль пернатые. Я увлёкся за компьютером, и про ворона совсем забыл. А когда утром вспомнил, птицы уже не было. Осталась одна самодельная клетка, сплетённая из алюминиевой проволоки. Как этот ворон выбрался, кто его знает. Я, вообще то, сторонник того, чтобы, и животные, и птицы, жили в настоящей природе, а не в вольерах и клетках. Привыкнуть я к ворону не успел и не переживал особо за пропажей. Ворон постучал в окно на следующий день, в клюве у него была шоколадка, как сейчас помню – большая «Алёнка», я открыл балконную дверь.
– Здравствуйте, Борис Савельевич!
Я чуть с третьего этажа не свалился. Как не верить приметам – сам аутистом стал, уже голоса мерещатся, скоро сам с птицей разговаривать буду. Ворон недовольно, потопал в клетку:
– Я к нему знакомиться пришёл, а он даже за шоколадку спасибо не сказал. Невоспитанный вы, Борис Савельевич!
Не хотелось, право уж, но мне кажется пора на приём к психиатру. Я принял успокоительное и лёг в постель. Дневной сон, говорят, успокаивает нервы. Пробуждение не принесло облегчения, в окно светила полная луна, на улице была дремучая ночь, в соседнем подъезде выла собака, под светом луны, изо всех щелей, повылазила нечисть, в подворотне ругались пьяные ёжики. Луна отражалась на поверхности журнального стола, на котором лежала шоколадка. Мой взгляд задержался на лакомстве, Алёнка подморгнула мне и начала строить глазки.
– Началось! – подумал я.
***
– Доктор! А разговаривать с животными – это нормальное явление?
– Успокойтесь пациент, что вас беспокоит?
– Меня беспокоит? Меня ничто не беспокоит, я возмущён! В мой мозг пытается вторгнуться фауна. Доктор! У вас есть кот или собака? Немедленно сдайте их в приют, поверьте, клетка не поможет, звери уничтожат нас.
Раздались какие-то звуки, как кто-то босыми ногами шлёпает по лужам на асфальте. Два полицейских заёрзали на креслах в приёмном покое и стали оглядываться по сторонам. Я сидел рядом с ними, на моих коленях примостилась клетка с птицей, я накрыл её чёрной материей от любопытных глаз.
– Доктор! Это ужасно! Я уже почти привык, что он разговаривает, и беспокоюсь только о том, чтобы его мой сосед, со второго этажа, не научил его плохим словам.
– Конкретно, что вам нужно в моём кабинете? Вы пришли с сопровождением? Вас привели полицейские?
– Я всегда хожу с сопровождением, с персональной охраной, так сказать.
– Понимаю. Вам не нравятся говорящие животные?
– Доктор, я привык. Мне не нравится, что Фима не выговаривает шесть букв, и когда он что-то пытается сказать, мне кажется, что он кушать хочет.
С улицы донёсся крик и скрип колёс автомобиля.
– Не беспокойтесь доктор – это моя охрана. Фимочка, сынок, я здесь!
Я обернулся к двери, коридор был пуст на подоконнике разбитого окна лежала полицейская фуражка с кокардой, на стене, через обои просвечивали силуэты человеческих фигур.
Металлические входная дверь, не открылась, дверь упала в коридор, вместе с косяками и половиной стены, по развалинам, навстречу мне, шёл громадный крокодил:
– Паска, не боись, я пуп! Кпо клашний?
Я открыл глаза. На крокодиле был намордник и поводок. Пациент обнимал своего домашнего любимца. Доктор лежал в кабинете без сознания, я понял, что приём на сегодня окончен, у меня была приблизительно такая же проблема, как у предыдущего пациента. Пелёнка с клетки упала на пол, ворон, с ужасом смотрел по сторонам:
– Ох, ни фига себе!
Он увидел развороченный вход, увидел доктора на полу, увидел крокодила:
– Это ветеринарная клиника? А, где же слон?
– Фимочка, скажи дяде до свидания!
Крокодил улыбнулся, насколько ему позволял намордник:
– До всечи! Я вас съем.
– Фима, надо говорить до встречи всем!
