Страницы нашей жизни том-3

На обратной стороне фотографии-открытке объёмная надпись разноцветными буквами – «голография». Так что сейчас передо мной в природе образовалась панорамная – «голография», то есть, вполне естественная объёмная фотография, как у дедушки Гурея в семи книгах или как у моего отца в фотографии-открытке фонтана «Дружба народов» на ВДНХ. Там всё понятно, фотографии дело рук человека. Но как мне сейчас относится к тому, что сотворила природа или кто-то другой?

Через многочисленные рассказы от наших стариков о чудесах в природе мне было известно, что в природе существуют разные миражи или галлюцинации в пространстве. Но они бывают временные и вскоре исчезают также неожиданно как появились.

Затем в природе всё возвращается на свои места. Небо освобождается от неожиданных перемен и всё становится так как было раньше. Мне надо было набраться терпения, подождать, когда передо мной растворится голография в природе.

Не будет миражей в пространстве и галлюцинации в поле моего зрения. Всё вернётся обратно на круги своя.

У меня под ногами обычная почва или камни в пещере. Рядом наша группа. Далеко внизу ущелья долина, где находится наш пионерский лагерь «Сергокола».

Так как у меня не было на руках часов, а над головой не было никакого светила, всюду вокруг меня со всех сторон был постоянный свет и цвет, то мне никак не получалось определиться во времени и в пространстве. Надо было что-то делать, чтобы ни торчать здесь как памятник в полной неизвестности.

Ведь так можно заживо себя похоронить или превратиться в мумию. Когда моё терпение в длительном ожидании окончательно лопнуло, то пришлось сделать первый шаг, как первый шаг в своей жизни в детском манеже у нас во дворе под огромным деревом шелковицы радом с огромным каменным домом. Так же как тогда в манеже боялся упасть и провалится куда-то в пространство, где можно себя покалечить от падения или разбиться насмерть.

Несмотря на то, что у меня под ногами был плотный туман молочного цвета ноги мои, были на твёрдой основе, которая никуда не делась, а осталась всё той же пеленой молочного цвета. Находясь в таком устойчивом положении мне захотелось уйти куда-то вперёд, чтобы выбраться из этого голографического постоянства в природе.

Мне просто захотелось быть с кем-то рядом. Мои два, три и десять шагов ничего не изменили. Ничто передо мной не изменилось в размерах и в расстоянии. Всё было так, как постоянное отражение в зеркале без моего силуэта там, где всё отражалось.

Моя обычная ходьба и бег в этом голографическом пространстве в ничего не меняло. Всё также передо мной в дали в облаках и в тумане были какие причудливые силуэты строений. Наконец-то мне всё это окончательно надоело. Мне просто захотелось кушать.

Хорошо, что мой рюкзак с продуктами был постоянно за моей спиной. Даже во время дежурства у костра и во время сна в пещере никогда не снимал с себя рюкзак. За время многочисленных путешествиях в горах Кавказа прекрасно знал, что если потеряю продукты, то могу умереть с голоду во время походов.

У меня с собой было достаточно много сухого пайка, с которым можно не умереть с голоду во время путешествия несколько дней. Если, конечно, экономить на продуктах. Сейчас достаточно скушать пару пряников и запить их из бутылки родниковой водой.

В трофейной немецкой фляге есть горячий чай, которым запасся во время нашего ужина у костра возле пещеры. Но чай оставлю на после, что будет ещё у меня в этом пространстве. Здесь костёр нечем разводить в этой мгле. Пока пользовался сухим пайком, то не обращал никакого внимания на окружающую меня среду.

Как только утолил малость голод и жажду, то случайно обратил внимание, что вокруг меня в пространстве всё изменилось. Появился новый голографический пейзаж с новыми причудливыми постройками зданий, которых раньше не видел в природе и вообще вблизи себя, когда был в гостях у наших родственников где-то по Кавказу или в очередных путешествиях на природе.

Где это всё? Неизвестно сколько времени пришлось мне находиться в этом причудливом пространстве. Наверно, очень долго? Так как за это время несколько раз менялись голографические картинки в природе.

