Линкоры в бою. Великие и ужасные

Тем временем произошел один из тех невероятных случаев, на которые столь богата история линейного корабля. Кажется, именно в этом сражении впервые проявился фактор «золотой пули». «Ре д’Италия» получил роковое попадание, которым было выведено из строя рулевое управление, после этого он стал легкой добычей для австрийцев, рвавшихся на таран. В боевом дневнике «Фердинанда Макса» имеется следующая запись: «Бой с вражескими броненосцами продолжался, когда в 11.30 мы сумели, двигаясь полным ходом, протаранить большой вражеский корабль, пересекавший наш курс. Удар пришелся в скулу возле фок-мачты. Вражеский корабль качнулся в обратную сторону, а через полторы минуты после удара затонул».

Итальянцы, разумеется, представляют все это в виде героической саги об отважных воинах. Правда, они не рассказывают, каким образом бывший флагман оказался один против пяти австрийских броненосцев. Лейтенант Энрико Гальтерио, один из спасшихся членов экипажа «Ре д’Италия», рассказывает: «Относительно гибели корабля я думаю, что главной и единственной причиной было уничтожение уязвимого руля, который был оторван вражескими выстрелами. Так как мы лишились управления, то были отрезаны от нашего флота… Мы попытались на полном ходу уйти от удара броненосца, который нацелился нам прямо в середину корпуса, но в результате подставились другому, шедшему спереди. Мы дали задний ход, чтобы хоть как-то двигаться, но в результате просто остановили корабль.

Корабль затонул с поднятыми флагами, офицер Рацетти с саблей в руках отгонял моряков, пытавшихся спустить флаг. После удара мы дали бортовой залп, а матросы абордажной партии вместе с теми, кто находился на мачтах, в последний раз выстрелили из личного оружия. Экипаж прыгал за борт без воплей и замешательства. Когда мы уже были в воде, с австрийской канонерки дали по нам несколько выстрелов из винтовок, которыми были ранены два моряка и убиты еще два».

После удара «Фердинанда Макса» в борту «Ре д’Италия» образовалась огромная пробоина. В тот момент, когда австрийский броненосец пытался вытащить свой таран из борта «Ре д’Италия», итальянский броненосец «Анкона» попытался таранить его, но промахнулся, зато он столкнулся с пылающим «Варезе», на котором в результате удара были смещены плиты броневого пояса. Очень странно, что Тегетгофф не воспользовался благоприятным случаем сейчас и чуть позже, когда аналогичное столкновение произошло между броненосцами «Мария Пиа» и «Сан Мартино», при попытке первого таранить австрийский корабль. Как мы видим, морская подготовка итальянских команд находилась на совершенно неудовлетворительном уровне.

В 12.10 Тегетгофф сигналом приказал своим кораблям собраться, построил их в три кильватерные колонны и пошел на северо-восток. Адмирал Персано приказал своим командирам преследовать противника, но никто даже не подумал исполнять его приказ. В 13.00 Тегетгофф приказал броненосцу «Кайзер Макс» добить «Палестро», но итальянский корабль, на котором бушевал сильнейший пожар, все-таки сумел уйти от противника. После этого горящий броненосец был взят на буксир.

Контр-адмирал Вакка, полагая, что Персано погиб вместе с «Ре д’Италия», поднял сигнал, приказывая броненосцам построиться в колонну и уходить следом за ним в Анкону. А сам адмирал Персано намеревался возобновить бой, но не сумел этого сделать из-за плохого состояния некоторых кораблей и откровенной трусости своих капитанов. За ним последовали только «Ре ди Портогалло» и один из деревянных фрегатов.

