Странные истории

Здание городской полиции находится не далеко от места моего проживания. Достаточно пересечь улицу Бней Брит. Пройти на другую сторону городского парка, который находится в квадрате четырёх улиц.

Городской парк граничит с четырьмя городскими районами «Гимель», «Вав», «Бет» и «Далет». Здание городского отделения полиции стоит за парком на границе между двумя районами «Вав» и «Далет».

Однако мы не поехали по улице Бней Брит до здания городского отделения полиции. Полицейский джип сделал петлю вокруг нескольких городских районов и повернул в сторону здания городской полиции с противоположной стороны.

Видимо полицейские, таким образом, хотели воздействовать на мою психику, чтобы в дальнейшем "расколоть" меня в совершении преступления, которого фактически не совершал.

Вполне возможно, полицейские думали иначе? Поэтому катались кругами по городу, старались воздействовать на мои признания каким-то своим методом. Как только мы подъехали к зданию городского отделения полиции, то меня тут же проводили на второй этаж.

Из четыре полицейских, сопровождавших меня до здания городского отделения полиции, наверх поднялись лишь трое. Четвёртый сразу на первом этаже сдал своё табельное оружие. Наверно, он закончил свою смену и уехал к себе домой?

Остальные полицейские разошлись по разным кабинетам. Полицейские оставили меня одного в тёмном коридоре второго этажа. Не предупредив меня ни о чём.

Словно не задерживался ими за преступление, а прибыл в здание городского отделения полиции с какой-то собственной жалобой на своих обидчиков или просто отдохнуть.

Долго сидел один в тёмном коридоре. Возле меня, иногда, ходили из кабинета в кабинет люди в гражданской одежде, а также в форме городской полиции.

Никто из проходящих мимо меня не обращал на меня никакого внимания. Словно был человеком-невидимкой, которого можно заметить лишь с помощью какого специального оборудования или прибора с рентгеновскими лучами.

В виде приборов ночного видения, типа фотоэлектронных умножителей (ФЭУ), которые когда-то изготовлял на военном заводе «ФЭУ» в Орджоникидзе, столице Северной Осетии.

Вдруг, из одного кабинета вышел мужик в гражданской одежде. По возрасту, он был чуть старше меня. Плотного телосложения. Мужик подошёл ко мне и стал орать мне прямо в лицо на иврите.

Принялся размахивать руками и показывать, что отрежет мне голову. Ничего не понимал из того, что он орёт на иврите. Но мужик достал меня своими жестикуляциями перед моим лицом.

Не выдержал от него этого хамства. Показал ему вначале средний палец, как это делают американцы. Желая окончательно подтвердить своё отношение к этому типу, показал ему к полной убедительности свой кулак с рукой, согнутой в локте, как показывают русские мужики своим врагам.

Видимо мужик никак не рассчитывал на мой ответный жест в его адрес. Поэтому он вначале судорожно стал глотать открытым ртом воздух и что-то шипеть в мою сторону.

Затем мужик развернулся, чтобы врезать мне по зубам. Вовремя уклонился от его удара в сторону. В результате чего мужик изо всех сил врезал своим кулаком в бетонную стену. Тут же взвыл по дикому, от жуткой боли. Стал скакать по полу, словно кузнечик, которому отдавили скрюченные ножки.

– Ма кара? (в чем дело?). – спросил мужчина, выскочив из кабинета, напротив. – Еш байя? (Есть проблема?).

– Ани ло едат иврит. (Я не знаю иврит.) – промямлил им, на иврите. – Ани ло мевин. (Я не понимаю.)

Мужчина из кабинета посмотрел в сторону мужика, скачущего по коридору и дующего на свою разбитую руку. Затем мужчина из кабинета спросил что-то на иврите мужика пострадавшего от собственной глупости.

Мужик лишь промямлил, что-то в ответ на иврите и тут же пошёл в сторону выхода, судорожно размахивая пораненной об бетонную стену до крови свою рукой.

Когда пострадавший мужик скрылся в сторону лестничного перехода между этажами, мужчина из кабинета жестом руки пригласил меня пройти в кабинет, из которого он сейчас выскочил на крик пострадавшего мужика.

