Бегство в пустоту
– Спрашивайте, что вас интересует, – проговорила она так, будто хотела сказать: «Ну, давай, побыстрее задавай свои вопросы и выметайся из моего дома».
А вопросы у меня уже давным-давно были заготовлены и первый из них я задал, причем самый невинный:
– Скажите, пожалуйста, а почему Илья живет с вами? У него, что, нет ни жены, ни детей?
Вопрос не по теме удивил Евгению Анатольевну, но она не подала виду, что озадачена. Только, сжав губы, немного растянула свой лягушачий рот, потом сказала:
– Илья вообще-то жил в Москве вместе с супругой и двумя детьми. Но не так давно развелся, оставил бывшей жене квартиру и переехал жить к нам.
В этот момент в гостиную вошла Ксения, держа перед собой поднос с четырьмя чашками кофе, ложечками и сахарницей. Поставив поднос на столик, она обошла кресло, в котором я сидел, и плюхнулась на диван рядом с мамашей.
– Евгения Анатольевна, расскажите, пожалуйста, что произошло два дня назад в день убийства Ивана Царапкина. Когда Илья ушел, когда вернулся, что говорил. – Я взял ложечку, насыпал в кофе сахара и помешал.
Худой мужик вообще не участвовал в беседе. Он молча сидел, пялился на меня поверх очков и гонял желваки на худых, обтянутых морщинистой кожей скулах.
Леденева-старшая оперлась обеими руками на диван так, будто собиралась встать, но обманула, не встала, осталась сидеть, как огромная курица на нашесте.
– Илья в тот день немного раньше ушел с работы, часов в пять, его хозяин отпустил. Он тут неподалеку на рынке в магазине работает, краски продает. Зашел домой, поужинал, потом вышел и отправился, как позже выяснилось, в магазин, а потом к Ивану Царапкину домой. Там они выпивали. Вернулся Илья, когда уже было темно. Мы с отцом не видели, когда он пришел, а вот ушел он в половине девятого. Сказал, что ему нужно на время уехать по делам, когда вернется – неизвестно.
Я глотнул кофе.
– Он был взволнован? Как он себя вел?
Ни мужик, ни его жена к кофе не притронулись. Отпила из чашки лишь глоточек Ксения.
– Взволнован он был, – сообщила Евгения Анатольевна.
– Ничего вам об убийстве Ивана не рассказывал?
– Да не убивал он! – вдруг вскинулась Евгения Анатольевна и взмахнула руками, как птица, собиравшаяся взлететь. – Я же вам говорила!
– Конечно! Конечно, не убивал, – согласился я с хозяйкой дома, как врач-психиатр соглашается с неадекватно отвечающей на его вопросы пациенткой. – Скажем по-другому. Илья не говорил вам, что в тот день происходило в доме Ивана?
Мой хитрый прием подействовал на психику Леденевой-старшей, как бальзам на душу страдающего тяжелым недугом человека. Она успокоилась.
– Нет, ничего не рассказывал.
– А крови на Илье не было? Скажем, на одежде, руках?
Евгения Анатольевна отрицательно покачала головой.
– Нет.
«Возможно, и была, – подумал я, – да Илья ее смыл, прежде чем показаться на глаза родителям».
– А он был сильно пьян? – Я глотнул кофе и поставил чашку на журнальный столик.
Евгения Анатольевна поджала губы, отчего уголки рта у нее опустились, и она с грустным выражением лица, покачивая головой, довольно неохотно призналась:
– Изрядно.
Ладно, как бы там ни было, диалог вроде бы налаживается.
– Евгения Анатольевна, а были ли у Ильи друзья, у которых он мог бы спрятаться? – спросил я, поощряя улыбкой хозяйку дома к дальнейшему продолжению конструктивного диалога.
Но в этот момент намечавшийся было прогресс в наших отношениях с хозяйкой дома зарубил на корню Василий Федорович. Худосочный мужчина закрыл книгу и тоном подозрительного человека спросил:
– Кто вас нанял, Игорь?
Ну, здравствуй… новый год!
– Да какое это имеет значение? – уклончиво ответил я. – Кто б ни нанял, вам за найм платить не надо.
Ох, Василий Федорович, неугомонная натура! Молчать он не стал.
– А я знаю, кто вас нанял! – сказал он презрительно и вдруг выставил в мою сторону палец так же, как красноармеец на знаменитом плакате «Ты записался добровольцем?». – Вас наняла Царапкина, чтобы вы нашли моего сына и сдали его полиции.
