Глаза Младенца
– Не знаю. Никто не знает. И вообще, кто может судить, у кого жизнь сложилась удачно, а у кого неудачно. Всё субъективно.
– Не согласен. Например, твоя жизнь сложилась удачнее, чем моя жизнь. И об этом могут судить очень многие. Скажут, что заслуженно. Согласен. Но всё же удачнее.
– И что же в ней такого удачного? Только любовь к Лили и Полю. Был настоящий друг, но погиб. В принципе ничего особенного в моей жизни нет, похожая судьба у многих людей, только у меня ещё есть глаза Младенца. А это удачей никак не назовёшь. И будущее тоже прогнозировать невозможно.
– Глаза Младенца оставят тебя в покое, и будущее твоё будет счастливым. Что-то есть в тебе такое «чуть-чуть», как сказал профессор, что помогает тебе жить. А глазам Младенца скажи спасибо, а так остался бы десантником и невнятно прослужил всю жизнь. И может, закончил бы её, как я.
– Всё может быть, – согласился я.
– Жаль, что я не встретил похожего на тебя человека в молодости, или не выпал мне знак, типа твоего взгляда Младенца, всё могло быть по-другому.
– Но ничего не потеряно. Изменись сейчас. И поверь мне, не нужен тебе взгляд Младенца.
Антон улыбнулся. – Древние философы утверждали, что если человек не стал мудрым в пятьдесят лет, то ему ничего не остаётся, как заново проходить путь развития. Но есть оговорка, что, как правило, уже не хватит ни сил, ни здоровья. Как раз мой случай.
Мне надоело слушать рассуждения Антона, оправдывающие его слабость духа. Он уже не живёт будущим, и только пытается анализировать своё прошлое. Мне что, упрашивать его не падать духом, как маленького? Бесполезно.
– Не может быть, чтобы ты раньше не встречал в жизни хорошего человека. Хороших людей много. Просто ты не разглядел его, увлёкшись самим собой, – сказал я и встал, добавив. – Пойду тоже чем-нибудь займусь.
А занимался я системно. Меня интересовала органическая жизнь. Не в плане простейших форм жизни, которых пытаются вычислить и обнаружить учёные на Европе. Нет, меня интересовали фундаментальные знания органической клетки, и возможности её генетических изменений в зависимости от окружающей среды. Мне помогал молодой учёный, который вместе с Лили спас нас в первое посещение Европы. Он во время связи с Марсом просил передавать специально для меня файлы учебных источников, и многое объяснял мне с помощью слов и простых опытов. А я помогал ему в его рабочее время, чтобы он больше выкраивал время для меня.
Когда я приходил к Антону на полчасика во время обеда и ужина, то Антон загадочно смотрел на меня, пытаясь понять, чем я живу здесь на научной станции. А я спрашивал, что ему надо, чтобы скоротать время вынужденной неподвижности? Но он ничего не просил, отвечая, что источников информации, находящихся в базе данных на станции ему вполне достаточно.
Как-то Антон спросил у профессора, когда в очередной вечер мы навестили его. – Профессор, вы знаете, чем здесь занимается Лексис?
– Догадываюсь, – ответил он.
– Я тоже догадываюсь. Он хочет в перспективе вырастить на Марсе сад.
– И я думаю, что у него получится, – оптимистично высказал своё мнение профессор. – Ещё относительно молод, характер есть, голова работает, с людьми может ладить. И самое главное, его к такой цели, мне кажется, ведёт сама Мировая гармония. Или подталкивает. Вполне возможно, что марсианские сады – предназначение Лексиса.
– Да, в этом его предназначение. А знаете, профессор, как он упирался и злился на меня, когда я вытаскивал его из марсианской мясорубки, правда, в которую сам и затащил.
– Я представляю, хорошо представляю. Какой он, я понял ещё в первое наше знакомство, и ничего не смог поделать, как дать согласие дочери связать с ним свою судьбу. Нелёгкую, но, думаю, счастливую судьбу.
– Я вам не мешаю, – не выдержав, спросил я, – может мне выйти, чтобы ваш разговор стал более приличным.
Антон и профессор заулыбались. – Не обижайся, мы, чуть шутя, решили поговорить о тебе при тебе.
– Почему вы относитесь ко мне, словно я маленький. Да, я младше вас, но я не ребёнок.
