Заговор рвачей

Когда из-за проблем с братьями Карамазовыми пришлось перейти на конспиративное положение и сказать Веронике о том, что некоторое время нам лучше не видеться, она, видимо, решила сменить тактику. Вероника закатила мне грандиозный скандал:

– Ты… Я… Для тебя… Столько ночей… А ты… А ты… А ты…

А я, совершенно обалдевший от увиденного и услышанного, не нашел ничего лучше как указать ей на дверь:

– Прощай.

Вероника ушла. В слезах. Второпях что ли забыв в прихожей сумку с вещами…

Я и думать о Веронике не думал, когда работал над «Алюминиевой смертью» на конспиративной квартире. Жарил себе яичницу, грязные вещи просто бросал в кучу и писал, писал, писал.

И в поезде не думал. Но вот теперь, теперь я смотрел на попадающихся мне на аллеях и лавочках девушек-дамочек. Смотрел на них и думал о Веронике. Конечно, она была симпатичнее всех этих дефилирующих. Будь Вероника сейчас здесь, мы бы, вполне возможно, помирились. Нет, мы бы точно помирились: «Я виноват… Я виновата…Трам-пам-пам…»

Но Вероники под рукой не было. И отоспавшийся, приходящий в себя после столь продолжительного утомительного труда мужчина все пристальнее вглядывался в попадающийся в поле зрения женский пол. И не находил ничего лучше Вероники. И тогда задумывался: «Инесса? Взять и банально пригласить ее в кафе?»

При парке было одно очень симпатичное. Держал его Самсон – крепкий и, на первый взгляд, очень простой мужик:

– Проходи, дорогой. Покушать? Попить? Все очень вкусно. Все свежее, все здоровое. Брат с семьей все своими руками выращивает. Нигде такого не попробуешь. Только у Самсона. Садись. Вот сюда садись. На лучшее место садись…

Он не кривил душой, когда расписывал свое угощение. Действительно, готовили у него замечательно. В столовой «Медозы» все было более изыскано, но здесь – просто вкусно. Огурчики благоухали и хрустели, сочные помидорчики взрывались под зубами сладким соком. Верилось, что это было взаправдишное домашнее производство.

Кафе так и называлось «У Самсона». Я брал зелено-красное ассорти. Ну, и кружечку пива. Сначала с удовольствием хрумкал. Потом поцеживал горьковатый напиток и с профессиональным любопытством рассматривал окружающих. Замечал среди них уже знакомых мне людей, виденных где-то в здешних окрестностях днем-двумя раньше. Вот мужчина за соседним столиком, как и я, видимо, приходил сюда каждый вечер. Он никуда не спешил – с удовольствием распивал стаканчик сухого красного под шашлычок. Шуршал газетой. Или просто сидел о чем-то задумавшись.

Мы виделись с ним и в другом месте. На волейбольной площадке. Там, несмотря на свой солидный возраст – лет так 50–55, он был едва ли не лучшим. И подавал здорово, и принимал, и блоки ставил, и удары ему удавались на славу. Не мудрено, что его все время переманивали в противоположную команду:

– Запалин, переходите к нам!

– В следующий раз обязательно.

– А мы вам еще и не отдадим такого игрока…

Сегодня мы играли с ним в одной команде. Так что вечером в кафе, сидя за соседними столиками, поприветствовали друг друга уже как старые знакомые:

– Добрый вечер.

– Рад видеть.

Поглядывает на часы. Кого-то ждет. Я улыбнулся:

– За вас на площадке так болеют. Вы пользуетесь большим успехом у женщин. Даже завидно.

Он тоже улыбнулся:

– Сам себе завидую. Женщина, вино, шашлык, лепешка… Не так давно я об этом и мечтать не мог.

– Болели?

– Болел.

Мы замолчали. Очевидно, ему, в отличие от большинства санаторных окружающих, не очень-то хотелось говорить о своих болезнях. Так же, как и мне, о болезнях чужих слушать. Хотя сам этот человек, так непохожий на прочих «оздоровляемых», без сомнения был мне интересен. Профессиональное чутье подсказывало, что за Запалиным явно скрывается какая-то история.

Я прервал молчание:

– Выздоровели?

– Выздоровел.

И снова пауза.

– Вот и я тут отосплюсь, отъемся и тоже буду совсем здоров, годен к продолжению трудовой деятельности.

Он вежливо поинтересовался:

– А кем вы работаете?

– Журналист.

В глазах Запалина зажегся огонек интереса:

– Журналист… Знаете, а я вот промышленный дизайнер, но одно время думал о вашей профессии. Даже хотел переквалифицироваться. Но потом решил, что ради одной статьи едва ли стоит это делать…

– А какую статью вы хотели написать?

– Да я ее в общем-то и написал. Вот как раз о своем выздоровлении.

Вот ведь, ошибся я, что ему не хочется говорить о болезнях…

– Думаете, многим ваша статья будет интересна?

Запалин улыбнулся моему скептицизму:

– Видите ли, мне хотелось рассказать не столько о себе. Сколько о том, кто и как нас лечит. Или пытается лечить… Оказывается, человек подчас может вылечиться не благодаря врачам, а вопреки им… Моя история могла бы помочь многим больным и врачам их лечащим. Больно думать, что от точно такой же болезни совершенно безвинно кто-то страдает. И еще долгие годы будет страдать. Пока, наконец, какой-нибудь врач не разберется, не разложит все по полочкам, как это сделал я. А потом пока это опубликуют в научных журналах (если опубликуют). Пока доведут до уровня лечащих врачей (если доведут). За это время сколько людей потеряют здоровье или даже саму жизнь…

– И вы действительно думаете, что можете помочь им избежать страданий?

Запалин серьезно посмотрел на меня:

– Я всегда считал себя достаточно трезвым человек. Да, я не врач. Но в данном случае, возможно, этот факт и имел определяющее значение. Я не был в плену шаблонов. Ни на йоту не сомневаюсь, что кому-то вполне могу помочь избавиться от физических страданий. И еще кому-то помогу облегчить моральные муки – человеку должно быть по крайней мере понятно, что с ним происходит…

Я предложил:

– Может, стоит вашу статью в интернете выложить?

Запалин поморщился:

– Если так просто, на своей страничке или в своем дневнике опубликовать, то слишком мало людей прочитает. Знаете, сколько в интернете разных советов, рекомендаций, рецептов от всех болезней на свете… Нужен же еще и авторитетный источник информации. А вы в какой газете работаете?

Я назвал.