В результате итальянцы отступили, причем в 14.30 огонь добрался до пороховых погребов «Палестро», корабль взорвался и затонул со всей командой. Дело в том, что командир броненосца почему-то был убежден, что погреба затоплены, и даже не подумал спасать команду. Всего на «Палестро» погибли 204 человека, еще 408 – на «Ре д’Италия», в то время как на остальных кораблях итальянского флота погибли всего лишь 7 человек. Потери австрийцев тоже оказались минимальными – 38 убитых. На этом несчастья итальянцев не закончились. После возвращения флота в Анкону начался ремонт повреждений, полученных в бою, а 6 августа внезапно налетевшим шквалом был потоплен «Аффондаторе». Полученные им повреждения никакого отношения к причинам гибели не имеют, обычное разгильдяйство и открытые люки. Правда, позднее корабль все-таки подняли и снова ввели в строй. Когда после этого Персано спросили, что он намерен делать со своим обожаемым тараном, адмирал мрачно ответил: «Потопить».

Морской бой между австрийским и итальянским флотами в общей сложности длился около двух часов, артиллерийская дуэль вообще заняла около 45 минут, но вот последствия этого боя все флоты ощущали около полувека. Началось повальное увлечение таранами и таранной тактикой, что привело к изменению конструкции броненосцев, самым важным стал считаться не бортовой залп, а огонь вперед. Кильватерную колонну сменил фронта, артиллерийскую дуэль – таранный удар. Все это изложил в своей статье австрийский капитан 1-го ранга Энгельманн.

Поражает то легкомыслие, с которым все ведущие флоты приняли на вооружение эти постулаты, совершенно не учитывая особых обстоятельств, которые вынудили Тегетгоффа действовать именно так. Впрочем, такое легковерие было характерно для XIX века. Причем наиболее упорными в этом заблуждении оказались англичане, которые с энергией, достойной лучшего применения, начали развивать тип броненосного тарана. Все началось довольно невинно, с броненосца «Хотспур», заложенного в 1868 году, это еще можно было понять. Однако закладку таранов типа «Конкерор» через 15 лет после боя уже объяснить гораздо сложнее. А закладка в 1885 году броненосцев типа «Виктория», вооруженных чудовищными 412-мм орудиями, которые были увеличенным «Конкерором», иначе как прямой ошибкой назвать невозможно. При этом сама концепция броненосного тарана являлась отрицанием концепции линейного корабля, но адмиралы этого не замечали.

И, наверное, есть какая-то злая ирония в том, что именно самый мощный в мире броненосный таран «Виктория» погиб в результате таранного удара обычного броненосца. Во время маневров 22 июня 1893 года у берегов Ливана «Викторию» протаранил броненосец «Кампердаун». Корабли в момент столкновения имели минимальный ход, не более 6 узлов, но повреждения «Виктории» оказались чудовищными. Броненосец продержался на воде всего 13 минут, после чего перевернулся и затонул, все-таки доказав действенность таранного удара, вместе с кораблем погибли 358 человек, в том числе командир эскадры вице-адмирал Трайон. Однако таран, как предупреждали многие, оказался оружием обоюдоострым, так как и «Кампердаун» получил очень тяжелые повреждения. Броненосец сел носом почти на 1,5 метра, и от гибели «Кампердаун» спас только мертвый штиль, стоявший на море. Если бы дул хотя бы слабый ветерок, все могло кончиться гораздо хуже. Кстати, в 2004 году ныряльщики обнаружили «Викторию», причем выяснилось, что броненосец не лежит на дне, а стоит вертикально, глубоко воткнувшись носом в песок.

Во всяком случае, броненосных таранов больше никто не строил, хотя строй фронта задержался на флоте еще на несколько лет, прежде чем окончательно уступить место кильватерной колонне.

Движение в потемках

После окончания военных действий в Адриатике наступил период некоторого затишья. Адмиралы продолжали искать правильные пути развития флота, но это были поиски в потемках, на ощупь. Было понятно, что забронированный вариант доброго старого фрегата вряд ли станет идеальным кораблем, а беспорядочная свалка и стрельба в упор – не самая лучшая тактика. Но в какую сторону двигаться, каким будет линейный корабль и каким будет линейный флот будущего? Вопросы, вопросы, и кто даст на них правильные ответы?

Приключения маленького перуанского монитора «Уаскар» заслуживают особого внимания, потому что они имели самые серьезные последствия, причем отнюдь не локального масштаба. По результатам боя с ним был вынужден делать оргвыводы и принимать срочные меры самый сильный в мире флот, причем аукнулась англичанам привычка продавать корабли на экспорт, ведь «Уаскар» был построен в Биркенхеде.