В кабинете были двое молодых парней в гражданской одежде. Видимо, мужчина, пригласивший меня пройти за ним в кабинет, был начальником этих двоих парней, так как они оба тут же вскочили по струнке смирно.

Ни сели на свои места, пока вошедший со мной мужчина не разрешил парням сесть обратно на свои места за длинным столом. Затем мужчина дал какие-то указания своим подчинённым.

Пригласил меня сесть на свободный стул, а сам вышел из кабинета. По-видимому, сразу пошёл на выход, так как было слышно шаги по ступеням перехода на первый этаж.

Парень, который постарше возрастом, тут же задрал свои ноги на стол, как делают ковбои в американских фильмах. Парень по моложе просто расслабился.

Оба стали разглядывать меня с двух сторон. Никак не реагировал на их подозрительные взгляды. С моей стороны оба парня выглядели глупо и смешно, как неудачная показная цирковая реприза в кабинете циркового режиссёра.

Парень постарше, видимо старался кому-то подражать из американских боевиков. Например, как агент-007 Джемс Бонд, до которого этому парню надо было долго расти, не только по возрасту, но также по образованию и уму.

В данный момент этот парень выглядел обычным пацаном, который лишь пытается проявить себя хотя бы позой в виде местного крутого полицейского. Всем остальным, обычный парень из нашего города, которому можно уши надрать.

Наконец-то парень старше возрастом опустил на пол ноги, уставшие от неудобной позы. Стал что-то говорить парню моложе на иврите. Пытался что-то понять с их разговора на иврите.

Моё слабое знание иврита ни позволило мне вникнуть в суть разговора двоих парней в гражданской одежде. Тем более что видимо они разговаривали в иносказательной форме, чтобы специально не смог ничего понять из своего слабого знания иврита.

После длинного разговора двух парней между собой, парень по моложе, сказал мне на русском языке, что передо мной сидит офицер полиции, по особым делам грабежей и разбоев.

Переводчик назвал его фамилию, которую даже не подумал запомнить, так как этот офицер полиции в гражданской одежде не вызвал в себе ко мне никакого интереса.

Он мог вообще не быть офицером полиции, а так какой-то прихвостень по уборке комнат в здании полицейской службы. Однако мы несколько часов, через переводчика, вели с ним беседу на разные темы. Больше всего говорили по делу. Рассказал подробно офицеру полиции о своём сегодняшнем дне до привоза меня в городское отделение полиции. Офицер полиции постоянно пытался перевести наш разговор в русло детективного рассказа о моем, яко бы, ограблении пивного бара в пищевой промышленной зоне. С попыткой скрыться от охраны с места преступления. Постоянно пытался вдолбить этому офицеру полиции, что ничего не знаю о существовании пивного бара, который яко бы кто-то ограбил.

Мне не было никакого дела до того, что происходит вокруг меня в тот момент, когда после работы в северной промышленной зоне просто возвращался к себе домой, где меня ждёт семья.

Если вовремя не приду к себе домой, то завтра в Израиле будет крупный балаган. Обязательно обращусь в международный суд по правам человека, как национальное меньшинство в Израиле.

Так как по национальности русский, а не еврей, поэтому никому не позволю унижать свою нацию на территории Израиля.

Видимо мой протест подействовал на молодого офицера полиции, который тут же стал выглядеть серьёзнее и вновь стал долго о чём-то говорить с переводчиком.

Скорее всего, они обсуждали проблему русских в Израиле. Так как довольно часто в их разговоре выскакивали русские слова с названием моей нации.

В этот момент оба парня подозрительно поглядывали в мою сторону, словно опасались, что приму какие-то меры против их нарушения прав человека в Израиле, а то, просто заступаясь, начну быть этих парней головами о бетонную стену.

Как здесь в коридоре покалечил себя о бетонную стену мужик, который пытался ударить меня. В результате пострадал сам. Разбил свой кулак до крови.

– Предъяви «Теудат зеут», удостоверение личности. – наконец, вспомнили в полиции о моих документах.

– Сегодня никуда за пределы города не выезжал, а поэтому не брал документы с собой. – ехидно, ответил ментам. – Зачем мне носить с собой документы там, где живу?