Не надо быть оракулом или семи пядей во лбу, чтобы понять это. Конечно же, кроме матери, жаждущей отомстить за смерть сына, ни у кого иного желания нанять частного сыщика за большие деньги в этом мире не было. Ну, я сделал, что называется, хорошую мину при плохой игре.
– А хоть бы и Царапкина. Вам-то чего бояться, если ваш сын ни в чем не виноват? Если я найду его, у вас будет шанс узнать, что же все-таки случилось два дня назад в доме Ивана Царапкина.
Если бы я был гипнотизером, то я бы сделал в сторону Василия Федоровича, который наконец-то перестал тыкать в меня пальцем, пассы и дал бы ему посыл: «Молчать!» Но поскольку я не обладал даром внушения, или, по-иному, суггестивными данными, то я, избегая дальнейшего общения с хозяином дома, повернул к Леденевой-старшей физиономию с застывшим на ней добродушным выражением и располагающим тоном сказал:
– И все же, Евгения Анатольевна, есть у Ильи товарищи, у которых он мог бы спрятаться?
Хозяйка дома в очередной раз переосмыслила свое отношение к нашей с ней беседе.
– Нет, – сказала она категоричным тоном и с враз окаменевшим после обличительной речи супруга лицом.
Но все же в доме Леденевых у меня был союзник в лице Ксении.
– Но как же, мама! – воскликнула она, удивленно тараща свои зеленые глаза на свою родительницу. – Ты же сама мне говорила, что Илья может прятаться у…
– Молчи, дочь! – неожиданно вскричал Василий Федорович и снова ткнул указующим перстом на сей раз в свою дочь. – Если мы поможем этому человеку найти Илью, то наш с мамой сын, а твой брат, никогда нам не простит этого, и для нашей семьи он навсегда будет потерян!
Я даже не знал, что сказать, и заерзал в кресле. Кажется, меня сейчас попросят покинуть этот гостеприимный дом.
Красивая линия рта девушки причудливо изогнулась, таким образом Ксения выражала недовольство.
– Не думаю, что вы правы! – произнесла она, поочередно глянув исподлобья на отца и мать. – Но это ваше решение.
Евгения Анатольевна довольно хмуро посмотрела на меня.
– Извините, Игорь, больше нам сообщить вам нечего, – проговорила она, шлепнув своими лягушачьими губами.
Сказано это было так категорично, что продолжать дальнейшие расспросы было бессмысленно. В комнате установилась тишина. Молчание мужа с женой было красноречивее любых слов. Они ждали, когда я начну прощаться. Я не стал обманывать их ожиданий. Встал не суетливо как пассажир, хватающийся за вещи, когда неожиданно объявили посадку на его поезд, а степенно, с достоинством.
– Спасибо, Евгения Анатольевна, спасибо, Василий Федорович! – поочередно кивнул я хозяйке и хозяину дома. – Вы мне очень помогли в розыске вашего сына. Надеюсь, Илья скажет вам спасибо за то, что ему придется на несколько дней дольше жить в подполье неизвестно где, неизвестно у кого, питаясь неизвестно чем.
Физиономии родителей Ильи и Ксении вытянулись. Но они опять-таки не изрекли ни слова. Напряженную обстановку при прощании попыталась разрядить Ксения.
– Я вас провожу, Игорь! – предложила она, вскакивая, и – черт возьми! – ее интонация мне показалась многообещающей.
Я не стал возражать, и мы вместе с девушкой направились к двери.
Мы вышли из дома Леденевых, протопали двор и остановились возле калитки.
– Вы знаете, Игорь, я помогу вам отыскать моего брата, – неожиданно сказала девушка. – Я верю вам в том, что вы хотите и можете помочь ему выкарабкаться из той ситуации, в которую он угодил. Я знаю, о чем хотела было сообщить вам моя мать, но отец не дал ей и слова сказать. Она делилась со мной своими соображениями на этот счет и предположила, что Илья может прятаться у своего давнего друга Семена Игнатьева.
Так вот что означал многообещающий тон девушки там в доме. Она решила вопреки воле родителей оказать содействие частному сыщику в поисках Ильи. Бунтарка!
– А полиции ваша матушка не говорила про этого самого Семена Игнатьева, у которого может прятаться Илья?
Девушка тряхнула своими чудесными платинового цвета волосами.
– Нет, конечно, что вы! Мать и отец не хотели бы, чтобы Илья попал в полицию. Но и ничего делать не хотят для спасения сына. Надеются, что ситуация с ним разрешится сама собой.