Этот монитор правительство Перу заказало в ходе войны против Испании, но, как всегда бывает в таких случаях, война закончилась раньше, чем корабль был построен. Для своих размеров он был очень недурно забронирован – пояс 114 мм и башня 140 мм, а вооружение составляли две 300-фн пушки Армстронга (254 мм). В общем, так бы этот корабль и сгинул в тишине и безвестности далеких южноамериканских вод, если бы во время очередного пронусиаменто в 1877 году (по-русски бунт, но по-латиноамерикански, конечно же, революция) офицеры монитора не решили примкнуть к повстанцам.

Его новый командир развил бурную деятельность. Он намеревался добраться до Чили, чтобы взять на борт главаря мятежников. «Уаскар» не имел на борту достаточно угля для планируемого перехода, и мятежный монитор стал заимствовать топливо у попадавшихся по пути пароходов: были ограблены «Санта Роза» 10 мая в порту Моллендо и «Джон Элдер» 11 мая в открытом море, «Имунцина» 12 мая в порту Писагya и 14 мая «Коломбиа» в открытом же море. Кроме того, на борту «Коломбиа» мятежники взяли в плен двух полковников правительственных войск.

Эти суда принадлежали британской компании, которой такое поведение, естественно, не понравилось, и ее правление обратилось к командующему Тихоокеанской станцией Королевского флота контр-адмиралу Элджернону де Хорси. Тому не оставалось ничего иного, как выступить на защиту «жизни и собственности подданных Ее Величества», хотя начал он сдержанно. 16 мая де Хорси отправил телеграмму командиру «Уаскара» с предупреждением, что подобные действия в случае повторения будут считаться законным поводом для захвата монитора кораблями британского флота.

22 мая командир «Уаскара» Герман Астете ответил де Хорси: «Мы совершенно не нарушали никаких законов, и потому информация об инцидентах с «Джоном Элдером» и «Санта Роза» неверна… Я спокойно, но твердо, не только от своего имени и имени моего экипажа, но также от имени Перу, отвергаю ваши угрозы… В случае агрессии ваших кораблей я исполню свой долг».

29 мая мятежный корабль был перехвачен эскадрой де Хорси, состоявшей из железного фрегата «Шах» и деревянного корвета «Аметист». «Шах» был вооружен 2 229-мм, 16 178-мм и 8 64-фн орудиями, а также имел 4 торпеды Уайтхеда, «Аметист» был вооружен 14 68-фн орудиями и шестовыми минами. Все орудия были дульнозарядными нарезными. Странная деталь – «Шах» был назван в честь совершенно конкретного человека, правителя Персии Насир уд-Дина, он принадлежал к тем крейсерам, которые Британия строила для защиты своей обширной империи, и считался достаточно сильным, чтобы справиться с любым кораблем, который можно встретить в отдаленных водах. Его 229-мм орудия при использовании 250-фн бронебойных снарядов Палисьера с дистанции 1000 ярдов могли пробить 235-мм броню, по крайней мере, такие результаты были получены на полигоне. В бою все получилось совершенно иначе.

После недолгой погони «Шах» настиг «Уаскара», соблюдая принятый в те времена политес, адмирал отправил на монитор флаг-лейтенанта Раньера с личным посланием, требуя сдать корабль, но обещая при этом не выдавать мятежников правительству, а высадить их в нейтральном порту. Однако он не учел нескольких обстоятельств. Во-первых, на борту монитора находился главарь мятежа де Пьерола, который ни при каких обстоятельствах не мог принять такой ультиматум. Во-вторых, противником де Хорси все-таки были не дикие азиатцы, а более или менее обученные моряки белой расы. А в-третьих и главных, «Уаскар» нес броню, а британские корабли – нет.

