Дети Бафомета
– Да понимаю, – ответил Красноклык.
Он отмахнулся от писклявого насекомого, кружившего прямо перед глазами, и неожиданно спросил:
– А помните, как у Чернушки мама умерла?
Чернушка была их одноклассницей, а про то, как умерла их мама, знали не только в школе, ведь в своё время эта история была одной из самых обсуждаемых в городе, затмив даже новость об аресте одного из учителей, оказавшегося шпионом, вредителем и развратителем неокрепших умов учеников. В чём конкретно состояло преступление старого бобра, никто так и не понял, но ходили слухи, что он, в беседе с другим учителем, назвал Мудрокрыса старым и неспособным руководить Межречкой.
И вот, как раз в тот самый день, когда Широкозуба забрали прямо с урока, умерла мама Чернушки. А было это так: в их доме необычайно размножились клопы. Большие, жирные, клопы прятались во всех щелях, в мебели, на чердаке, в шкафах, а по ночам не давали спать. Некоторые применяли старый проверенный способ и обмазывались на ночь тухлой мочой, но мама Чернушки была брезгливой и перед сном укутывалась в тряпки с ног до головы, надеясь, что до неё не доберутся.
В тот день она, как обычно, замоталась, а ночью то ли открылась во сне, то ли клопы нашли дырку, но больше женщина не проснулась: мерзкие кровососы выпили её досуха. Самым странным во всей этой истории было то, что клопы после этого исчезли.
– Помню, – сказала Ушка, – потом во всех домах клопов искали.
– А мне интересно – она чувствовала, что клопы её съедают? – спросила мышка, которая в то время как раз дружила с Чернушкой.
– Вряд ли, – ответил Красноклык, – она бы тогда не дала себя съесть.
– А вдруг это такая извращённая форма самоубийства? – схватив на лету насекомое и раздавив, спросила зайчиха.
– Не, вряд ли, – ответил лис, – для этого нужно сойти с ума, а мама Чернушки была нормальной.
– Многие психи выглядят нормальными, – возразила Ушка, – Нюхошмыг тоже казался обычным вредным старикашкой, а потом убил Сухогрыза. Может, мама Чернушки тоже рехнулась в одно мгновение. Почувствовала, что её кусают, и сошла с ума.
– Хочешь сказать, что сойти с ума может любой? – спросил лис, остановившись и заглянув ей в глаза.
– Думаю, что от безумия нас отделяет какое-нибудь событие, – ответила Ушка, – оно может произойти, а может и не произойти, но, если оно случится, ты сойдёшь с ума. Полагаю, что у каждого оно своё.
– Или когда многие вещи постепенно накапливаются, а потом в голове что-то щёлкает и всё, – предположила Острозубка, – ты сходишь с ума постепенно, и я даже не знаю, что хуже.
– И не узнаешь, пока не почувствуешь, – с иронией сказал Красноклык. – Кстати, а как вы думаете – сумасшедшие знают, что они сумасшедшие?
– Ты же сам только что сказал, что, пока сам не почувствуешь, не узнаешь, – ехидно сказала зайчиха, – так что – вперёд!
Мышка шмыгнула носом, утёрлась рукавом и ответила:
– Я думаю, что они считают себя нормальными.
– Я тоже так подумал, – кивнув, сказал Красноклык, – но проверять не собираюсь.
Он подмигнул Ушке. Зайчиха в ответ улыбнулась, и они пошли дальше.
Минут через пятнадцать пути, после очередной остановки, во время которой они ещё раз натёрлись водкой, Ушка, которая шла впереди, заметила тропинку, сложенную из тонких брёвен и веток. Тропинка была узкой и уходила вглубь болота, петляя между островками. Зайчиха поставила на ветки сначала одну лапу, потом обе, а, убедившись, что тропинка выдерживает её вес, даже подпрыгнула – дерево промялось, но не сломалось.
– Как вы думаете, куда она ведёт? – спросила Острозубка.
– На болото, – усмехнувшись, ответил Красноклык.
– И как ты только до этого додумался? – удивлённо подняв брови, спросила Ушка.
