Бегство в пустоту
Алексей, сидевший на банкетке по правую руку от матери, ни слова не говоря, поднялся, прошел к той двери, откуда он не так давно выкатил инвалидное кресло, и исчез за нею. А Царапкина, взглянув на меня, пояснила:
– Аннушка – это домработница и сиделка в одном лице.
Кто бы сомневался в том, что у такой богатой особы есть домработница и сиделка в одном лице. Я – нет.
– А насчет обстоятельств, при которых было совершено преступление и о которых мне известно благодаря скупому рассказу одного из полицейских, я вам поведаю, – заявила Царапкина. – Итак, мой старший сын Иван жил у нас здесь же в поселке в своем доме. Он был не женат, жил один. Два дня назад он вместе с еще одним жителем нашего поселка Ильей Леденевым выпивал у себя дома. Очевидно, между ними произошла ссора, в результате которой Леденев ударил ножом моего сына. От полученной раны Иван скончался, а Леденев покинул дом и скрылся. Сейчас он в бегах, и полиция никак не может напасть на его след.
В этот момент открылась боковая дверь и в зал ступил Алексей. Он прошел к ранее занимаемому им месту и сел.
– Аннушка сейчас подаст кофе, – объявил он.
Царапкина даже не обратила снимания на его сообщение. Очевидно, властная женщина привыкла, что все ее приказы исполняются, выражаясь военным языком, «беспрекословно, точно и в срок», и о выполнении их ей докладывают. А приказ, как правило, не предусматривает благодарности за его выполнение. Потому хозяйка дома сына и не поблагодарила.
Мне снова захотелось прилечь на бочок на оттоманку, опереться на локоть и скрестить ноги. Но я подавил в себе это желание и задал вопрос по делу:
– Есть доказательства, что вашего сына убил именно Илья Леденев?
У Царапкиной вообще отсутствовала какая бы то ни была мимика. Лицо ее оставалось неподвижным, а взгляд немигающим.
– Насколько мне известно, опять-таки из скупого рассказа одного из полицейских, в доме, с посуды, стоявшей на столе, за которым сидели и выпивали мой сын и Леденев, были сняты отпечатки пальцев. Одни принадлежали Ивану, а другие – неизвестному человеку. Когда были сняты отпечатки пальцев в доме самого Леденева, они совпали с отпечатками пальцев на посуде в доме моего сына. Кроме того, когда Илья уходил от Ивана, его видел сосед моего сына Андрей Никольский.
Прилечь на оттоманку я не прилег, но все же одной рукой на нее оперся.
– А орудие преступления нашли?
Царапкиной несвойственны были пространные объяснения и рассуждения, она говорила четко, коротко и по существу, видать, слова экономила. Еще бы – богачка, и слова у нее, видать, золотые, зря ими не разбрасывается, поэтому она, не говоря ни слова, вместо ответа чуть заметно покачала головой, что означало «нет».
Я хмыкнул:
– Странно как-то.
Наталия Владиславовна наконец-то мигнула и выдала ценившееся у нее на вес золото слово, причем одно-единственное:
– Почему?
Я пожал плечами, выражая недоумение:
– Потому что убийца орудие преступления унес, а отпечатки пальцев с посуды не стер.
Царапкина молчала, вновь не мигая глядя на меня. Поскольку мамаша экономила слова, в разговор вступил ее сын. Ему слов было не жалко. Расточитель.
– Как раз-таки в том, что убийца унес орудия преступления, а отпечатки пальцев с посуды не стер, ничего странного нет, – сказал он рассудительно, – это свидетельствует о том, что преступник Леденев.
Я вопросительно посмотрел на Алексея.
– Поясните! – я тоже могу экономить слова.
– Ну, как же, – развел руками холеный мужчина. – Убийство Ивана произошло спонтанно. Сидели выпивали, поссорились, и Леденев ударил Ивана лежавшим на столе ножом. Потом испугался того, что натворил, запаниковал и постарался поскорее сбежать из дома моего брата. Стирать отпечатки пальцев времени не было, и Илья, прихватив нож – главную улику, – скрылся с места преступления. А когда Ивана поймают, что, я думаю, случится не без вашей помощи, – потрафил мне Царапкин, – и предъявят ему в качестве улики отпечатки пальцев на посуде, он скажет, что действительно выпивал с Иваном, но его не убивал, поскольку орудия убийства нет.
