Принц Илиар

– Как погиб? Он все время был в доме. Я разговаривала с ним час назад.

– И все-таки вашего отца больше нет, – повторил баронет. – На принца было совершено покушение, и трактирщик, мы даже не успели узнать его имени, взялся нам помочь. Он снабдил нас оружием и хотел выпустить через черный вход, но был сражен, видимо, по ошибке, стрелой наемного убийцы.

– Его звали Мардир, – с каменным лицом прошептала Ренад и села на краешек кровати.

Дарт вынул золотые с изображением короля Агора.

– Эти монеты, а они еще должны хранить тепло тела вашего отца, Мардир получил от принца не в качестве платы, а как награду и символ дружбы, пообещав, что он и вы с Лиреей будете носить их на шее как талисман. А через несколько минут его не стало.

Лирея беззвучно плакала, по-детски размазывая слезы по лицу. Ренад, наоборот, казалось, превратилась в кусок льда, и глаза её оставались сухи.

– Мы сделаем так, как хотел отец. Пойдемте, нам нужно его перенести.

И рыцари вместе с девушками вернулись к черному входу. Лицо трактирщика было спокойным, и только торчащая из груди стрела с расплывшимся вокруг пятном крови указывала на то, что человек мертв.

Ренад наклонилась к отцу и резким движением вырвала стрелу.

– Я сохраню её, – зловеще произнесла она.

Рыцари переложили Мардира на плащ и с помощью девушек перенесли беднягу в его комнату.

– Ты сможешь обмыть его и переодеть в чистое? – спросила Ренад.

Лирея кивнула.

– А я спущусь вниз. Надо закрывать таверну.

Она было двинулась к двери, но принц удержал её.

– Постой, Ренад. Ты ведь не можешь пойти и в разгар веселья разогнать всех по домам. Тебе придется объясниться. А это значит рассказать людям о смерти отца и о том, что у парадного и заднего входа засели наемные убийцы. Понятно, охотятся на меня, но какова гарантия, что по ошибке не подстрелят еще какого-нибудь бедолагу?

Принц достал несколько золотых и протянул их девушке.

– Мы все вместе спустимся и все объясним. Но никто не должен уходить. Эти деньги помогут людям не очень скучать. Нужно лишь дождаться темноты, когда будет невозможно точно стрелять.

Баронет тяжело вздохнул.

– Илиар, ты все-таки заплесневел, сидя во дворце. Какая темнота? Это квартал увеселения. Через час здесь будет светлее, чем днем. Каждая забегаловка или притон расцветятся фонарями.

– Что же делать?

– Пошли, есть идея.

Ропот пронесся по таверне, когда Дарт рассказал о произошедшем. Кто-то предложил всем вооружиться и пойти на поиски убийц, но посетители были просто обывателями, пришедшими провести время, а не рисковать жизнью, так что публика сразу «завяла».

Илиар жестом руки приостановил баронета и сказал:

– Жители королевства Агора! Это не ваша вина и не ваша беда, что кто-то захотел меня убить. Я бы всю жизнь мучился угрызениями совести, если бы кто-то из присутствующих здесь достойных мужей погиб ради меня из благородных побуждений. Я предлагаю вам просто хорошо провести вечер и по возможности повеселиться за мой счет.

Публика одобрительно зашумела.

– А проблему с убийцами мы, рыцари, должны решить сами, – продолжил принц. – И мне кажется, что у моего хитроватого друга есть план…

Рыцари ошибались. Убийца был один. Увлекшись флиртом с девушками, они не заметили, как агориец со странным лицом покинул таверну. И сейчас они легко бы узнали его в почти незаметной фигуре человека, распластавшегося на крыше дома напротив. Его раскосые глаза внимательно следили за входом. Он предвидел возможность того, что принц захочет выйти через черный вход. Закрепив натянутый лук и нацелив его на уровень груди человека, он соорудил нехитрое спускающее устройство, привязав его веревкой к ручке двери. Ему было все равно, в кого попадет стрела и попадет ли вообще. Важно было показать, что и этот выход под контролем.

Когда ему поручили убить принца, он готовился надолго застрять в Милаццо в поисках подходящего момента. А тут такая удача – внезапное сообщение из дворца, что тот в сопровождении двух рыцарей выезжает в город. Проследить их путь с помощью агентов не составляло большего труда, так что убийца зашел в таверну практически одновременно с ними.