Британский лейтенант отбыл ни с чем, а де Пьерола произнес перед экипажем пламенную речь, завершив ее традиционным возгласом: «Вива Перу!» Интересно, что драться против англичан согласились даже пленные полковники. Около 15.00 «Шах» с дистанции 1700 метров дал первый залп. В течение 2,5 часа корабли крутились и вертелись, выписывая замысловатые петли, иногда даже пытаясь идти на таран. Но великолепная маневренность «Уаскара», его малая осадка и близость мелей сводили на нет все усилия англичан. Их снаряды множество раз поражали монитор, но так и не сумели нанести ему серьезных повреждений, хотя внешне он выглядел жалко – были снесены мачты, исковерканы надстройки, но броня не была пробита ни разу.

В результате де Хорси был вынужден сделать глубокомысленное заявление: «Господа, мы явно сражаемся не с флотом хедива!» Видя полную беспомощность своей артиллерии, адмирал приказал использовать торпеды. Это был первый случай применения торпеды Уайтхеда в морском бою. Выписка из бортжурнала «Шаха»: «Выпустили торпеду Уайтхеда из левого аппарата с дистанции 400 ярдов. След торпеды был виден на полпути до «Уаскара», который в момент выстрела повернулся кормой, а не бортом. Скорость недостаточна, чтобы догнать его». Как мы видим, в первом же бою была продемонстрирована и эффективная тактика уклонения от тогдашних тихоходных торпед, которую потом успешно применяли русские моряки во время Русско-японской войны.

С наступлением темноты «Уаскар» ушел к городу Ило, де Хорси предпринял последнюю отчаянную попытку уничтожить монитор, послав за ним паровой катер с шестовой миной, но найти «Уаскар» не удалось. Бой завершился унизительной неудачей англичан, хорошо еще не поражением, ведь достаточно было одного удачного попадания 300-фн снаряда, и британскому крейсеру пришлось бы плохо. В ходе боя «Шах» выпустил 237 снарядов, «Аметист» – 190, на что «Уаскар» ответил никак не более чем десятком. Монитор получил до 70 попаданий, но броня его так и не была пробита.

Великая Британия испытала шок, после чего круто изменилась ее военная политика, на заморских станциях было решено держать броненосные корабли, в Южную Америку немедленно отправился броненосец «Трайэмф». Вполне вероятно также, что этот бой подтолкнул англичан к созданию броненосных крейсеров, и уж совершенно точно – созданию полноценных бронебойных снарядов.

А буквально через два года все встало с ног на голову. Началась война между Перу и Чили, в ходе которой «Уаскар» весьма отличился. Он обстрелял несколько городов, потопил 16 чилийских транспортов и захватил еще 6, нанес повреждения нескольким военным кораблям. Однако везение не бывает бесконечным, и 8 октября 1879 года «Уаскар» возле города Ангамос столкнулся сразу с 6 чилийскими военными кораблями, в том числе с 2 броненосцами «Кохрейн» и «Бланко Энкалада». И в ходе этого боя те же самые 229-мм орудия Армстронга с теми же самыми броненосными бомбами Палисьера показали себя с наилучшей стороны. Снова «Уаскар» получил около 27 попаданий тяжелыми снарядами, но теперь его броня была пробита 13 раз с потрясающей легкостью. Отметим такой парадокс: устарелые по определению казематные броненосцы взяли верх над прогрессивным башенным монитором. Отметим также еще один важный результат этих боев – они окончательно подорвали веру в эффективность тарана. Из доброго десятка попыток, предпринятых обеими сторонами, почти удачной оказалась лишь одна – «Бланко Энкалада», нацелившись в «Уаскар», едва не протаранил «Кохрейн», корабли разминулись просто чудом.

А еще через пару лет один из победителей у Ангамоса оказался замешанным в другое эпохальное событие. Во время гражданской войны в Чили броненосец «Бланко Энкалада» 22 апреля 1891 года был атакован минными крейсерами «Конделл» и «Линч», получил попадание торпеды и затонул. Он стал первым броненосцем, потопленным торпедным оружием. Конечно, приоритет его использования все равно остается за русским флотом, но турецкий деревянный пароходик «Интибах», потопленный 26 января 1878 года, все-таки не броненосец. Между прочим, вторым броненосным кораблем, потопленным торпедой, стал бразильский броненосец «Акидабан», причем опять-таки во время гражданской войны. В общем, не скучно жили в Южной Америке в конце XIX века!