У меня-то мимика хорошая, поэтому я выразил лицом сомнение и проговорил:
– Малоубедительно, но примем к сведению.
В этот момент боковая дверь открылась и в зал вошла, как я понял, Аннушка – женщина лет под пятьдесят во всем черном, с крупным телом и маленькой головой. У нее были иссиня-черные волосы, маленькие глаза, крючковатый нос, смахивающий на клюв, и вообще всем своим обликом она походила на огромную ворону, а может быть, и грача, я не силен в орнитологии. Учитывая то, что у хозяйки дома лошадиное лицо, а ее домработница смахивает на грача или ворону, у них тут зверинец можно открывать.
Аннушка катила столик на колесиках, на каких горничные в дорогих отелях приносят в номер заказанную постояльцами еду. На столике стоял кофейник, три чашки с блюдцами, три ложки, сахарница и вазочка с печеньем.
– Здравствуйте! – сказала домработница, обращаясь ко мне.
Я качнул головой в знак приветствия:
– Здравствуйте!
Аннушка подкатила столик к нам поближе и установила его между мной и хозяйкой дома. Затем она налила темный напиток в три чашки и встала по стойке «смирно», ожидая распоряжения хозяйки.
Та, не глядя на домработницу, сказала:
– Можешь быть свободна.
Поскольку в этом доме не принято благодарить кого бы то ни было за труд, я перед тем, как Аннушка ушла, сказал за всех:
– Спасибо большое.
Женщина ответила мне скромной улыбкой, развернулась и, миновав зал, скрылась за дверью. Там, очевидно, были кухня, столовая, ну, и хозяйские покои.
– Угощайтесь, Игорь Степанович, – сказала Царапкина и, предлагая мне откушать кофею, махнула над столиком так, будто прогоняла с него мошкару.
Интересно, какой кофе пьют богачи? Судя по одуряющему аромату, который разносился по залу от чашек с кофе, неплохой. Я сыпанул в чашку ложку сахару, размешал и глотнул благородный напиток. Он был явно не из кофемашины, а приготовлен в турке и не неплохой, а очень вкусный.
– Так вы беретесь за это дело, Игорь Степанович? – спросила Царапкина, тоже беря чашку кофе и делая глоток.
Признаюсь честно, дело меня заинтересовало, да и гонорар был приличным. Мне чтоб такие деньги заработать, надо месяца четыре в спортшколе пахать. Поэтому я в знак согласия чуть склонил голову.
– Вот и отлично! – обрадовалась хозяйка дома, ставя чашку на столик. – Я вам выплачу аванс в сто тысяч. Номер вашего телефона привязан к банковской карте?
Я сделал еще один глоток кофе, посмаковал, подержав во рту, и ответил:
– Разумеется, привязан. В век информационных технологий живем, Наталия Владиславовна.
– В таком случае я вам деньги скину.
Алексей приподнялся со своего места, сыпанул в кофе сахар и, помешивая ложечкой в чашке напиток, снова вместе с нею сел на банкетку.
Я взял из вазочки печенье и попробовал. Оно было самым обыкновенным. Такое продают у меня дома в магазине через дорогу. Дорогое, наверное, сами едят.
– Назовите, пожалуйста, адрес вашего сына Ивана, – попросил я, проглотив печенье, – и его соседа Андрея Никольского.
Царапкина, перед тем как ответить, зачем-то провела рукой по щеке, словно мужчина, проверяющий после бритья, хорошо ли он соскреб щетину.
– Он живет, вернее жил, – поправилась она, – на улице Тихой, дом сто восемнадцать. Его сосед – в доме напротив через дорогу.
– Не могли бы вы мне дать ключ от его дома? – поинтересовался я, – делая очередной глоток кофе. – Хочу сейчас осмотреть место преступления.
– Хорошо, – сказала Царапкина, повернулась к сыну и попросила: – Алексей, принеси ключ от дома Ивана.
Алексей поставил чашку с кофе на столик, встал, вышел в боковые двери и через некоторое время вернулся с двумя ключами на колечке, которые дал мне. Я сунул ключи в карман. Ну что ж, пора и честь знать. Я допил кофе, поставил чашку на столик и стал прощаться.
– Я буду звонить вам, Наталия Владиславовна, по мере продвижения в своем расследовании и сообщать о том, что узнал. Ну, а за сим, как говорится, до свидания!
– Всего доброго, Игорь Степанович, – пожелала мне на прощанье Царапкина.