– Ты ребёнок, – ответил профессор. – Не глупый ребёнок, а очень разумный ребёнок. И в этом заключается твоя яркая особенность. Разумный сильный мужчина, способный в некоторых ситуациях полностью отбрасывать взрослый логичный расчёт и опираться только на по-детски чистые светлые чувства – большая редкость. Антон спасал тебя, потому что чувствовал это в тебе. Я доверил тебе Лили, потому что тоже чувствовал это в тебе, – он сделал паузу, а потом добавил, как итог. – И мудрый старец и чистое дитя всегда будут рады тебе.
Трёх с половиной месячное пребывание наше на Европе постепенно подходило к концу. Антон уже мог немного поворачиваться и приподнимать верхнюю часть тела. А моё колено полностью восстановилось. Транспортный грузовой корабль вылетел к нам с Марса с небольшим опозданием и должен был приземлиться приблизительно через пять дней. Жизнь протекала на Европе обыкновенно и равномерно, когда появились первые новости об повторно возникшем военном конфликте на Марсе.
Через неделю, перед самым отлётом с Европы, мы получили полную сводку об прошедших событиях. Война протекала всего два дня. В космос поднялся из района южного полюса планеты марсианский крейсер и пять военных модифицированных десантных кораблей. Они атаковали крейсер землян и три лёгких корабля прикрытия. Земляне успели подготовиться к атаке, но их ракеты не смогли нанести большого урона марсианскому крейсеру и вывели из боя только два десантных корабля. А напротив сами были полностью разбиты. Оставшиеся в живых земляне с разрушенного крейсера были эвакуированы марсианами. На помощь к крейсеру землян поспешил второй крейсер, находящийся в зоне Марса. Но не успел. Марсиане предложили землянам не повторять участь разрушенного крейсера и прекратить военные действия. Земляне согласились. В тоже время на самой планете массовыми, но организованными действиями были захвачены марсианами важные энергетические и военные объекты. Объекты, которые самоотверженно защищались полицейскими и военными службами были блокированы. Марсиане выдвинули землянам ультиматум. Начались переговоры. Они протекали три дня. Земляне поняли, что противопоставить и в космосе и на Марсе революционерам нечего и подписали ультимативные требования марсиан с небольшими поправками. Главную роль в урегулировании отношений между планетами и признании независимости Марса сыграла ВОБР, как гарант безопасности развития человечества. Она смягчила довольно жёсткие требования марсиан и заставила корпорации признать оставшиеся. Человеческих жертв в результате разумной политики ВОБР было значительно меньше, чем в прошедшее шестью месяцами ранее противостояние.
Мы слушали хронику новостей и смотрели документальные видеоролики. Антон иронически улыбался. А я радовался всем сердцем. Когда мы проанализировали всю информацию, Антон сделал выводы.
– Всё прошло, как по написанному сценарию. Марсианскому сценарию, чуточку подправленному ВОБР, чтобы не потерять своё лицо и, следовательно, влияние. Но меня удивили марсиане. Как было всё организовано и воплощено в жизнь на высоком уровне в течение десяти лет. Из действующего комплекса по добыче полезных ископаемых пробили большой подземный тоннель протяжённостью двести километров в сторону южного полюса, где была создана секретная зона по проектированию, а потом и созданию крейсера. Горнодобывающий комплекс был в зоне внимания землян при последней операции. Там было много вспомогательных производств, впрочем, как и по всей планете. И он был уничтожен. Но за три месяца до операции тоннель был взорван, скрыв все его следы и полностью отрезав марсиан в секретной зоне. Но у них уже было всё для окончательной доводки крейсера. И необходимые средства для жизни, работы людей, и необходимые комплектующие материалы. Последним росчерком пера был вскрыт свод подземного сооружения, и уникальный крейсер вылетел творить новую историю марсианской жизни, точнее, всего человечества.
Вот такие дела, Лексис. Теперь мы полетим на Марс. Ты – герой для марсиан. И марсиане тебя уже не дадут в обиду, и мы выведем на чистую воду грязных типов из ВОБР.
– Всё замечательно, Антон. Но надо подумать и о тебе. Профессор косвенно интересовался у одного своего знакомого учёного, работающего в области медицины, об электронно-нейронной операции при травме позвоночника. Он сказал, что на Марсе успешно проводят подобные операции, правда, они дорого стоят. Но у меня и профессора на счетах есть деньги, а если не хватит, попросим занять марсианских друзей, думаю, они не откажут. Так вот, как прилетим на Марс, ты сразу должен оперироваться.