– Что ж, отлично! – обрадовался я возможности так легко и просто уже в скором времени напасть на след Леденева. – Говорите адрес.
Ксения замялась.
– Я не знаю адреса Семена, – сказала она извиняющимся тоном и выставила перед собой ладошку так, словно хотела коснуться моей груди, но не коснулась, сделала движение пальцами, словно смахивала с моей рубашки прилипшую соринку. – Но я знаю, где живет Семен. Это тут недалеко. И могу показать вам… если вы, конечно, не против.
Я был не против, чтобы она не только показала мне, где живет Семен Игнатьев, но и уютное кафе, чтобы за чашечкой кофе, а может быть, и чего покрепче, продолжить с нею знакомство, а заодно съесть хороший кусок жареного мяса. Жрать хотелось невыносимо. Вслух, разумеется, этого не сказал, а учтиво ответил:
– Само собой, Ксения, если вам нетрудно.
Девушка глянула за мою спину, где между пластинами евроштакетника проглядывался мой «БМВ».
– Вы на машине?
Я посторонился, чтобы девушке было лучше видно мою ласточку.
– Да, Ксения.
Вид не очень новой, да вдобавок запыленной машины, девушку не впечатлил.
– Но, если хотите, мы можем поехать на моей, – Ксения слегка развернулась и жестом менеджера в автосалоне, предлагающего полюбоваться автомобилем представительского класса, указала на «Nissan».
– Это ваша машина?
Мое искреннее удивление позабавило девушку.
– А что я разве не имею права иметь машину? – спросила она с пляшущими в зеленых глазах веселыми искорками.
Я смутился, но виду не подал, сказал то, что подумал:
– Имеете, конечно. Просто я не думал, что у столь юной особы может быть такая крутая тачка.
Ксения искренне рассмеялась, обнажив ровные жемчужные зубки.
– Вы меня рассмешили, Игорь! Спасибо, конечно, за столь изящный «комплимент», – в ее словах слышалось «грубую лесть», – но мне тридцать два года, а в этом возрасте многие женщины имеют не только машину, но и свою квартиру, а то и бизнес.
– Вы забыли упомянуть: и мужа тоже… – поддакнул я.
Девица была явно неглупа, она поняла, что я столь бесхитростным образом пытаюсь выяснить ее семейное положение, а потому усмехнулась и снисходительно сказала:
– Чем-чем, а вот мужем я не обзавелась.
Я от души порадовался за нее. И как-то неуклюже перемялся с ноги на ногу.
– Честно говоря, я и в самом деле не думал, что вам тридцать два года. Дал бы вам года двадцать три.
Умеют же люди хорошо выглядеть.
– Вы меня в краску вгоняете, – посетовала Ксения, но чувствовалось, моей перестановкой цифр в ее возрасте она была довольна.
Вообще-то не в моих правилах сходу клеиться, причем так грубо, к незнакомым, пусть и хорошеньким молодым женщинам. К старым, впрочем, тоже. Тем более во время работы. Я не бабник, хотя и не чураюсь противоположного пола. И чего это меня вдруг понесло? Дав себе слово впредь не путать служебные отношения с личностными, я развел руками и пробубнил:
– Извините, я не хотел вас смущать.
– Ну, так мы едем?
– Да, конечно!
Ксения оглянулась на дом, будто высматривая кого-то, и сказала:
– Ладно, родителей ставить в известность о том, что еду на поиски Ильи, не буду. – Она повернулась ко мне. – Так на моей машине поедем или на вашей?
– Если не возражаете, на моей, – я открыл калитку, предлагая Ксении выйти на улицу. – На моей ласточке мне привычней.
Глава четвертая. Друг детства
Мы вышли на дорогу, приблизились к моему «БМВ». Я как истинный джентльмен открыл переднюю дверцу своей машины, дождался, когда девушка сядет, а затем и сам уселся на водительское кресло. Тронул машину с места и уже вскоре мы подъехали к КПП. При выезде с территории коттеджного поселка Темные Аллеи разрешения охранника на выезд не требовалось, шлагбаум поднялся сам.
По извилистой дороге мы подъехали к центральной – А-113.
– Нам направо, – сказала девушка и, очевидно, не очень уверенная в том, что я хорошо разбираюсь, где лево, а где право, для верности ткнула пальцем, длинный ноготок которого был художественно раскрашен, в правую сторону.
