Комдив

Однако, прибыв в дивизию, я был приятно удивлён. Дивизия формировалась на базе отдельного механизированного полка, который воевал с начала войны и имел за плечами длительный боевой путь. Вторым сюрпризом для меня оказалась должность, на которую меня ставили, а именно командир взвода роты специального назначения, а если проще – роты диверсантов. Времени нам давали всего ничего, уже через месяц-другой дивизия должна была быть готовой к выступлению.

Хорошо ещё, что в роте не было ни одного новобранца, все парни оказались тёртыми калачами, уже вкусившими кровь и умевшими постоять за себя. Мы занимались с раннего утра до позднего вечера. Тренировки по рукопашному бою сменялись изучением немецкого языка и тактики действий в различных обстоятельствах, обучением сапёрному делу и вождению различной техники. Командовал нами майор Ермилов. Он был уже в возрасте, но, несмотря на это, у меня сразу сложилось впечатление, что он меня в бараний рог скрутит, хотя я был хорошим рукопашником. Позже я всё же сошёлся с ним в спарринге, и он меня быстро сделал.

А вот командир дивизии меня, мягко говоря, удивил. Совсем ещё пацан, моложе меня, а выглядел даже моложе своих лет. Вот только его глаза… Пару раз мне становилось по-настоящему жутко от его взгляда. Все бойцы первого полка, на базе которого и формировалась дивизия, выполняли все его приказы мгновенно и стояли за него горой. Позже, когда в редкие свободные минуты я разговаривал с этими командирами, они немного рассказали мне о своём боевом пути, и я только удивлялся, как, считай, ещё пацан мог такое сделать.

Сейчас я смотрел вслед уходящим бойцам. Первыми ушли разведчики, у них своё задание, потом двинулась моя рота, а мой взвод остался. Мы только миновали последнюю линию обороны немцев, но теперь мне с моими бойцами предстояло вернуться назад. Перед выходом на задание мне поставили боевую задачу – обнаружить противотанковую артиллерию противника и уничтожить её перед самым наступлением, а затем продолжить уничтожать артиллерию и миномёты немцев. Главной моей целью были немецкие крупнокалиберные зенитки: именно они могли достаточно легко пробить толстую шкуру наших КВ, остальные немецкие противотанковые орудия мало что могли сделать, в основном только сбить гусеницы.

Весь остаток ночи, разбившись на отделения, мы аккуратно ползали по немецкому тылу и в результате нашли шесть таких зениток. Все они были установлены в стратегически важных местах, так что в случае атаки все наши танки были бы на виду.

Уже под утро мы отошли немного в тыл и встали на днёвку, но при этом продолжали наблюдать за немцами.

Под утро следующей ночи мы просто сняли с этих орудий прицелы и затворы. Часовых не трогали, всё было тихо и спокойно, и орудия остались целы, вот только стрелять они уже не смогут.

После этого мы отошли немного назад, чтобы при артподготовке, которая скоро должна была начаться, не попасть под собственные снаряды.

1 апреля 1942 года. Волховский фронт

В шесть часов утра я вместе с Севастьяновым и командиром второй дивизии стоял на наблюдательном пункте и смотрел в бинокль на немецкие позиции. Уже достаточно рассвело, чтобы можно было наблюдать за противником. По сообщению дежурных, примерно с час назад были зафиксированы вспышки на территории противника и грохот разрывов – значит, мои бойцы сработали. Насколько хорошо, будет видно позже, но, определённо, хоть какой-то ущерб они немцам нанесли.

В шесть часов десять минут утра загрохотала наша артиллерия. К сожалению, как я и говорил, тяжёлых стволов набралось мало, и запас снарядов был не такой большой, как хотелось бы, а потому работала артиллерия всего двадцать минут, после чего смолкла.

Сразу после этого мы пошли в атаку. Первыми на противника двинулись КВ, но они не пёрли дуром, растянувшись цепью. Танковый батальон не спеша надвигался на противника, за ним вторым эшелоном двинулись Т-34. Правда, поскольку их было мало, всего десяток, они растянулись на большое расстояние, но их основной задачей была поддержка КВ. Все остальные лёгкие танки и трофейные бронетранспортёры с пехотой двинулись третьей волной.

Как только где-то оживала немецкая пушка, на ней сразу сосредотачивался огонь нескольких танков, пока они не получали зримое подтверждение уничтожения этого орудия. Вскоре стали оживать многочисленные пулемётные точки немцев, но они быстро замолкали, поскольку по каждой такой точке начинали бить сразу несколько пулемётов, а кроме них и мои снайперы.