Лис пожал плечами и, скромно потупив глаза, ответил:
– Я всегда был догадливым.
Ушка протянула лапу к тонкому кривому деревцу, торчащему из воды, вырвала его с корнем и, обломав боковые ветки, протянула Острозубке.
– Тропинка узкая, – сказала зайчиха, – если кто-нибудь из нас свалиться, то остальные его за палку смогут вытащить.
Она вырвала ещё два деревца и, с палками в лапах, они пошли вглубь болота. Со всех сторон их окружал густой, плотный туман, поглощающий все звуки, так что даже голоса стали звучать глухо, словно они говорили сквозь плотную ткань. Под ногами изредка скрипели ветки, из болота поднимались пузыри, которые, лопаясь, распространяли вокруг себя невероятное зловоние, похожее на запах гнилого мяса, прелого дерева, тухлой мочи и потных подмышек.
– Воняет-то как, – с отвращением сказал Красноклык, когда прямо перед ними лопнул очередной пузырь.
– Зато этих кровососов больше нет, – заметила зайчиха, – так что радуйся. Уж лучше я понюхаю говна, чем меня будут заживо жрать эти твари.
Действительно – чем дальше они углублялись в болото, тем реже попадались насекомые, а вскоре они вообще исчезли. Кровососы, по всей видимости, жили только у берега.
– И водка будет целее!
– У тебя-то? – спросила Ушка. – Ты ж её выпьешь, как только мы на ночлег остановимся.
Только тут до зайчихи дошло, что она не имеет ни малейшего представления о том, где они будут ночевать. Она не знала, куда ведёт эта тропинка, не знала, насколько большое это болото, не знала, сколько им придётся ещё идти, чтобы вновь выйти на твёрдую землю.
«Да, здесь даже лечь негде, – глядя под ноги, подумала Ушка, – да и костёр развести не получится. Придётся идти до конца».
– Думаешь о том, где нам заночевать? – словно прочитав её мысли, спросил Красноклык.
– Да, – честно призналась Ушка.
– Я тоже как раз об этом думал и ничего не придумал. А ты?
– Будем идти, – уверенно ответила зайчиха, – больше мы ничего не можем.
– Можем вернуться, – предложил лис.
– Куда?
– Нет уж, – неожиданно резко сказала Острозубка, – если уж пошли, то пошли до конца! Куда-нибудь эта тропинка нас выведет.
– Твой настрой вселяет уверенность, – обернувшись к ней, сказал Красноклык, – но я, честно, и не собирался идти обратно, а просто предложил, как вариант.
Внимание мышки привлекла рябь, расходившаяся по воде за спиной у лиса. Она указала на неё лапой и спросила:
– Что это там?
Ушка и Красноклык, присев на корточки, всмотрелись в воду и увидели, как под самой поверхностью, сбившись в плотный шар, плавают жирные чёрные пиявки.
– Они кого-то едят, – предположила зайчиха.
– Жаль, что палка короткая, – сказал лис, – так бы я их разогнал.
Мышка присела рядом с ними и, глядя на пиявок, прошептала:
– Представляете, что будет, если туда упасть?
Красноклык слегка толкнул Острозубку, и та взвизгнула от страха:
– Ай! Ты что?
– Дурак, что ли? – спросила Ушка.
– Да я же пошутил, – начал оправдываться лис.
– В следующий раз сам туда прыгай, – спокойно сказала зайчиха, кивнув на пиявок, – возможно, тебе даже понравится.
– Спасибо, – ответил Красноклык, нисколько не обидевшись, – но я лучше останусь с вами.
– Тогда не пугай так больше, – попросила Острозубка.
Лис погладил череп и, понизив голос до леденящего шёпота, признался:
– Это всё Безымянный Козёл, честно.
– Думаю, что ты всё-таки узнаешь, знают ли психи о собственном безумии или нет, – сказала Ушка, закуривая.
Красноклык посмотрел на неё мутными глазами, ничего не ответил и достал сигарету.
Через час пути впереди показались неясные очертания каких-то строений. Подойдя ближе, ребята увидела сделанные из веток круглые хижины, накрытые сухим тростником. Хижины стояли на больших плотах из брёвен, скреплённых между собой кожаными верёвками.