Какое-то время он вычислял, кто из них принц, которого он никогда не видел. Толстяка он сразу отмел. Из двух других один был нахален и без умолку болтал, фамильярно обращаясь и к соседу, и к подсевшим девушкам. Другой больше помалкивал. В его молчании было некое достоинство, и убийца решил, что именно он – принц.

Сейчас он лежал в ожидании, привычно отрешившись от потребностей тела, время от времени разминая мышцы и жуя горьковатые, но питательные орехи дуая, запивая их водой. Рядом стояла бутылочка, куда он по необходимости мочился. Так он мог проводить часы и дни. А если бы кончилась вода, он бы стал пить мочу, но не покинул пост.

Он был членом ордена провожающих. Когда-то, будучи молодым, он задавал себе вопрос, почему, собственно говоря, они «провожающие», хотя вообще-то ответ очевиден. Провожающие в последний путь, то есть убийцы. Как он к ним попал, не помнил, потому что был маленьким. Единственное, что осталось от детства, – имя Кас.

В ордене его звали Кастильерхо. У них у всех были сложные, вычурные имена. Своего рода шифр, который не знал никто к ним не принадлежавший. Если кто-то обращался к нему таким полным именем, он понимал, что речь идет об очередном задании.

Он не знал, сколько их, хотя полагал, что несколько десятков, а может, сотен. Они не знали друг друга в лицо, потому что по условиям обучения были обязаны носить маски так же, как предписывалось их учителям. И только на занятиях, которые проходили один на один, ученики открывали лица, давая запомнить себя наставникам. А учили их вначале тому, как не бояться боли, как перебороть страх, как принять смерть и лишь потом, как разными способами убивать. У них не было альтернативы: они или оставались живы, выполнив заказ, или умирали убитыми, что было редкостью, или совершали ритуальное самоубийство.

Услуги «провожающих» стоили очень дорого. Кастильерхо был богат, хотя давно уже перестал понимать, для чего ему это нужно. Человек, привыкший жить в засаде, есть орешки и запивать водой, мочиться в бутылочку, вряд ли сумел бы изменить себя и зажить как богатей. У «провожающих», помимо всего прочего, не было семей, так что наследовать их деньги было некому.

Внезапно из таверны послышался шум. Гремела падающая мебель, билась посуда, раздавался невнятный, но отчетливый крик голосов. Кастильерхо прицелился. Неожиданно дверь распахнулась и из нее пулей вылетел и растянулся на земле брюхатый, неуклюжий агориец. За ним вышел здоровенный детина с черной кучерявой бородой и заорал:

– Я тебе, ублюдок, покажу, как мухлевать в карты. Сейчас и своего напарника, урода, получишь.

– И из дверей с криком «эх» вылетел еще один агориец, отличительной чертой которого был горб.

– И только попробуйте еще раз здесь появиться, – проорал детина и хлопнул дверью.

Убийца усмехнулся. Он не знал правил агорийских карточных игр, но на его родине было что-то подобное, и не раз случались похожие сцены. Незадачливые игроки отряхнулись и, погрозив кулаками в сторону таверны, неспеша удалились к другим подобным заведениям.

Пройдя квартал, рыцари, а это были они, остановились. Дарт вынул подушку из-под рубахи, а Илиар убрал горб.

– Слушай, надо бы отблагодарить Девина. Он рисковал больше всех. Не каждый решился бы так вот выйти, зная, что может подставить себя под стрелу, – заметил баронет.

– Рыцарь! Не считайте меня дураком, – ответил принц. – Если мы вылезем из этой заварухи, он получит деньги на экипировку и ходатайство о приеме в рыцари.

– Ладно-ладно, хреново высочество. Нас только двое с двумя кинжалами. Их тоже, как минимум, двое. С чего начнем?

– Зная ваш, баронет, большой шулерский опыт, смываться с мест, где запахло жареным, я полагаю, лучше с черного входа. В любом случае он освещается хуже и даст больше возможностей вывести людей.

– Вы читаете мои мысли, Илиар.

И рыцари повернули назад. Вытащив кинжалы, они шаг за шагом обшаривали местность, пока вдруг не раздалась ругань Дарта.

– Сукин сын, он нас провел, – в сердцах сказал он. – Принц, смотри.

И Илиар увидел закрепленный на деревянной подставке лук и тянущуюся от тетивы веревку.

– Во всем плохом есть частица хорошего, – философски заметил он. – По крайней мере, мы сейчас знаем, что этот выход свободен. А теперь пойдем поищем с другой стороны.