– Как же мы тебя отпустим домой, если мы незнаем кто ты и где живёшь? – спросил меня, офицер полиции. – Может быть, ты долго находишься в розыске Интерпола по своим преступлениям со времени советской власти в России?

– Вы забыли, в какое время мы живём. – ответил, офицеру полиции. – Позвоните по телефону ко мне домой. Моя жена сообщит вам все мои данные, из моего «Теудат зеута», который вы проверите у себя в участке по компьютеру.

– Возьми телефонную трубку и набери номер своего домашнего телефона. – сказал мне, офицер полиции.

– Ты где это пропал допоздна? – испуганно, в телефонной трубке спросил голос Людмилы, как только набрал номер домашнего телефона. – На часах скоро полночь, а ты где-то шляешься по ночам. Собиралась звонить в полицию.

– Нет никакой необходимости звонить в полицию. – подчёркнуто, сказал в телефонную трубку. – Тем более что полиция сама хочет дозвониться до тебя. Забыл дома «Теудат зеут». Передаю трубку офицеру полиции. Говори с ним на тему моего задержания.

Видимо в это время Людмила была на взводе от переживаний за пропавшего мужа, который всегда был во время дома, а если где-то задерживался, то обязательно сообщал домой о своём месте нахождения.

Поэтому сейчас, когда передал телефонную трубку офицеру полиции, жена ещё продолжала возбуждённо отчитывать меня за необдуманный мной поступок, которого фактически не совершал.

Всего лишь забыл взять с собой, своё удостоверение личности, из-за которого пришлось мне звонить домой в середине ночи. Теперь муж перейдёт под контроль жены.

Хорошо, что офицер полиции не знал русского языка. Иначе из голоса моей жены в телефонной трубке офицер полиции смог почерпать столько нужной ему информации упрёков в мой адрес, что по упрёкам моей жены на меня можно было сфабриковать отдельное уголовное дело.

По законам Израиля за скандал в семье. Могли меня посадить на несколько лет в тюрьму. С конфискацией имущества в пользу моей жены и Израиля.

Вначале офицер полиции слушал незнакомую речь моей жены. Затем повернул телефонную трубку в сторону своего переводчика. Попросил парня перевести многоступенчатую речь моей жены на иврит.

Переводчика удивлённо вытаращил глаза и ничего толком не мог сказать офицеру полиции из того, что слышал в телефонной трубке от голоса моей жены.

Возможно, рождённый в Израиле от семьи новых репатриантов из бывшего Советского Союза, переводчик поверхностно знал русский язык от своих родителей или также как моя дочь Виктория, был вывезен из бывшего Советского Союза в Израиль, будучи учеником начальных классов?

Так что обычной домашней, а не литературной речи переводчик никак не знал. Просто мямлил что-то в переводе на иврит. Когда, наконец-то, моя жена выдохлась полностью, с накопившейся за день злостью, с запасом своей многоступенчатой речи в мой адрес, офицер полиции попытался поговорить с моей женой на иврите.

Вскоре диалог моей жены с офицером полиции закончился, так как знание иврита моей жены, соответствовал знанию русского языка израильского офицера полиции, который из русского языка знал лишь один только мат.

Однако, не знал, как русским матом пользоваться. Растерявшийся офицер полиции передал телефонную трубку своему переводчику.

– Если вы не знаете иврит, – коротко, сказал переводчик в телефонную трубку, – то хотя бы прочитайте номер «Теудат зеута» своего мужа. Номер «Теудат зеута» написан в документе сверху с правой стороны фотографии вашего мужа.

Вполне возможно, что Людмила не знала места нахождения моего «Теудат зеута», так как в телефонной трубке наступила длительная пауза? Из трубки телефона были слышны какие-то звуки, похожие на проникновение воров в неосвещённую квартиру.

Словно воры в темной комнате постоянно на что-то натыкались и шарили руками всюду в поисках драгоценностей. Таким образом, пытаясь наткнуться на что-то ценное, что можно было бы на ощупь определить стоящей вещью.

Затем во время задержания полицией на свету узнать, что вещь была совсем не нужна им. Прошло несколько минут полной тишины в кабинете полиции.