Люди всегда к чему-то привыкают, даже это что-то, вдруг, неожиданно появилось перед ними и осталось рядом на какое-то время. Точно так произошло со мной в этом пространстве.

В конце концов природа сознания и организма человека требует внимание на себя. Обратно захотелось кушать. Теперь без всякой опаски на что-то бесцеремонно сел среди этой уже не интересной голографической картинке. Достал из рюкзака трофейную флягу с горячим чаем.

Двух пряников и нескольких глотков горячего чая было достаточно, чтобы быть сытым на какое-то время.

После еды мне ужас как захотелось спать. Природа требует, так надо выполнять её желание.

У меня не было времени чтобы выбирать место своему сну, который явился в этом странном пространстве, где кушал там и приткнулся на свой рюкзак, который сильно похудел от сухого пойка за время моего путешествия в разных пространствах или даже в разных измерениях моей жизни.

Почти сразу, как только засну, мне, как всегда, стал снится чудный цветной сон, как вполне реальной жизни. Словно мы всей группой спим в той самой глубокой пещере в «Ущелье каптаров», которых, к сожалению, или к удаче, мы не видели в этом ущелье. Здесь в ущелье даже следов каптара или диких свиней нет нигде. Значить мы всё-таки ошиблись ущельем в этой местности.

– Отряд! Подъём! – вдруг, в моём цветном сне, услышал команду нашего пионервожатого. – Шесть часов утра. Завтракаем у костра. Затем тушим костёр и спускаемся по склону ущелья в долину.

Опять же в моём цветном сне, наша группа, словно солдаты без постороннего разговора быстро выполнила приказ. На завтрак у нас была на костре жаренная картошка, которую поджарила последняя пара дежурных у костра.

На десерт был горячий чай с пряниками. После завтрака мы дружно потушили угли горящего всю ночь костра у входа в пещеру. Построились на проверку.

– Так мы вчера вечером не пришли к месту своего ночлега, то нас, наверно, ищут? – сказал наш гид Алваз, обратно в моём цветном сне. – Поэтому мы спускаемся сразу в долину в пионерский лагерь.

Отряд растянулся по правому гребню ущелья. Та как по выводу нашего гида он знал эти места меньше меня, то мне доверили выводить отряд из этого места в ущелье в солнечную долину. Следом за мной, по рангу, шёл наш пионервожатый Игорь Степанов.

Группу замыкал местный гид Алваз Додаев. Мы не спеша стали выстраиваться друг за другом на гребень ущелья. По гребню ущелья была всего одна тропа шириной не больше метра. Так что мы в количестве двадцати двух человек пока выстраивались на тропинку, то передо мной появилась долина сквозь заросли кустарника.

В то время как наш гид только вышел от костра на тропу. Выходит, что наша группа с интервалом в несколько метров друг за другом растянулась по тропе на пару километров.

В самом начале во время спуска в долину, вдруг, мне на глаза попалась от огромного дерева большая ветка, которая свисала над тропой так, что мы едва прошли под этой веткой.

Тут сразу вспомнил, что когда ожидал отца с ущелья на этой самой ветке, то по ошибке испугал ни отца с возможным охотником, а двух каптаров, из-за которых сам едва не умер со страху. Конечно, теперь всё стало на свои места. Перед выходом в долину в стороне от ущелья располагались кошары с огромным стадом овец и баранов. Дальше в правую сторону дорога, которая ведёт в аул, где живут аварцы, хозяева этих кошар. За этим аулом есть аул, в котором живут мои родственники. Нам надо поворачивать на лево к дороге, которая ведёт в посёлок Сергокола.

– Мы ошиблись на километр. – сказал, во сне, Игорю Степанову. – «Ущелье каптаров» с другой стороны нашей тропы. Здесь знаю каждую тропу. С правой стороны есть два аула. В одном ауле живут мои друзья аварцы. В другом ауле живут мои родственники. Они оба медики по образованию.

– Ну, мы туда уже не попадём. – с сожалением, во сне, сказал мне пионер вожатый. – Нас ищут.

