МУМИЯ ИЛЬИЧА. Книга вторая

День, мажорно начавшийся согласием Президента и продолженный согласием Медика, мажорно же и закончился. Не считаясь ни с какими дипломатическими условностями, Москва вышла на оговоренную волну, и телеграфировала Реввоенсовету о готовности к переговорам. В этом же радиосообщении Кремль предложил местом переговоров старинный русский город Саратов. С точки зрения Москвы, предложение учитывало объективные реалии: Волга должна была делить город не только на две географические части, но и на две сферы политического влияния. Мост через реку являлся классическим местом для переговоров: фильм «Мёртвый сезон» ещё помнили «официальные должностные лица» по обе стороны намечающегося «круглого стола».

Понимая, что с точки зрения бытовых услуг мост является не самым комфортным местом для посиделок, Кремль – за свой счёт – предложил обустроить «переговорную площадку» роскошным модулем со всеми удобствами, от биотуалетов до спутниковой связи по закрытым каналам. Во избежание «обвинений в необъективности» второй стороне было предложено контролировать ход работ с проверкой конструкций и материалов на предмет выявления «посторонних включений».

В ответном сообщении РВС поблагодарил Москву за щедрое предложение – но с чувством глубокого сожаления объявил о невозможности его принятия в части места встречи. В качестве «нашего ответа Чемберлену» – аллюзиям на «Мёртвый сезон» – Кремлю было указано на то, что времена «Тильзита на плоту» канули в вечность, и попытка их реанимации выставит обе стороны на посмешище мировой общественности. Кроме того, РВС вынужден был огорчить Москву тем, что она чересчур поспешно и превратно истолковала в свою пользу ещё не состоявшиеся перемены. Саратов, по утверждениям РВС, являлся бесспорной «вотчиной» Сопротивления – с эпизодическими вкраплениями симпазинантов Кремля. Получалось, что Волга должна была делить город на сферы влияния – но не делила.

С учётом контрдоводов, Кремлю было предложено собраться за круглым столом в другом старинном городе, «расположенном ещё ближе к Москве: в Ельце Липецкой губернии. Разумеется, Президент возмутился неслыханной и даже вопиющей наглостью контрагента – и, разумеется, в присутствии Главы.

– Нет, какая наглость! Это – что: намёк?! Намёк на то, что они – у ворот столицы, а мы – так: «погулять вышли»?! Сверчок, который – знай свой шесток?! Временные, которые «слазь»?!

Глава «заслушал товарища» – и быстро успокоил его тем, что «не место красит человека – а человек место». Тут же были уточнены и параметры «человека, красящего место»: неизбежный триумфатор Президент. Уточнёнными оказались и параметры контрагента: «дитя, которое, чем бы ни тешилось – лишь бы не плакало». А ещё: «богатеет дурень думкой».

Доводы, пусть и не с первого захода, показались «гаранту» убедительными – и он согласился на Елец. А тут ещё «большевики» пошли навстречу Кремлю – и признали за ним право оборудовать место встречи. Разумеется – под контролем специалистов от РВС. По этому случаю Глава даже не стал травмировать Президента самой минорной информацией: Елец, как и вся Липецкая губерния, «находился под пятой большевистского оккупанта» – и вовсю симпатизировал «оккупации».

Оборудование места встречи «по последнему слову техники» заняло не больше трёх дней – и уже на четвёртый день от «увязки» и «утряски» Глава Администрации, сияя во всю мощь своей непревзойдённой мефистофельской улыбки, энергично тряс руку ВПК, демонстрирующего куда меньшую радость.

– Давно мечтал познакомиться с Вами лично, уважаемый ВПК.

– В застенках Лубянки, – «подыграл» ВПК: он был далеко не глуп – и иногда у него получалось.

В ответ Глава лишь добавил жизнерадостности в улыбку: что ему – булавочные уколы, если с него всё – как с гуся вода?!

– Похоже, у нас с Вами – одинаковое чувство юмора, уважаемый ВПК… Чай? Кофе?

– Лучше – согласование повестки.

На этот раз Глава рассмеялся непритворно.

– А Вы мне нравитесь. Вот и верь после этого агентурным донесениям о полной Вашей серости и несамостоятельности. И я даже рад этому. Потому что нам с Вами предстоит договариваться, а договариваться с дураком, пусть и идейным – безнадёжное дело.

Личностная оценка выходила за пределы не только необъявленной ещё повестки, но и дипломатического этикета. Однако ВПК не стал «взыскивать с нарушителя»: комплимент, пусть и не бесспорный, ему понравился. От Ильича он не удостаивался и такого, а ведь следом за Ильичом и МНС лишил его не всегда незаслуженной порции дифирамбов.

– Благодарю Вас, уважаемый коллега…

Занятый «автодифирамбами», ВПК не заметил, как, «зачисленный в коллеги», Глава усмехнулся, пусть и едва уловимо.