Когда наконец-то послышались позывные моей жены из телефонной трубки, которая лежала на столе перед переводчиком. За это время офицер полиции и переводчик успели выпить по чашечки чёрного кофе в мучительном ожидании голоса моей жены из телефонной трубки.

Отказался от чашечки чёрного кофе предложенного мне офицером полиции. Просто дремал и ждал полной развязки.

– Вас слушаю и записываю. – сказал переводчик, прислонив к уху телефонную трубку. – Говорите цифры.

Наверно, в это время к Людмиле подошла наша дочь Виктория, которая заговорила с переводчиком на иврите? Переводчик записал на иврит все данные моего удостоверения личности.

Подвинул запись на листке к офицеру полиции, который, разглядывая текст на бумаге, стал заполнять какие-то бланки на иврите. В это время офицер полиции, заполняя бланки полицейских документов, через переводчика задавал мне вопросы из моей биографии.

Постоянно делая пометки в бланках полицейских документов в двух листах. Словно был в кабинете разведки. Когда наш диалог с офицером полиции был полностью исчерпан, офицер полиции указал мне на заполненные полицейские бланки, в которых должен расписаться.

Подписывать незнакомые полицейские бланки без знания иврита, категорически отказался. Тогда офицер полиции через переводчика пригрозил мне, что в противном случае меня могут задержать на неопределённый срок в полиции и оштрафовать на тысячу шекелей за нарушение законов правопорядка Израиля. Затем моё дело передадут в суд. На меня повесят второе уголовное дело.

– В таком случае вам придётся отвечать в международном суде по правам человека. – настырно, сказал полицейскому. – Вы не имеете никакого права заставлять меня подписывать документы, заполненные на неизвестном мне языке. Посмотрю, как вы завтра утром ответите на вопросы корреспондентов русскоязычной прессы, которая с огромным удовольствием размажет вас по всему миру на страницах своих газет и по международным каналам спутниковой связи.

Офицер полиции внимательно выслушал мою угрожающую речь и речь переводчика. Затем позвонил куда-то и после разговора по телефону вышел из кабинета.

Перед выходом сказал что-то переводчику, который испуганно посмотрел в мою сторону. После ухода из кабинета офицера полиции, переводчик подвинулся ближе к двери. Вполне возможно, чтобы прикрыть мне путь к побегу? Скорее всего по той причине, чтобы самому успеть скрыться из кабинета офицера полиции. Если вдруг стану угрожать ему или попытаюсь сбежать отсюда. Пацану самому надо бежать. Ничего подобного не собирался совершать. Мне просто хотелось спать.

Был первый час ночи. Самое время сна. Все ещё продолжаю сидеть в кабинете полиции и ничего не знаю, чем закончится моё задержание. Хотя бы скорее закончился этот балаган.

Всё равно у них ничего на меня нет и задерживать меня в полиции не имеют никакого права. Наверно, в Израиле, также как в любом другом цивилизованном государстве, даже если человека подозревают в нарушении закона, то не имеют право задерживать человека надолго без санкции прокурора или суда?

Ничего не совершал. Значить меня должны отпустить спать. Ведь уже фактически засыпаю за столом. Видимо всё-таки заснул по-настоящему, так как не слышал, как в кабинет вернулся офицер полиции.

Увидел офицера полиции на прежнем месте, когда услышал новый разговор офицера полиции с переводчиком и какой-то шум на улице или на первом этаже здания отделения городской полиции.

Возможно, что кого-то задержали за совершенное преступление и привезли с нарядом полиции на последующий допрос? Хотя бы скорее меня отпустили.

– Вам всё равно придётся подписывать документы. – сказал мне, переводчик, по требованию офицера полиции. – Вы должны подписать документы о своём невыезде за пределы города до конца расследования. В воскресенье утром вы должны явиться в городское отделение полиции на снятие отпечатков пальцев. Если не подпишите документы и не явитесь на снятие отпечатков пальцев, то в противном случае, если даже вы не виновны в совершении преступления, вас вынуждены наказать за нарушение Законов Израиля. Могут завтра задержать под арест на десять суток, а также оштрафовать на сумму в одну тысячу шекелей. У вас нет другого выбора. Подпишите документ.

