Забытые истории

– Там устал наблюдать блаженство молодых пар. – пошутил над ними. – Вот и покинул раньше всех нашу палатку.

Гиясов Морис ничего не ответил на мой прикол. Накинул себе на шею махровое полотенце пошёл к умывальнику. Тоже последовал его примеру, так как в это время в погранзаставе протрубили подъем и подаваясь зову армейской трубы, из наших палаток стали выбираться парни.

Мы примкнули к армейской мойке. Через час нас пригласили в армейскую столовую, которая находилась в длинном домике барачного типа.

Столовая была рассчитана, примерно, на пятьдесят мест. Так что наша группа в тридцать человек свободно разместилась за двумя длинными столами армейской столовой, в которой побывали солдаты, так как в посудомойке лежала куча грязной посуды.

К нашему приходу столы были накрыты белыми скатертями и сервированы не по-армейски. Возможно, что это солдаты постарались к приёму нашей экспедиции с иностранными гостями или наоборот?

Иностранцы постарались к нашему приёму, так как на столах были признаки зарубежной рекламы. Различные угощения в ярких обёртках.

Однако цветы местного происхождения. Это уже, точно, что пограничники постарались с полевыми цветами к приёму девчат нашей экспедиции.

Наш завтрак в армейской столовой был похож на сытный обед. Из этого можно сделать вывод. Сегодня весь день, будем жить на сухом пайке.

Заночуем где-то в горах. На этот случай нас решили плотно накормить. Завтрак был похож на международную кухню. Суп харче по-грузински. Таджикские манты с луком и мясом.

Жаркое с говядиной по-русски и чёрное кофе по-турецки, сваренное на раскалённом песке с камушками. Бисквит и разные сладости были заграничные, в ярких разноцветных упаковках.

Хлеб горячий – солдатской выпечки. Даже посуда была не армейская из алюминия, а фаянсовая разноцветной окраски. После сытного завтрака мы сдали свои документы на проверку офицерам погранвойск.

Сами пошли собирать свои личные вещи, свёртывать палатки нашего временного прибытия на границе Советского Союза. В это время солдаты меняли свои посты караула на границе.

Нас никто не сопровождал к нашему палаточному лагерю, который находился всего сто метров от погранзаставы. Нам надо собрать свои вещи.

Ждать дальнейшего указания на посадку в вертолёты, механики которых проводили технический осмотр двигателей и заправку горючего.

Так в это время солдаты пограничной заставы разошлись по своим постам. В восемь часов утра вся наша археологическая группа была готова к вылету.

Мы сидели на своих вещах на самой середине полянки. Впервые за время нашего знакомства сам обратил внимание, что никто из моих коллег по археологической экспедиции не курит.

Может быть, это было простое совпадение или нас специально подобрали в отряд не курящих? Лично мне, это даже хорошо, так как у меня сильная аллергия на различные синтетические запахи, на шерсть животных и на табачный дым, от присутствия которых у меня раздувается лицо и поднимается высокое давление.

Позже, от аллергии, начинают опухать руки и ладони покрываются волдырями, которые начинают лопаться, с ладоней лохмотьями сползает кожа, как у змеи.

Много кратно обращался с этой проблемой к врачам, но они мне говорили, что это у меня защитная форма от не нужных организму веществ.

Мне нужно только не контактировать с подобными веществами и можно жить много лет без проблем. Эта аллергия никак не влияет на общее состояние организма человека.

– Быстро прошли на посадку в вертолёты! – распорядился Муртазов Максум, который шёл к нам. – Каждая группа, как ехали в машинах, также садится по вертолётам. Прицепа армейской кухни у вертолёта не будет.

Все засмеялись на шутку Максума, сказанную в адрес Никифорова Сергея. Сергей с кислой миной у лица развёл руками и поплёлся следом за Ахтамом Бабаевым в ближайший вертолёт.

Мы тоже всей группой последовали за ними. К нам присоединились трое иностранцев, это Роберт Байер, Джордж Гибсон и Томас Мартин.

Теперь нас получалось ровно по пятнадцать человек в каждую группу. Две группы на два вертолёта и по три человек экипажа на каждый вертолёт.

При посадке в вертолёты к нам присоединились по два солдата вооружённые автоматами Калашникова, гранатомётами "муха" и с двумя ящиками сухого пойка.

Свободные места в вертолёте заполнили археологическим реквизитом и оборудованием. Вертолёт долго трясся и раскачивался, покамест, наконец-то, оторвался от земли оглушая нас своей трескотней, медленно стал подниматься вверх.

Летели строго на юг в сторону Ваханского хребта, который выделялся вдали своими огромными остроконечными белыми вершинами, покрытыми многочисленными ледниками и вечным снегом.