– … Но о себе мы поговорим как-нибудь в другой раз. А сейчас – поговорим о Ленине, Владимире Ильиче.

Глаза контрагента из Москвы, пусть лишь на мгновение, полыхнули удивлением.

– А как же – повестка?!

Стараясь не скрипеть зубами, Глава тут же «подверг» себя за попытку «забежать впереди паровоза». ВПК как-то с самого начала принялся не оправдывать агентурной характеристики: «недалёкий». Самокритично не снимая ответственности и с себя, представитель Кремля вынужден был «отыграть назад» преждевременное «списание со счетов».

– Повестка? – опять «не по сценарию» покривил щекой ВПК. – Я думаю, что повестка… да и судьба переговоров будут зависеть от ответа на единственный вопрос: «что с Лениным?».

Словно недоумевая, Глава пожал плечами.

– А что с ним может быть?

– Вот это мы и хотели узнать от Вас.

На лице ВПК не было уже и «останков дипломата». Из агентурных сведений Глава знал, что его визави и прежде не отличался «по линии улыбки» – но сейчас тот не улыбался совсем! Это наводило на мысли о серьёзных просчётах Кремля в оценке товарища, отчего и не могло понравиться «по ту сторону стола».

– У Вас есть какие-то сомнения, уважаемый ВПК?

– В чём? – предельно вежливо приподнял бровь ВПК.

– В нашей порядочности?

– Ох, ты!

ВПК отреагировал столь непосредственно, с таким количеством яда в голосе и на лице, что Глава с трудом удержался от того, чтобы не заскрежетать зубами «вслух».

– Ну, надо же: «в вашей порядочности»! – как ни в чём не бывало, продолжил измываться ВПК. – А мы и забыли, что имеем дело с джентльменами, которые «выкрали Гриню» лишь для задушевной беседы за чашкой чая! Правильно: не одним же нам – такое счастье!

Этого измывательства, не похожего даже на грубое нарушение дипломатического этикета, Глава не стерпел: каждый сверчок – знай свой шесток.

– Вы, что же: думаете, что мы собрались убить вашего Ленина?! Как будто это – так просто! Как будто…

Глава «оборвал серенаду», глаза его демаскировали «страшную» догадку – но наступать на язык было уже поздно. Разумеется, ВПК не упустил случая хоть немного «постоять» на собеседнике.

– Ага! Вот Вы и проговорились!

Глава не успел ещё открыть рот – а ВПК уже делал отмашку.

– Да мы и без Вашего признания не сомневались в намерениях Кремля! Вы ведь спите – и видите: как бы надёжнее похоронить Ильича!

Лицо Главы болезненно искривилось: прокол был очевидным и возмутительным. И это – он, тот, кто специализировался на проколах других?! Но задерживаться на персональной тризне было не в правилах этого человека – и он решительно откашлялся, старясь держать взгляд прямым.

– Уважаемый ВПК! Прошу Вас лично верить мне… а также заверить уважаемого МНС в том, что мы не имеем намерений… ну, что нашей целью не является… Одним словом… то есть, не одним, конечно… В общем – так: мы взяли Ленина исключительно для того, чтобы предотвратить эскалацию гражданской войны, и заставить Вас пойти на переговоры.

– Старо предание! – пренебрежительно махнул рукой военспец делегации РВС, руководитель одного из отделов Оперативного управления.

– И я – того же мнения, – солидаризировался с ним ВПК. – Это всё – слова, уважаемый представитель Кремля. А слова немногого стоят. Нам нужны доказательства того, что с Лениным ничего не случилось. И пока они не будут представлены, нам не о чем договариваться.

– А если они не будут представлены вовсе?

Не всегда администратор – иногда и человек – Глава уже начинал выходить из себя. Он понимал, что теряет лицо – но ничего не мог с собой поделать. Ну, вот, не привык он к тому, чтобы его – Самого Его! – как мальчишку, поучал какой-то, там, «подъячий бунтовщика»!

– Если они не будут представлены до окончания сегодняшнего дня – художественно окаменел лицом ВПК, – то мы немедленно отбываем домой.

– Хм…

Глава явно не ожидал такой «неконструктивной» позиции от человека, которого ему характеризовали, как подручного, несамостоятельного и безропотного исполнителя чужих приказов, хотя бы и с молчаливыми претензиями на лидерство.

– … Значит: «немедленно покидаем»…

Самолюбие главного «кремледворца» было не просто задето: оно было ущемлено – и изрядно. Для того чтобы понять это, не требовалось заглядывать в недра души этого человека: хватало и одного взгляда на почти закушенную губу. Глава решительно терял всё, что только можно было потерять: лицо, терпение, надежду. Мало того, что вопросы начали буксовать с первых минут знакомства – так ещё и личный момент вмешался! Своим характером переговоры всё больше выходили за рамки дипломатического протокола и международного права.