Я, по мобильнику, вызвал доктора, для доктора, в приёмную психиатрической лечебницы, и мы с птицей, поплелись домой, вслед за любителем животных. Я ещё увидел кавалькаду полицейских машин с эскортом пожарных. Не знаю – это, полицейские успели добежать до участка, или на мой звонок отреагировали в скорой помощи, подобным образом, но на нас с Вороном никто не обратил внимания, я купил в магазине плавленый сырок с ветчиной, покормил птицу, выпустил его на площади, погулять с голубями. С этого часа, мы начали привыкать друг к другу – спорить, ссориться, мириться, стараясь жить дружно – как кошка с собакой. Ворона звали Фрол, он так представился. Птица выговаривала все буквы, но проглатывала некоторые в разговоре, так что, его речь мало отличалась от крокодильей. Друзья Ворона называли – Рол, что было вполне приемлемо, и абсолютно, не портило отношения. Друзей у Рола было половина города, его знали во всех районах, но основных было трое: крыс, хомяк и таракан. Это была банда. Не смейтесь, я знаю о чём говорю. Все резонансные дела в городе проходили не без их участия. Зверьё всегда выходило сухим из воды, и зачастую, вместо настоящих преступников, страдали совсем невинные люди. Ворон встрепенулся в клетке:
– И не совсем, и не невинные, и не люди, а преступники.
Вы знаете, а он прав: три года клерк в банке, разрабатывал план ограбления века. Полиция поймала его на поличном, но украденных денег до сих пор не нашли. В основном, банда воровала еду, а банк – это так, ради принципа. Скажи, зачем тебе заграничные курорты, если отдохнуть можно и на Родине – в камере. Все тюрьмы в стране, находятся в живописных местах, а военные базы в золотом фонде Дискавери. Логика у животных была железной, с Вороном, вообще было бесполезно спорить на любые темы, у него был большой жизненный опыт, на который он опирался в любом диспуте, иногда он приводил такие исторические примеры, которые ни в одном учебнике не найдёшь. Я, поначалу ввязывался в спор, но Рол всегда находил свидетелей, живших ещё во времена Ивана Грозного, которые подтверждали правоту птицы. Рол любил орехи, я ему уже проспорил тонну арахиса, моей бы годовой пенсии не хватило, чтобы рассчитаться с пернатым, но он не был требовательным и прощал мои ошибки, как шахматист разрядник даёт фору любителю, только просил одного: чтобы я не закрывал форточку и не прогонял его друзей, когда они приходят в гости. Не улыбайтесь. Вы когда-нибудь слышали про крыс-мутантов в московском метро? Так вот, его друзья все были из этой серии. Крыс был большой, но интеллигентный и стеснительный, а таракан с хомяком… я ещё никогда не встречал таких животных. Ладно, таракану простительно, он родился вдвенадцатом веке, и не на нашей планете, но вы когда-нибудь видели хомяка, похожего на пылесос, он в размерах, почти не уступал Крысу. Друзья Ворона собирались у нас, на третьем этаже редко, гостинцы всегда приносили с собой, обожали восточные сладости, стол ломился от изобилия инжира, хурмы, халвы, пахлавы, был и шербет, и обязательно – арбуз. Хомяк, как и все хомяки, был обжорой, он мог съесть больше своего веса, а таракан был наглый. Он, каждый раз, уполовинил наш холодильник, оставляя, вместо еды, валюту: то воны, то тугрики, мог в морозилку загрузить новозеландские ракушки. Таракан был самым вредным из друзей Ворона. Рол называл таракана – Стратег, хомяка – Кукуруза, а про Крыса – совсем другая история, у Крыса было и имя, и фамилия, и отчество, он из перерождённых, раньше крыс человеком был, но давно, где-то в девятнадцатом веке. Я по компьютеру проверял, всё сходится, все его рассказы, до мелочей. Крыс просил не упоминать его фамилию, его род был довольно знаменит, Крыс не любил сенсации, не к чему это, Крыс смирился, что ничего не вернёшь. Я всегда удивлялся, что связывает это зверьё, у них у всех разные истории, по характеру они не похожи друг на друга. Друзья никогда не ссорились. Меня они воспринимали – никак, как приложение к квартире, в которой живёт Ворон. Ворон о себе старался поменьше говорить, часто отнекиваясь от моих расспросов: не помню, не видел, не знаю. Но я чувствовал, что он тоже не простая штучка, когда, чуть его не застукал за работой с компьютером. Я узнал потом, чуть погодя, это зверьё связывала тайна, судьба в дальнейшем, так запутала мою жизнь, что я, невольно, стал частью этой тайны. Иногда Ворон пропадал, он предупреждал, чтобы я не беспокоился, у птицы была своя жизнь, он был вполне взрослым мальчиком, и я в неё не вмешивался. Как-то были его друзья в гостях, и зашёл разговор о женщинах. Я поинтересовался, почему у Ворона пары нет? В Москве столько молодых красивых самок! В коллективе зверей, сразу возникла какая-то неловкость, все сразу притихли. Хомяк запустил в Ворона арбузной коркой:
– Пусть только попробует со свалки ворону притащить! Перья вырву.