– Спасибо, Лексис. Но мне не нужны деньги марсиан, профессора и тем более твои. Я гордый человек, и никогда не возьму деньги у подлеца или хорошего человека, которому сам сделал подлость, как бы мне тяжело не было. К тому же, у меня есть деньги. Я работал для людей по доброй воле, но от гонораров ВОБР не отказывался. Я считался ценным сотрудником, и мои гонорары были довольно высокими. Я сам в состоянии заплатить за операцию.
Но не это главное. Меня интересует другая операция. На голове. А вот как быть с ней, я не знаю. Перед тем, как тебе и мне вставили чипы, я спросил у хирурга, не опасно ли это. Он сказал, что всё под контролем. А потом, смеясь, добавил, что вставить чипы легче, чем их вытащить, если, конечно, не вытаскивать чип только у одного. Но, увидев мои переживания за тебя, добавил, что волноваться не стоит. Чтобы деактивировать детонатор взрывчатого вещества, достаточно просто ввести в микрочип код. Когда операции по установке чипов в наши головы успешно прошли, я пытался скопировать код деактивации. Но, по жёсткому указанию сверху, электронный носитель кода был сразу же отравлен в секретный накопитель. Я боюсь, что он может быть уничтожен, так как ВОБР думает, что и мы уничтожены, а это сильно осложнит извлечение чипа. Но Лексис, я верю, что всё будет хорошо.
Настало время прощания с Европой. Молодой учёный снабдил меня портативным компьютером со всей информацией, которую ему удалось раздобыть для меня, и пожелал удачи в моих начинаниях. Профессор попросил, шутя и всерьёз, больше не падать на Европу, и вообще не прилетать сюда. Делать, мол, мне здесь нечего. Лучше он сам прилетит на Землю, тем более что он сильно соскучился по Лили и Полю. Я ответил, что мы будем ждать. А Антона профессор попросил просто не унывать и постараться найти себя в жизни.
Полёт на Марс был спокойным, без происшествий. Я занимался самообразованием и играл в шахматы с Антоном. Он говорил, что если мой прогресс в шахматах будет продолжаться таким же темпом, то я скоро смогу обыгрывать его. Но я знал, что это был больше комплимент. Но в беседах Антон уже не был самоуверенным, как раньше. Он вёл разговор со мной уже без наставлений, а как равный по разуму собеседник.
Марс снова меня встретил переменами. Я задумался над происходящими со мной событиями. Всё случилось дважды. Побег и падение на Европу, вынужденное пережидание, полёт на Марс и возвращение на Землю (я уже был уверен, что обязательно вернусь на Землю и во второй раз). Вроде дежавю, но только по пунктам передвижения и некоторым деталям. А по существу всё было наполнено совершенно другими чувствами и смыслом. Всё было новым. И не только благодаря тому, что появлялись новые персонажи рядом со мной, но и благодаря тому, что менялась сама атмосфера и снаружи и внутри меня. Время идёт вперёд, и мой мир переживает бурные изменения.
Марс ликовал. Лица всех людей светились радостью и счастьем. И не только победы, но и больших перемен и перспектив. А я смотрел на людей и тоже ликовал. И я вложил маленькую толику в эту победу, когда рядом с Миком и пожилым марсианином держал оборону подземного комплекса.
Я сразу же с самого приземления попытался выйти на связь с Лили, чтобы успокоить её и сообщить о своём скором прилёте домой. И мне это удалось. Антон же сразу начал решать проблемы нашей безопасности и удаления микрочипов. Он поговорил с начальником службы безопасности космопорта и объяснил необходимость нашей встречи с руководством планеты самого высокого уровня. Постепенно нас, передавая с рук на руки, внимательно выслушивая, говорил больше Антон, а я подтверждал, проведя сканирование мозга, вывели на встречу с членами Главного Марсианского Совета. Антона попросили подождать в приёмной, а меня пригласили в большой кабинет. Там находилось семь человек. Один из них, председатель Совета, представил всех присутствующих. Я вспомнил этого человека, мы встречались ещё в моё прошлое посещение Марса. Именно он принял активное участие в нашем будущем, когда ещё мы были десантниками. Председатель Совета после ознакомления подошёл ко мне и пожал руку.