Наш полет был настолько низким, по сравнению с полётом на самолёте до Хорога, что отчётливо было видно громады скал со всех сторон. Вертолёт, словно стрекоза, бросал отражение своих крыльев-пропеллеров то на одной, то на другой стороне ущелья, которое постоянно меняло своё направление рельефа гор.

Мы летели, словно в туннели. Над нами огромные горы с заснеженными вершинами. С обеих сторон стены отвесных скал громадного ущелья, а в самом низу, кое, где мелькала извилистая полоска неизвестной нам речушки.

Иногда появлялись небольшие полянки с зелёной травой и редкие заросли деревьев хвойных пород, которые обратно куда-то исчезали и вокруг нас появлялись карнизы серых скал и крутых впадин.

Под нами протянулась огромная каменная страна высоких гор, глубоких ущелий и больших долин. Бесконечная трескотня вертолёта и броски в разные стороны, до такой степени измотали нас, что друг на друга было страшно смотреть.

У нас был такой вид, словно из нас добывали сок или жир, методом выкручивания наших тел. Солдаты погранвойск спокойно дремали на своих местах, словно ничего необычного не происходило рядом с ними.

Возможно, что именно здесь у них был настоящий отдых от постоянных подъёмов по тревоге и дежурства на этой бескрайней границе Союза Советских Социалистических Республик?

Вполне возможно, что ещё немного полёта, мы начнём рвать в свои пакеты, которые нам выдали при посадке в вертолёт? Пройдя через извилины горного ущелья, вертолёт, наконец-то, завис где-то между двух скал и оперся колёсами в какую-то твёрдую площадку на скале.

Нам ничего не было видно, так как на уровне вертолёта стоял густой туман, которых своей пеленой покрывал все, что было ниже вертолёта и сам вертолёт сел на площадку, как в белую сметану густого тумана, дальше которого нам ничего не видно.

"Если под нами такой туман," – подумал сам, – "то там будет тепло. Мы легко переночуем туманную ночь."

Пару минут, как целую вечность, мы ждали полной остановки вращения пропеллеров вертолёта. Затем пилот вертолёта открыл дверь и пригласил нас к выходу на площадку.

Первыми вышли девушки. После стали выходить те, кто был ближе к выходу из вертолёта. Когда наступила моя очередь выхода из вертолёта, то едва не вывалился на площадку, так, как не рассчитал на ступеньках, которые скрыты туманом от моих глаз.

Ну, прямо, как на сцене под ногами певицы Аллы Пугачёвой, когда поёт песню про айсберг в океане. Под её ногами растекается туманом испарение жидкого азота, где не видно ничего и можно свалиться со сцены куда-то в оркестровую яму или на первый ряд к зрителям.

Возможно, что так бывало? Площадка в расщелине между скал была настолько маленькой, что нам казалось, мы стоим прямо на самом краю земли.

Стоит лишь шагнуть вперёд и раствориться в огромном пространстве пропасти. Дальше полная неизвестность, которую никогда не познать никому из людей. Как бы мне хотелось туда проникнуть.

Солдаты помогли нам выгрузить все наши вещи и сухой поек. После солдаты сели обратно в вертолёт. Вертолёт начал раскручивать лопасти своих огромных винтов, от которых поднялся сильный ветер вокруг всей каменной площадки, на которой нам негде было зацепиться.

Чтобы вертолёт не зацепил нас своими лопастями или не сдул с площадки, нам пришлось лечь на каменную плиту рядом с колёсами вертолёта.

Вцепившись в свои вещи ждать, когда вертолёт поднимется на нужную высоту и затем улетит от нашей каменой площадки в горах.

Мы так и лежали до взлёта вертолёта на определённую высоту в белом тумане. Когда вертолёт через пару минут скрылся из нашего вида за крутым поворотом глубокого ущелья.

Мы стали разворачивать свой лагерь на маленькой каменной площадке, которую нельзя было назвать плато, так как она в ширину была всего сто метров и в длину немногим больше ширины.

Тут на этом каменном пяточке должна была разместиться группа из тридцати человек и продержаться в каменном мешке огромного ущелья до завтрашнего утра, когда за нами прилетит вертолёт ЮНЕСКО.

Второй группы нашей археологической экспедиции мы не видели. Может быть, это ту группу сегодня перебросит вертолёт ЮНЕСКО, а нами они займутся завтра, когда заберут нас с этой каменной площадки и отправят вертолётом на "большую землю"?

Все прекрасно понимали, что в случае плохой погоды, мы долго не продержимся на этом камне, который будет продуваться со всех сторон и насквозь промокнет под проливным дождём.

В этот день была такая тишина, что даже обычный разговор грохотал по всему ущелью, как усилитель от музыкальной стереосистемы.