Я тогда не придал значения, видимо почувствовал, что ляпнул что-то, не в тему. К психологам я больше не обращался, после встречи с Вороном случились такие перемены, что я разговоры между животными, считал обычным делом, только и со зрением моим что-то сталось: я стал видеть духов, привидений, стал определять мутантов, среди людей. Ворон был разносторонней личностью: ему нравилось посещать футбольные матчи, он всегда болел за проигравших. Наряжался, чистил перья, и летел в театр, без разницы какой репертуар, он любил сам дух театра. Иногда посещал концерты, но никогда не досиживал до конца представления: фонограмму я могу и дома, по компьютеру послушать. Ворон не любил цирк, на это у него были свои причины. Как-то Крыс проговорился, что Рол знает много фокусов, но я не лез с расспросами, чувствовал, что эта тема для Ворона неприятна, если нужно будет, сам расскажет. Я шёл по улицам, со мной здоровались собаки, кошки, наоборот, старались прикрыть рты. Я перестал ходить в зоопарк, старался даже не пройти мимо. Что хорошего может быть в тюрьме, где ты приговорён к пожизненному заключению. Посетители просто не знают, что думают и говорят о них животные. Я любил сидеть на лавочке, на площади, разговаривал с голубями, узнавал все самые свежие новости, подкармливал их свежим батоном. Встреча с Вороном полностью изменила мою жизнь, кроме того, что я овладел языком животных, я, как сам Ворон, и его друзья, стал вегетарианцем, и пробегал мимо колбасного отдела в супермаркете, меня тошнило от запаха пельменей и чебуреков, я возненавидел киоски-вагончики, торгующие субпродуктами. По всему городу морги для животных. Ворон говорил, что раньше на востоке мумий ели, а в Китае, в ресторанах, подают блюдо из человечины. Я верил Ворону, ему не было смысла лгать. Рол расстроился, не смог зацепить меня на спор, на всякий случай я проверил его слова по интернету. Ворон оказался прав, я даже мог заказать оба блюда, но только, не на мою пенсию, и не в этой жизни. Рол пошутил:
– Ты смотри, чтобы тебя не внесли в меню!
Именно, такие сайты, и пасут спецслужбы. Думаю, их зарплаты хватит, чтобы заказать тебя в любом виде.
– Но, я же не мумия!
Рол любил такие диалоги:
– А, зоопарки зачем? В них тебя доведут до кондиции.
– Ты хотел сказать, тюрьмы?
– Ох, Боря, Боря, ты как ребёнок! Тюрьма – это закон, пресса, гласность, я сказал то, что хотел сказать – в вашем мире, Борис Савельевич, до сих пор есть человеческие зоопарки, в которых заключённых заставляют работать насильно и бесплатно, назови их кирпичным заводом, публичным домом или плантацией. Есть целые страны, где людей делят по расовой принадлежности – на граждан и не граждан. Человек давно превратился в пищу – есть разные сорта людей, во всём мире: есть люди высшего сорта, есть первого, есть прочие. Из какого мяса вы желаете блюдо, Борис Савельевич?
Ворон задумался:
– Хотя, когда терпит крушение самолёт, без разницы, где ты сидишь, в премьер или в бизнес классе. У каждого народа имеется свой Титаник. Между животными и людьми давно стёрлась грань. Человек ещё больше стал зверем, а животные человечней. Каждый год люди ведут войны, десятки кровопролитных событий во всём мире. Животные такого себе никогда не позволят. Покупаем свежину, всё к вашим услугам, господа!
