Держись за жизнь

Без томографов, рентгенов,
Капель и пилюль
И легко, и   офигенно
Боль сводить на нуль.

Говорят его наставник
полуконь Хирон
И папашка-безобразник
Стройный Аполлон.

Тайну трав ему открыли
Посвятили в суть
Страшных ядов. Проторили
Медицинский путь.

Тыщи лет прошли, но право
Люди без грошей
Как Асклепий, жмут на травы,
А не на врачей.

2

Калган, девясил, кровохлёбка,
Ятрышник и крестик Петров
Излечат любого ушлёпка
Без алчных, тупых докторов.

Стопарик и  баня парная,
Березовый веник и печь
Дадут ощущение рая
И снимут  усталости  с плеч.

Ну если совсем сбился с кона
Поможет (о чем разговор?)
И Ксеньи блаженной икона,
И бабок смурной заговор.

Домашние средства без спора
Должны наготове лежать.
Ведь скорая нынче не скоро
Примчится тебя вызволять.

3

Выставила бабушка настойки
А сама пошла на огород.
Внук её решительный и бойкий
Тотчас опрокинул что-то в рот.

Сладкая настойка мухомора
Полюбилась сразу пацану.
Он ещё без всякого разбора
Пробу снял с  лекарств. И не одну!

Доктор, ознакомившись с причиной,
Вызволил  мальчонка из беды.
Всё же без врачей, без медицины
Просто ни туды и ни сюды.

ксения Блаженная

(Из книги «Тайга у дома»)

Авдотья умирала. Она уже не вставала. За ней ухаживала внучка. Барсуков косился на медицину. Эти умные медики пропагандируют, для укрепления здоровья, свежий воздух, чистую воду, экологическую пищу. Всего этого добра у колхозных старух было и есть с избытком, а умирают они почему-то раньше городских старух, которые лишены всех этих прелестей.

Врут наверное медики. Конечно врут. Им наш народ уже совсем не верит. Даже петербуржцы. Лечатся по компьютеру и народными средствами, ну, а если совсем припрёт, то к Ксении Блаженной на Смоленское кладбище едут. Говорят помогает. Конечно, помогает, но не Ксения, разумеется, а психическое воздействие, самовнушение.

Помогает, не помогает, а народ к часовне, в которой похоронена святая, валом валит. Два автобуса курсируют между метро и кладбищем. И везде деньги нужно оставить. Во, попам-то навар. Но часовни им мало. Ещё и церковь возвели на Лахтинской в честь Ксении Блаженной. Уж как народ протестовал (единственный зелёный клочок в районе), а попам хоть бы что.

Блаженная Ксения Петербургская. Икона

Попы Барсукову не нравились. Здоровые, нормальные мужики занимаются каким-то шаманством, охмурёжем. Он думал: « И отчего наши попы, в отличии от католических священников, почти все толстобрюхие и волосатые и в неуклюжих одеяниях, ну прям аборигены с дальних островов. Наверное потому. что в таком обличии легче людей охмурять».

Днём прибежала в избу к Барсукову (он жил в деревне Самары) внучка Авдотьи:

– Алексей Георгиевич, вас бабушка зовёт.

– Чего ей нужно?

– Не знаю.

Барсуков отложил в сторону важную работу (он готовил к сушке очередную партию грибов, нанизывая их на ивовые прутики,) и отправился к умирающей соседке.

В Шугозере, В 10 километрах от Самар, построили деревянную церковку. Во имя иконы Казанской Божьей матери Очень симпатичную и даже кокетливую. Небольшая постройка, а как посёлок облагородила!

Церковь-то построили, а своим священником не обзавелись. То ли бедный приход, то ли прихожан мало. Обслуживал (окармливал) шугозерцев тихвинский поп, который раз в неделю, в субботу, приезжал на своей машине в Шугозеро. Вот и попросила Авдотья, чтобы Георгич съездил в Шугозеро и пригласил батюшку к ней. Авдотье перед смертью захотелось причаститься.

– Георгич, скажи батюшке, что я ему заплачу. У меня деньги есть.

– Хорошо, Авдотья Петровна, завтра суббота, вот я и поеду, – согласился Барсуков, а про себя подумал: «Напрасные хлопоты. Ну да ладно: заодно и по магазинам пройдусь».

Следующим утром Барсуков засунул в рюкзак резиновые сапоги для попа, вышел к шоссе и на совхозном автобусе, который возил доярок из Шугозера на ферму и обратно, отправился за батюшкой. Сапоги Барсуков захватил не зря. Легковушке по самарской дороге не проехать, а пешком идти попу по лужам и грязище в ботинках – это неприемлемо.

Барсуков сапоги захватить-то захватил, но был абсолютно уверен, что они не пригодятся, что тихвинский священнослужитель в Самары не поедет. Каково же было его удивление, когда священник, довольно молодой мужчина, легко согласился на вояж в деревню.

Завершив обедню и выполнив несколько треб, отец Пётр влез в машину, посадил Барсукова рядом с собой и погнал свой форд в сторону Самар. Переехав мост через Черную речку, машина свернула на самарский просёлок, а затем по накатанной дорожке углубилась в лес, где и остановилась на симпатичной полянке. Самарцы называли её «зеленым гаражом». Они здесь оставляли свои машины, так как расквашенная самарская дорога была для легковушек непроезжей.

Отец Пётр переобулся в предложенные ему резиновые сапоги, взял с собой небольшую сумку и в сопровождении Барсукова пошел месить грязь по самарскому просёлку. По всему было видно, что такой дикой, якобы, дороги, батюшка никогда ещё на видывал.