Сражение при р. Ялу 17 сентября 1894 г.

К следующему историческому событию в истории броненосных флотов европейцы опять оказались непричастны, оно произошло в 1894 году на Дальнем Востоке в ходе Японо-китайской войны. Мы говорим о сражении при Ялу, которое стало боевым дебютом скорострельных орудий и в очередной раз заставило все флоты задуматься о том, правильный ли путь развития выбран. Еще это сражение примечательно тем, что на мировую арену выступила новая держава или, если говорить прямо, новый империалистический хищник.

Долгие распри между Японией и Китаем относительно контроля над Кореей (именно так в XIX веке строились международные отношения) привели к закономерному финалу – войне. Во многом это была война за господство на море, так как иначе Япония просто не доставила бы свои войска на материк, но в то же время имеется одно серьезное отличие от Русско-японской войны. Численность японской армии была на порядок меньше, и основной театр военных действий находился в Корее, а не в Маньчжурии. Поэтому японцам достаточно было обеспечить перевозки через Корейский пролив, где они и так обладали безоговорочным господством. У китайского флота просто не было кораблей, способных действовать там.

Флоты обоих противников целиком состояли из кораблей иностранной постройки, у японцев преобладали английские корабли, у китайцев – немецкие. Можно отметить одну любопытную деталь – относительная слабость обоих флотов вынуждала противников использовать в ходе боевых действий корабли, которые любой европейский флот счел бы устаревшими и в лучшем случае использовал в качестве блокшивов. К тому же японский флот не располагал полноценными броненосцами и в качестве главной ударной силы был вынужден использовать большие бронепалубные крейсера. Китайцы имели два броненосца – «Чжень-Юань» и «Дин-Юань», которые напоминали знаменитый «Инфлексибл» своей цитаделью и эшелонным расположением башен в центре корпуса. В Европе такие корабли водоизмещением 7500 тонн отнесли бы к броненосцам 2-го класса, на фоне, скажем, «Ройял Соверена» с его 14 000 тонн водоизмещения они смотрелись неубедительно, но на Дальнем Востоке броненосцы не имели себе равных. Еще одна тонкость: в последнее время некоторые авторы высказывают мнение, что эти корабли не были совсем однотипными. Предполагается, что они должны были вместе образовать тактическую единицу для действий в строе фронта, поэтому на «Дин-Юань» передней была левая башня, а на «Чжень-Юань» – правая.

Война началась событием, после которого весь мир узнал о существовании некоего Того Хейхатиро, а также Рэнго Кантай – Объединенного флота. Еще до объявления войны 25 июля 1894 года крейсер «Нанива» под командованием бравого каперанга потопил британский пароход «Коушинг», который перевозил китайских солдат. Оказалось, что «Юнион Джек» не всегда является надежной защитой, а уж китайские крейсеры и подавно никого защитить не могут. Сопровождавший пароход крейсер «Цзи-Юань» постарался как можно быстрее оторваться от японцев…

А вскоре состоялось сражение, которое некоторые авторы называют самой важной морской битвой XIX века после Трафальгара. Я бы воздержался от подобных заявлений по некоторым причинам, о которых упомяну позднее. Некоторые основания для такого утверждения имеются, ведь встретились два флота, составленные из относительно современных кораблей. Однако когда говорят, что эти флоты были сильными, это уже явный перебор.

14 сентября японский флот под командованием адмирала Ито провел в Чемульпо 30 транспортов, которые высадили десант. Командующий китайским флотом адмирал Тинг решил атаковать японцев в порту, и, даже если бы ему не удалось одержать победу, он наверняка спутал бы все планы противнику, и война приняла бы затяжной характер. Однако снова вмешались политики, Тинг получил приказ из Пекина крейсировать между Порт-Артуром и Вей-Хай-Веем (кстати, вольный перевод названия этого порта звучит как «Величественная военно-морская база»), занимая сугубо оборонительную позицию. Премудрость «зеленого стола» – кабинетной стратегии – оказалась сильнее военных соображений. А потом Тинг был вынужден сопровождать свои транспорты с войсками к устью реки Ялу, где высадил уже свой десант.