– Я помню вас, Лексис. Я уже получал удовольствие от встречи с вами. Вы меня помните?
– Да, вы помогли мне и моим сослуживцам.
– А вы помогли революции. И вот снова вам нужна наша помощь. И снова вы были готовы отдать жизнь за нашу революцию. Мне всё о вас известно. Да, судьба любит вас испытывать. Жестоко испытывать. Но вы опять проявили себя с самой лучшей стороны.
– Не всё получилось так, как должно было быть, – с небольшой грустью сказал я.
– Идеала не бывает. И получилось всё относительно неплохо. Для вас, нас и всех людей, – председатель сделал паузу. – Теперь к делу. Через десять дней планируется встреча Марсианского Совета с руководством ВОБР и избранными представителями корпоративного бизнеса на самом высоком уровне. Земляне подписали наши главные требования, предоставив независимость Марсу. Но теперь стоит вопрос о взаимовыгодном сотрудничестве и необходимых условиях реализации этого сотрудничества. Больших претензий к корпорациям у нас нет. Пусть они работают, как работали. Они дали нам свободу, точнее мы их заставили это сделать, но все экономические законы остаются в силе. Они изменятся внутри планеты Марс, потому что в наших условиях они не могут эффективно работать, но только внутри. Вся финансово-экономические требования и положения, разработанные землянами, нами будут строго выполняться. Конечно, изменения в глобальной экономике произойдут, ничто не стоит на месте. Но постепенные изменения и приемлемые для всех. Мы ничего не хотим ломать, мы хотим только перестраивать старое и строить новое. Неспешно, продуманно и эффективно.
А вот претензий к ВОБР у нас много. Организация перестала выполнять свою основную функцию. За красивыми лозунгами о человеколюбии прячется лицемерие, тщеславие и глупость. Они потеряли контроль над всем, что происходило на Марсе, уверовав в свою непогрешимость и мощь, и на Земле, полностью доверившись корпорациям, чем довели людей до кровопролития. А мы постоянно им подсказывали и пытались раскрыть глаза. Не узрели, не поверили, вот и получили. Теперь мы не будем подсказывать или просить, мы будем требовать. И если ВОБР не согласиться перестроить свою работу, избавиться от порочных сотрудников и по-настоящему заботиться о человечестве, то мы просто дискредитируем её и превратим в формальную организацию, обречённую на гибель. А это никому не нужно. Ни землянам, ни марсианам. Сейчас очень сложный период, и люди нуждаются в самом разумном, справедливом и человечном высшем суде, и ВОБР должна по своей идее возложить на себя эту миссию. Но для этого надо не делить людей на марсиан и землян, а надо беззаветно служить всему человечеству и каждому человеку.
Чип с взрывчатым веществом, который вставили вам в голову, это пусть и частный, но очень характерный пример порочных методов, используемых ВОБР. У нас есть бесспорные доказательства, и мы заставим эту организацию удалить смертельный чип с полной гарантией вашей безопасности. Никаких отговорок или случайностей. Скажу прямо, Лексис, наши условия будут очень жёсткими – или ваша свободная жизнь, или полная дискредитация ВОБР. Выбор за ней. И, мне кажется, ВОБР сделает правильный выбор, – председатель улыбнулся и глубоко посмотрел мне в глаза. – И мне кажется, Лексис, такой человек, как вы, стоит всей нынешней ВОБР.
– Я – обыкновенный человек, – скромно сказал я.
– Больше бы таких обыкновенных людей, – глубокомысленно произнёс он в ответ. – Мы всё касательно вас будет держать на особом контроле, и о положительном решении землян и пути его реализации сразу вам сообщим. А пока вас будут охранять, и ни о чём не беспокойтесь, – председатель сделал паузу, потом, заинтересованно смотря на меня, спросил. – Чем планируете заниматься в будущем? У нас на Марсе много дел, и ваша помощь была бы очень полезной.
– Я, в первую очередь, хочу вернуться на Землю. Там меня ждёт жена, сын и сад. Но я сердцем уже стал наполовину марсианином. Сейчас я занимаюсь своим ботаническим образованием и в перспективе хочу создать садовые культуры, которые могли бы прижиться в марсианских естественных условиях. Я надеюсь вернуться на Марс и вырастить здесь сад. И если можно, окажите мне в этом помощь.