Мы вышли на дорогу в сторону Сергокола и стали ждать, когда вся группа спустится к нам. Дальше собирались идти отрядом в построении по два человека с песнями. Отсюда до нашего пионерского лагеря чуть больше десяти километров.

С песнями по новой дороге дойдём быстро за пару часов. Вдруг, в нашу сторону из кошар выскочила большая кавказская овчарка. В отряде началась паника. До этого не проронившие ни слова пацаны стали орать каждый на своём языке.

– Сидеть! – заорал на всех во сне. – Он мой друг Абрек. Он когда-то охранял меня от каптаров.

Пёс обнюхал меня со всех сторон. Облизал мои руки и тут же убежал в кошары. Мы не успели вновь построится в отряд, как Абрек вернулся к нам обратно. В зубах у пса была моя кепка, которую потерял три года назад.

Столько времени Абрек охранял мою собственность. Словно знал, что хозяин вернётся за кепкой. Мы все были удивлены такой верности и памяти лохматого друга.

У нашего пионервожатого Игоря Степанова с песней ничего не получилось. Так как кроме меня и пионервожатого никто не знал ни одной строевой песни на русском языке. У каждого была своя песня на своём языке. Мы были как та вавилонская башня, которую не смогли построить люди по той причине, что каждый говорил на своём языке и не понимали друг друга в строительстве башни.

Конечно, шагать строем без песни скучно. Рассказывать что-то об этих местах тоже нечего. Всё самое интересное мы прошли за сутки нашего похода в горах. Если бы нас никто не искал, то можно было сходить в «Ущелье каптаров». Ведь мы ради этого ходили сюда. Жаль, что спутали места. Но сейчас поздно о чём-то вспоминать. Лишь бы отец ни знал, что потерялись из-за меня.

– Отряд! Стой! – скомандовал пионервожатый, в моём сне. – За нами приехали. Сей будет посадка.

Мы сразу не видели предмет нашей посадки. Пока мы плелись словно бараны по трассе нас обгоняли грузовые автомобили и джигиты на лошадях. Конечно, никто из них не мог подвести до посёлка.

Все проезжающие просто приветствовали нас. Мы на приветствие отвечали тем же. Когда Игорь Степанов повернулся на звук машины в целях нашей безопасности, то увидел наш автобус. Следом за автобусом из пионерского лагеря ехали легковые автомобили представителей местной власти, а также целый кортеж милицейских автомобилей и мотоциклов. Здесь всё было понятно без слов.

Наш отряд искали по горным дорогам, а мы были в ущелье с ночёвкой в глубокой пещере, куда не пройдёт никакой транспорт. Сейчас мы получим разгон от больших начальников.

– Отряд! Быстро сели в автобус. – скомандовал, в моём цветном сне, какой-то большой начальник, который вышел из легковой машины. – Всех виновников отвести в больницу на клизму и на укол.

Слова "клизма и укол" знали на всех языках Советского Союза. Так как все со дня своего рождения знали эти ужасные слова. До приезда автобуса у нас было поднятое настроение. Сейчас у нас не было никакого настроения.

Мы уже ни маленькие дети, которые слезой могли добиться жалости и пощады от взрослых за свою шалость. В этот раз мы ответим за свои приключения сполна. Когда автобус остановился возле армейского госпиталя, то нас отделили от наших руководителей.

Мы поняли так, что наш гид и наш пионервожатый, получат большую клизму и большой укол. Меня оставили в отряде. Видимо начальники ни знали, что это по моей вине заблудились в горах. По этой причине отряд не явился к месту ночёвки в ауле. Из-за этого был переполох до утра…

– Так, пропавшие, быстро разделись до гола и мыться в баню. – приказал нам, в моём сне, военный доктор. – Клизма и укол не любят грязных. Хорошо помойтесь и переоденьтесь в чистую одежду.

Наверно, после нашего мытья советская армия была в убытке? Мы использовали кучу хозяйственного мыла на свою чистоту и целую речку кристально чистой воды, которая утекла на наше мытьё.

Так долго мылись не из-за своего грязного тела, а больше из-за того, чтобы растянуть время до нашего наказания. Может быть, доктор сжалится и не будет наказывать нас?