– Плавучая деревня! – восхищённо сказал Красноклык, разглядывая одинаковые серые хижины.
– Только я что-то никого тут не вижу, – сказала Ушка.
Деревня, однако, не выглядела брошенной или необитаемой: в хижинах лежали циновки, между домов были натянуты тонкие верёвки с выпотрошенными червями, кое-где даже стояли глиняные жаровни с тлеющими углями, а между плотами плавали кучки дерьма. Они шли между хижинами, заглядывали внутрь, но так никого и не встретили.
– Меня это пугает, – тихо сказала Острозубка, словно боялась, что её кто-нибудь услышит, – где все?
Словно в ответ на её слова, впереди раздался крик нескольких десятков голосов.
ПРИДИ И ВНЕМЛИ!
– Они там! – воскликнул Красноклык и быстро пошёл вперёд.
– Стой! – остановила его Ушка. – Куда ты так бежишь? Ты не думал, что тут могут жить не очень добрые звери?
– Думаешь, они тоже захотят нас сожрать?
– Возможно, – ответила зайчиха, – так что давай подойдём, посмотрим, а уже потом решим, что делать дальше.
– Хорошо, – согласился лис.
Стараясь не шуметь, они прошли вперёд и выглянули из-за хижины.
Десять огромных плотов медленно покачивались на воде, а на плотах, воздев вверх лапы, стояли на коленях выдры. То, что это именно они, ребята поняли по хвостам, торчавшим из-под длинных серых одеяний. На головах выдр были надеты высокие колпаки грязно-зелёного болотного цвета. Выдры ритмично покачивались, повторяя за вожаком, который находился на отдельном плоту впереди.
ПРИДИ И ВНЕМЛИ!
ПРИДИ И ВНЕМЛИ!
ВЕЛИКИЙ!
ВЕЛИКИЙ!
ВЕЛИКИЙ!
Каждый возглас сопровождался взмахом лап и поклоном.
МОГУЧИЙ!
МОГУЧИЙ!
МОГУЧИЙ!
ВСЕСИЛЬНЫЙ!
ВСЕСИЛЬНЫЙ!
ВСЕСИЛЬНЫЙ!
Вода перед главным плотом забурлила, вспенилась, ударила фонтаном и на плот, чавкая и булькая, вылез огромный слизень с круглыми глазами на ниточках. Слизень был грязно-серого цвета, с чёрной полосой на спине, его тело сочилось бурой слизью, распространявшей зловоние, а над отвратительной пастью с тысячью мелких зубов раздувались две толстые розовые трубки.
Выдры почтительно склонили головы, а слизень медленно втянул на плот жирный хвост и уставился на вожака выдр круглыми бесчувственными глазами.
– Великий! – воскликнул вожак, воздев лапы вверх. – Ты благословляешь нас, ты милуешь нас, ты хранишь нас! Мы чтим тебя, мы благодарим тебя, мы поклоняемся тебе!
– Что-то мне это не нравится, – прошептала Ушка.
– Интересно, что будет дальше? – спросил Красноклык.
Слизень выслушал приветствие, открыл пасть и громко фыркнул, окатив вожака выдр жёлто-зелёной слизью с ног до головы.
– Фу! – фыркнула Острозубка.
Вожак, однако, так не считал: он воздел лапы вверх и воскликнул:
– Благодарю тебя, великий! Благодарю тебя за твоё благословение! Воистину – милость твоя безгранична, безграничны и щедроты твои!
Слизень недовольно заурчал, вытянул глаза к вожаку выдр и открыл пасть, из которой капала слизь.
– Я понял, великий! Принести подношение!
Три выдры встали и, пройдя между рядами слизнепоклонников, зашли в маленькую, украшенную цветными тряпками хижину, вывели оттуда связанного зверя с закрытым лицом и подвели его к слизню. Чудовище вытянулось вперёд, обнюхало жертву трубками и довольно фыркнуло, обрызгав вожака и первый ряд выдр, которые стали благоговейно размазывать слизь по лицам.