Поэтому, когда утром 17 сентября оба флота встретились, это стало определенной неожиданностью для обоих адмиралов. Японский флот неспешно двигался вдоль берега, а китайский вообще стоял на якоре. Увидев дымы, Тинг приказал немедленно сниматься с якоря. Он построил свой флот строем фронта, исходя из того, что броненосцы при эшелонном расположении башен будут вести наиболее сильный огонь именно по носу. Кроме этих 2 броненосцев Тинг имел 3 то ли маленьких броненосца, то ли броненосных крейсера, 5 крейсеров, 2 таможенных крейсера и 2 миноносца. У японцев не было броненосцев, а единственный формально броненосный крейсер «Тиеда» был вооружен всего лишь 120-мм орудиями. Но зато адмирал Ито имел 3 больших и быстроходных бронепалубных крейсера, вооруженных 320-мм орудиями, которые теоретически могли пробивать броню броненосцев, и 4 малых, но быстроходных бронепалубных крейсера. Остальные корабли японского флота даже не заслуживают упоминания в силу нулевой боевой ценности. Главным козырем Ито были 152-мм и 120-мм скорострельные пушки, которым предстояло дебютировать в бою. Китайские корабли были вооружены более старыми пушками Круппа, стрелявшими чуть ли не вдвое медленнее. Если бы не это, у японцев не было бы никаких шансов. Еще одной особенностью китайского флота следует считать присутствие на кораблях иностранных военных советников, вроде бы даже начальником штаба адмирала Тинга был немец Ханнекен, но утверждать это с полной уверенностью нельзя. Между прочим, Ханнекена ряд авторов упрямо именует майором артиллерии.

Перед боем адмирал Тинг приказал однотипным кораблям держаться вместе, все корабли должны были по возможности сражаться носом к неприятелю, а всем капитанам следовало повторять маневры адмирала. Такие расплывчатые приказы Тинг отдал потому, что не верил в подготовку своего флота и сомневался в надежности связи во время боя. Впрочем, кое-какие приготовления к бою были сделаны заранее, например почти все шлюпки были оставлены в Порт-Артуре, чтобы уменьшить число осколков. На кораблях установили траверзы из мешков с песком и с углем. На «Чжень-Юань» помпы работали непрерывно малым ходом, и вода все время обильно смачивала палубу для предотвращения пожаров.

Адмирал Ито разделил свой флот на два отряда, которые должны были действовать самостоятельно. Под его собственным командованием находились 3 бронепалубных крейсера типа «Мацусима», тот самый «Тиеда» и всякое старье. Быстроходная эскадра адмирала Цубоя состояла из 4 крейсеров, она имела приказ действовать самостоятельно. 10 лет спустя в бою при Цусиме японцы снова используют эту тактику, сформировав отдельную эскадру из броненосных крейсеров. Но в тот момент это было любопытное тактическое новшество, до сих пор непреложным постулатом считалось, что флот должен держаться соединенно. Причина проста – при малых скоростях старых кораблей нельзя было рассчитывать на своевременное появление отдельного отряда в нужной точке. Однако эскадра Цубоя имела скорость около 19 узлов, о чем ранее даже мечтать было нельзя.

Подготовка японского флота находилась на более высоком уровне, хотя заявления, будто она была хороша, все-таки следует подвергнуть сомнению. Во всяком случае, в инциденте с «Коушингом» японские офицеры не продемонстрировали хорошей выучки и понимания своих задач, потому что эскадра Цубоя позволила беспрепятственно уйти более слабому и к тому же поврежденному крейсеру «Цзи-Юань». Тем более что Ито допустил совершенно очевидную ошибку, включив в состав своей эскадры плавучие ископаемые вроде так называемого броненосца «Фусо», что привело к совершенно неоправданному снижению эскадренной скорости, ничуть не повысив силу соединения.

Итак, адмирал Тинг выбрал строй фронта, но дальнейшие события наглядно продемонстрировали все недостатки данного построения. Для начала сказалась плохая выучка китайских команд, и хотя скорость эскадры была не более 6 узлов, фланги начали отставать, фронт превратился в полумесяц. Японцы следовали строем кильватера, причем эскадра Цубоя, которую часто именуют также летучим отрядом, была выдвинута немного вперед.