Я швырнул в Ворона кожуру от банана. Есть совсем расхотелось. Рол рассмеялся. Он победил в диспуте.
– Погоди, будешь арахис уплетать, я тоже что-нибудь придумаю!
Так мы и жили с Роем, у меня начали появляться экстрасенсорные способности. Я спросил Ворона:
– Ты не волшебник?
– Родился в волшебном мире, значит волшебник.
Видеть будущее – это совсем не нужная, я бы сказал, вредная способность, человека стараешься предупредить о беде, которая всё равно случается, и он обвиняет тебя в колдовстве, что это ты беду принёс в его жизнь, а твои пророчества – это чёрные желания, которые воплотились в судьбу, благодаря тебе. Никогда не нужно вмешиваться в дела всевышнего, никогда не нужно пытаться изменить чей-то мир, потому, что человек – это такое существо, готовое обвинить всех в своих бедах, не предприняв попыток измениться самому. Человек никогда не признается, даже себе, в том, что в большинстве происшествий, виноват сам. Он слаб перед своими желаниями, ему нравится быть обманутым искушениями. Он, по кирпичику, создаёт мир иллюзий, и поверьте, не стоит вмешиваться в его жизнь, даже по его просьбе. Пусть случается то, чему дано случиться! Я рассказал Ролу о всех изменениях, происшедших со мной, кроме того, я стал молодеть, ушли даже хронические болячки, которые я называл старческими. Для Ворона это была новость! Он признал свою вину.
– Но, ты же не выгонишь меня на мороз?
– Да бог с тобой, живи. Ты-то при чём? Всё, что произошло со мной, это скорее на пользу, а не во вред моей душе и телу!
– Не понимаешь! Это я виноват, это по моей вине ты очутился между двух амулетов Гандз, и Ворон вытащил из-под крыла ещё один кулон на цепочке, такой же самый, как висел на его шее. – Это талисман моего отца, он, умирая, передал его мне, сказав, что я последний из клана птиц. Передашь оберег тому, кто решит задачу испорченного времени. Ни мне, не отцу этого не удалось.
Рол понял, что проболтался, он, не закончив свою мысль, постарался улизнуть из дома. У меня в голове образовалась каша из слов, диалогов, и отдельных фрагментов. Я связал смерть старого торговца, с учительницей и её дочерью, с появлением Ворона в моей квартире. Ворон уже был готов вылететь в форточку, я тормознул его:
– Послушай Рол! Значит учительница в очках с первого этажа…
Ворон не дал мне закончить предложение, он понял, что я обо всём догадался…
– Моя родная сестра! По отцу.
И он, как торпеда, выплыл за окно, оставив меня с открытым ртом.
– Вот ты, оказывается кто – мой пернатый квартирант? Ты тоже, наверное, как Крыс из перерождённых?
Я тогда не догадывался, с Вороном было сложнее, гораздо сложнее. Крыс никогда не мог вернуться в своё время, а Ворон мог, но не знал, как.
А я, вообще, ничего не знал, только догадывался. Вечером прибежал хомяк:
– Скорей! Скорей! Бежим! Надо спасать Рола.
На бегу хомяк, похожий на сурка, рассказал, что кто-то накормил Рола пьяными ягодами, его Стратег нашёл на МКАДе, посреди трассы. До меня не доходило, вполне взрослый мужчина, эти ягоды, что, ему силой заталкивали? Ворона я забрал, завернув в газету, от посторонних глаз. За спиной копошились люди, на трассе была автомобильная авария, крупнейшая, за последние десять лет. По телевизору девушка с погонами майора, просила свидетелей откликнуться по телефону… Оператор успел захватить даже нас, со спины, я услышал призыв ведущей:
– Мужчина! Свидетель, с дохлой птицей, я к вам обращаюсь!
… Дохлая птица очнулась, и просила морсу с клюквенным соком
– Ненавижу рассол!