– Я вас провожу, – вызвался Алексей, который все еще стоял рядом со мной.
Я ничего не имел против. Мы прошли к двери и ступили на улицу. На детской площадке у дома, где были качели, карусели, спортивный городок, играли двое детей – мальчик лет пяти и девочка лет четырех, очевидно, пока я был в доме, их вывели погулять. Оба ребенка были одеты ярко, по-летнему – мальчишка в шорты и футболку, девочка – в платьице. Рядом с ними на скамеечке сидела молодая особа лет тридцати. О, это была томная красавица с ниспадающей волной темных волос. Волосы были прекрасные – пышные, почти до самой поясницы. Сама женщина была как некий персонаж из мультфильма с хорошо прорисованными чертами лица. На ней было обтягивающее красное платье выше коленей, открывающее стройные ноги и выгодно обрисовывающее тонкую талию. На ногах красные же босоножки.
«Неужели няня? – подумал я, не сводя глаз с прекрасного создания, и чуть было не споткнулся о чуть выступающий краешек брусчатки. – Да нет, наверняка супруга. Вряд ли бы жена согласилась иметь в качестве няни дома такую диву». Что и подтвердил Алексей Царапкин.
– Моя супруга Лена, – сказал он, помахав жене рукой, и улыбнулся.
А мне и стараться улыбаться не нужно было, потому что уголки рта сами собой поплыли к ушам, а физиономия от созерцания такой красоты наверняка залоснилась.
Я в знак приветствия чуть склонил голову. Молодая женщина помахала нам в ответ рукой. Мы прошли мимо, и я заметил:
– Что-то дети у вас больно маленькие, Алексей.
Мужчина развел руки в стороны так, будто проверял, не идет ли дождь.
– С Леной я во втором браке, – признался он. – Моей дочери от первого брака восемнадцать лет.
Я не стал проявлять любопытство относительно семейной жизни Алексея, поинтересовался на другую тему:
– А что за бизнес был у вашего покойного батюшки?
Мы подошли к калитке, Алексей взялся за ручку и повернул ее.
– Отец владел торговым центром в Москве, который приносил неплохой доход, – проговорил он, открывая калитку.
Перед тем выйти на улицу я задержался.
– И что же, он потерял бизнес?
Алексей покачал головой.
– Нет. Бизнес перешел к маме, она теперь управляет торговым центром, а я ей помогаю. К сожалению, у нас с мамой нет той коммерческой жилки, которая была у отца, и бизнес дает меньший, чем при отце, доход.
«И тем не менее, бизнес позволяет содержать такой громадный дом, – продолжил я мысленно, – прислугу, ну и самих хозяев, разумеется».
Я переступил через порог калитки и обернулся.
– А вы постоянно проживаете в Темных Аллеях?
– Мы с семьей живем на два дома – здесь и в своей квартире в Москве. И даже не знаю, где бываем чаще, – Алексей на секунду задумался, потом сказал: – Здесь у мамы, наверное, чаще. У нас с нею дела. Коммерческие.
Я попрощался с Алексеем и двинулся к своей машине. За моей спиной лязгнула, закрываясь, калитка.
Когда я сел в машину, пиликнул телефон – пришло сообщение. Я открыл его. На карточку пришел аванс в сто тысяч от Царапкиной. Пожилая женщина держит свое слово.
Глава вторая. Свидетель
Я забил в навигатор адрес ныне покойного Ивана Царапкина. Дом его находился через несколько улиц. Завел мотор своего «БМВ» и вырулил с площадки у ворот дома Царапкиных. Через несколько минут был на улице Тихой. Здесь дома разительно отличались от элитных построек на улице Березовой и явно принадлежали не нуворишам, но жителям, скажем так, выше среднего достатка. Оно и понятно: в Темных Аллеях жили либо богачи, либо люди выше среднего достатка, потому что малоимущие не могут себе позволить иметь особняк или дом в таком небедном коттеджном поселке.
Хоть ключ от дома Ивана у меня был, я все же решил начать свое расследование не с осмотра дома сына Царапкиной, а со знакомства с его соседом Андреем Никольским, который, как я знал со слов Наталии Владиславовны, жил напротив Ивана.