– Что за парень этот Семен Игнатьев? – спросил я у своей пассажирки, пропустив промчавшуюся мимо машину и сворачивая следом за ней направо.
Ксения пошевелилась, удобнее устраиваясь в кресле, и откинула голову на подголовник.
– Обыкновенный парень, – сказала она, сделав замысловатое движение губами, по-видимому, означавшее «ничего особенного». – Ему тридцать пять лет, на год моложе Ильи. Женат, детей пока нет. Илья с ним с детства дружит. Учились в одной школе здесь неподалеку, в Сафоново. Правда, в разных классах, Семен на класс меньше. Потом Илья женился, переехал жить в Москву, а Семен так и остался жить здесь в Подмосковье. И дружба как-то сошла на нет. Когда Илья развелся и вернулся в отчий дом, дружеские отношения как-то восстановились. Они ездили несколько раз на рыбалку, по грибы, ну, и выпивали, разумеется. Как же без этого мужикам-то, – усмехнулась девушка. – У Семена свой дом, машина, работает он, насколько я знаю, интернетчиком. Ну-у, – девушка потрясла руками, словно это движение могло помочь ей подобрать нужное слово. – Короче, проводит клиентам в дома интернет… О, нам направо! – снова последовал тычок пальцем в правую сторону. Почти приехали. Я же говорила, что нам ехать недалеко.
Действительно, расстояние, что мы проехали с Ксенией на машине, можно было преодолеть за двадцать минут пешком.
Мы въехали в деревеньку. Поскольку это была деревенька, а не СНТ или коттеджный поселок, то здесь не было ни КПП, ни шлагбаумов, ни огораживающего территорию деревеньки забора.
Следуя указаниям Ксении, я проехал по раздолбанной дороге пару улиц и остановился, опять-таки следуя указаниям девушки, на пересечении улиц Широкая и Центральной. О том, что эти улицы именно так называются, говорил указатель, вбитый на перекрестке. Улица Широкая ни черта не была широкой, но и не очень узкой, метров десять-двенадцать от одного до другого забора, расположенных по обеим сторонам от дороги. Деревенька была старенькая, небогатая, и если дома и не были халупами, то уж избами были точно. Заборы здесь самые обычные – бюджетные, невысокие, деревянные, построенные еще при Царе Горохе. Хотя встречались и из евроштакетника, профлиста, и даже на ленточном фундаменте. Однако таковых было очень и очень мало. О том, что деревенька старенькая, свидетельствовала и буйная растительность, произраставшая за заборами, в виде высоких деревьев, пышно разросшихся плодовых кустарников и другой флоры.
Мы покинули машину, прошли мимо двух домов и остановились у третьего, огороженного невысоким деревянным забором из штакетника. За забором стоял одноэтажный сруб, крашенный коричневой краской. Невдалеке за деревьями сада просматривалась банька.
– Кажется, здесь живет Семен, – неуверенно проговорила Ксения, останавливаясь у калитки, по обеим сторонам от которой располагались лавочки. – Я всего-то была у Игнатьева один раз и то очень давно. Но все же, думаю, что мы пришли именно туда, куда следует.
Звонка видно не было, и Ксения крикнула:
– Хозяева! – Вернее, не крикнула, а пискнула, поскольку голос у девушки был негромкий.
Сомневаюсь, что ее голос достиг ушей хозяев, ибо через открытое настежь окно дома слышно было, как в глубине избы звучала музыка, перекричать которую Ксении вряд ли удалось. И действительно, на ее зов никто не откликнулся. Но у меня-то голос громкий. Отработанный перекрикивать стоящий на тренировках в спортивном зале гам. Иной раз так крикну, что пацаны уши зажимают. Я и гаркнул:
– Хозяева-а!!!
Ксения аж присела, до того громко позвать у меня получилось.
– Вам парадом командовать можно, – хмыкнула девушка.
– Да это я так, вполсилы, – изрек я насмешливо, поигрывая ключом-брелком от машины. – С утра еще не распелся.
Мои усилия по привлечению внимания хозяев дома к прибывшим визитерам не пропали даром. Музыка, правда, тише не стала, но дверь открылась, и на крыльцо под двускатным козырьком и со скамеечкой у перил вышла девица. Ей было лет тридцать. Высокая, белобрысая, с двумя короткими дурацкими косичками, свисающими по бокам головы. Кроме того, она была конопатая, курносая, с бескровными губами и заостренным подбородком. Кожа у нее была бледной, как у поганки. Несколько оживляли ее лишенное красок лицо подкрашенные тушью, наверняка белесые от природы ресницы и черные, будто намалеванные сажей, брови. На ней был красный в мелкий зеленый цветочек сарафан, довольно короткий, открывавший мосластые ноги. Обута она была в небесного цвета пушистые тапочки. На лице девицы застыло удивленно-вопросительное выражение, она явно недоумевала по поводу того, что за гости пришли. С таковым выражением лица она и спустилась по ступенькам крыльца и приблизилась к калитке.