Несмотря на то что продвигались мы медленно, танки и бронетранспортёры не рвались вперёд на максимальной скорости, потери были минимальными, так как все оживающие огневые точки немцев мгновенно подавлялись. Их не спасали даже дзоты и немногочисленные доты, которые они успели построить. Массированный огонь сразу нескольких орудий и пулемётов подавлял их, и мы медленно, но верно двигались вперёд. Немецкая артиллерия молчала, зато со стороны немецкого тыла прозвучало несколько мощных взрывов, пару из них мы даже увидели. Начинавшие было работать немецкие миномёты, как правило, быстро замолкали.

Спустя полчаса первая линия немецкой обороны на участке в два километра длиной была взята, и наши части двинулись дальше. Ни один КВ не был не то что подбит, но даже повреждён, хотя попадания по ним случались.

Уже достаточно рассвело, и в небе появились наши истребители, хоть и было их немного. Позади атакующих двигались грузовики и бронетранспортёры с зенитными установками, которые должны были помешать прорвавшимся немецким штурмовикам бомбить прицельно. Севастьянов с трудом выбил авиацию, ведь немцы вполне могли массированными авианалётами сорвать нам всё наступление, и хотя непосредственно к нашей армии истребители не приписали, но конкретно на эту операцию выделили целый истребительный авиационный полк, почти полнокровный и на не самых старых машинах. Сейчас они кружили над нами в воздухе, однако не весь полк, а только половина. Вторая половина ждала на аэродроме, они должны были сменить своих товарищей, когда у тех подойдёт к концу топливо или боеприпасы.

Немцы прилетели через час – штурмовики под прикрытием истребителей, – и в небе завязался воздушный бой. Наши старались, но не подпустить немцев к нам они не смогли, хотя основательно потрепали противника. Однако когда прорвавшиеся немецкие штурмовики стали заходить на штурмовку, с земли к ним со всех сторон устремились огненные пунктиры. Первый штурмовик взорвался в воздухе, когда удачная очередь из трофейного «флака» попала ему прямо в бомбу. Остальные прорвавшиеся самолёты, уже вставшие на боевой курс, стали поспешно выходить из пике и снова набирать высоту. Оттуда они отбомбились по принципу «куда бог пошлёт» и рванули назад к себе, тем более что со стороны Ленинграда уже приближалась новая волна наших истребителей – это подлетала вторая часть нашего авиаполка.

К полудню мы проломили все линии немецкой обороны, но намного легче от этого нам не стало, так как немецких частей тут было много. По мере продвижения вперёд к нам присоединялись мои разведчики и диверсанты. Они поработали на славу: немецкая артиллерия почти не работала. Кроме того, нам досталось много немецких орудий, ведь кое-где мои разведчики ликвидировали часовых и поснимали с немецких гаубиц прицелы с затворами, а когда мы захватывали эти орудия, возвращали снятое на место. Таким образом мы получали готовые к стрельбе трофейные орудия, которые тут же пускали в дело. Не надо было экономить свои снаряды, так как наши артиллеристы вовсю использовали трофеи, и если где немцы сильно закреплялись, то по этому месту начинала работать трофейная артиллерия, благо снарядов к этим орудиям пока хватало.

К вечеру наши передовые части пробились к Шлиссельбургу, благо расстояние было небольшим. Вот так и завершился первый день нашей операции.

1 апреля 1942 года. Ленинград, Смольный

Уже вечером Жданов, который допоздна задерживался на работе, получил сообщение, что бойцы 5-й ударной армии генерал-лейтенанта Севастьянова, буквально стальным тараном проломив немецкую оборону у берега Ладожского озера, к восьми часам вечера вышли к Шлиссельбургу. По сообщениям, на следующий день 5-я ударная намеревается начать отжимать противника от берега озера, сейчас она контролирует лишь полосу в два-три километра.

После такого сообщения Жданов велел немедленно собрать совещание руководства Ленинградского фронта, так как впереди замаячила реальная перспектива прорыва блокады города. Первоочередным вопросом было оказание всей возможной помощи 5-й ударной, и итогом совещания стало то, что к утру к Шлиссельбургу были направлены сапёрные части, а также танковый батальон тяжёлых КВ.

Хотя Нева и была ещё скована льдом, этот лёд уже значительно истончился и не то что КВ, а даже лёгкий Т-60 не способен был выдержать. К намеченному месту переправы были направлены брёвна и доски, и сапёры должны были в кратчайшие сроки навести переправу по истончившемуся невскому льду. До утра успели только передислоцировать к месту переправы танки, замаскировав их в стороне, да завезти стройматериалы, а построить переправу уже не успевали. Если начать её строить днём, то налетят немецкие самолёты и начнут её усиленно бомбить, а сил им противостоять у нас не было.