Вожак сорвал с головы жертвы повязку, и ребята узнали сторожа Нюхошмыга. Хорёк бесстрашно смотрел на слизня и даже улыбался, словно его пригласили на какой-то экзотический праздник.
– Это же…
– Тихо! – перебила Острозубку Ушка.
– Он пришёл из леса! Мы были добры с ним! Он согласился принять Тебя! Он жаждет умереть в Тебе, и обрести жизнь вечную! Мы отдаём его Тебе! Будь к нему справедлив и милостив!
Нюхошмыг, по всей видимости, окончательно сошёл с ума и не понимал всей опасности ситуации: он уставился на нависшего над ним слизня и весело крикнул:
– Милый червячок! А какой жирный! В нём, наверное, пудов тридцать будет! Давайте его сожрём!
– Молчи, нечестивец! – воскликнул вожак выдр.
Слизень взревел и, раскрыв пасть, обрушился на хорька. В одно мгновение он всосал Нюхошмыга в себя и, сокращая и вытягивая огромный живот, проглотил. Хорёк внутри шевелился, что было видно по вытягиванию кожи на пузе слизня, но через несколько секунд затих.
– Мы резали мелких слизней, – сказал Красноклык, – у них в животе шипы есть внутри, которыми они прокалывают тех, кого глотают живьём.
– Мы вместе их резали, – прошептала Ушка.
– Жалко Нюхошмыга, – всхлипнула Острозубка.
– Привет! – раздался сзади детский голос.
Ребята обернулись и увидели маленького выдрёнка в сером балахоне и грязно-зелёном колпачке. Выдрёнок улыбался и ласково смотрел на них чёрными глазками.
– Привет, – ответила зайчиха.
Выдрёнок обнюхал Ушку, Красноклыка и Острозубку.
– Как от вас интересно пахнет, – сказал он, – а что вы тут делаете?
– Мы путешествуем, – заглянув в чёрные глазки, ответила Ушка.
– Как интересно! А я вот никогда нигде не была, кроме нашей деревни! Вы мне расскажете, что видели?
Послышался громкий всплеск: слизень, насытившись жертвой, нырнул обратно в болото.
ВЕЛИКИЙ!
ВЕЛИКИЙ!
ВЕЛИКИЙ ДОВОЛЕН!
– Обязательно, – сказала Ушка, пытаясь придумать, как бы им от неё избавиться.
– Здорово! А что это у тебя?
Она указала на череп и Красноклык, приподняв его, с гордостью ответил:
– Это Безымянный Козёл, всемогущий и всеведущий!
Девочка-выдрёнок с недоверием посмотрела на череп и серьёзным голосом ответила:
– Только Мудрейший Слюрр всемогущий и всеведущий, а твой череп не может ничего. Я не раскрою твою тайну, но и ты больше никому ничего не говори про своего козла, а то Бесконечный Слюрр расстроится. А ещё у меня скоро будет Его ребёнок!
– Его ребёнок? – с удивлением спросила Ушка.
– У всех взрослых есть Его ребёнок, – улыбнулась девочка, – он щедр и милостив.
– Ничего не понимаю, – сказала Ушка.
Девочка звонко рассмеялась:
– Какие вы глупенькие! Это же так просто: все взрослые носят детей Всемогущего Слюрра! Они делают нас сильнее, мудрее, даруют способность чувствовать Его! Это самый главный дар Всесильного Слюрра, нашего господина и повелителя, подающего бесконечные милости и дарующего жизнь после смерти в Нём!
Девочка, произнося эту восторжённую речь, казалась сумасшедшей: её глаза горели, лапки дрожали, голос прерывался от переполнявших чувств, усы трепетали, а хвост нервно дёргался и бил по поверхности плота.
– Как это – жизнь после смерти в Нём? – спросил Красноклык, положив лапу на череп.
Девочка ничего не ответила, лишь робко поклонилась и убежала.
– Я вам объясню, – раздался сзади ласковый, елейный голос.