Глава 27
Друзья опять что-то натворили, Рол попросил не прогонять их, им надо пару недель отсидеться, дал мне на пропитание пятьсот долларов, на этом эта тема была закрыта. Моя однокомнатная квартира, временно превратилась в живой уголок. Я, особо старался не вмешиваться в их разговоры, но по спорам я понял, что это не обычная банда, ворующая семечки из карманов, это «озверевшие» террористы. Сегодня, вечерним рейсом из Сингапура, должен прибыть их политический лидер – вдохновитель идей животного экстремизма. Это он призывает к непослушанию:
– Долой господство человеческих теорий! Homo sapiens – низшая и последняя стадия эволюции животного мира!
Это после его выступлений в подъездах полно кошачьих какашек, а милые и умные собачки отбывают наказание в квартирах, за умышленное не удержание. Но банда, даже на встречу с лидером не рискнула появиться. Ворон попросил меня съездить в аэропорт: По телевизору этого не покажут, в газетах тоже не напишут, самолёт прибудет через два часа. Борис Савельевич, мы все просим вас, съездите пожалуйста в аэропорт, нам интересно, как его встретят наши земляки. Вы никуда не влезайте, просто смотрите, а потом расскажите нам. И Ворон, не ожидая моего согласия, вытолкал меня за дверь. Я только в автобусе, на пути к аэропорту очнулся, мне кажется Рол против меня применил гипноз, или один из своих цирковых фокусов. Я так и не понял, кого встречать нужно? Единственно, что обнадёживало, что прилетит незаурядная личность, к которой прикованы взгляды адептов, спецслужб и рядовых почитателей таланта политика. Надеюсь, я не буду единственным встречающим? Все Московские аэропорты, в зимнее время, похожи на ледяные дворцы снежной королевы, среди грязных навалов снегоуборочной техники. Всегда поражает освещение аэропортов, они днём и ночью, светятся, как ёлочные гирлянды. В России считают аэропорты – лицом города, в аэропортах не экономят на электричестве. Самолёт прибыл, почти вовремя. Диспетчер объявила высадку пассажиров, встречающих было мало, таксисты, скучающе зевали на стоянке. Первыми, как всегда, к транспортёрам выдачи багажа, выскочила молодёжь, щеголяющая в своей рванной одежде. Блин! Зимняя Москва – это вам не Сингапур! Молодёжь, не отходя от отделения выдачи багажа, стала вскрывать свои сумки, чемоданы, баулы, доставая тёплые вещи. Вслед за студентами, в окружении охраны, появились дипломаты и члены правящей коалиции. Журналисты щёлкнули фотоаппаратами, и сингапурская элита пропала в проёме спец выхода. Я уже не знал, чего ждать: ни ажиотажа, не толп встречающих, не полицейского заслона, с режущими взглядами представителей спецслужб. Наконец, появился последний из прилетевших – это был моряк, не бритый, с фингалом под глазом, он был русским, в одной тельняшке и в шапке ушанке, ему было наплевать на тридцатиградусный мороз. Рядом с ним, на поводке, в свитере двойной вязки, с мордой, укутанной в махровое банное полотенце, была обезьянка. Как только её лапы коснулись пола, за пределами выдачи багажа, как этот макак, достал ножницы из сумки толстой островитянки и перерезал свой поводок. Ой, что тут началось! Со всех сторон, к макаке, ринулись животные и птицы, кого здесь только не было: от диких кабанов и волков, до медведей и лосей. Это я понимаю встреча! Вместо салюта, в небе кружили голуби всей Московской области, и ближайших городов, здесь был представлен весь птичий состав центра России. До меня только не дошло, что здесь делал пеликан, и экзотическая стайка попугаев. Они, где-то среди багажа прятались. Моряк свистнул, и макак запрыгнул к нему на руки. Торжества, в связи со встречей неформала закончились, зверьё рассосалось, опять здание начало заполняться людьми. Моряк из аэропорта уехал на рейсовом автобусе, а у меня хватило денег на такси. Банда ждала меня у дверей. Я уже третий раз рассказывал о встрече с обезьяной. Когда доходил до момента, как макак разрезал поводок, начинался неимоверный крик всего квартета слушателей …, пока не раздались удары по батарее с верхних этажей. У меня голова болела от непонятных политических споров животных, я старался им не мешать, ходил гулять по городу, сидел на лавочке в сквере, возле дома, или на