Пока что сапёры подготавливали брёвна и доски, чтобы с наступлением темноты начать быстро наводить гать. На лёд начнут укладывать поперёк движения брёвна длиной пять-шесть метров, а затем из досок сбивать настил, а заодно и скреплять брёвна между собой. По прикидкам, такая переправа должна была выдержать КВ, если пускать их по одному.

Пока же по льду, пользуясь ночной темнотой, хотя немцы и пускали регулярно осветительные ракеты, в Шлиссельбург переправился стрелковый полк.

1 апреля 1942 года. Москва, Кремль

Сообщение с Волховского фронта, что 5-я ударная армия генерала Севастьянова смогла в течение дня пробить вдоль берега Ладожского озера коридор до Шлиссельбурга, стало полной неожиданностью. Сталин не рассчитывал, что безумный план полковника Прохорова увенчается успехом. Он рассчитывал, что удар 5-й ударной заставит немцев оттянуть на неё часть своих сил и тогда 2-я ударная армия сможет выйти из окружения. Правда, пробитый генералом Севастьяновым коридор совсем узкий, каких-то два-три километра, но, уже немного зная Прохорова, Сталин не сомневался, что тот сумеет расширить этот коридор.

Сталин понимал, что, хотя официально 5-й ударной армией командует генерал Севастьянов, на деле рулит полковник Прохоров. И ведь он совсем мальчишка, но воюет как никто другой. Возможно, стратегические операции и не потянет, но тактические проводит мастерски. Впрочем, прорыв к Шлиссельбургу можно считать стратегической операцией, пусть и маленькой. В ближайшие дни будет ясно, реализовался план Прохорова в полном объёме или нет. Но 2-я армия определённо сможет вырваться из котла. А ему надо следить, чтобы Прохорова не сожрали, уж он-то знает, как не любят талантливых одиночек, считая их выскочками; некоторые в угоду своим карьерным планам готовы даже в ущерб делу подгадить таким людям.

1 апреля 1942 года. Волховский фронт, штаб 5-й ударной армии

Вечером этого длинного для нас дня мы подводили итоги нашего наступления. Первый этап прошёл на ура, мои орлы смогли нейтрализовать большую часть тяжёлой артиллерии противника, причём часть её в итоге захватили наступающие части и сразу стали использовать по прямому назначению. Мои ухари просто ночью скоммуниздили прицелы с замками, а когда подошли наши части, вернули всё на место.

– Знаешь Игорь, мне просто не верится, что у нас всё так легко и просто получилось.

– Не легко. Во-первых, пришлось поработать моим разведчикам и диверсантам, а во-вторых, если бы не 2-я ударная, мы могли бы и не справиться с наличными силами. Не забывайте: немцы значительную часть своих сил вынуждены были бросить на удержание 2-й ударной в котле и её уничтожение. Кроме того, нам ещё предстоит расширить коридор. Просто немцы прошляпили наше появление, да и не ожидали они, что мы, считай, с ходу пойдём в атаку. Где это видано, чтобы подготовка к такой операции длилась всего два дня?

– Как коридор расширять будем?

– Сегодня ночью нужно пополнить части топливом и боеприпасами, а утром пойдём вперёд. По крайней мере стационарных укреплений у противника, считай, нет, если только отдельные узлы, а их будем уничтожать. Подгоняем КВ, и они с расстояния гасят их. Калибр, конечно, маловат, но под прикрытием их огня пехота будет продвигаться вперёд. Ещё добавим бронетранспортёры с их пулемётами, они тоже своим огнём будут поддерживать наступающих.

– Потери будут большими.

– Не особо. Если гнать бойцов вперёд, невзирая на вражеский огонь, то да, а так они при возрастающем сопротивлении падают на землю и ждут, пока танки и бронетранспортёры не уничтожат огневую точку, после чего снова поднимаются. Если первой пустить бронетехнику, то есть риск её потерять, однако без неё пехота противника не выбьет или выбьет, но с огромными потерями. Мой метод наиболее щадящий. И технику сохраним, и среди пехоты потери будут небольшими.

– Не знаю, Игорь… Ладно, завтра увидим.

2 апреля 1942 года. Волховский фронт, пробитый коридор

Первоочередной задачей, кроме расширения коридора, было отогнать немцев от Шлиссельбурга, чтобы можно было построить нормальную переправу и соединить Ленинград с Большой землёй. Выделив бойцам, которые ночью переправились из Ленинграда, и гарнизону Шлиссельбургской крепости роту КВ и половину своих снайперов, а также по паре артиллерийских дивизионов, остальные свои силы я бросил на расширение коридора.

Используя в получасовой артиллерийской подготовке полк трофейных гаубиц, мы поприветствовали немцев в начале нового дня, а затем ленинградцы пошли в атаку. К тому времени немцы успели настроить вокруг Шлиссельбурга достаточно много огневых точек, а потому выкурить их оттуда было нелёгкой задачей, и даже артобстрел не слишком сильно их потрепал.