Первый выстрел в 12.20 дала правая башня «Дин-Юаня» с дистанции около 6000 метров. Снаряд лег недолетом, но результат все равно оказался потрясающим. Адмирал Тинг получил не то контузию, не то нервное потрясение, и его пришлось унести вниз, в его каюту, где он провалялся около двух часов. Командование принял на себя капитан «Дин-Юаня». Ответный выстрел «Иосино» тоже был недолетом.

Тем временем летучий отряд японцев увеличил скорость до 14 узлов и начал охват правого крыла китайского строя. Это был совершенно очевидный маневр, противодействовать которому строй фронта не может. Китайские броненосцы повернули на 2 румба вправо, но кто отдал этот приказ, неизвестно, в результате строй китайцев окончательно смешался.

Японцы сосредоточили огонь на двух правофланговых крейсерах, которые сразу загорелись. Японская эскадра словно окуталась облаком густого дыма, в котором мелькали красные вспышки выстрелов. Китайским артиллеристам, привыкшим к старым орудиям, такая скорострельность казалась просто чудом, однако меткость японцев оставляла желать много лучшего. И все-таки количество выпущенных снарядов сказалось, оба китайских крейсера бросились наутек, причем один из них выбросился на берег, а второй почти успел это сделать, но затонул на мелководье, и команду пришлось снимать с мачт, торчащих из воды. Между прочим, можно считать, что японцам повезло, так как на правом фланге у китайцев находились крейсера «Чао-Юн» и «Янг-Вей», вооруженные 254-мм орудиями, буквально один такой снаряд – и небронированным японским крейсерам не поздоровилось бы.

Тем временем разгорелся бой в центре, так как китайские броненосцы подошли вплотную к эскадре Ито и открыли жаркий огонь с минимальной дистанции. В результате рассыпался и японский строй. Старый броненосный корвет «Хиэй» под угрозой тарана был вынужден прорезать строй китайцев, пройдя между их броненосцами. Концевые корабли Ито отстали, им угрожала гибель, но положение спас адмирал Цубой, вернувшийся после разгрома китайского правого фланга.

В результате китайские корабли окончательно сбились в кучу, беспорядочно перемещаясь (сказать «маневрируя» здесь нельзя) и мешая друг другу стрелять. В этих беспорядочных стычках японские корабли несколько раз пускали торпеды, но не добились ни одного попадания. Китайцы вполне благоразумно оставили свои торпеды на берегу, так как надводные аппараты представляли больше опасности для самого корабля, чем для противника.

В этот момент произошло событие, которое в европейском флоте было бы просто немыслимо. Крейсер «Цзи-Юань», находившийся на крайнем левом фланге китайской эскадры, был обстрелян японцами. Нервы капитана, расшатанные еще во время инцидента с «Коушингом», не выдержали, и он, покинув строй, бежал в Порт-Артур. Мало того, этот позорный пример оказался заразительным, потому что соседний крейсер «Кванг-Ча» последовал его примеру и также дезертировал. Китайские таможенные крейсера, которые снялись с якоря несколько позже эскадры Тинга, тоже предпочли не вмешиваться в сражение и держались на почтительном удалении, так же как и китайские миноносцы, которые могли оказать серьезное влияние на ход боя. Вряд ли их атака принесла бы успех, но вот угроза атаки могла серьезно спутать карты японцам. Кстати, трусость не спасла «Кванг-Ча», он так и не прибыл в Порт-Артур, поскольку ночью налетел на риф возле бухты Талиенван и затонул с большинством команды. Командир «Цзи-Юаня» тоже не ушел от судьбы. Второе бегство с поля боя ему не простили и после короткого суда обезглавили.

Впрочем, не все китайские командиры вели себя так, как эти. Крейсер «Чжи-Юань», получив несколько попаданий и уже имея дифферент на нос, отважно попытался таранить «Иосино». Вероятно, командир крейсера счел положение корабля безнадежным и решил захватить с собой как можно больше врагов. Увы, даже если бы он и не тонул, все равно скорость китайского корабля была слишком мала. Его встретил сосредоточенный огонь всей японской эскадры, выдержать который он не мог. Крейсер внезапно зарылся носом в воду, в воздухе мелькнули вращающиеся винты – и все.

