– Да, да, но это ничего не значит. Или ошибаюсь, это напротив много значит; если это тот самый, то я одним разом отмщу ему за всё, но где найти этого человека?
– Не знаю.
– Мы не имеете никаких сведений о его квартире?
– Никаких, однажды, когда я провожал жену в Лувр, он выходил оттуда, и она показала мне его.
– Черт возьми! шептал д’Артаньян, – все это очень неопределенно; от кого вы узнали о похищении жены вашей?
– От де-ла-Порта.
– Рассказывал он вам какие-нибудь подробности?
– Он сам их не знал.
– И вы ниоткуда больше ничего не узнали?
– О, да, я получил…
– Что?
– Но и не знаю, не будет ли это с моей стороны величайшею неосторожностью?
– Вы опять за старое; но на этот раз я замечу вам, что теперь уже поздно отступать.
– Я и не отступаю, черт возьми, сказал мещанин, ругаясь, чтобы придать себе бодрости. – Впрочем клянусь именем Бонасиё.
– Вас зовут Бонасиё? сказал д’Артаньян;
– Да.
– Вы Бонасиё, извините, что я прервал вас, но мне показалось, что это имя мне знакомо.
– Это очень может быть. Я хозяин этого дома.
– А! сказал д’Артаньян, привстав до половины и кланяясь ему, – так вы хозяин дома?
– Да. И так как вы живете у меня уже три месяца, и как вы, конечно, по рассеянности, по причине ваших занятий, забыли заплатить мне за квартиру и я не надоедал вам ни разу, то я полагал, что вы оцените мою деликатность.
– Как же, любезный Бонасиё, отвечал д’Артаньян, – поверьте, что я весьма благодарен вам за такую любезность и если могу быть чем-нибудь вам полезен…
– Я совершенно верю вам, и только хотел вам сказать, что имею полное доверие к вам.
– Так оканчивайте же, что вы начали мне рассказывать!
Мещанин вынул из кармана бумагу и подал ее д’Артаньяну.
– Письмо! сказал д’Артаньян.
– Которое я получил сегодня утром.
Д’Артаньян развернул его, и как уже темнело, то он подошел к окну. Мещанин последовал за ним.
«Не ищите жены вашей, читал д’Артаньян, она будет возвращена вам, когда в ней не будет больше надобности. Если вы сделаете какую-нибудь попытку найти её, вы пропали».
– Это довольно решительно, сказал д’Артаньян; – но это не больше как угроза.
– Да, но эта угроза пугает меня; я совсем не умею владеть шпагой и боюсь Бастилии.
– Гм! сказал д’Артаньян, – я тоже не хотел бы быть в Бастилии. Если бы дело заключалось только в том, чтобы подраться на шпагах, это бы еще ничего.
– Но я много рассчитывал на вас в этом случае.
– В самом деле?
– Видя, что вас часто посещают мушкетеры, такой прекрасной наружности, и зная, что это мушкетеры де-Тревиля, следовательно враги кардинала, я думал, что вы и друзья ваши, для пользы нашей бедной королевы, будете рады сделать неприятность кардиналу.
– Без сомнения.
– Притом же я думал, что так как вы должны мне за три месяца за квартиру…
– Да, да, вы уже говорили мне об этом, и я нахожу, что эта причина очень достаточная.
– Кроме того предполагая, во все время, пока вам угодно будет делать мне честь жить у меня, никогда не напоминать вам о квартирных деньгах…
– Очень хорошо.
– И прибавьте к этому, что я рассчитывал предложить вам пятьдесят пистолей, если бы, сверх ожидания, вы находились в затруднительном положении в настоящее время.
– Прекрасно, так вы богаты, любезный Бонасиё?
– Живу без нужды; я нажил тысячи две или три экю дохода от торговли в лавочке и в особенности от того, что взял несколько фондов последнего путешествия известного мореплавателя Жана Моке; так что, вы понимаете… Ах! вскричал мещанин.
– Что? спросил д’Артаньян.
– Что я там вижу!
– Где?
– На улице, против ваших окошек, в амбразуре ворот стоит человек, в плаще.
– Это он! сказали д’Артаньян и мещанин: они оба узнали этого человека.
– А, в этот раз он не уйдет от меня! сказал д’Артаньян, бросаясь за шпагой.
Вынув шпагу из ножен, он бросился вон из комнаты.
На лестнице он встретил Атоса и Портоса, шедших к нему.