Ребята обернулись и увидели вожака выдр в окружении своих соплеменников, которые каким-то непостижимым образом беззвучно подошли, пока они беседовали с девчонкой. Вожак выглядел старым, но крепким и ростом лишь немного уступал Ушке. Он улыбнулся, поклонился, и все выдры повторили за ним. Ушка, Красноклык и Острозубка поклонились в ответ.
– Слышу я, что кто-то здесь ведёт беседу, – сказал вожак, – но ведь все мы на поклонении и приношении. И тут меня и вдохновило мудростью Безначального Слюрра, что это кто-нибудь из детей болтает тут. Мы подошли неслышно и увидели детей! Воистину безграничны Его милости! Воистину!!!
ВОИСТИНУ!
ВОИСТИНУ!
ВОИСТИНУ!
Выдры трижды вскинули лапы вверх и поклонились.
– Как вы нашли нас, потерянные дети Всесильного Слюрра? – спросил вожак.
Ушка взглянула на выдр и, решив, что пока они не представляют опасности, ответила:
– Простите, но мы не его дети.
– Все в свете этом Его дети, – подняв глаза вверх и начертав лапой круг в воздухе, – но не все просветлены светом истины. Вы счастливы должны быть, что оказались здесь!
– Почему? – спросила зайчиха, а Острозубка, словно почувствовав что-то, спряталась за её спиной.
– Вы сможете умереть в Нём и обрести жизнь! Воистину!!!
ВОИСТИНУ!
ВОИСТИНУ!
ВОИСТИНУ!
Выдры запрыгали от возбуждения, раскачивая плот и постепенно окружая хижину, рядом с которой стояли Ушка, Красноклык и Острозубка и, не успели они опомниться, как были окружены со всех сторон.
– Лишь нам он даровал своих детей, – раскачиваясь, нараспев сказал вожак, – но всем он даровал жизнь после смерти в Нём! О, счастье! О, бездна милости! О, бесконечная любовь! Узрите!
Он осторожно снял свой колпак, и ребята вздрогнули: на лысой макушке выдры сидел жирный слизняк, частично вросший прямо в череп. Слизень был отвратительного бурого цвета с зелёными пятнами на спине, а его глаза и ноздри, по всей видимости, находились внутри головы вожака.
– Мозгоеды, – с отвращением прошептал Красноклык.
– Наши глаза – их глаза! – воскликнул вожак, и все выдры стали повторять за ним.
НАШИ ГЛАЗА – ИХ ГЛАЗА!
– Наше дыхание – их дыхание!
НАШЕ ДЫХАНИЕ – ИХ ДЫХАНИЕ!
– Наша кровь – их кровь!
НАША КРОВЬ – ИХ КРОВЬ!
– Наша жизнь – их жизнь!
НАША ЖИЗНЬ – ИХ ЖИЗНЬ!
– Наша душа – их душа!
НАША ДУША – ИХ ДУША!
– Они – наши, мы – их, а вместе мы – Его!
ОНИ – НАШИ, МЫ – ИХ, А ВМЕСТЕ МЫ – ЕГО!
Ребята оглянулись: на голове у каждой выдры сидел слизень. Они различались по размерам, но все были одинакового бурого цвета с зелёными пятнами, а некоторые даже шевелились, словно вгрызались в головы носителей. Эти паразиты, по всей видимости, были личинками Слюрра и управляли жителями деревни, соединившись с их мозгами.
Выдры, стараясь не касаться мозгоедов, надели грязные колпаки и достали из-под своих длинных одеяний тонкие деревянные колья.
– Пройдёте вы теперь для посвящения и вразумления, – нараспев сказал вожак.
Покалывая кольями в спины, их провели в просторную хижину, где заставили вытряхнуть рюкзаки.
– Что это? – спросил вожак, указывая на пачку белкового порошка.
– Еда, – хмуро ответила Ушка.
– Это что?
– Сигареты.
– Это?
– Водка.
Увидев топор и тесак, вожак подпрыгнул на месте и схватился за нос. Его лицо перекосило от возмущения, отвращения и злобы.
– Металл! Металл! Металл! Зло! Зло! Зло!
Он выскочил из хижины и завопил на всю деревню:
– Они принесли с собой металл!
