Любовь больше, чем правда

Но юноша не ночевал на вокзалах или на скамейках в парке. Он игнорировал биржу труда. Это было не для него. Полный задора и огня, Пилеменос взобрался по пожарной лестнице на крышу лучшей городской гостиницы «Семь звезд» и спал там в гордом одиночестве на теплых вентиляционных трубах. А когда не спал, то смотрел на этот милый, залитый то солнцем, то смогом город. Смотрел сверху вниз. Он знал, что дождется своего часа. Пилеменос был уверен, что покорит этот приют финансовых воротил весьма и весьма скоро.

И правда, не прошло и полгода, как он завладел Дульсинеей. Она была молода и свежа как занзибарская роза. Шлейф поклонников следовал за нею по приемам, балам, элитным дискотекам и сабантуям. Все газеты и журналы, заносимые ветром на крышу, писали о Дульсинее взахлеб, публиковали список претендентов на ее честь и наследство:

«1. Граф Кристемон (совокупное состояние – более 11 000 000 000),

2. Маркиз Де Дас (совокупное состояние – 10 500 000 000),

3. Принц Маглет (совокупное состояние – около 10 000 000 000),

4. Барон Хюнгмаузен(совокупное состояние – 9 750 000 000)…»

Конечно, в этом списке не было Пилеменоса. Он не числился ни пятым, ни тысяча шестым. Но именно ему выпала честь лишить ее чести.

В дни смутных раздумий и неясных предчувствий Пилеменоса на крыше семейство Дульсинеи вместе со всей прислугой арендовало «Семь звезд» целиком и полностью на полгода в связи с евроремонтом родового замка.

Единственная дочь Нефтяного Магната Номер Один разместилась в лучших королевских апартаментах отеля вместе со своими канарейками и черепашками. По внешнему периметру всего ее номера стояли и спали по очереди на шкурах мегер лучшие охранники.

– Живут же люди, – бормотал себе под нос Пилеменос, читая в «Светской хронике» о новых причудах общественных сливок.

Бросив же газету на проплывающее мимо облако выхлопных газов, пожал плечами:

– Да и мы живем не хило. С магнатского стола кое-что имеем…

Он позволял себе заглядывать на гостиничную кухню через вентиляционную трубу. В связи с этим у него всегда было регулярное и сбалансированное питание. Мюсли, овечий йогурт, филе манчьжурского фазана, хвостик марианского лобстера, лучшее шампанское, папайя на десерт…

Водосточная же труба с наступлением темноты позволяла Пилеменосу отправляться вниз в поисках развлечений. На этой трубе не было ни телевизионных камер, ни охранников, и Пилеменос вовсю использовал такое замечательное обстоятельство.

Он дефилировал по трубе, заглядывая в окна гостиничных номеров. Такой ночной променад вполне заменял ему телевизор. Перед Пилеменосом разворачивались такие вдохновляющие сюжеты. Он называл их себе то «Репортаж с места событий», то «Показ нижнего белья от кутюр», то «Криминальная хроника», то «Час порнофильма»…

Не мог он заглянуть лишь в одно окно на последнем этаже. Изнутри оно было закрыто жалюзи. Постоянно и наглухо.

Пилеменос подозревал, что именно за этим гигантским окном и находится королевский апартамент, в котором живет та самая финансово завораживающая Дульсинея. Та, о которой так сладострастно шептались охранники. Та, на которую выстроилась угрожающая очередь претендентов.

И он не ошибся в своих гипотезах. В одну из душных ночей карабкаясь по испытанной водосточной трубе, он неожиданно обнаружил, что и жалюзи, и само пресловутое окно приоткрыты. Конечно, Пилеменос тут же сунул внутрь свою любознательную голову.

На королевской кровати в роскошном серебристом пеньюаре возлежала божественная Дульсинея. Со слезами на глазах она укачивала черепашку.

Дрогнувший Пилеменос не удержался на трубе и тушканчиком впрыгнул в комнату:

– Почему вы плачете?

Девушка естественно испугалась до шепота:

– Кто вы?

Он ее категорично успокоил:

– Пилеменос.

