Падение Кремля. Воспоминания о будущем

– …

– А если углубить?

Президент мужественно держался на последнем пределе.

– Ровно столько, чтобы разобраться в сомнениях: либо подтвердить их, либо рассеять.

Президент опять «пощадил» генерала: ушёл взглядом в столешницу.

– Хорошо. Я не ограничиваю Вас сроками, и буду терпеливо ждать результатов. Смею только надеяться, что они у Вас появятся ещё до того момента, как это кресло займёт другой работодатель.

Он вывел на лицо слабую усмешку. Глава усмехнулся иначе, не скрывая готовности по первому же приказу начальства больше не таить «земляные работы» под «неправильного» чекиста. – Я могу быть свободен?

Президент молча кивнул головой. В столешницу.

Директор ФСБ щёлкнул кнопкой, закрывая папку, и медленно, с достоинством покинул кабинет.

– У-м-м-м!

В одном выдохе-мычании Глава объединил все известные ему матерные выражения. Покосившись одним глазом на «свою тень», Президент консолидировался с ней молча…

Глава пятая

Вожак тех самых раскольников, о которых говорил Директор ФСБ, стремительным шагом вошёл в кабинет. Руководитель его личной «контрразведки» и один из руководителей службы безопасности ПУКа вошёл следом и плотно закрыл за собой дверь.

Вожак был молодым ещё человеком, явно моложе сорока. При первом же взгляде на него сразу чувствовалось, что это – человек действия. К «серьёзной» конституции прилагалась внушительная харизма. Не в пример главе ПУКа: пожилому, располневшему, «колхозно» выглядящему мужичку. У Вожака была крупная голова с хорошо развитыми лобными долями, крупный прямой нос, узкие, всегда плотно сжатые губы, резко очерченные скулы, и упрямо выступающая вперёд мощная нижняя челюсть. Портрет довершали умные, часто прищуренные серо-голубые глаза, густые, коротко остриженные волосы и отсутствие растительности на лице.

Спутник Вожака считался его самым близким другом и сотрудником. Это был профессионал. И, не абы, какой: «высшей пробы». То есть, место своё он получил не по знакомству. Этот человек в своё время не один год прослужил «в органах» и участвовал во многих «деликатных» операциях «родных» спецслужб.

Недавно ему стукнуло тридцать пять. Двумя годами раньше, дослужившись до полковника, он уволился «из органов». «Помог» «дар» одного из северокавказских «товарищей», полученный при «уговаривании» оного. Несмотря на поток заманчивых предложений от коммерческих структур, отставной полковник «записался» в ПУК. Точнее, «предложился» самому молодому члену руководства, «разработку» которого по поручению начальства он в своё время активно проводил. Правда, о том, что «объект» оказался, чуть ли не другом детства «разработчика», руководство ФСБ узнало только постфактум. Эта агентурная информация оказалась единственной. Никаких сведений об «объекте» работодатель от полковника так и не получил. А было, что. Именно это «что» и стало причиной его решения «податься в коммунисты».

– Садись, Полковник.

Для «своих» они были Вожак и Полковник. А потом и для чужих стали.

– Ну?

Полковник извлёк из кармана портативное записывающее устройство…

…Аппарат уже вернулся в карман, а Вожак всё ещё разглядывал пейзаж за окном. Молча. Информация «располагала к лирике».

– Значит, флотские товарищи организовали нечто вроде «Северной Звезды»?

Полковник усмехнулся.

– На тихоокеанский манер.

Усмешка не задержалась на его лице. И не только по причине лаконичности фразы: Полковник был от природы скуп на эмоции, а потом и служба «помогла».

– Но, как ты сам слышал, речь идёт не только о флоте, но и о трёх военных округах. Так, что, есть, где развернуться.

Вожак квалифицированно отбарабанил пальцами «По улицам ходила большая крокодила». Для верности даже снабдил дробь мелодией.

– Ты уверен в том, что информация не пошла дальше «носителя»?

– Уверен, – даже не улыбнулся Полковник. – Мы организовали его «взятие ФСБ» – и он немедленно принялся убеждать «коллег» в том, что это – ошибка. Что он уже всё рассказал «товарищу из органов», которого «прислали к нему на связь». Он даже сказал, что всё равно бы «подстраховался личным контактом», но чуть позже: хотел «поглубже внедриться». «Чтобы принести больше пользы Родине».

– И? – вопросительно поработал бровями Вожак.

– Информация не пошла дальше. И уже не пойдёт. Вместе с её «носителем».

В отличие от Полковника, Вожак не скупился на эмоции, почему и не удержал лицо «в портретных рамках».

– Ладно, этот вопрос мы отработали. Теперь главное: съезд – через три дня.

Он не констатировал: он вопрошал.

– Съезд готов.

Полковник остался верен лаконизму.

– В одном смысле: уже. В другом – будет.

– То есть, готов и «готов»? – на всякий случай уточнил Вожак.

– Так точно.

– Тогда – с Богом. В смысле – к чёрту…

…Очередной съезд Партии умеренных коммунистов России катился по накатанной колее. Все выступающие без устали клеймили «позором и разными нехорошими словами» антинародный режим, призывали «сплачиваться и активизироваться» – «для завоевания власти мирным, парламентским путём».

Вожак пожалел, что не захватил с собой солнцезащитные очки: в глазах уже рябило от седин и сверкающих лысин.

«Ну, надо же! Прямо, не кремлёвские столовники, а «солдатушки, браво, ребятушки!» Не речи – трубы Иерихона! И «пипл хавает!»

Он поискал взглядом Оратора. Так среди «своих» называли одну бывшую «звезду» телевидения. Тот пришёл к ним недавно. Даже не пришёл: скатился. С горы – под гору. Некогда он сделал себе имя на «заказном» разоблачении «тёмных делишек» конкурента будущего Второго Всенародноизбранного. По выполнении «задания Центра» – в «благодарность», не иначе – он был списан с корабля. Даже не за ненадобностью: из предосторожности. Уж очень он впечатлил своей квалификацией «заказчика». Вот именно ему Инициативная группа – так себя легализовали «раскольники» – и поручила озвучить свою позицию.

Оратор словно почувствовал затылком скользящий по головам взгляд Вожака, и обернулся. В ответ на немой вопрос Вожака Оратор улыбнулся. В переводе эта улыбка не нуждалась…

В перерыве к Вожаку подошёл сам Председатель. Один, без свиты.

– Надо поговорить.

По причине тучности, возраста и забвения физзарядки он задыхался уже от ходьбы по залу. Лицо его, «украшенное» склеротическим изменением сосудов, было красным и блестящим от пота. Так же, как и его лысина. Несмотря на тревогу, тщетно маскируемую псевдоорлиным взглядом, голос его был строг и даже сердит.

Вожак молча кивнул головой в знак согласия и последовал за Председателем. Они вошли в просторную комнату, временно оборудованную под штаб-квартиру главы партии.

– Ты, что, хочешь всё погубить?