Я припарковал автомобиль на асфальтированной дороге у глухого забора из профлиста кирпичного цвета. Покинув автомобиль, подошел к глухой калитке и позвонил. Но ничего не произошло. Я даже не услышал звонка. Возможно, он не работал, тем не менее, я снова надавил на кнопку – и на этот раз не напрасно. Послышалось, как где-то щелкнул открываемый замок, затем хлопнула дверь, и вскоре к забору кто-то подошел. Некоторое время за забором стояла тишина, очевидно, меня рассматривали в глазок, установленный на двери, определяя по моему внешнему виду, являюсь ли я подозрительной личностью, которой можно открыть дверь, видимо, решили, что можно, и дверь открылась.
В дверном проеме стоял довольно-таки полный, да что там полный – жирный килограммов под сто тридцать, а то и больше, мужик высокого роста, одетый в темно-синий рабочий комбинезон. Он был блондином под сорок лет с редкими коротко стриженными волосами, пропорционально телу жирной физиономией, на которой выделялся широкий нос с большими ноздрями. Губы у него были пухлыми, как две присосавшиеся к лицу пиявки, глаза, само собой, заплывшие жиром, широкие светлые брови, и такой широкий висящий второй подбородок и жирная шея, что невозможно было отличить, где заканчивается подбородок и где начинается шея.
– Я вас слушаю, – неожиданно изрек мужчина тонким голоском, совсем не соответствующим его комплекции.
«Кастрат что ли? – невольно подумал я. – Из хора мальчиков». Вслух же проговорил:
– Вы Андрей Никольский?
– Он самый, – пропищал мужик, держась одной рукой за торец двери и явно не собираясь отступать в сторону, чтобы впустить меня во двор. – А вы кто?
Я сунул руки в карманы джинсов и качнулся с пятки на носок.
– Игорь Гладышев. Частный сыщик.
Заплывшие жиром глазки Андрея Никольского расширились.
– Частный сыщик? – воскликнул он удивленно и тоном любопытного человека продолжил: – Интересно, интересно! Многое читал о частных сыщиках, видел детективные фильмы, слышал о детективных агентствах, а вот сыщика вижу в первый раз.
Не вынимая из карманов рук, я расправил плечи и немного выпятил грудь. Любуйтесь!
Никольский усмехнулся.
– И что потребовалось частному сыщику от скромного строителя?
Я заглянул, насколько это было возможным, во двор Никольского. Окинул взглядом двухэтажный оштукатуренный блочный дом, сруб бани, напоминающий высокий терем царевны Несмеяны, гараж.
– Не прибедняйтесь, Андрей, скромные строители так не живут.
Никольский тоже окинул взглядом свои владения и не без гордости голосом евнуха промолвил:
– Да, сумел вот поднять… Я же ведь не сам строю, кирпичи да блоки таскаю. Я руковожу строительством, так что прибыль кое-какая есть… И все же что вы хотели?
– Потолковать. Может быть, все-таки пригласите на территорию вашего замечательного участка? А то как-то торчать на улице, – я глянул в оба конца Тихой улицы и, хоть было пустынно, сказал: – У всех на виду, не комильфо.
Андрею, по-видимому, было очень интересно, для чего к нему пожаловал частный сыщик. Хотя, я думаю, он догадывался для чего именно, поскольку в доме напротив произошло убийство, но, видимо, боялся попасть впросак, вдруг я пришел по другому поводу и потому разыгрывал неведение. Но как бы там ни было, он отступил в сторону, пропуская меня на территорию усадьбы.
Я же вытащил руки из карманов, шагнул за калитку и нахально сказал:
– Чай, кофе, пирожки или бутерброды можете не предлагать. Я только что из-за стола, поэтому в дом не пойдем, а поговорим там, – я махнул рукой в сторону круглой беседки, увитой диким виноградом.
Никольский понял, что я прикалываюсь, а потому в ответ лишь усмехнулся и сделал приглашающий жест в сторону легкого архитектурного сооружения.
– Прошу!
Мы прошли по дорожке, вымощенной тротуарной плиткой – этот материал для покрытия тротуаров был в ходу в Подмосковье так же, как и в Москве, – к беседке, в которой стоял стол из ротанга и из того же материала четыре стула вокруг него.
Сели напротив друг друга.
– Я вот к вам по какому поводу, Андрей, – перешел я непосредственно к сути дела. – Не знаю, известна ли вам такая личность как Наталия Владиславовна Царапкина, проживающая в вашем поселке…
Никольский положил на стол свои большие руки, похожие на две колотушки для маршевого барабана, и изрек:
– Кто ж ее не знает? Это известная особа не только в нашем поселке, но и за его пределами. Она раньше долгое время работала в Москве директором школы, вернее, директором целого учебного комплекса. Под ее началом было несколько школ и детских садов. Да вот потом начались проблемы с ногами, и она уволилась.