– О, Пилеменос, – тут же увидала в нем спасательный круг Дульсинея, – моя черепашка измучена бессонницей. Она не спит уже двенадцать лет.

И тогда Пилеменос торопливо и сочувственно подкрался к ней:

– Вы, наверное, устали за это время? Давайте я покачаю.

И он взял на руки черепашку вместе с Дульсинеей.

И он качал ее и искренне, и нежно. По самой высокой амплитуде. И уже через сорок минут страсть овладела ими. И еще через полчаса борьбы противоречий Пилеменос овладел Дульсинеей прямо на печальных глазах устало бдящей черепашки.

Впадая в райское наслаждение, в полный восторг Дульсинея неосторожно выкрикнула какое-то заклинание, и в комнату тут же ворвались шесть телохранителей с горничными наперевес.

Пилеменос с Дульсинеей попытались было спрятаться под верблюжье одеяло. Но ее отец, появившийся наконец через двое суток, стянул с них теплый покров. Тыча Пилеменосу в нос пропахший нефтью и кровью конкурентов кулак, магнат простонал:

– О, ты женишься на ней, подлец. Ты не отвертишься…

Так Пилеменос и оказался в нужный момент в нужном месте.

На следующий день он уже трудился, не покладая мозгов, на должности первого помощника Нефтяного Магната Номер Один.

Дела у итак далеко не бедствующей компании пошли еще лучше некуда. Ее акции котировались все выше и выше над финансовым уровнем моря. Дошло до того, что в один из дней Магнат Номер Один даже как-то неожиданно прослезился:

– Теперь я могу спокойно умереть – у меня есть достойный наследник…

Вместе со скупой слезой на грудь Пилеменосу Дульсинеин папашка уронил и свою мертвую голову.

Через несколько лет к юному дарованию на грудь упала и измученная мигренями голова Дульсинеи. В городе с ужасом говорили о странной и так до конца необъясненной гибели жены Молодого Нефтяного Магната Номер Один.

Еще к утреннему омовению она была в настроении и безукоризненно синем халате, а после – в ужасе и конвульсиях. Молва настаивала на дурной нефтяной наследственности. Врачи не утверждали обратного.

Мужу сообщили о скоропалительной смерти Дульсинеи прямо во время его выступления на традиционном акционерном собрании Нефтяной Компании. Ему пришлось прерваться на самом интересном месте – на дивидендах. И Пилеменос был, похоже, вне себя от горя. Единственное, что теперь скрашивало его одиночество, это – ребенок. За несколько месяцев до смерти жена родила ему настоящего сына.

Дульсинея родила Костаса. Костас родил «Угадай обезьяну».

– Обезьяна родила Катю Андрееву, – проворчал Пилеменос.

Он не был в обиде на девчонку. Старик никогда не обижался на девчонок. Это они обижались на него, когда им казалось, что он не доплачивает.

– Но это не тот случай, – размышлял Пилеменос вслух, – я заплачу столько, сколько нужно. Алмазы Мойши Каплан того стоят…

Он представил себе эти алмазы, а также изумруды, сапфиры, опалы, рубины. Они сверкали, сияли и переливались всеми цветами радуги. Пилеменос даже зажмурился и незаметно для всех партнеров со всех концов света задремал.

Он увидел, как медленно и тяжело распахнулся гигантский сейф Мойши Каплан. Внутри него мерцали внушительные груды тех самых драгоценных камней.

Пилеменос протянул было к ним руки. Но вдруг боковым зрением в углу сейфа увидел бриллиантовую занавесь. Из-за нее навстречу ему выплыла обнаженная Дульсинея. Она была в своих последних сексапильных годах и в фартучке официантки одновременно. Дульсинея походя покачивала бедрами. Она звала его:

– Иди сюда, мой старый хрыч. Сегодня я приготовила твою любимую папайю. Налетай, пока горячо…

И Пилеменос, не раздумывая, шагнул в ее сторону. Протянул руки. И ему сразу же стало тепло и уютно. Как тогда, под толстым верблюжьим одеялом Дульсинеи…