Американец. Невероятные истории

– Слушай, Феликс, – а ты завещание написал? – это уже я к Феликсу с вопросом.

Поэт ещё толком не отошёл от первого удара, как я предлагал ему новое испытание.

– Что? Какое завещание? – вяло переспросил Феликс. От водки у него заслезились глаза, и он торопливо вылавливал в тарелке кусочки помидоров.

– Ну, это такая бумажка, заверенная в нотариусе, которая поможет твоим родственникам пережить горечь утраты.

Ну, если ты… того…

– Нет… Нету у меня никакого завещания, – стал будто бы оправдываться Феликс, – я об этом как-то не думал… Да и нет у меня ничего…

– Как нет? А – квартира? – тут вдруг оживился наш бывший член внутренних органов. – Квартира твоя кому отойдёт, если с тобой вдруг что?..

– Не знаю… С женой я в разводе. Детей у меня своих нет. Двое взрослых – так это её дети… И вообще у меня никого нет. Кроме – вот вас…

– Ну, речь сейчас не про нас. Мы, если бы хотели тебя убить, то уже давно бы завалили. Прямо тут. У в ванной! – пошутил вдруг Кондрат Емельянович и захохотал громко, заразительно.

Но на нас с Феликсом эта зараза не подействовала. Сам так и отхохотал цикл Кондрат Емельянович.

И, наверное, если бы пришла ему на ум фантазия замочить бедного Феликса, то провернул бы он это дело и без меня быстро и сноровисто. Может, и меня рядом с Феликсом уложил бы там, в ванной…

Интересно – пытал бы?..

Я посмотрел на отвеселившееся лицо Кондрата Емельяновича и решил лучше об этом не думать.

– В общем, – заговорил опять вдруг Кондрат Емельянович, подводя черту нашей беседе, – тебя, Феликс, хотят убить. Завещания у тебя нет. Но есть квартира. Которая, если что, отойдёт неизвестно к кому. Я думаю, что тут есть какая-то зацепка. Придётся мне ещё разок к моим друзьям обратиться. Не волнуйся, Феля, мы эту падлу обязательно найдём. И – мордой, мордой в его каракули. Пока он сам весь не развалится.

И Кондрат Емельянович с головой ушёл в расследование. Подключил все знакомые ему службы, даже сам лично сходил к Хрящу, смотрящему по нашему городу. Чтобы посоветоваться.

И – нашёл! Раскопал!

И, как уже можно было догадываться, результат превзошёл самые мыслимые и немыслимые ожидания.

Да, версия с завещанием оказалась правильной и единственно верной.

Однокомнатная конура Феликса, хоть и небольших денег стоила, но миллион деревянными тоже на дороге не валяется.

И сотрудники самого опытного, самого секретного отдела Орского ФСБ потянули за эту ниточку.

Тоже задали себе этот вопрос: – Если с Феликсом чего случиться, то кому достанется его квартира?

И – выяснили: Джеймсу Миллеру, штат Иллинойс, США. Американцу.

В далёкие двадцатые годы предки нашего Феликса, как крысы с тонущего корабля, как тараканы, бросились во все стороны из молодой Советской республики. Поодевались в женские платья и, трусливо, кто на поезде в Европу, кто в Турцию, на вёслах, кто – на быках, диких козах через Гималаи – в Китай.

Ассимилировались на чужбине, адаптировались. На бывшую свою Родину плюнули и забыли.

Наши, рабоче-крестьянские отцы и деды, стали радостно строить светлое будущее, а дворяне-отморозки из Феликсовой родни присосались к трудящимся в странах капитала и опять зажили там припеваючи.

И – Джеймс Миллер – среди них.

Когда сделали запрос через Инюрколлегию, выяснилось, что Джеймс – самая близкая и единственно живая родня Феликсу. И, что – при известном стечении обстоятельств, квартира Феликса должна будет перейти к нему.

Кондрат Емельянович таким результатам расследования ничуть не удивился. И, когда мы все трое снова собрались на квартире у Феликса, он нам, штатским, всё доходчиво объяснил.

Нашим Феликсом по просьбе этого самого Джеймса Миллера занимались американские спецслужбы. Которым для того, чтобы вредить нашей стране годился любой повод.

И они уже пробовали на Феликсе самые гнусные, самые коварные, приёмы.

– Ты что думаешь, Феля, твой мокрый потолок – это проделки соседа-пьяницы с верхнего этажа? – насмешливо глядя на несмышлёного дамского угодника, – говорил Кондрат Емельянович. Это же всё они, пиндосы. Сейчас уже диверсия в привычном понимании уже и не выглядит, как диверсия. Никто в наше время мостов не взрывает, в колодцы отраву не сыплет. Плюнет завербованная официантка нашему гражданину в борщ, в столовой – уже диверсия. Нашего человека унизили, хотя он этого, может, и не почувствовал, а официантка себе пару центов заработала на счёт в американском банке.