То, что Царапкина раньше занимала приличный пост в системе образования Москвы, явилось для меня неожиданностью, я думал, она так, жена при своем муже бизнесмене. Вслух же сказал:
– У нее недавно сына убили.
Андрей тряхнул головой так, что его жирный подбородок, переходящий в шею, колыхнулся.
– Я уже понял насчет чего вы хотите со мною поговорить, – признался он и нацелил на меня указательный палец, похожий габаритами на отваренную сардельку. – Вы как частный сыщик, расследующий это дело, хотели поговорить со мной как со свидетелем, который нашел тело Ивана Царапкина и увидел, как из его дома выходил Илья Леденев.
Я тоже выставил в его сторону указательный палец, и мы стали похожи на двух дуэлянтов, готовых сразить друг друга выстрелом наповал.
– Угадали, – сказал я, всем своим видом показывая, какой хитрый и проницательный человек мой собеседник.
– И расследовать убийство вас наняла его мать? – с интересом спросил Андрей Никольский.
Я снова нацелил на собеседника указательный палец, словно с первого выстрела не сумел поразить цель и собирался пальнуть еще раз.
– Точно!
Андрей покривил свои губы-пиявки, выражая таким образом недоумение.
– Странно. Почему она наняла частного сыщика? Разве убийствами не занимаются полицейские или прокуратура?
Я хмыкнул:
– Тот же самый вопрос я задал Наталии Владиславовне.
Дюже любознательный был этот Андрей Никольский. Он не сводил с меня любопытного взгляда.
– И что же она ответила?
Хотелось мне сказать этому Андрюхе Никольскому: «Не твое дело». Но, думаю, на этих словах мое интервью со свидетелем закончилось бы. Поэтому на этот счет я промолчал и произнес:
– Она не доверяет полицейским и хотела бы провести независимое расследование. Впрочем, по какой причине она решила меня нанять, мне, Андрей, совершенно не интересно. Главное, клиент платит деньги. А по какой причине он эти деньги платит, меня абсолютно не интересует.
Я, конечно, кривил душой. Мне самому было интересно узнать, что же произошло в доме Ивана Царапкина, за что его убили и где скрывается подозреваемый Илья Леденев. А сказал так, чтобы погасить любопытство Андрея и закрыть не относящуюся к делу тему.
– Так вы согласны помочь мне в расследовании убийства, рассказать, чему вы были свидетелем, и ответить, если потребуется, на некоторые мои вопросы.
Андрей развел руки так, словно пытался поймать летящий в него мяч.
– Отчего ж не помочь в расследовании убийства моего соседа? – Мяч, видимо, пролетел мимо, и Никольский, поймав пустоту, сцепил пальцы и сложил кисти рук на своем объемном животе. – Расскажу, конечно, и отвечу на интересующие вас вопросы, только чего расследовать-то? Убийца известен. Это Илья Леденев.
– Пусть будет так, – согласился я. – И все-таки, что произошло два дня назад?
Андрей провел ладонями со сцепленными пальцами по животу вверх-вниз, вверх-вниз, и непонятно было, то ли он поглаживал свой объемный живот, то ли почесывал.
– Примерно неделю назад Иван брал у меня болгарку, – начал свое повествование Андрей, как я понял, издалека. – Ему нужно было какую-то там железку отрезать, а вернуть вовремя не удосужился. А мне вдруг болгарка потребовалась. Вот я и решил сам зайти к Ивану и забрать у него свой инструмент. Время уже было позднее. Ну, как позднее, не ночь, конечно, но уже стемнело. Часов восемь, наверное. Я вышел на улицу и собирался было перейти дорогу, идущую между нашими с Царапкиным заборами, как калитка у него распахнулась и со двора выскочил Илья Леденев. Он был весь взъерошенный, вид испуганный. Глянув по сторонам, он быстро зашагал по улице в сторону своего дома. Меня он не заметил.
Я дождался, когда Андрей закончит мысль, и в образовавшуюся паузу вставил свой вопрос:
– А как же вы заметили, что Илья был взъерошенный и у него был испуганный вид? Было же темно.
Никольский, наконец, перестал ласкать свой живот, с трудом перекинул одну жирную ляжку на другую и опять-таки с трудом, поскольку живот не позволял слишком сильно склониться вперед, обхватил ладонями колено.
