Степь 2. Расцвет. Часть вторая

Форсировав глубокую реку и переночевав вместе у общего костра, они так и поехали впятером до самого Дикого Поля. Отряд поляниц под управлением Золотых Грудей, которую как выяснил Кайсай у сопровождения, в сёстрах звали по-простому Золотце, возвращались из некого колдовского Терема, о коем золотоволосые хоть и были по дороге разговорчивы, но всякий раз замолкали, как только касались этого ведьминого логова.

Совместно путешествовать оказалось на редкость весело, интересно и даже получалось порой забавно. К общему удовлетворению все безоговорочно признали, что благодаря хорошей компании весь долгий путь укоротился до короткого перехода, да и время пролетело незаметней словно не мерно шло, а неслось галопом. Все это признали, кроме Золотца, ехавшей несколько впереди остальных, ни обращая на спутников никакого внимания, совсем не участвуя во всеобщем веселии.

В самом конце их недолгого перехода, после очередной стоянки с перекусом, толи само так получилось, толи сознательно сделано со стороны золочёной стервы, но обычный строй путешествия нарушился. Гроза Чёрного Неба со Звездой Летней Ночи, так звали дев её сопровождения, взяли Кулика в клещи с двух сторон и весело хохоча ехали впереди, видимо потеряв из вида Матёрую, а Кайсай с Золотцем чуть задержавшись оказались вместе, преследуя их на небольшом расстоянии.

– К вечеру доберёмся, – внезапно начала разговор золочёная, но при этом в голосе её что-то поменялось, превратившись из заносчивого во вполне нормальный.

– Уже? – наигранно удивился Кайсай, даже не зная, что сказать в ответ, так как чувствовал себя неловко, оставшись наедине с этой обворожительной, но всё же страшной «меченой» сучкой, прости Троица.

– Признайся, Кайсай. Испугался, когда нас повстречал? – как-то запросто и весело, с наивностью обычной заигрывающей с парнем девы спросила она, мило улыбнувшись рыжему, при этом и улыбка выглядела вполне нормальной, не оставляя от надменности и следа.

– Не то слово, – застенчиво улыбнулся в ответ рыжий, явно не ожидая такого поворота в их взаимоотношениях и подозревая Матёрую в лицедействе, – ты что думаешь, я просто так стирать штаны кинулся?

– Да ладно тебе, – по-девичьи рассмеялась Золотце, – извини, по привычке вышло, не по злому умыслу.

– Да ладно тебе, – скопировал бердник, – не извиняйся. Нормально всё. Мы не в претензии.

Кайсай сначала не мог объяснить себе столь резкую перемену в этой напыщенной стерве, но поразмыслив по наивности предположил, что ей просто надоело ехать в одиночестве и что есть силы надувать себя от важности, когда за спиной так весело.

Золотце прекрасно слышала по дороге весёлый трёп, и ей наверняка хотелось принять в нём участие, но положение её особого статуса не давало Матёрой морального права опуститься до бытового уровня. И тут золотоволосая ведьма, похоже, не выдержала. Ей захотелось обычного общения. Когда ещё в жизни такое выпадет? Чтоб вот так без свидетелей побыть обычным человеком, а не тем, чем кажешься другим. Хотя Кайсай тут же остерёг себя, кто эту «мужерезку» знает, что у неё на уме.

По мыслям внимательного бердника, в ней боролись именно эти две крайности: предписанная недоступность для окружения в общении с людьми ниже своего уровня и девичье желание поболтать тет-а-тет с молодым да интересным красавцем писаным. По крайней мере, он имел именно такое мнение о себе.

– Мы лютые, когда закуманены и находимся в состоянии похода, – призналась дева, смущаясь как ему показалось по-настоящему, что выдавал вспыхнувший румянец на щеках, – вот тогда лучше не подходи даже на вылет стрелы. И вас это тоже касается. Это я так, на будущее.

С этими словами она кивком указала на едущих впереди Кулика с поляницами, как бы давая понять, что подобные панибратские отношения, превалирующие в данный момент, в будущем будут неприемлемы.

– Буду знать. Благодарствую за предупреждение, – ответил Кайсай, любуясь её точёным профилем.

Она небрежно подала знак рукой оглянувшейся деве сопровождения, мол давай вперёд, не притормаживай. Та молниеносно выполнила команду прибавив шаг.

– А теперь мы такие же обычные, как и вы. И законы блюсти, в общем-то, не обязаны, – тут она повернулась, уставившись ему в глаза своими зелёными ведьмиными болотами, затягивающими словно зыбучая трясина и улыбнувшись неожиданно добавила, – а ты ничего, воин. Мне понравился.

В глазах золотоволосой красавицы блеснули искры не то от стыда за признание, не то от эйфории собственной смелости.

Она, не отводя глаз начала останавливаться, но неожиданно улыбнулась и рванула вперёд, оставив рыжего в полном недоумении. Кайсай встал как в копаный и ничего не мог поделать ни со своим бешеным сердцем, выскакивающим из груди, ни со своими полоумными мыслями, устроившими кучу малу, ни со своим предательским телом, забившимся крупным ознобом.

Воин не понимал, что с ним происходит. Почему эта дева так на него действует? Колдовство? Наваждение? Ведьминый приворот? Он опомнился, когда уже потерял из виду спутников, и пришпорив Васу рванул догонять отряд, скрывшийся за бугром.