ВДНХ. Там было тихо. А, в квартиру, даже не хотелось возвращаться. Если честно, я воспринимал этих животных, как пародию на действующую политику мира, только не знал, они людям подражают или наоборот – люди зверью? Я старался понять и никак мне это не удавалось: – ради чего это всё? Для меня это было сложно, я старался смотреть на жизнь реально. Люди всегда недружелюбно относились к Воронам, не отрицая их ума и мудрости, они связали этих птиц со смертью. Ворон считался плохим предвестником для людей. А друзьям Рола, так, вообще, постоянно приходилось прятаться от людского глаза. Стихийно, пол города соберётся, чтобы затравить и убить мутанта или змею. Стратег – инопланетянин, наверное, остался последним тараканом на планете, да и где вы видели таких тараканов? Стратег был полметра высотой, и бегал, как хороший стайер. Кукуруза больше был похож на крысу из метро, чем на хомяка, ему было труднее всех, он был неповоротлив, и при малейшей опасности, застывал и превращался в большую детскую игрушку, похожую на Ждуна. Самым приспособленным из них был Крыс, он всегда был спокоен и любил людей. Только люди его – не очень, из всех четверых, включая пернатого, Крысу больше всех приходилось скрываться. Я вернулся в дом, в самый разгар скандала, этот раз все трое наехали на Кукурузу, и он выгребал по полной программе:
– Скажи толстый, зачем тебя занесло в монетный двор? Что ты сделал с лабораторным сервером?
И самое главное:
– Зачем ты утащил матрицу? Кстати, где она?
Отвечать уже было не нужно, кто-то выламывал мою дверь ударами сапога. У животных, видимо был план конспиративного укрытия, они все растворились в воздухе, оставив меня один на один перед неведомым противником. Двери я не успел открыть, потому, что сознание потерял раньше, чем приблизился к выходу. Потом мне одели чёрный мешок на голову и вынесли на улицу, в халате и домашних тапочках, на руки мне надели браслеты. Меня погрузили в какой-то тарантас, на котором обычно развозят пиццу или пирожки, и с крейсерской скоростью аварийной газовой службы, мы полетели по городским улицам, в сопровождении противно квакающей сирены. Потом. Да на выезде из города, после развязки, машина налетела на открытый люк теплотрассы, и я опять потерял сознание. Когда очнулся, было холодно и темно, Ворон разговаривал с двумя медведями, таракан перевязывал мою голову, ни Крыса, ни Кукурузы рядом не было. Мы находились в центре города. Стратег увидел, что я очнулся:
– Идти можешь?
– Не знаю.
Я лежал в большой тележке с алюминиевым кузовом, попытался подняться и опять кувыркнулся вместе с тележкой, чуть не придавив таракана. Помог медведь, он мигом поставил меня на ноги. Таракан отмычками снял с меня наручники. Ворон обратился к Стратегу:
– Отведи его в лавку.
Таракан вылупился на птицу своими круглыми выпуклыми глазами:
– А дальше что?
– А дальше ты знаешь!
– Но это опять начинать сначала? Ты уверен, что ему можно доверять?
– Не знаю. Но его имя мне назвал мой отец перед исчезновением. Он передал мне свой талисман Гандз и сказал, что это его последний путь, он уже никогда не сможет вернуться в эти миры и талисман воды ему больше не понадобится. Отдашь его тому, кто сможет раскрыть секрет испорченного времени. Отец превратился в коршуна, и я его больше не видел. Он был из клана птиц.
– А ты тоже из клана птиц? Ты Ворон?
– Нет, я Сармат!
И Рол поспешил в лес за медведями.
Таракан открыл магазин. Он находился в полуподвальном помещении, весь вход зарос паутиной, в прихожей стояли доспехи рыцаря. Таракан, как настоящий домушник, не включая свет, ориентировался в здании, полагаясь на инстинкты. Я всегда считал, что у тараканов свои пространственные рецепторы, у них в башке – компас, а вместо датчиков усы. Вся комната была завалена пустыми аквариумами, а он тащил меня за собой, как будто мы находимся на сцене Большого театра. Он отодвинул самый большой аквариум, который, через окно под потолком, освещал свет луны. Стратег надавил на кирпич одной из своих конечностей, и луна сместилась, на стене появилось голубое пятно, оно стало разрастаться и светиться лунным светом. Пятно становилось всё активней, оно кипело, как кипит молоко, образуя защитную пенку.