Тут сразу применили мою тактику. КВ не спеша двигались сразу за пехотой, правда, не в её рядах, а в нескольких сотнях метров позади. Как только немцы открывали огонь по нашей пехоте, КВ начинали бить по проявившимся огневым точкам. Кроме них работали и мои снайперы, также двигаясь позади пехоты; на общем фоне они были почти незаметны в своих белых маскировочных балахонах. Проинструктированные ещё перед атакой, бойцы сразу падали в снег, как только немцы начинали стрелять, и ждали, пока танкисты и снайперы не подавят огневые точки.

Медленно, но верно наши бойцы двигались вперёд. Хорошо накормленные вчера вечером и сегодня утром, воодушевлённые пробитием коридора, пускай пока и совсем узкого, а также тем, что их не бросали на убой, они с новыми силами неумолимо шли вперёд. Перед наступлением им кроме всего прочего выдали по четыре гранаты Ф-1, а также проинструктировали, как её применять, и теперь, достигнув построек, бойцы щедро закидывали их в дома и подвалы, где укрылись немцы. Чуть позже стали вовсю использовать и трофейные «колотушки», хотя они послабей наших «лимонок».

Немецкая артиллерия вела огонь, но был он довольно слабым, так как мои разведчики и диверсанты ночью опять ушли к немцам в тыл и основательно проредили их артиллерию. В основном они снимали часовых, забирали прицелы с орудийными замками и уходили, тем самым выводя немецкие гаубицы из строя.

К вечеру немцев оттеснили километров на пять от Шлиссельбурга. Этой же ночью наши сапёры из заранее подготовленных материалов навели переправу, и на противоположный берег через Неву двинулись танки. Конечно, это значительно ослабляло Ленинград, но в свете происходящих событий немцам сейчас будет не до наступления на город, а затем, когда нормально заработает коридор, танки легко смогут вернуться назад. Кроме этих танков на другой берег переправилась и стрелковая дивизия для усиления 5-й ударной.

Кстати, КВ проехали без проблем. Подтаявший лёд, конечно, трещал, но всё же брошенные на лёд длинные брёвна держали. Во время строительства сапёры ещё обливали брёвна водой, так что к утру они вмёрзли в лёд, что несколько повысило надёжность переправы (хорошо, что ночью температура опускалась, так что вода успевала подмёрзнуть). Однако первыми, ещё до КВ, стали переходить Неву пехотинцы. Много войск нам в поддержку Ленинградский фронт выделить не мог, но и батальон КВ с полнокровной дивизией (это если считать с ранее выделенным полком) значительно нас усилили.

Пока ленинградцы теснили немцев от Шлиссельбурга, мы с нашими силами тоже напирали и продвинулись в среднем километров на пять, пользуясь отсутствием подготовленной обороны. Однако нам пришлось значительно рассредоточить свои силы, так что подмога из Ленинграда пришлась очень кстати.

Глава 4

Анализируя сложившуюся обстановку, я подумал: зачем нам в одиночку вкалывать, как папа Карло, когда другие кое-чем груши околачивают? Нет, без дела они, конечно, не сидели, это я так, утрирую, но задействовать и их тоже было бы неплохо. И вот время уже почти ночь, а я через наших связистов связываюсь с генералом Сухомлининым, командующим 8-й армии. Хотя уже поздно, генерал не спит, и я предлагаю ему присоединиться к нашему веселью.

Я стальным катком иду по флангу второй и третьей линий обороны немцев, а войска 8-й армии по мере моего движения присоединяются к нам. Под это дело я взял всю свою дивизию, а кроме того роту КВ, и прямо с утра, без артподготовки, так как били во фланг, двинулся вперёд. Продвигаться удавалось с трудом, очень медленно. Хотя немецкие позиции в основном были повёрнуты к нам боком, но воевать от этого немцы не разучились. Используя любые подходящие места, они яростно сопротивлялись, так что приходилось постоянно использовать танки в качестве самоходных бронированных артиллерийских точек.

Медленно продвигаясь вперёд, КВ огнём своих орудий подавляли места немецкого сопротивления, вперёд не лезли. Я намечал рубеж, и мои бойцы его брали, при этом очень тщательно отслеживая немецкую противотанковую артиллерию, которую и давили в первую очередь. Пехота двигалась вперёд только после того, как бронетехника орудиями и пулемётами зачищала все опорные точки, и как только встречала сильное сопротивление, сразу залегала, дожидаясь, пока эти точки не подавят огнём. Такая тактика позволяла свести потери в людях к минимуму, однако жрала просто прорву боеприпасов.