Девица нам была нужна, поскольку требовалось, чтобы она ответила на несколько интересующих нас с Ксенией вопросов, и потому мы синхронно закивали, заулыбались и приветливо в один голос сказали:
– Здравствуйте!
Я замолчал, а Ксения продолжила:
– Вы Аня? Жена Семена?
Удивленно-вопросительное выражение не сходило с лица девицы.
– Здравствуйте, – сказала она, взявшись за калитку, которая доходила ей до груди. – Я Аня. А вы кто?
Леденева приятно улыбнулась.
– А я Ксения, сестра Ильи Леденева.
Наконец-то выражение лица хозяйки дома изменилось. Лицо посуровело и стало отрешенным.
– Я не думаю, что в этом доме вам будут рады, – сказала Анна, почти не разжимая губ.
– Кхм, – поперхнулась Ксения и изумленно воззрилась на свою визави. – Это почему же?
Девица неожиданно возбудилась. Флегматичности, которая присутствовала в ней до сего момента, – как не бывало.
– А потому, – сказала она зло, – что ваш брат пришел два дня назад в половине десятого к нам домой будучи в изрядном подпитии. Он попросил у нас машину, но Семен ему ее не дал, учитывая состояние, в котором пребывал Илья. Ваш брат пробыл у нас полчаса, потом ушел, незаметно прихватив ключ от нашей машины, которую мы не успели загнать во двор, а оставили на улице возле ворот. Короче, Илья угнал нашу машину, а поскольку был пьян, как и следовало ожидать, совершил аварию, разбив нашу машину и чужую. С места аварии он сбежал в неизвестном направлении. Приехавшие на место происшествия гаишники пробили по базе данных, кому принадлежит тачка, и приехали к нам домой. В общем, Семена обвиняют в совершении аварии и ему грозит суд. Кроме того, мы должны восстановить не только наш автомобиль, а еще и ту машину, которую разбил ваш брат. На звонки он не отвечает, где находится – неизвестно, поскольку до нас дошли слухи, что Илья кого-то убил и его объявили в розыск. Так что, что нам делать, мы с Семеном просто ума приложить не можем.
В этот момент девица покачнулась и крепче взялась за калитку. Только сейчас я заметил, что она сама была не без греха и находилась в легкой форме опьянения, о чем свидетельствовал доносившийся до меня запах алкоголя, немного косившие у Анны глаза и иной раз проступавшее на ее лице глуповатое выражение.
Услышав обличительную речь из уст хозяйки дома, мы с Ксенией растерялись. Леденева, разумеется, в большей степени, поскольку дело касалось ее родного брата, мало того, что обвиняемого в убийстве, так еще и угнавшего машину и раскурочившего два автомобиля. Ксения на некоторое время потеряла дар речи, а когда обрела его, то пробормотала:
– Этого не может быть!
– Что значит не может быть?! – вскинулась Анна. – Вас что, отвести на штрафстоянку и показать нашу разбитую машину? Или показать повестку, по которой Семена в понедельник вызывают в полицию для дачи показаний по делу об аварии? Слава богу, что хоть без жертв обошлось. Но Семен молчать не будет, скажет, что машину Илья угнал.
В этот момент дверь в дом открылась и на крыльцо выкатился невысокий, крепкий как боровичок мужчина лет под тридцать пять, одетый в майку-борцовку темно-синего цвета и боксерские зеленые шорты, на основе которых выпускают семейные трусы. У мужика была бритая, абсолютно круглая голова, прочно сидевшая на мощной шее. Раз круглая голова, то и лицо, естественно, у него было круглым, напоминавшим солнце, каким его рисуют дети. Только на детских рисунках солнце улыбающееся и уголки рта у него приподняты вверх, а у этого опущены. А в остальном похож – круглые глаза, пипкой нос, пухлые румяные щеки. Судя по цвету бровей, мужик, когда не брил голову, был натуральным блондином. Он так же, как и Анна, находился под кайфом, но в отличие от девушки, пребывавшей в подпитии, находился в средней степени опьянения, о чем недвусмысленно говорил его мутный взгляд и неуверенность движений.