Выдры завыли и попадали на колени, устремив взоры на болото. Они вскидывали вверх лапы и горестно выли, повторяя за вожаком.
ВЕЛИКИЙ!
ОНИ ПРИНЕСЛИ ОСТРЫЙ МЕТАЛЛ!
ОНИ НАРУШИЛИ ЗАПРЕТ!
ПОМИЛУЙ ИХ, ВЕЛИКИЙ!
ПРОСТИ ИХ, ВЕЛИКИЙ!
ДАРУЙ ИМ ЖИЗНЬ ЧЕРЕЗ СМЕРТЬ В ТЕБЕ!
Это продолжалось довольно долго, и за всё время Ушка, Красноклык и Острозубка не сказали друг другу ни слова и лишь с чувством нарастающей тревоги смотрели на выдр, молившихся своему отвратительному божеству.
ВОИСТИНУ!
ВОИСТИНУ!
ВОИСТИНУ!
Вернувшись в хижину, вожак, пристально посмотрев на ребят слезящимися глазами, сказал:
– Металлом убивали детей Всесильного Слюрра! Он посылал их во все концы света, дабы весть благую нести, но жестокие звери резали посланников острым металлом, холодным железом! Лишь мы приняли Его весть и стали избранными! Теперь мы живём здесь и спасаем заблудших зверей, которые, по воле Его, забредают в нашу деревню. Великий Слюрр поглощает их, и они, умирая в Нём, обретают вечную жизнь! Их души мотыльками вылетают из чистой воды и устремляются ввысь, в бесконечное блаженство!
Теперь всё стало понятно: эти безумцы, чьё сознание затуманили слизни-мозгоеды, являются всего лишь инкубаторами для паразитов. Видимо, на определённом этапе жизни слизням нужен носитель, за счёт которого они питаются и выживают. Но самым удивительным было то, что слизни, которых всегда считали тупыми и безмозглыми пожирателями падали, создали свой собственный культ и заставили выдр поклоняться своей самке. Хотя, выдры и сами могли до этого додуматься, а мозгоеды их просто направляли.
Зайчиха, слушая проповедь вожака, прекрасно осознавала, что их ожидает (достаточно было вспомнить Нюхошмыга), но не испугалась: они так просто не сдадутся, а вот узнать, что происходит с самими выдрами, когда приходит время отпускать подросшего слизня в воду, было интересно.
– А что с вами происходит, когда его дети подрастают? – спросила она.
– О, когда дети Всемогущего Слюрра готовы отправиться на проповедь, мы это чувствуем! Наши мысли становятся чистыми, эта временная жизнь перестаёт нас волновать, мы утрачиваем интерес ко всему, а потом мы засыпаем, нас опускают к Безграничному Слюрру и души наши мотыльками улетают в край вечного блаженства!
Красноклык наклонился к зайчихе и тихо прошептал ей на ухо:
– Они сжирают их мозги.
Ушка кивнула и спросила у вожака:
– То есть, вы попадаете туда же, куда и те, кого вы ему скармливаете?
– Ты глупая девочка, – с нежностью ответил тот, – и не понимаешь вещей простых. Не скармливаем, а спасаем через смерть в Нём. Так они спасаются и их души уходят в край вечного блаженства. А мы, Его избранники, просветлённые хранители Его детей, за службу свою попадаем выше, неизмеримо выше, где наши чистые души будут пребывать в блаженстве неописуемом, коего и представить невозможно! Воистину, милости Всевеликого Слюрра безграничны к верным слугам своим!
Он блаженно улыбнулся, из пасти стекла тонкая струйка слюны, а взгляд затуманился.
– Я уже близок…
– Скоро у него мозгов не останется, – глядя на застывшего вожака, сказал Красноклык.
Острозубка осторожно встала, подошла к выдре и поводила лапой перед лицом, на что тот никак не отреагировал и продолжил пускать слюни.
– Эй! – крикнула Ушка.
В хижину вошли две выдры, которые, увидев вожака, радостно заскулили:
– Благодать-то какая! Слава Великому Слюрру!