– Так у нас в поселке освещение хорошее, – сказал он с таким видом, будто электрификация поселка была его личной заслугой, и скаламбурил: – Несмотря на то что у нас Темные Аллеи. И как раз возле забора Ивана Царапкина столб с фонарем стоит. Не могу сказать, что при фонаре видно, как днем, но уж разглядеть через дорогу Илью я при свете фонаря сумел.
– Что было дальше? – поторопил я строителя.
Андрей свел свои широкие светлые брови вместе и состроил такую мину, словно хотел сказать: «Да ничего особенного». Вслух же произнес:
– Я перешел дорогу, вошел во двор, и хоть свет в доме не горел, я все равно направился к крыльцу, подумал, что Иван, возможно, в темноте смотрит телевизор. Поднялся на крыльцо, постучал в дверь, но мне никто не ответил. Я толкнул дверь, она открылась. В доме темно, телевизор не работал. Ну, я крикнул несколько раз: «Иван, Иван!» Никакого ответа не последовало. Тогда я включил на телефоне фонарик, вошел в комнату, врубил свет. И тут увидел сквозь открытую дверь на кухню лежащего на полу Ивана. Я подумал, что ему стало плохо, быстро прошел в кухню и там включил свет. Но ему моя помощь была не нужна. Он был весь в крови, которая натекла из раны в районе сердца. Я тут же пулей выскочил из дома и уже на улице на дороге позвонил в полицию, сообщил об убийстве. Вскоре прибыли менты, как там у них называется, оперативно-следственная бригада. Ну, осмотрели все что нужно, составили протокол. Меня как свидетеля расспрашивали; потом еще вчера в полицию вызывали – свидетельские показания давать. Ну, вот, собственно, и все, – закончил Андрей с печальным видом свою грустную историю.
Я тоже не с веселым видом покивал, выражая сожаление по поводу кончины соседа Никольского, потом, посчитав, что выразил свое прискорбие в полной мере, спросил:
– А почему все решили, что именно Илья Леденев убийца? Может быть, он точно так же, как и вы, зашел вечером в гости к Ивану, а тот был уже убит. Леденев увидел труп, испугался, что его могут заподозрить в убийстве Ивана, выскочил на улицу и подался в бега.
– Э-э, нет, – Андрей так закрутил головой, что его отвисшая челюсть заболталась из стороны в сторону. – Илья убил, он. В тот день часа за полтора до обнаружения трупа я видел, как Илья вместе с Иваном заходил во двор Царапкина. Они несли пакеты. У них явно были бутылки с выпивкой и закуской. Я как раз с работы возвращался и по дороге домой их видел. Часов примерно в восемнадцать тридцать. Было еще светло. Так что Илья не перед моим приходом к Ивану заходил, а пьянствовал с ним. А потом они что-то не поделили, и Леденев убил Царапкина.
– Всякое может быть, – заметил я философски. – Андрей, если вас не затруднит, давайте сходим в дом Ивана Царапкина, и вы на месте покажете мне, где произошло преступление и что вы видели в доме Ивана в тот день, когда нашли его труп, и как действовали.
– Не затруднит, конечно, – пожал плечами штангиста Никольский. – У вас, что, есть от дома Ивана ключи?
Я достал из кармана ключи на колечке, которые мне дали во дворце-замке Наталии Владиславовны Царапкиной, и позвенел ими.
– Как видите.
– Ну, что ж, – сказал Андрей и нетерпеливо побарабанил двумя указательными пальцами обеих рук по столу. – Пойдемте. Только недолго. У меня есть кое-какие дела по хозяйству.
– О, нет! – я поднял перед собою руки – так поднимают их при личном досмотре. – Я отниму у вас буквально несколько минут.
Мы уж собрались было подняться из-за стола, как в этот момент вдруг открылась дверь дома и на крыльцо вышла женщина, примерно одних лет с Андреем, одетая в короткий, веселенькой расцветки халатик. У нее было округлое лицо, губки бантиком, курносый нос, поросячьи глазки и торчащие в разные стороны как у Пеппи Длинный чулок рыжие волосы. До габаритов Андрея ей было далеко, но тем не менее в будущем она обещала его догнать. А сейчас она была, если немного перефразировать слова героя из одной из миниатюр Геннадия Хазанова, не жирная и рыжая, а полненькая и рыженькая. И что только едят в доме у этих Никольских?