Взгляд мужика скользнул по двору, «зацепился» за нашу троицу, стоявшую у калитки, и стал фокусироваться. Анна обернулась на звук открывшейся двери.
– А вот и Семен! Сейчас он вам задаст, – многообещающе, злорадно и мстительно сказала она.
Между тем супруг Анны поймал в фокус Ксению, признал в ней знакомую и мрачно ухмыльнулся.
– А-а, сестренка моего закадычного дружка пожаловала, – словосочетание «закадычного дружка» он произнес зло и презрительно. – Глаза бы мои вашу сволочную семейку не видели! Тебе Анька уже рассказала, как твой брательник меня подставил?
Семен был босиком. Не надевая обуви, он так босиком и пошел по двору к калитке. Он шел, набычившись, с угрожающим видом.
– Где этот козел прячется? – проговорил он каким-то утробным голосом актера, снимающегося в фильме ужасов. – Говори, сука, мать твою! Я хочу ему в глаза посмотреть.
Этот тип начисто игнорировал меня. Очевидно, ослепленный своей злостью, он видел перед собой только сестру вдруг ставшего ему ненавистным человека и никого другого вокруг себя не замечал. А я не люблю, когда меня не замечают. Да и когда оскорбляют в моем присутствии женщин, тоже.
– Но-но, приятель, осторожнее на поворотах! – Я склонился к пребывавшей в шоковом состоянии от слов мужика Леденевой, чтобы попасть в поле зрения Семена. – Не надо оскорблять даму!
Игнатьев переключил внимание на меня, посмотрев тяжелым взглядом.
– А ты кто такой? – спросил он, глядя на меня так, будто я был карликом, а он великаном, хотя на самом деле я на полголовы возвышался над стоящим за калиткой мужчиной.
Я сделал вид, будто приподнял несуществующий цилиндр.
– Джентльмен, в отличие от тебя.
Семен хоть и был под кайфом, но сообразил, что его оскорбили.
– Ты хочешь сказать, что я… – произнес он угрожающе.
– Хамло, – закончил я за Игнатьева предложение.
– Но-но, мужик! – вступилась за своего супруга Анна. – Ты давай здесь не очень-то… – и на всякий случай загородила собой супруга, будто я собирался его обидеть.
А ее супруг сам мог обидеть кого угодно. Его круглые глаза вдруг налились кровью, а румяное лицо стало красным.
– Это я хамло?! – заорал он вдруг и ударил себя кулаками в грудь как Кинг-Конг, который тоже ударял себя верхними конечностями в грудь, когда пытался навести ужас на окружающих.
Ксения наконец-то вышла из ступора, в котором пребывала все то время, пока шла перепалка между «гостем» и хозяевами дома, повернулась ко мне и наложила свои ладони на мои кулаки, которые я на всякий случай сжал, готовясь к возможному отражению атаки агрессивно настроенного Игнатьева.
– Игорь, пойдемте отсюда, – предложила она умоляющим тоном. – Он же пьяный, не надо связываться.
Но было уже поздно. Воинственно настроенный Семен уже закусил удила. Он, по-видимому, пребывал в таком состоянии опьянения, когда тянет подраться.
– Уйди! – крикнул он, отталкивая в сторону стоявшую на его пути супругу, открыл калитку и с кулаками наперевес бросился ко мне.
Ксения, видя мчавшегося на нас разъяренного Семена, отпрыгнула в сторону. Тот мчался, выставив голову так, как бык выставляет рога. В последнюю секунду до столкновения с Игнатьевым я, как тореадор, сделал шаг в сторону, и Семен промчался мимо. Добежав до середины дороги, он резко затормозил, затем развернулся и снова бросился на меня. Если бы я стал бить пьяного человека, воспользовавшись его неадекватным состоянием, я бы перестал уважить себя, да и в глазах Ксении упал бы низко. А потому я снова отшагнул, а когда Семен в очередной раз приблизился ко мне с намерением съездить по моей физиономии, я просто наложил ладонь на его лицо и толкнул. Ей-богу, я не хотел уронить мужика, но он, сделав два шага назад, неожиданно зацепился босой ногой за камень и шлепнулся на мягкое место.
В этот момент вступила в дело супруга Игнатьева. С криком «Мальчики, Семена бьют!» она бросилась к крыльцу, взбежала по ступеням и исчезла в доме. Продолжала она голосить и в избе.