Они осторожно взяли вожака и вынесли его из хижины, чем вызвали неописуемый восторг остальных выдр, которые снова попадали на колени.
СЛАВА ВЕЛИКОМУ СЛЮРРУ!
СЛАВА МОГУЧЕМУ СЛЮРРУ!
СЛАВА ВСЕСИЛЬНОМУ СЛЮРРУ!
ТВОЙ ВЕРНЫЙ РАБ ГРЯДЁТ К ТЕБЕ!
ВОИСТИНУ!
ВОИСТИНУ!
ВОИСТИНУ!
– Думаю, скоро им придётся выбирать себе нового главаря, – сказала Ушка.
– Наверное, – согласился Красноклык, – хорошо, что наш Безымянный Козёл не такой.
Лис погладил череп, а зайчиха, посмотрев на него, усмехнулась:
– Просто ему не нужно жрать и размножаться.
В хижину зашли три выдры, поклонились и, забрав топор и тесак, вышли.
– Я так надеялась, что они про них забудут, – сказала Ушка.
– Видимо, не у всех ещё мозги отказали, – хмуро фыркнул лис, – они нас ещё и охранять будут.
Но охранять их не собирались: снова вошли выдры, на этот раз пятеро и, угрожая кольями, заставили их завести лапы за спину, после чего связали кожаными верёвками, усадили спинами друг к другу и соединили верёвки между собой. Немного пошушукавшись у входа, выдры сходили за новыми верёвками и связали также ноги.
– А как мы в туалет сходим? – возмутился Красноклык.
– Или поесть? – добавила Острозубка.
Выдры поклонились и, ничего не ответив, вышли, а в хижину вошла девочка.
– А зачем вам есть? – игриво спросила она. – Вас завтра или послезавтра отдадут Всемогущему Слюрру. Всё зависит от того, достиг ли наш вождь Гнусляк просветления. Если завтра он придёт в себя, то вас отдадут, а если не придёт, то завтра будет ритуал прощания и благодарения, а вас оставят на послезавтра.
Мышка мелко задрожала от страха, но Ушка, толкнув её плечом, гневно фыркнула и та успокоилась.
– Можешь помочь нам? – спросила зайчиха у девочки.
Маленькая выдра подошла к ней, потёрлась мокрой мордочкой о нос зайчихи и, улыбнувшись, повернулась к Красноклыку.
– Нет. Пускай этот, – она подмигнула лису, – попросит свой мерзкий череп. Он поймёт, что Всесильный Слюрр выше, что он единственный, кто может даровать бесконечное блаженство и вам будет радостно и приятно умереть в нём, чтобы потом взлететь на небо.
– Я попробую, – пообещал Красноклык.
– Вот и хорошо, – хихикнула девочка, – а теперь я ухожу. Хотела послушать о других землях, но мне не разрешили вас о них спрашивать. Сказали, что это страшный грех пред Вседобрейшим Слюрром. Пока!
Когда девочка вышла, Красноклык, обращаясь к зайчихе, сказал:
– А ведь неплохая девочка.
– Да, – согласилась с ним Ушка, – только мозги промыты почище, чем у самого крысолюбивого патриота Межречки.
Острозубка пошевелилась и слабо простонала:
– Зачем они так туго завязали эти проклятые верёвки? У меня уже лапы затекли!
– Не у тебя одной, – почти грубо сказала Ушка, – так что не жалуйся.
Начинало вечереть. Выдры, наловив червей, выпотрошили их и, усевшись перед хижинами, начали есть. Они одновременно вздымали червей над головами, откусывали по небольшому куску, прожёвывали и повторяли сначала. Съев по три червя, жители деревни вытерли лапы друг о друга и строем пошли на площадь перед болотом.
БЛАГОДАРИМ ВЕЛИКОГО СЛЮРРА!
СЛАВЬСЯ, МОГУЧИЙ СЛЮРР!
БЛАГОСЛОВИ НАС!
УКРЕПИ НАС!
ПРОСВЕТИ НАС!
Это продолжалось минут пять или десять, после чего выдры вернулись, разошлись по хижинам, улеглись и постепенно затихли.