– Да, никому не было дела до развития экологической системы на Марсе. Землянам нужны были только дешёвые сырьевые концентраты или продукты производства, а марсиане отдавали все силы борьбе за свободу. Марс – это в основном технический монстр. Здесь только есть заводы по производству химической концентратной пищи, теплицы по выращиванию овощей на гидропонике и парковые зоны в больших городах, поддерживаемые больше искусственными способами. Всё остальное пространство почти безжизненно, как и тысячи лет назад. Но теперь всё изменится, развитие флоры и фауны на планете будет приоритетным. Уже создан Совет по развитию природы Марса. Вы получите информацию о членах этого Совета, а они – о вас. Сотрудничайте и созидайте.
– Спасибо, – поблагодарил я всех присутствующих.
– Вам спасибо. И удачи в жизни и работе, – ответил за всех председатель.
Я со всеми дружелюбно попрощался и вышел из кабинета. Антон, сидя в инвалидном кресле, поднял на меня вопросительные грустные глаза, и я сказал ему, – через десять дней будет встреча руководства Марса и ВОБР, и марсиане на самом высоком уровне поднимут вопрос о нас, а пока мы будем под охраной, и волноваться нет причин.
Я почувствовал в Антоне думы о заброшенности и беспомощности – даже в кабинет не пригласили, и что самое обидное, заслуженно, и решительно, желая приободрить его, произнёс. – Пора заняться, наконец, твоим восстановлением.
Антона положили в медицинскую клинику. Ему провели четыре операции в течение недели, постепенно восстанавливая нарушенные связи. Операции, как сказал один из хирургов, прошли успешно. Нейронные связи частично восстановлены, медленно ходить Антон будет, но не сразу, этому надо учиться, словно маленькому ребёнку, начинающему ходить. И Антон учился, напрягая свои мозги и ослабевшие мышцы ног. Воли ему было не занимать. Через неделю он уже мог вставать, опираясь руками на костыли и медленно передвигаться с их помощью.
Пока Антон находился в клинике, я попытался всё разузнать о прошедших событиях в том подземном комплексе, где марсиане мужественно сражались рядом со мной, пока меня насильно не унесли с поля боя. Я хотел найти Мика. Я надеялся, что он жив. Мне помог один из наших охранников. Он хорошо ориентировался в Сети и сам принимал участие в обороне подземного комплекса, но другого. Охранник объяснил мне, что много лет работает специальная группа людей, которая постоянно отслеживает все события на Марсе, связанные с сопротивлением. Она взаимодействует и с военными и с революционерами. Цель её работы – сохранить в памяти имена всех марсиан, защищавших революцию и павших за свободу. Поэтому можно отследить в Сети судьбу почти каждого человека, принявшего участие в боевых действиях. Тем более что сейчас идёт подготовка к строительству мемориального комплекса, где имена всех погибших героев будут высечены в камне.
Охранник выяснил у меня точное место расположения комплекса и вывел на голографическом изображении список погибших и оставшихся в живых его защитников. Я ужаснулся, из трёх сотен шестидесяти человек в живых осталось всего семьдесят шесть и двадцать восемь числилось пропавшими без вести. Мика и его пожилого наставника среди живых не было, а Макс был в списке пропавших. Тогда мы стали просматривать списки мёртвых. И я увидел Мика. Он погиб. Мик смотрел, улыбающийся, на меня с голографического изображения, и его глаза были полны жизни. Но сейчас он был мёртв. Охранник сказал, что данные не подлежат сомнению, всё тщательно проверяется с учётом биокода погибшего и, если нет этой возможности, точных свидетельских показаний. Я печально продолжал смотреть на Мика, вспоминая его юношеский романтизм и взрослую самоотверженность. Тогда охранник, чтобы приободрить как-то меня, сказал, что его имя занесено в число мемориальных героев.
Я пришёл в себя и сказал охраннику, что в списках пропавших без вести есть имена тех, кто улетел вместе со мной на космическом транспорте. Никто из марсиан в живых не остался, их имена можно занести в списки погибших героев. Охранник ответил, что он передаст сообщение, и со мной свяжутся. Это очень важная информация. И я попросил у него найти адрес проживания родителей Мика. Он повозился пару минут, и сообщил место бывшего проживания Мика, там, наверное, живут и его родные. Я поблагодарил охранника за помощь, и он прежде, чем вернуться к своим обычным обязанностям, спросил, почему в списках нет моего имени, я же был в том подземном комплексе. Я печально улыбнулся и ответил, что моё пребывание было очень кратковременным, и так всё должно и быть.