Догнав золотоволосую ведьму, чуть ли не признавшуюся в любви, продолжавшую сознательно отставать от передового отряда, он, ища повод для дальнейшего разговора, ляпнул первое что пришло в голову, вернее первое что попалось на глаза, по большому счёту неся полную околесицу:

– Лук у тебя хороший. Сразу видно руку мастера.

– Восемнадцать кусков разного дерева, – не без бахвальства поддержала разговор Матёрая, – таких, кроме как у нас больше нигде не делают.

– Ого, – наигранно восхитился рыжий и бросив на деву растерянный взгляд, вновь спросил первое что попало на глаза:

– А откуда у вас такой цвет волос? Вы что их действительно золотом натираете?

Дева расхохоталась, притом так заливисто и обворожительно, что Кайсай в очередной раз затрясся от возбуждения и чуть не застонал от нахлынувшей истомы, и вполне нормального желания для мужика немедленно завалить её тут же и сжать в объятиях, раздеть, облизать как вкуснятину, ну и так далее.

– Нет, Кайсай, – весело ответила Золотце, видимо приняв решение быть раскованной и получать от этого удовольствие, сверкнув искрой своего мимолётного чарующего взгляда, – красим мы их. Мы все до единой крашенные. Представляешь?

– Это как? – так же естественно удивился Кайсай, подъезжая к Золотцу в плотную до касания и разглядывая длинные волосы, забранные в косу.

– Травка тут в степи одна секретная растёт. Вот её собираем, отвар готовим и красим.

И с этими словами она, порывшись в перекидной суме достала небольшой кожаный мешочек. Развязала, понюхала и протянула его берднику. Тот осторожно взял мешочек, тоже зачем-то понюхал содержимое, ощущая пряный аромат неведомой травы, хмыкнул и вернул хозяйке, давая понять, что перекрашивать себя просить не станет. Ему и свой рыжий цвет сойдёт.

– А можно ещё спросить? – осторожничая поинтересовался рыжий.

– Спрашивай. Я сегодня добрая.

– А это правда, что обладательница чёрного узора может запросто жизнь отобрать?

Весёлость с лица Золотца как ветром сдуло.

– Это тебе тоже еги-баба поведала?

– Нет, – не стал врать воин, – это мне мой наставник рассказывал, а у еги-бабы он не чёрный, а серый такой, пепельный, примерно, как у тебя. Я её, кстати, тоже спрашивал, но, по её словам, она такого не может. Пуп говорила развяжется.

– А ты храбрый заяц, – неожиданно жёстко проговорила Матёрая, уставившись в упор на собеседника, – не трясись. У меня тоже пуп не так завязан, а вот наша Матерь, может высосать жизнь одной мыслью. Но у неё чернота блестит словно масло, а моя, да, матовая. Я только так могу…

И не успел Кайсай возразить, мол не надо, верю, как его скрутила сумасшедшая судорога, да так резко, что зубы друг о дружку щёлкнули, со звоном отдаваясь гулом в бестолковой голове, а он сам, лишь спало оцепенение чуть с коня не сверзься, чудом удерживаясь в стременах. Золотые Груди хохотала до слёз. Ей, видите ли, стало весело.

– А розовый узор на попе тоже рассмотрел? – поинтересовалась золотая ведьма хитро прищурившись.

– Не надо, – завопил Кайсай, и кинулся от заливающейся смехом девы подальше в сторону…

Перебравшись вброд через очередную не широкую реку, где стояла застава с ордынским охранением, услужливо расступившемся как можно дальше от проезжающих золотоволосых дев, и позволяя тем самым двум молодцам, ехавшим с «мужерезками» проскочить кордон без какого-либо допроса с дознанием и уплатой пошлины, путники, наконец, вступили на легендарное Дикое Поле.

Отъехав от реки на четверть полёта стрелы, Золотые Груди остановила коня, и все путешественники собрались в единую кучу.

– Всё, – вновь преображаясь в спесивую стерву подытожила золотоволосая Матёрая, – мы на месте. Вам туда, – и она указала рукой на утоптанную дорогу, – а нам домой, в другую сторону.

– Жаль, – протянул Кайсай, прикидываясь дурачком, – я б в вашей компании всю жизнь ездил бы.

– Соскучишься, приезжай, – повеселев съязвила Золотце, топя своими зелёными глазищами, раздевающего её взглядом бердника, – будем рады вас сварить и съесть.

Девы звонко засмеялись довольные шуткой своей предводительницы. Молодцы кисло скривились, изображая отвратительные улыбки. Затем Золотце молча подвела коня к рыжему балагуру и сделала то, отчего в ступор впали абсолютно все без исключения. Похоже даже те охранники, что караулили переправу и издали наблюдавшие за странной компанией.

Она вдруг ухватилась за шею Кайсая и впилась сладким поцелуем в губы воина. Затем отстранилась, оправила задравшуюся золотую бронь, и вальяжно проговорила довольная собой:

– Извини, но я привыкла последнее слово в разборках всегда оставлять за собой, Кайсай.

И тут же пронзительно взвизгнув «Я-ху-ю», стелясь стрелой к траве, поскакала вдоль реки. Её замешкавшееся на мгновение сопровождение, взвизгнули то же самое и понеслись следом весело повизгивая. Кайсай с Куликом остались стоять каменными статуями.

– Она меня отравила, – тихо, вполголоса выдавил из себя бердник, еле шевеля всё ещё ощущаемыми поцелуй губами.