Крейсер «Лай-Юань», который шел справа от броненосцев, тоже получил серьезные повреждения. Пожары на нем приняли неконтролируемый характер, однако корабль продолжал ожесточенно отстреливаться. В кочегарках и машинных отделениях царил настоящий ад, люди падали от тепловых ударов, но все-таки они не позволили крейсеру потерять ход. Пылающий, он сумел вырваться из кольца японских кораблей.

Кстати, японцы тоже не обошлись без повреждений и потерь. Рискованность сражения небронированных кораблей с броненосцами доказало единственное попадание в крейсер «Мацусима». Впрочем, этот крейсер еще должен благодарить судьбу за то, что отделался сравнительно легко. Сначала 260-мм снаряд с «Пин-Юаня», попав в отсек кормового торпедного аппарата, каким-то чудом не взорвал снаряженную торпеду. Затем в него попал 305-мм снаряд с «Чжень-Юаня», который угодил в 120-мм батарею и вызвал там сильный пожар, из-за которого крейсер снова оказался на грани гибели. Из-за этого крейсер был вынужден покинуть боевую линию, адмиралу Ито пришлось переносить свой флаг на крейсер «Хасидатэ». И все это было результатом воздействия двух снарядов, один из которых не взорвался, так как был начинен цементом. Большие повреждения получили замыкающие корабли японской колонны, что неудивительно, так как это были самые слабые единицы японской эскадры.

Примерно к 14.00, то есть через полтора часа после начала боя, китайские броненосцы расстреляли весь свой запас фугасных снарядов. Оба корабля серьезно пострадали, их надстройки были буквально изрешечены, полыхали многочисленные пожары. Разумеется, европейские советники утверждают, лишь их усилиями корабли были спасены от гибели.

Вот что пишет МакГиффен, бывший энсайн американского флота, ставший капитаном во флоте китайском: «Помогая потушить один из этих пожаров, я был ранен. Горело в носовой части судна, на баке, и оттуда в проход у барбета била такая тяга пламени, что офицер, которому я приказал идти тушить, заявил, что туда нельзя добраться живым, так что мне пришлось отправиться туда самому. Я вызвал охотников, и за мной пошли несколько бравых молодцов, лучших людей нашей команды; к несчастью, почти все они были убиты, но пожар был все-таки нами потушен. Наконец загорелось и на левом борту, и, так как орудие переднего барбета на правом борту стреляло на левую сторону, я послал сказать, чтобы выстрелы делались только на правый борт, но, по несчастью, получившему это приказание номеру первому орудия снесло выстрелом голову, как раз когда я пошел на нос, а заметивший его не знал о приказании. Нагнувшись поднять шланг, я почувствовал, что снаряд или его осколок пролетел между моими руками, задев обе. Вскоре после того я услышал сильный взрыв и, увидев позади себя яркий свет, был сшиблен с ног и пролежал некоторое время без сознания, сколько именно, не знаю. Я думаю, что это было пламя от того орудия, из которого я приказал стрелять только на правый борт, хотя это мог быть и разорвавшийся снаряд, но в таком случае я должен был быть разнесенным на куски. Как бы то ни было, я получил довольно сильные ожоги. Придя в себя, я сел, опершись на локоть, и увидел, что нахожусь как раз против дула большой пушки, направленной прямо на меня. Я увидел, как дуло это подвинулось в одну сторону, потом в другую, немного вверх, потом вниз, и до того, как произошел выстрел, так как я знал, что комендор прицелился, мне казалось, что я ждал год, хотя не прошло, вероятно, и секунды. Вдруг у меня мелькнула мысль спастись, я покатился боком вниз по решетчатому люку и по необыкновенно счастливой случайности, пройдя книзу футов на восемь или около того, наткнулся на кучу мусора, задержавшего мое падение; падая, я услышал гром большого орудия».

Поверим ему на слово?