Обдумав происшедшее, я решил связаться с оставшимися в живых марсианами и попытаться что-нибудь выяснить о смерти Мика. Но никто его особо не помнил. Только один сказал, что знал Мика при жизни, но, как он погиб не видел. Этот марсианин согласился приехать ко мне и всё рассказать о прошедших в то время тяжёлых событиях.
Я встретился с ним через три дня. Мы обменялись приветствиями, и марсианин сказал, что помнит меня – слышал обо мне и видел меня в те дни. Но я не мог вспомнить его лицо.
– Как теперь ваши дела? Проблемы с чипом решены? – участливо спросил он.
– Почти. Спасибо, – поблагодарил я, а потом продолжил. – Я хотел бы поговорить о Мике. Мне довелось с ним провести несколько часов боя при наступлении десанта. Славный парень. Но меня в прямом смысле слова вывели из боя и увезли вообще с планеты. И я только недавно вернулся на Марс, и к моему большому горю увидел его имя среди погибших. Расскажите мне о нём.
– Да что рассказывать? Обычный парень. Молодой, неопытный, оптимистичный. В принципе, как вся молодёжь. Мы вместе с ним работали в одном цехе. Много говорил непонятно о чём, но работал хорошо. Смышленый был и усидчивый. Жалко, конечно, что погиб, – марсианин задумался, не зная, что ещё сказать, и добавил. – У него был наставник по работе. Он его обучал. Тоже погиб.
Я кивнул головой, показывая, что знаю его наставника и знаю, что он тоже погиб. Я понял, что особо дружеских отношений у марсианина с Миком не было. Просто сосед по рабочему месту.
– Как происходили события в те страшные дни? – спросил тогда я.
– Мы продержались четыре дня. Нашу группу из четырнадцати человек зажали десантники в тупике. Предлагали сдаться. Батареи на нуле, кроме ножей ничего нет. Тогда командир дал команду идти в рукопашный бой. Но какой рукопашный бой против вооружённого до зубов десанта. Нас быстро положили нервно парализующими пулями. Но когда всех нас, оставшихся в живых, отправляли в госпиталь и временный пункт заключения, все десантники отдали нам честь. Стали уважать за стойкость и храбрость. Вот такие были дела.
– Не помните Макса?
– Как же, конечно, помню. Он у нас был самым главным. Умный и смелый был марсианин.
– Он тоже погиб?
– Считается пропавшим без вести. Но думаю, временно. Сейчас в подземном комплексе идут поисковые работы, и его останки скоро найдут. – Я с большим вниманием смотрел на марсианина, и он стал рассказывать. – Всё шло по плану. Мы держали позиции, сколько было возможно, а потом отходили за следующие укрепления. Но неожиданно десант прорвался в одном направлении и рассёк наши силы. В принципе ничего страшного не было. Каждый отряд мог действовать самостоятельно. Но проблема была в том, что одно помещение с секретным оборудованием не было взорвано. Кто-то дал промашку, или неудачно сложились обстоятельства. Макс с небольшой группой марсиан пошёл на прорыв, чтобы взорвать это помещение. Никто из них не вернулся, но оборудование было взорвано. Думаю, Макс похоронен там.
– Макс жил революцией и погиб за неё, как герой, – сказал я.
– Мы все жили революцией, и все умирали или готовы были умереть за неё. Иначе бы она и не состоялась, – поправил меня марсианин.
– Да, иначе бы она не состоялась.
Поговорив со мной ещё немного, марсианин, сославшись на дела, пожелал мне удачи и попрощался. А я пожелал удачи ему.
Пришло сообщение от руководства Совета, что я и Антон можем возвращаться на Землю. Там всё готово для нашей встречи и проведения операции. Антон, бодро смотря на меня, сказал, что готов к полёту и занятия продолжит в дороге и на Земле. Я понимал, что он не хочет, чтобы я терял время из-за него. Но я попросил сначала навестить одного человека здесь на Марсе, а потом уже лететь домой. Он, немного расспросив меня об этой поездке, согласился. Мы полетели к матери Мика. Она жила в городе, в котором погиб Том (я с тоской смотрел на знакомые улицы), в двухэтажном многоквартирном жилом блоке.