Офицер полиции подвинул ко мне полицейские бланки и указал место моей подписи. В указанном мне месте стал писать, что не знаю, за что меня задержали в полиции.

Не знаю иврит, а меня насильно заставляют подписывать какие-то документы написанном на неизвестном мне языке. Переводчик сказал офицеру полиции содержание моего текста, написанного на полицейских бланках. Офицер полиции прервал меня. Не дал мне закончить задуманную строку.

Переводчик сказал мне, что могу идти домой. Пока свободен. Дальше расследование все покажет. От здания городского отделения полиции до моего дома через городской парк ходьбы минут пять. Домой пришёл в час ночи.

Находился задержанным в городском отделении полиции шесть часов. Вполне естественно, что моя жена не спала. Встретила меня с многочисленными вопросами, на которые отказался отвечать, так как у меня глаза буквально слипались ото сна. Так что мне было совсем не до разговоров с женой. Главное, что ночь проведу не на нарах. Раздевшись, просто свалился в постель и тут же уснул сном здорового младенца, сытого прошедшим днём.

Проснулся во второй половине субботы и сразу пожалел, что проснулся в присутствии своей семьи. На меня тут же обрушился поток вопросов и упрёком за мою некомпетентность в законах Израиля.

Из-за чего едва не угодил за решётку. Мне пришлось держать ответ за прошедший день перед всей своей семьёй. Особенно перед моей женой и дочерью, которые обе до мелочей допытывались о моем вчерашнем задержании.

Охранником пищевой промышленной зоны и полицией. Как относились ко мне в полиции в течение шести часов моего задержания.

– Шведского стола и дам лёгкого поведения, рядом со мной не было. – разозлился. на бестолковые вопросы. – Однако курортом не назовёшь место задержания. Так и хочется высказать, свою неприязнь…

В воскресенье вместо подработки в столярной мастерской или в мебельном магазине, утром в назначенное время явился в здание городского отделения полиции, где на первом этаже мне предстояло оставить отпечатки своих пальцев.

На ожидание специалиста по отпечаткам пальцев ушло у меня более двух часов рабочего времени. Около полчаса ушло на приготовление новых полицейских документов, а также на само снятие моих отпечатков пальцев.

Когда все закончилось, то нашёл в здании городского отделения полиции, русскоговорящего офицера полиции. Поинтересовался у него насчёт своих инструментов, которые остались у офицера полиции проводившего ночью допрос меня у себя в кабинете.

Мне хотелось забрать свой инструмент, который мог пригодиться мне в дальнейшей работе по сборке мебели. Да и в доме инструмент не лишний. Ведь инструмент дорого стоит в Израиль. Покупать новый инструмент на мизерную зарплату практически невозможно. В Израиле все стоит денег.

– Некоторое время ваш инструмент будет находиться в городском отделении полиции. – ответил мне, русскоговорящий офицер полиции. – Когда во всем разберутся и вас признают не виновным, то инструмент обязательно вернут.

Через неделю зашёл в полицию за своим инструментом. Русскоговорящий офицер полиции сказал мне, что подозрение на кражу в пивном баре снято с меня. Где находится мой инструмент сейчас, никто не знает.

Возможно, что инструмент находится в шкафу или в столе офицера полиции, который вёл расследование моего уголовного дела или в кабинете офицера полиции, допрашивающего меня в первую ночь?

Инструмент, может быть, так же на складе? В течение нескольких недель после работы заходил в отделение местной полиции, чтобы забрать свой инструмент. Но мне каждый раз говорили, что не знают, где находится мой инструмент.

Однако, как только мой инструмент найдётся, то мне тут же сообщат по телефону или пошлют открытку оповещения о месте нахождения моего инструмента в здании городского отделения полиции.

Больше ходить мне в отделение местной полиции впустую не стоит. Инструмент из здания городского отделения полиции так и не получил. В конце концов, смерился с участью утраченного своего рабочего инструмента.

Тем более что Людмила прожужжала мне все уши насчёт того, что так легко отделался с задержанием в полиции. Хорошо, что в деле никак не отразился мордобой полицейского охранника пищевой промышленной зоны.